Не нужно думать, что высокие нравственные идеалы составляют исключительную принадлежность русского самодержавия. В большей или меньшей степени они лежали и лежат в основе почти всех неограниченных монархий -- и древних, и новых. Китаец чтит в богдыхане сына неба, хранителя правды и народных обычаев. Турок видит в султане тень Пророка на земле, прирожденного калифа, меч ислама, источник милосердия и справедливости. Если мы обратимся к истории Древнего Востока, который принято считать отечеством деспотизма, мы и там увидим то же самое. И там права монархов, наделенных беспредельной властью, были в глазах подданных своего рода святыней. Посягать на них значило, по общему мнению, впасть в тяжкий грех и совершить величайшую низость. Взять хотя бы древнюю Индию и ее раджей. Каким авторитетом пользовались они в глазах индусов! С каким благоговением относились индусы к их личности! Какое доверие внушали им приговоры и решения раджи! И не нужно думать, что это объяснялось раболепством или чувством страха. Нет, нравственное обаяние раджи всецело покоилось на величавом представлении поклонников Брамы о благодетельном влиянии царской власти. Это представление ярко отразилось в словах Сумантра в "Рамаяне" о жалкой участи стран и народов, не имеющих царей: "Где не управляет царь, там увенчанный молнией бог грома и дождя не напояет иссохшей нивы небесною росой. Там не сеют никаких семян, там не наследует сын отцу, там никто не строит домов, не разводит веселых садов, не сооружает храмов; там сведущие в жертвенных обрядах брамины никогда не приносят жертв. Там на народных сборищах и во время веселых праздников не пляшут и не теснятся вокруг поэтов. Там мудрецы не расхаживают в рощах, ведя беседы. Там не гуляют в садах в золото убранные девы и не забавляются по вечерам разными играми. Там пылающие любовью мужья не возят на быстрых конях жен своих и не спят беззаботно при дверях своих поселяне. Там не ездят без всякой тревоги купцы с богатыми товарами, отправляющиеся в дальнюю дорогу. Государство без царя все равно что стадо без пастыря. В земле, лишенной царя, никто не имеет собственности, и как одни рыбы пожирают других рыб, так люди глотают друг друга. Даже святотатца, который ни во что не верит и нагло разрушает все преграды, карающая власть царя воздерживает от преступлений страхом наказаний... Пуст и безлюден мир, если царь не поддерживает порядка и не указывает, что хорошо и что дурно". Индусы называли раджей "господами справедливости". С представлением о радже у них соединялись самые поэтичные образы. "Он должен все проницать, как свет и воздух. Подобно луне, он должен освежать сердца тихим и приятным светом. Как бог богатства, он щедро изливает на смертных милости из рога изобилия". С точки зрения древнего индуса раджа был средоточием и олицетворением порядка, правосудия и народного благосостояния, и поэтому они глубоко и сознательно чтили его, наделяя сверхъестественными качествами. "Царь создан, -- говорится в книге Ману, -- из вечных частей верховных богов, он выше всех смертных". Древний индус положительно не понял бы того, кто стал бы ему доказывать, что власть раджи есть злая тирания. Он подчинялся этой власти безропотно, свободно, с убеждением в ее необходимости и правоте. Ничего холопского, следовательно, в его отношениях к радже не было и не могло быть.
Самым типичным образцом древневосточной деспотии выставляется обыкновенно Египет. "Культ фараона, -- говорит Ленорман, -- был так постоянен и так почитаем, что обоготворение царей времен первобытных существовало до самой эпохи Птолемея. Фараоны имели своих особенных жрецов, служивших иногда при алтарях двух или нескольких царей за один раз. Фараон был настолько же человеком, как и богом. Многие памятники представляют фараона приносящим жертву своему собственному изображению или своему собственному имени. Понятно, какое обаяние должно было давать в Египте могуществу верховной власти подобное превозвышение царского достоинства. Это могущество приобретало характер положительного идолопоклонства". Не нужно, однако, думать, что египтяне повиновались фараонам во имя одного суеверия. Нет, они повиновались сознательно и осмысленно, проникнутые глубокой верой в благодетельную силу власти, и вот эта-то вера и повела за собой обоготворение фараонов. "Египтяне, -- говорит Диодор Сицилийский, -- почитают своих царей наравне с богами. Сила верховной власти, которую Провидение дало царям с желанием и возможностью распространять благодеяния, им кажется признаком божественности". Очевидно, что было бы ошибочно видеть при таких условиях в древних египтянах подавленных рабов фараона. Они не тяготились его властью, напротив, охотно и свободно подчинялись ей.
Как яркий образчик подозрительного и враждебного отношения к монархическому началу в древнем мире приводятся обыкновенно слова Самуила по поводу желания старейшин Израиля иметь царя. Самуил сказал: "Вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит к колесницам своим и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; и дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим; и от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим; и рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела; от мелкого скота вашего возьмет десятую часть, и сами вы будете ему рабами; и восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе, и не будет Господь отвечать вам тогда" (1 Цар 8: 11--19).
Для того чтобы понять слова Самуила надлежащим образом, нужно принять во внимание, что старый судья был против избрания царя и хотел удержать власть за собой и за потомством своим. Стараясь запугать израильских старейшин, он ставил им на вид частью те жертвы, которых не может избежать ни один народ, желающий сплотиться в правильно организованное государство, частью -- те злоупотребления царской властью, которые Самуил видел за пределами Обетованной Земли. Израиль не внял голосу Самуила и настоял на своем, говоря: "... нет, пусть царь будет над нами, и мы будем как прочие народы: будет судить нас царь наш, и ходить перед нами, и вести войны наши. И выслушал Самуил все слова народа, и пересказал их вслух Господа. И сказал Господь Самуилу: послушай голоса их и поставь им царя" (1 Цар 8: 20--22).
В Библии, в разных местах, разбросаны прекрасные наставления для государей, и из этих наставлений, а также и из примеров Давида, Соломона и других благочестивых царей древнего Израиля слагается тот величавый образ правосудного, бескорыстного, мудрого и благочестивого царя, под влиянием которого развивались теоретические воззрения на власть византийских императоров и русских государей.