Пампы были предо мною во всемъ своемъ безграничномъ пространствѣ. До Буэнос-Айреса оставалось около 1200 верстъ. Надо было въ нѣсколько дней проскакать ихъ галопомъ. Другой ѣзды, за исключеніемъ шага, не знаютъ въ этихъ странахъ. Степные кони пускаются вскачь тотчасъ, какъ-скоро вы поставили одну ногу въ стремя; имъ нѣтъ дѣла до того, попала ли ваша нога въ другое. Эта поѣздка изъ Мендосы въ Буэнос-Айресъ, на которую пускаются очень-немногіе Европейцы, имѣетъ, сверхъ разнаго рода затрудненій, одну выгоду, что путешественнику нечего заботиться о лошади -- перемѣна почты всегда готова: это дѣло Гаучо, который находится при путешественникѣ въ должности проводника и неизбѣжнаго друга; для этого онъ гонитъ передъ собой нѣсколько подставныхъ лошадей, и, какъ-скоро лошадь подъ вами утомилась, онъ бросаетъ арканъ свой на другую, и вамъ стоитъ только пересѣсть на свѣжаго коня. Эти подставныя лошади набираются обыкновенно изъ большихъ табуновъ, разсѣянныхъ по всей поверхности пампъ. Табуны эти двоякаго рода: одни состоятъ изъ домашнихъ лошадей, имѣющихъ владѣльца; другіе изъ лошадей, обратившихся въ дикое состояніе. Послѣднія ходятъ табунами слишкомъ въ 15,000 головъ, и большею частію гнѣдой или чалой шерсти.
Исторія этихъ табуновъ довольно-любопытна: лошади и рогатый скотъ {Apuntamientos para la Historia de los quadrupèdes del Rio de la Plata y del Paraguay, per Don Felix de Azana.} введены сюда Испанцами между 1530 и 1552 годами, и, благодаря изобилію пастбищъ, размножились до чрезвычайности. Пампскій конь не очень-силенъ, не очень-рослъ; легкость на бѣгу и гибкость его членовъ по-истинѣ изумительны. Думаю, онъ проворнѣе своего степнаго азіатскаго собрата, хотя и менѣе-способенъ выносить продолжительный трудъ. Впрочемъ, все-таки онъ кажется мнѣ породою гораздо ниже туркменской лошади.
Отъ пампскихъ лошадей перейдемъ къ пампскимъ людямъ; этотъ переходъ здѣсь очень-естественъ: Гаучо безъ лошади -- получеловѣкъ. Христіанскіе обитатели пампъ входятъ теперь въ составъ обширной, такъ-называемой федеральной Аргентинской Республики, состоящей изъ пятнадцати штатовъ; но все это -- слова: политическая машина этихъ странъ безпрерывно измѣняется, и въ этой конфедераціи съ громкимъ именемъ -- нѣтъ ничего прочнаго, ничего органическаго. Для такихъ небольшихъ обществъ людей, разсѣянныхъ по такой обширной поверхности, полудикихъ, едва-вышедшихъ изъ-подъ тяжкой колоніальной управы, сложныя формы Федеральнаго правленія (которое, по самой сущности своей, возможно лишь при высшей цивилизаціи) -- совершенная нелѣпость. Какое Федеральное правленіе можетъ существовать въ томъ обществѣ, гдѣ не развито понятіе ни о частныхъ правахъ и обязанностяхъ, ни объ общественныхъ? Это жалкое подражаніе союзу Сѣверо-Американскихъ-Штатовъ, за которое ухватились прежнія испанскія провинціи, едва отдѣлившись отъ метрополіи, составляетъ теперь неисчерпаемый источникъ безконечныхъ распрей и смутъ. Демократическія формы здѣсь у всѣхъ на языкѣ, хотя никто не понимаетъ ихъ; эти выкидыши цивилизаціи не умѣютъ ни повелѣвать, ни повиноваться; въ одномъ хаось, кажется, состоитъ вся ихъ правительственная теорія.
Такое несчастное состояніе дѣлъ должно отчасти приписать тѣмъ обстоятельствамъ, которыми сопровождалось завоеваніе этихъ странъ Испанцами; но какъ бы то ни было, прискорбно видѣть страну, въ-теченіе трехъ вѣковъ бывшую подъ владычествомъ одной изъ самыхъ могущественныхъ націй на свѣтѣ, доведенною до такого разстройства, до такого ничтожества. Что осталось отъ Испапцевъ въ новомъ-свѣтѣ? Вѣра, основывавшаяся гораздо-болѣе на суевѣрномъ чувствѣ, чѣмъ на искреннемъ убѣжденіи, исчезла теперь вмѣстѣ съ властію духовною и свѣтскою; затѣмъ, не было приготовлено ничего, чѣмъ скрѣпляются связи между людьми -- никакого нравственнаго элемента, никакого перехода отъ старыхъ повѣрій патріархальной жизни къ новому порядку вещей; и все охватила анархія, съ ея отвратительными, кровожадными страстями, и несчастная страна сдѣлалась игрушкою своекорыстныхъ честолюбцевъ, которые величаются теперь пышными именами протекторовъ, президентовъ и губернаторовъ, безъ права и безъ законной власти. Къ-сожалѣнію, Испанія не оставила по себѣ ни благодѣтельныхъ учрежденій, ни другихъ полезныхъ памятниковъ, которыми бы обезпечивалось нравственное и матеріальное состояніе этихъ странъ. Къ стыду папизма, должно признаться, что Ацтеки и перуанскіе Инки, въ матеріальномъ онношеніи, сдѣлали, можетъ-быть, гораздо-болѣе для обитателей новаго-свѣта. Висячіе мосты, водопроводы, широкія каменныя дороги, остатки которыхъ видны, еще и теперь въ Мехикѣ, Коломбіи, Перу и Чили {"John Gillies. Observations on the ancient causeways of the Peruvians", и "Robertson's History of America", кн. 7. Двѣ большія дороги изъ Квито въ Куско были длиною слишкомъ въ 1,600 верстъ. Онѣ поддерживались съ величайшимъ тщаніемъ.}, свидѣтельствуютъ о трудахъ цивилизаціи, менѣе-своекорыстной, болѣе-общеполезной. Испанцы въ Америкъ построили только форты, нѣсколько коллегій, которыя были управляемы суевѣрными монахами, церкви и монастыри, роскошь которыхъ до-сихъ-поръ составляетъ странную противоположность съ повсюдною бѣдностью жителей, -- да, сверхъ-того, вырубили въ скалахъ чудесныя подземныя дороги и шахты, чрезъ которыя золото и серебро щедрымъ дождемъ лились въ ихъ руки и -- проскочили сквозь пальцы {По словамъ Устариса ("Theoria y Practica de Commercio у de Marina") и Герреры ("Historia de las Incas"), американскіе рудники, чрезъ однѣ королевскія таможни, доставляли въ Испанію ежегодной прибыли слишкомъ 100,000,000 рублей ассиг.; на такую же сумму полагаютъ эти историки ежегодный ввозъ въ Испанію дорогихъ металловъ контрабандистами. Слѣдственно, общій итогъ ежегоднаго ввоза ихъ въ метрополію можетъ быть оцѣненъ въ слишкомъ 200,000,000 рублей.}.
Всѣ эти размышленія, невольно тѣснившіяся мнѣ въ голову, были прерваны лансадами моей лошади, которая безъ всякихъ церемоній перепрыгивала черезъ кустарники, попадавшіеся ей на встрѣчу; я принудилъ се наконецъ идти шагомъ -- и тогда лишь вспомнилъ о моемъ коррео.
Привыкнувъ съ дѣтства къ подобнымъ поѣздкамъ, онъ, какъ второй Августъ, сп ѣ шилъ медленно, но не любилъ и останавливаться. Этотъ человѣкъ былъ заведенная машина. Однакожъ, и онъ убавилъ шагъ на минуту; сигара дружбы размѣнена была между нами, но послѣ нѣсколькихъ незначительныхъ словъ, онъ снова кольнулъ шпорами лошадь, закричавъ мнѣ: "Adelante, senor cavallero" (впередъ, милостивый государь).
Чемоданъ съ депешами былъ крѣпко привязанъ къ сѣдлу лучшей лошади во всемъ табунѣ, скакавшей передъ нами. Любопытно было видѣть, съ какимъ проворствомъ два провожавшіе насъ Гауча безпрестанно сгоняли лошадей, разбѣгавшихся по тальнику, на дорожку, по которой намъ надо было ѣхать. Гаучи -- превосходные всадники; они такъ же твердо держатся въ сѣдлѣ, какъ наши казаки и Калмыки, но превосходятъ ихъ ловкостью и граціозностью.
Верстахъ въ тридцати отъ Мендосы, на краю широкой песчаной плоскости, завидѣли мы нѣсколько тощихъ тополей (аламовъ) и клочокъ свѣжей зелени. Коррсо объявилъ, что это почтовая станція. Пріѣхавъ туда, мы увидѣли нѣсколько Гаучей, безпечно-сидѣвшихъ на порогѣ ветхой хижины. Они, казалось, вовсе не обращали на насъ вниманія, и продолжали курить, какъ ни въ чемъ не бывали. Мы спросили, есть ли лошади. Тогда одинъ изъ нихъ, не говоря ни слова, указалъ намъ концомъ подбородка на корраль { Corail -- квадратное пространство, окруженное кольями и жердями, вбитыми въ землю; тамъ Гаучи держатъ лошадей.}. Родригесъ (имя коррео) сл ѣ зъ съ коня и, по-видимому, ни мало не удивясь дерзкой л ѣ ности Гаучей, весьма-вьжливо предложилъ пахильо { Pajillo или pajito, есть уменьшительное слова paja (паха), "солома", и значитъ соломенка. Странно слышать недавно-обрусѣлое множественное число этого слова: "пахитосы" вмѣсто "пахиты". Окончательные слоги: осъ, асъ, есъ, обозначаютъ множественное число по-испански; слѣдственно, прибавляя къ нимъ еще русскій знакъ множественнаго числа, его какъ-будто вздваиваютъ.} такъ-называемому почтмейстеру и сказалъ ему добродушнымъ тономъ: "vamos legero, amigo, tengo mucha priesa" (давай-ка скорѣе, пріятель; мнѣ очень недосугъ). Почтмейстеръ тотчасъ принялся за сѣдло, и въ мгновеніе все было готово. Родригесъ долговременнымъ опытомъ узналъ, что въ началѣ путешествія, не должно обращаться грубо cъ этими господами. Они могли пригодиться на будущее время. Заплативъ за лошадей, по полуреалу за легву {Полуреалъ -- около 10 коп. серебромъ. Легва -- около 4 верстъ.}, мы тотчасъ помчались въ галопъ.
Эти почтовыя хижины содержали нѣкогда линію сообщенія между вице-королевствомъ Перу и Буэнос-Айресомъ. Теперь, онѣ находятся только въ той части Пампъ, гдѣ есть въ сосѣдствѣ какое-нибудь значительное населеніе, на защиту котораго можно положиться; но нельзя быть увѣреннымъ, что проѣхавъ разъ по Пампамъ, встрѣтишь эти станціи въ другой разъ на томъ же мѣстѣ, потому-что отъ безпрерывныхъ набѣговъ Индійцевъ здѣсь все непрочно и ненадежно. Путешественники берутъ съ собой обыкновенно запасныхъ лошадей именно на случай, если не встрѣтятъ станціи.
Возвышеніе температуры, которое усиливалось по мѣрѣ того, какъ мы подавались внутрь степей, отраженіе солнечныхъ лучей отъ почвы, равно какъ и отъ растительныхъ и песчаныхъ частицъ {См. Humboldt. Voyages aux Régions Equinoxiales. Tome XI, chap. XXV, p. 57.}, двигающихся въ атмосферѣ, -- все это къ полудню начало насъ томить. Но когда жаръ, между 1 и 2 часомъ, достигъ высшей точки своей, сила его стала мало-по-малу уменьшаться. Легкіе, перемѣнчивые Вѣтерки освѣжали вечерній воздухъ. Лучше всего было ѣхать утромъ и вечеромъ, не смотря на то, что часто застигавшая насъ темнота заставляла лошадей спотыкаться и падать въ поры, вырытыя бискачами {Ничего нѣтъ труднѣе, какъ поймать этихъ звѣрей, хотя часто видишь, какъ сидятъ они спокойно на краю своихъ подземныхъ жилищъ. Днемъ рѣдко они выходятъ изъ норъ; но какъ-скоро нижній край солнца коснется линіи горизонта, бискачіо показывается на землѣ съ своею старческою мордою, бѣлыми бакенбардами и усами. Вообще, ничего не можетъ быть забавнѣе нахмуреннаго вида этихъ животныхъ.}, которыми, можно сказать, кишатъ пампы. Удивительно, какъ еще такъ мало бываетъ несчастныхъ случаевъ на этихъ обрывахъ; и я самъ не постигаю, какъ я отдѣлался лишь нѣсколькими ушибами и разъ двадцать не переломалъ себѣ рукъ и ногъ. Такія ямы обыкновенно прикрыты травою или хворостникомъ; лошадь, мчась по равнинѣ, тогда только ихъ можетъ замѣтить, когда въ нихъ очутится; въ подобныхъ случаяхъ, всадникъ дѣлаетъ обыкновенно salto mortale черезъ голову коня и за тѣмъ долженъ какъ-можно-проворнѣе встать и снова вскочить на него, чтобъ не остаться одному въ степи. Мнѣ не разъ приводилось упражняться въ такихъ гимнастическихъ штукахъ: не могу назвать ихъ слишкомъ-забавными. Лишь безстрашный Гаучо можетъ весело переносить ихъ. Надо замѣтить, впрочемъ, что онъ падаетъ, какъ кошка, всегда прямо на ноги. Звучное c...jo утѣшаетъ его въ величайшихъ несчастіяхъ.
На третьей станціи, я уже былъ совершенно измученъ; мы проскакали около 70 верстъ. И еще дней двѣнадцать сряду намъ надо было скакать такимъ-образомъ, чтобъ достигнуть цѣли! Пока надлежащая діэта и привычка не приготовятъ васъ къ этому, сильному и продолжительному движенію, -- бѣда, да и только. Простая пища Гаучей, состоящая изъ говядины, безъ всякаго мучнистаго кушанья, дѣлаетъ ихъ весьма-способными къ такой ѣздѣ, и Европеецъ убѣждается въ этомъ, какъ-скоро прійметъ такой же образъ жизни, какъ они. Видя мою блѣдность и изнуреніе, Родригесъ сжалился надо мною; онъ остановился на ночлегъ. Я бросаюсь съ сѣдломъ на-земь, у входа въ почтовую хижину; ночью на меня нападаютъ москиты, какъ саранча; я закрываю голову пончомъ -- жаръ невыносимый; въ отчаяніи, бѣгу въ хижину -- здѣсь блохи и клопы съ жадностію впиваются въ мое тѣло. Однакожь, такова была усталость, что я все-таки вздремнулъ къ зарѣ. Проснувшись, я увидѣлъ себя точно въ ноевомъ ковчегѣ. Женщины, дѣти, старики, собаки, все это лежало вмѣстѣ какъ-ни-попало. Мальчишка съ наслажденіемъ чесалъ подлѣ меня голову; страшная мысль, что изъ волосъ его выходитъ подкрѣпленіе ночнымъ врагамъ моимъ -- не на шутку испугала меня. Я выскочилъ изъ избы. Коррео, человѣкъ не столь щекотливый, занялся приготовленіемъ мате; у насъ было съ собой три или четыре фунга этого парагуайскаго чая {Парагуайскій чай или verba de Paraguay есть ilex paraguayensis. Въ Парагуаѣ и въ Ассамѣ, въ Индіи, пытались развести китайскій чай; опытъ былъ, кажется, удаченъ, хотя и не вполнѣ.}. Это лучшій напитокъ въ степяхъ; онъ освѣжаетъ и успокоиваетъ кровь. Настой этой травы готовится такъ же, какъ и китайскій чай, только пьютъ его здѣсь посредствомъ металлической трубки, называемой бомбильи; одинъ конецъ ея -- въ горшкѣ съ напиткомъ, другой -- во рту, и вы такимъ образомъ втягиваете въ себя жидкость. Безъ глубокихъ соображеній можно-бы устроить все это гораздо-удобнѣе; но такъ-какъ у цивилизаціи будетъ и безъ того здѣсь довольно работы, то можно надѣяться, что и лѣтъ черезъ двѣсти Гаучо будетъ по-прежнему жечь себѣ языкъ такъ же систематически, какъ и теперь, вставляя въ ротъ себѣ разгоряченную бомбилью. Дошедъ до этого глубокаго заключенія и тщательно записавъ его въ свою памятную книжку, я усѣлся спокойно на лошадиномъ остовѣ и закурилъ сигару. Я былъ очень расположенъ къ философическимъ размышленіямъ; но, къ-сожалѣнію, Родригесъ думалъ иначе. Я долженъ былъ заткнуть за-поясъ изслѣдованія и сѣсть на лошадь.
Восьмилѣтній мальчикъ явился къ намъ въ качествѣ проводника; отцу его было некогда: онъ былъ занятъ азартной игрой, которой Гаучи предаются съ неистовствомъ, и потому отправилъ сына вмѣсто себя. Мальчикъ, ни мало не робѣя, уцѣпился за переднія ноги лошади, чтобъ вскарабкаться на сѣдло. Онъ не могъ еще своей маленькой ножкой достать стремени, но черезъ минуту скакалъ уже по равнинѣ во всю лошадиную прыть. Поѣздка продолжалась болѣе пяти часовъ сряду, и, казалось, это было мальчику ни по чемъ. Дорогой, вѣтромъ снесло съ меня мою мендосскую соломенную шляпу, которая было-отправилась къ первому хозяину своему,-- я догналъ ее и продолжалъ путь. Въ этотъ день, проѣхали мы мимо нѣсколькихъ небольшихъ соленыхъ озеръ; ночевали подъ открытымъ небомъ и на другой день были уже въ Сапт-Луисѣ.
Не знаю, для чего это мѣстечко называется городомъ, да притомъ еще главнымъ городомъ провинціи Аргентинской-Конфедераціи. У рѣдкихъ домовъ окна. Строеніе большею частію изъ глины, окружено садами, зелень которыхъ была пожрана саранчою (langostas). Бичъ пампъ въ-теченіи двухъ или трехъ мѣсяцевъ въ году -- саранча совершаетъ и здѣсь, какъ въ старомъ-свѣтѣ, свои опустошительныя переселенія. Набѣгъ ея ознаменовывается истребленіемъ всей растительности; она пожираетъ даже соломенныя кровли на домахъ. Другой бичъ обширныхъ пустынь новаго-свѣта -- муравьи, густыя фаланги которыхъ, столь же страшныя, какъ и фаланги саранчи, выгоняютъ даже Индійцевъ изъ жилищъ ихъ.
Я засталъ обитателей Сант-Луиса подъ роковымъ впечатлѣніемъ этого бѣдствія. Въ нѣсколько часовъ, саранча лишила ихъ всѣхъ садовыхъ и полевыхъ плодовъ; уныніе было всеобщее.
За то въ Сапт-Лунсѣ былъ коррехидоръ {Corregidor есть, no-настоящему, родъ капитана-исправника; иногда онъ заступаетъ мѣсто губернатора.}, родъ начальника области. Частію изъ любопытства, частію по внушенію благоразумія, я отправился съ визитомъ къ сему важному сановнику. Увидѣвъ его толстую и грязную фигуру, которая разъигрывала позы Юпитера-олимпійскаго, я едва могъ удержаться отъ смѣха. Онъ тотчасъ принялся мучить меня высокопарными фразами о патріотизмѣ и безкорыстной преданности своей общественному благу; потомъ пустился въ невѣроятныя разсужденія о началахъ федерализма и политическаго единства {Это былъ главный современный вопросъ; въ то время существовали двѣ партіи: партія унитаріевъ и партія федералистовъ. Первая хотѣла, чтобъ всѣ штаты Аргентинской-Республики были соединены между собою подъ одною нейтральною властію. Вторая требовала учрежденія правительства чисто-мѣстнаго, которое не было бы обязано отвѣтственностію никакой другой власти.}, и за тѣмъ непосредственно перешелъ къ личнымъ намекамъ и далъ мнѣ довольно-грубо замѣтить, что онъ силою своей власти можетъ помѣшать мнѣ продолжать путешествіе. Ясно было, что ему хотѣлось наложить на меня косвенную подать. Зная напередъ, что все это можно уладить нѣсколькими піастрами {Испанскій піастръ -- слишкомъ 5 рублей.}, я поспѣшно оставилъ корыстолюбиваго американскаго мандарина и поручилъ Родригесу переговоры на-счетъ моей дани. За симъ, небольшое кровопусканіе, сдѣланное моему кошельку, доставило мнѣ свободный проѣздъ по Сант-Луисской Провинціи, съ оффиціяльнымъ пропускомъ, за подписью его превосходительства. Воротясь на почтовый дворъ, я спросилъ, нѣтъ ли чего поужинать. "Hay todo, señor", все есть, отвѣчала хозяйка -- и принесла дурнаго салата и прогорклаго масла. Взглянувъ на нихъ, я вздохнулъ и легъ спать на полу.
Усталость и плохая пища истощили меня. На другой день, я всталъ съ лихорадкою. Къ-счастію, толстый сан-луисскій коррехидоръ задержалъ Родригеса: онъ нашелъ необходимымъ отправить въ Буэнос-Айресъ нѣкоторыя изъ своихъ глубокомысленныхъ соображеній о настоящемъ ходѣ политическихъ дѣлъ. Опасаясь остаться одинъ въ этомъ жалкомъ мѣстечкѣ, я рѣшился на средство героическое, -- въ одинъ пріемъ проглотилъ двойную порцію ялаппы, которую всегда держалъ въ запасѣ, и съ самоотверженіемъ покорился ея спасительному дѣйствію.
Между-тѣмъ, въ Сант-Луисъ ввалилась длинная телега {Эти четырехколесныя и двухколесныя повозки очень-похожи на кибитки, употребляемыя Калмыками и Ногайскими Татарами въ астраханскихъ степяхъ.}, на непомѣрно-высокихъ колесахъ. Ее тащили съ трудомъ около двадцати лошадей, заложенныхъ за сѣдельныя подпруги длинными уносами, и съ пеономъ на каждой парѣ. Эту колесницу сопровождали пять или шесть Гаучей, и гнали передъ собою табунъ запасныхъ лошадей. Тутъ былъ Англичанинъ, ѣхавшій изъ Буэнос-Айреса въ Мендосу. Узнавъ, что въ городѣ есть больной Европеецъ, онъ навѣстилъ меня. Разумѣется, еслибъ я имѣлъ возможность выйдти изъ дома, то предупредилъ бы это посѣщеніе... Въ странахъ отдаленныхъ, гдѣ все окружающее вамъ чуждо, гдѣ ничто не напоминаетъ вамъ той образованной жизни, среди которой вы вскормлены, выросли,-- въ этихъ странахъ каждый Европеецъ уже для васъ почти родной. Что бы ни говорили о различіи національностей, понятіи, нравовъ и обычаевъ, поѣзжайте въ сообщество съ Гаучами, и вы едва замѣтите всѣ эти блѣдные оттѣнки: все исчезнетъ предъ однородностію европейскаго происхожденія, воспитанія, и нигдѣ вы такъ не убѣдитесь въ истинѣ, что человѣкъ прежде всего -- человѣкъ.
Въ англійскомъ путешественникѣ я узналъ майора N.... который, съ годъ тому назадъ, оказалъ мнѣ важную услугу въ Мехикѣ. Мы очень обрадовались другъ-другу; нашъ разговоръ не перерывался ни на минуту; наши приключенія, сходство сужденій о предметахъ, насъ окружавшихъ, сближали какъ братьевъ -- людей, которые, можетъ-быть, въ европейской гостиной ни въ чемъ не могли бы согласиться и ни о чемъ не разговориться. Майоръ N... путешествовалъ по дѣламъ одной рудокопной англійской компаніи {Это было въ то время, какъ англійскими капиталистами овладѣлъ родъ сумасшествія -- учреждать компаніи для отъисканія и добыванія рудъ въ новомъ-свѣтѣ. Повсюду образовались такія компаніи, и вездѣ, за исключеніемъ Реаль-дель-Монте, онѣ оказались несостоятельными.} въ Мехикѣ, когда мы встрѣтились съ нимъ на берегахъ Тихаго-Океана, въ минуту весьма для меня неблагопріятную.
Этотъ случай, хотя принадлежитъ къ другой эпохѣ моихъ странствованій, довольно-любопытенъ, и потому я попрошу у читателя позволенія -- на минуту перенести его изъ грязной сант-луисской хижины на цвѣтущіе берега Западной-Мехики.