Агашка и Варюшка не могут заснуть -- столько им пришлось пережить сегодня. Они лежат на полатях и громко шепчутся. Марья ворчит на них с печки недовольным голосом:
-- Дайте покой, кобылы, завтра чуть-свет подыму вас на мельницу!
-- Мы не пойдем больше на мельницу,-- откликнулась из темноты Агашка.
-- Что такое? Так я и дала вам сидеть дома!--
-- Не пойдем! У мельников руки длинные, проходу не дают.
-- А вы наплюйте на них и работайте... Чай не маленькие, вас двое. Неужели вам не отбиться от этих молодцов?
-- Их тоже двое, вона какие хохряки! Они сегодня так пристыдили нас, что не знали куда нам деться.
И девушки рассказали, что им пришлось пережить там, за буфетом. На старуху рассказ не произвел большого впечатления: мельники-то смеялись не над девушками, они просто подшутили над стариком, вот и все... Ежели на все смотреть, то и жить нельзя... Какое им до этого дело?
-- Ты старуха, тебя не касается, а нам стыдно,-- отозвалась Агашка.
-- Нам надо женихов,-- фыркнула Варюшка и толкнула Агашку в бок.
Девушки расшалились и завозились на полатях. Они были здоровые девушки. Позабыв свое горе, они щекотали друг друга и хохотали. У Марьи не хватило терпения слушать их возню.
-- Три часа пробило, дуры, когда же покой? Скоро утро... Возьму я полено, да как начну охаживать!-- закричала Марья и стала шарить рукой за кожухом. Девушки испуганно притихли.
Наступила тишина. Храпели на все лады, храпели на полу, на полатях, на печке, во всех углах, словно артель дровосеков ночевала в избе. Виктор еще не вернулся. У Марьи за кожухом приготовлено для него местечко. Агашка подтянула колени к животу, свернулась клубочком и, прислушиваясь к храпу и щелканию маятника закоптелых часов, стала засыпать. Тики-та-ак!-- шлепали часы и со скрежетом спускалась гиря.
Вдруг они внезапно заспешили: тики-тики-тики,-- застучало около самого уха, и Агашка открыла глаза. Темнота, как сажа, и если поднять голову, то увидишь чуть заметные тусклые пятна замерзших окон. Старые часы шли медленно, протяжно, с натугой, маятник с усилием шлепал, как человек, по крупному песку... Где-то близко, рядом с усталой поступью старых часов отдавалась бойкая звонкая походка маленьких карманных тикунчиков, похожая на стрекотанье кузнечика за кожухом. Было удивительно, кузнечик тикал совсем близко, звонко, нежно. Агашку охватили подозрения. Она запустила руку под подушку сестры. Рука ее, стиснутая подушкой и головой Варюшки, упорно шарила, задорное тиканье стало слышнее. Пальцы нащупали цепочку. Агашка потянула и вытащила часы!
Она похолодела от страха. В морозные окна Ударила луна, в избе немножко просветлело, и часы блеснули желтыми крышками. Пораженная, взволнованная, она глядела с ужасом на часы. Ее охватил гнев, обида и она стала будить Варюшку. Варюшка разоспалась. Она простонала только и повернулась на другой бок. Было мгновение, когда Агашка хотела швырнуть часы изо всей силушки на пол, но благоразумие взяло верх. Варюшка храпела. Этот храп выводил Агашку из себя -- она украла часы и спит! Невозможно вынести этого, и Агашка шлепнула ее часами по щеке. Варюшка вздохнула, поднесла к лицу руку, отпихнула часы и снова захрапела. Агашка стала колотить ее часами и рукой, стегать по лицу цепочкой. Варюшка, наконец, проснулась.
-- А, что?..-- спросила она и ткнулась лицом в подушку.
-- Откуда ты взяла часы?
-- Часы? Какие часы? -- испугалась Варюшка и подняла с подушки голову.
-- Какие! Вот эти!-- с озлоблением ответила Агашка и, болтнув цепочкой, шлепнула по Варюшке часами. Варюшка ахнула и схватила рукой часы.
-- Я их взяла у Мишки,-- ответила она, пряча часы под подушку.
-- Погоди ужо, я скажу матери и отцу, ты украла часы, как тебе не стыдно? -- В словах Агашки, в жалобном тоне ее голоса слышались слезы.
-- И нисколько не стыдно... Воровала же ты со мной гороховую муку на мельнице и не стыдилась... Мельники -- они богатые, они другие купят. Почто "ни сняли бороду с отца?
Слова Варюшки не успокоили Агашку.
-- Мама!-- Закричала она в темноту,-- мама!
-- Замолчи, я отдам назад часы, чего ты? -- с испугом и злостью прошептала Варюшка, зажимая Агашке ладонью рот.
-- Мама!-- крикнула Агашка во весь голос.
Сестры завозились на полатях, полати затрещали. Поднялась глухая борьба, сестры вырывали друг у друга часы и громко разговаривали. Братишка на печке проснулся и заревел.
-- Что такое?- всполошилась мать,-- вы все еще не спите? Господи, что это такое с вами будет, девки?
-- Варюшка украла у мельника Мишки золотые часы,-- заплакала Агашка.
Варюшка легла на спину и стиснула зубы. Агашка срывающимся, полным слез голосом жаловалась матери. Мать слезла с печки на пол, заохала, забранилась и зажгла лучину.
-- Ох девки, девки, беда только с вами! Где у вас часы? Давайте их сюда. Дуры вертоголовые, что наделали, срам! Куда деваться?.. Узнают ежели... Господи!..
Варюшка довольно неохотно протянула ей часы. Старуха, разглядывая их, продолжала ворчать сердитым голосом и покачивать головой.
-- Хорошие часы! Наверное дорого стоят... Прежде дали бы за них три коровы!..
-- Давай, мама, продадим часы и купим что-нибудь,-- протянула с полатей Варюшка.
-- Молчи, дура!-- огрызнулась мать,-- оходена непутевая, гляди, что наделала!
-- Никто ведь не узнает... Кому какое дело?..
-- Я тебе, дам -- не узнает!-- сердито окрикнула мать. Минуту спустя, вертя в руках часы, она заявила:
-- Молчите, девки, я думаю -- не продать ли нам часы?
Агашка запротестовала.
-- Я скажу отцу и мельнику,-- заявила она.
-- Замолчи, дура! Что хорошего? Узнают все, что скажут? Воровали вместе... Осрамишь себя и Девку, а нам-то с отцом каково будет? Коли грех попутал -- надо молчать... Я пройду завтра в город, продам...
-- Тебя там арестуют с часами, ты не барыня, продавать золотые часы,-- сообразила Варюшка,-- я сама продам лучше,-- добавила она.
Марья обиделась.
-- А ты барыня? Много ты понимаешь... Сама знаю, что не легко. Я лучше знаю, сколько стоят часы, меня не обманешь!..
Агашка замолчала, она ломала в отчаянии руки. И сказать нельзя и не сказать нельзя. А эти две дуры, сестра и мать, оживленно толкуют, как про дать часы и что на них купить. Она ненавидела их в эту минуту, сердце у нее сжималось от тоски, она жалела... Платоху. Он обидел ее сегодня, а теперь ей перед ним стыдно. Нет, она не пойдет на мельницу, ни за что не пойдет! Ребята правы были, что обыскали их.
Под окнами заскрипел снег, тяжелые шаги застучали по крыльцу, загремела калитка,-- отец! Мать заметалась по избе с часами в руках.
-- Не сказывайте отцу! Поди отопри, Варюшка,-- сказала она громким шопотом и бросилась с лучиной на кухню.
-- Что долго не спите? -- спросил Виктор, снимая кафтан.
-- Зубы что-то заболели,-- откликнулась из кухни Марья, споткнувшись о чугун.
Агашка лежала на полатях с закрытыми глазами. Ей хотелось и кричать и плакать...