Мастерская. Раннее утро. Чуть брезжит рассвет. Хозяин, рассматривая пару сапог, ходит по мастерской.
Хозяин. Руки и ноги им переломать за такую работу! Магда! Магда!
Магда (входит). Звали?
Хозяин. Кто там целое утро стучит? Оглохнуть можно!
Магда. Красные стреляют с реки. На базаре говорили, не сегодня-завтра войдут в город…
Хозяин (сердито). Иди уж на кухню. С тобой толковать! Иди, иди. (Магда повернулась, уходит. Хозяин останавливает ее.) Магда!
Магда. Ну, что?
Хозяин. Да нет, ничего… Ступай себе! (Магда, не двигаясь, изумленно наблюдает за ним, хозяин прошелся по комнате. Бормочет.) В город войдут… Пусть бы ноги себе переломали… Опять национализация начнется… Магда!
Магда. Здесь я, чего кричите?
Хозяин. А это верно, что они придут?
Магда. Да придут же, говорю!
Хозяин. Придут… Обрадовалась! Нашла тоже чему радоваться. (Опять бормочет.) Триста злотых… триста злотых… А может, и не нужно было ему давать три сотни? А?
Магда. Кому?
Хозяин. Да контролеру же… (Спохватился.) Ну чего вытаращила глаза? Нужно будет, покличу тебя… Ступай.
Магда уходит.
Да… Где же эта книга? Ага, вот она! (Берет книгу, перелистывает.) Чтобы в своде законов не было статьи о поставках? Худо без очков, — ничего не разберу… (Зовет.) Сора, Сора! Нет ее… Когда она нужна, так ее нет… Покарал меня бог. (Откладывает книгу в сторону.) А может быть, и в самом деле нет такой статьи о поставках? (Сел, задумался, вспоминает вчерашнюю сцену с контролером.)
— Что так поздно?
— Вот пакет… Пакет для вас.
— Сколько?
— Извините… Сто злотых…
— Сто злотых? Сто злотых можно было принести днем или прислать по почте…
— Двести… Двести злотых!
— Кто вы такой? Я вас не знаю.
— Триста злотых… Надо вам сказать, что подметки… Я же честный поставщик, и я не обманываю людей… Подметки из картона…
— Пошел вон!
Но триста злотых он забрал себе. Так я вас спрашиваю, что же значит: «Пошел вон?»
Хозяйка вбегает, в руках у нее корзинка.
Хозяйка. Ну чего ты расселся? Нашел время! Наша соседка-биндюжница говорит, что сегодня к обеду большевики пожалуют к нам в город — это она говорит, а я ей сказала: не торопитесь. Еще неизвестно, откуда ветер подует. Немцы и французы тоже имеют что сказать… (Хозяин пытаемся что-то возразить, она перебивает его.) Не перебивай меня! На улице говорили, что из тюрьмы сбежал большой командир и с ним мальчик — сапожный подмастерье. В лес убежали… За голову командира пять тысяч злотых обещают. Подумать только, пять тысяч злотых!.. Да не перебивай меня… Дай хоть слово сказать…
Хозяин. Ты бы лучше приказала Магде сварить сегодня хороший обед… Мы же окружены у себя в доме врагами… Мы теперь у них в руках… Хорошенько слушай, что они говорят между собой, а если сама с ними заговоришь, то вежливенько, вежливенько, без криков, Сора, без криков!
Хозяйка. Вежливенько! Так я уж лучше стану перед ними на колени… Лучше бы ты подумал, куда нам припрятать доллары.
Хозяин. А куда их припрячешь? Из-под земли достанут. (Махнув рукой, идет к двери.) Без криков, Сора! Вежливо, без крика! (Ушел.)
Хозяйка. Так я уж, может быть, зараз поступлю в гимназию, чтобы научиться разговаривать с ними по-благородному, как с панами. Магда, Магда, Магда!
Входит Магда.
Оглохла, что ли?
Магда. Почему вы кричите? Я не оглохла!
Хозяйка (в сторону). Как она говорит! Если Магда так разговаривает, — значит, красные близко… (Магде.) Магдочка, хозяин приказал сегодня сварить хороший обед. Вкусный! И с рабочими разговаривать вежливенько, без крика (неожиданно переходит на свой обычный визгливый тон), а не то я с тобой так поговорю… (Уходит.)
Магда. Что они - взбесились, что ли?
Входят Лейбка и Ян.
Лейбка. Петро еще не пришел?
Самуил (входит). Слыхали, порохом пахнет? Читали, ребята, объявление? Пять тысяч злотых за голову Кудрявцева.
Ян. Эх, будь я старше на три годочка, даже на два… эх, хоть бы одним годочком старше быть!..
Входит Зорах.
Зорах. Слыхали? Они совсем близко. На днях к нам в гости пожалуют.
Ян. А где же Зямка?
Самуил. За работу, ребята, за работу.
Лейбка. Пусть только Красная армия войдет в город, я свой отряд мигом разыщу и на фронт.
Магда. Потеха с хозяйкой. Сама-то боится к вам пойти, мне приказывает: разговаривай с ними вежливенько, обед им хороший свари и подслушай, говорит, все их разговоры, а потом мне расскажи.
Самуил. Ловко. Ты вот что, Магда, ступай к ней и скажи, что мы постановили забрать у нее дом и мастерскую и интересуемся, не запрятаны ли у нее где-нибудь доллары для Зораха.
Магда. Так и скажу, ей-богу, скажу. Ой, что с ней будет! Что-то Петро не видно! Всегда во-время приходит.
Самуил. Ну, за работу.
Напевают.
Вбегает Зямка, изможденный, оборванный.
Ян и Лейбка. Зямка, Зямка пришел!
Зямка. Петро здесь?
Лейбка. Я думал, ты на фронт убежал.
Ян. А Кудрявцев?
Зямка. Петро не приходил?
Самуил. Зямка, а ведь тебя, должно быть, ищут. Спрятаться тебе надо. Уведу-ка я тебя к себе домой. Улица у нас тихая, там переждешь.
Зямка. Нет, мне Петро нужен. Я его здесь подожду.
Лейбка. Здесь? А хозяин?
Самуил. Ну, хозяина нечего бояться, время не такое. Доносить не посмеет. Да ты откуда к нам, Зямка?
Лейбка. Ты в городе был?
Зямка. Нет, в лесу. Мы с командиром в лес убежали. Блуждали, блуждали, лес густой, чем глубже идем, тем дальше, от дороги. Под утро слышим — стреляют. Наши по всему фронту сейчас наступают, ну мы и пошли на выстрелы. Тут беда случилась, ноги у меня отнялись, хочу ступить, а не могу. Устал, что ли, не знаю. Только сил итти нет. Командир взял меня на плечи и понес. Идем, вдруг легионеры нам навстречу, командиру попасть к ним в лапы никак нельзя. Соскочил я на землю, собрал последние силы и пустился наутек, думал, они за мной побегут, а командир тем временем спасется. Так оно и вышло, — они за мной. А как вышел я из леса, вижу — мельница, значит, опять меня в город принесло. Ну, я пойду. Если придет Петро, скажите, что я пошел наших известить, командир один в лесу остался, окружен.
Лейбка. А где наши?
Зямка. Неподалеку, за деревней Березовкой. Ну, я пошел.
Самуил. Постой, Зямка, ты ведь ничего не ел. На́ тебе. (Передает завернутый в тряпочку завтрак.)
Зямка. Это я по дороге пожую. А может, кто-нибудь со мной пойдет? Ну, что же, идет кто-нибудь со мной на фронт?
Пауза. Все молчат.
Не хотите? Жалко свой подвал бросить? Эх вы! Когда все честные рабочие на фронтах борются, жизни своей не жалеют за большевиков, вы тут сапоги шьете легионерам! (Выбрасывает из кармана еду.) Не надо мне, не хочу я ваше есть. Буржуи вы проклятые! Подождите, пошлет меня командир с письмом к Ленину, все ему расскажу. Все! (Повернулся, чтобы уйти, но бессильно опустился на ступеньки.) Ох, устал я!
Ян. Зямка, я пойду с тобой. Ты не думай, мне уже шестнадцать лет. Ну, почти шестнадцать. Ты не смотри, что я такой худой.
Зямка. Это не беда!
Ян. Но только как я пойду? У меня штиблеты с ног валятся.
Зямка. Думаешь, у меня лучше? Смотри, как прохудились, пальцы выглядывают.
Ян. Давай веревочками подвяжем.
Самуил. Стойте, парнишки… Дело такое. Читали нам в пятом еще году в кружке одну книжку… Так вот там было сказано… там было сказано… Сейчас вспомню… Ага, вот! (Наморщив лоб, медленно выговаривает заученную когда-то цитату.) Когда… наступит… социальная революция, то эксплоатируемые (с трудом выговаривает непривычные слова) экспроприируют экспроприаторов! (Неожиданно меняет тон, словно решив для себя какой-то важный жизненный вопрос.) Зямка! Янек! Вот вам сапоги легионеров! Надевайте, надевайте, говорю я. Эта партия из хорошей кожи. Надевайте. Тридцать лет я гнул спину на него. Каменный дом нажил, капитал, почет, а я? Горб на спину, пустое брюхо да эти драные штиблеты. К чортовой бабушке! Зямка, Лейбка, Янек, надевайте сапоги, я приказываю. Не боюсь я его, пусть идет жалуется на меня в суд. За тридцать лет труда Самуилу тоже причитается пара новых сапог. (Сбрасывает с себя драные ботинки.)
Зямка. Словно на меня сшиты.
Ян. Моя мерка!
Лейбка. Кожа, братцы, знатная.
Зорах. Жмут немного и главное у большого пальца, но ничего, разносятся.
Самуил. Вот это сапоги! Рюмочки, а не сапоги. Дурак ты, Самуил, шил сапоги на чужих дядей, а сам всю жизнь проходил босой.
Лейбка. Зямка, я тоже иду с тобой. Как ты думаешь, командир простит меня, что я тогда ушел с поста?
Зямка. А командиру? Самуил, я возьму еще пару сапог для командира. Можно?
Самуил. Бери. И ты, Янек, прихвати лишнюю пару, и ты, Лейбка, вы же идете на фронт. Надо запасти подарок для наших красноармейцев. Скажите им, что это я, Самуил Айбиндер, старый рабочий, посылаю свой подарок. Магда, дай им во что завернуть.
Зорах. Я, пожалуй, тоже прихвачу лишнюю пару.
Самуил (отбирает у него сапоги). Нет, это не пройдет. Ребята отнесут мой подарок босым красноармейцам, а ты завтра отнесешь эти сапоги на базар. Революция, Зорах, это тебе не жена, с которой ты сходишься, расходишься, опять сходишься!
Зорах (сконфуженно). Ну, будьте здоровы, я бы с вами пошел, да жена, бедняжка, болеет. (Уходит.)
Зямка. Пошли…
Самуил. Подожди малость, Зямка. Тридцать лет я здесь промаялся, надо попрощаться честь-честью, по-людски. Янек, возьми-ка вон там кожу. А ты, Зямка, бери кисточку, окуни в лак и пиши на коже да буквы побольше ставь, чтобы у хозяев глаза на лоб повылазили. Пиши: «Бенця! Чтобы ты потратил на докторов деньги… которые ты на нас нажил… живи в болезнях…
Зямка. …долгие годы…
Самуил. …и вспоминай почаще преданных тебе рабочих. Аминь». Ты хорошо написал, Зямка. (Вешает кожу на стену.) Ну, а теперь, ребята, давайте простимся. Не забывайте старого Самуила. Прощайте. (Уходит.)
Ян. Давайте устроим еще один маленький подарок для нашего хозяина. (Протягивает веревку и вешает на нее старые сапоги.)
Зямка. Ну, пошли.
Лейбка. Всем сразу выходить опасно, заметят. Вы меня подождите у мельницы.
Зямка и Ян уходят.
Лейбка. Ну, прощай, Магда. Мы скоро вернемся.
Магда. Ты, значит, в самом деле уходишь?
Лейбка. Ухожу, а что?
Магда. Ничего, иди. Думаешь, я заплачу, как другие девушки.
Лейбка. Магда!
Магда. Уходишь?
Лейбка. Мы скоро вернемся.
Магда. Скоро, скоро. А если хозяин драться будет? Думаешь, он так спустит? Сапоги забрали, на стене вон какую надпись написали! Кто за меня заступится? Петро нет. Одна я за всех расплачиваться буду…
Лейбка. А если тебе уйти отсюда, Магда?
Магда. Куда я пойду? Некуда мне итти!
Лейбка. Ну, я все-таки должен итти!
Магда. Хорошо, уходи. Но если со мной случится несчастье, ты будешь виноват!
Лейбка. Что же ты хочешь? Чтобы я не пошел на фронт? Чтобы я второй раз обманул командира и Зямку? Ты этого хочешь?
Магда. Нет, я тоже хочу итти с вами!
Лейбка. С нами?
Магда. Ну да, на фронт!
Лейбка. Но ты же девушка!
Магда. Это ничего. Прошлый раз, когда Красная армия занимала город, я видела собственными глазами двух девушек с винтовками за плечами. Стрелять я научусь, а скакать на лошади я так умею, что ни один парень меня не догонит.
Лейбка. Ишь ты какая! Видно, придется взять тебя с собой. Собирайся!
Магда. Помоги мне уложить мои вещи, а то еще хозяин вернется.
Лейбка. На фронте главное дело — хорошие сапоги. (Вынул из мешка.) Вот тебе новая пара, Магда, а если тебя командир не примет в Красную армию, так уж с меня не спрашивай.
Магда. Примет! Как не принять? Что ты думаешь, домашняя прислуга не рабочий человек? А что я девушка, так это ничего не значит.
Уходят. Входит хозяин.
Хозяин. Так и есть. Никто не вышел на работу. Праздничек празднуют, а работа стоит. (Увидел оставленную рухлядь.) А это что такое? Рваные ботинки? А где мои новые сапоги, я спрашиваю? Сора! Сора!
Хозяйка (входит). Что ты кричишь, Бенця?
Хозяин. Где наши новые сапоги? Где ты пропадала? Сора! Что смотрели твои глаза? Посмотри, что делается!
Хозяйка (кричит, направляясь в соседнюю комнату). Магда, Магда!
Хозяин (передразнивает ее). Магда, Магда! А чем тебе поможет теперь Магда?
Хозяйка (вернувшись из соседней комнаты). И Магды нет…
Хозяин (заметив надпись на стене). Ты на стену, на стену посмотри! Что они там расписали?
Оба подходят к стене и начинают читать вдвоем, перебивая друг друга.
«Бенця… чтобы ты потратил на докторов деньги…
Хозяйка (читает). …которые ты на нас нажил…
Хозяин (читает). …живи в болезнях…
Хозяйка (читает). …долгие годы…
Хозяин (читает). …и вспоминай почаще…
Оба (в один голос). …преданных тебе рабочих… Аминь!»
Хозяин. С ума сойти! (Срывается с места.) Полицию!
Хозяйка (нерешительно). А может быть… уже нет полиции?.. (Неожиданно кричит.) Жан-да-а-а-рмов!
Хозяин (зажимает ей рот). Тс-с-с! (Нерешительно.) А может быть, уже нет жандармов!
Занавес.