Когда я в Союзе читала свои стихи и А. А. Гизетти16 делал небольшой доклад о них, Федор Кузьмич взял слово, он говорил столько лестного, что я не помню почти ничего, так как это была неправда.
Запомнилось одно: "Я не согласен с А. А. Гизетти, что в стихах Данько есть какой-то послереволюционный Петербург, что она знает какую-то жизнь, слышала, что говорили и чувствовали люди.
Данько не имеет понятия о Петербурге, -- она, как известно, киевская ведьма и в Киеве обучалась у О. Д. Форш17, как летать на Лысую гору, она ничего не знает, не видит, не слышит. Но она говорит в стихах так убедительно, что мы начинаем верить в выдуманный ею Петербург, в выдуманные ею чувства и настроения, которых на самом деле нет".
Привожу это как пример суждения, прямо противоположного тому, что он говорил мне о моих стихах до того.