Телефонъ обвинитель.
Нечего и говорить, что возвращеніе Фарльгана было радостно встрѣчено всѣми. Фарльганъ былъ попрежнему веселъ и бодръ и только чувствовалъ себя нѣсколько усталымъ послѣ двухчасовой усиленной ходьбы подъ палящими лучами солнца. Онъ увѣрялъ, что ни на минуту не испугался, когда воздушный шаръ потащило впередъ, такъ какъ онъ все время не терялъ его изъ виду. Притомъ онъ былъ увѣренъ, что машину пустятъ въ ходъ, и шаръ повернетъ назадъ. Сначала онъ шелъ очень быстро, но потомъ удушливый зной заставилъ его замедлить шаги. Да и къ чему было такъ напрягать свои силы и бѣжать въ догонку за шаромъ? Онъ зналъ, что догнать его не въ силахъ, и рѣшилъ тихонько подвигаться впередъ, ожидая, пока шаръ самъ приблизится къ нему.
-- Эта прогулка по твердой землѣ могла бы доставить мнѣ удовольствіе, еслибъ не проклятое солнце, которое палило изо всѣхъ силъ,-- сказалъ Фарльганъ.-- Между прочимъ у меня вдругъ явилась счастливая мысль воспользоваться моимъ невольнымъ пребываніемъ на землѣ, чтобы раскурить трубочку. Вѣдь мы лишены этого удовольствія на нашемъ воздушномъ кораблѣ. И вотъ я набилъ трубку, закурилъ и, благодаря ей, путь уже не казался мнѣ столь длиннымъ и утомительнымъ.
Какъ только Фарльганъ узналъ, отчего шаръ не могъ продолжать своего движенія, онъ бросился къ машинѣ и скоро открылъ причину ея остановки: виной была порча, вызванная присутствіемъ маленькой гайки, вслѣдствіе чего поршень слегка погнулся, такъ что машина остановилась.
-- Какъ туда могла попасть гайка?-- спросилъ д'Эксъ.
-- Не понимаю,-- отвѣтилъ Фарльганъ, -- можетъ быть я, разбирая машину для чистки, нечаянно забылъ ее тамъ, но это непростительная небрежность съ моей сто роны, право! Старый механикъ!.. И такая оплошность?
Фарльганъ имѣлъ такой огорченный видъ, что всѣ старались его успокоить,
-- Пустяки, дружище,-- сказалъ ему Пеноель.-- Есть о чемъ горевать! Все это поправимо. Такой искусный работникъ, какъ вы...
-- Нѣтъ, г. Пеноель, въ томъ то и бѣда, что здѣсь у насъ нѣтъ всего того, что нужно для исправленія такой серьезной порчи,-- сказалъ Фарльганъ.-- Самый лучшій работникъ ничего не можетъ сдѣлать, если у него нѣтъ нужныхъ инструментовъ, и я боюсь, что мнѣ не удастся привести машину въ порядокъ, къ тому же она уже не въ состояніи будетъ двигаться съ такою же скоростью, какъ прежде.
Эти слова Фарльгана, сопровождаемыя молчаніемъ д'Экса, произвели смущеніе среди его товарищей, которые никакъ не ожидали, что порча такъ серьезна. Фарльганъ принялся за работу. Она поглотила все его вниманіе, такъ что ему некогда было предаваться грустнымъ размышленіямъ. Впрочемъ, очевидно, порча машины оказалась не такой серьезной, какъ онъ думалъ сначала, потому что къ концу дня къ нему уже вернулось его всегдашнее веселое и бодрое настроеніе духа.
Къ четыремъ часамъ красноватая равнина смѣнилась опять желтыми песками. Энокъ замѣтилъ, что, по его мнѣнію, караванная дорога должна быть гдѣ нибудь не далеко. Д'Эксъ посмотрѣлъ на карту и подтвердилъ слова Энока.
-- Миновавъ эти оазисы, мы попадемъ въ каменистую равнину, которая продолжается вплоть до оазисовъ Кавара. Я думаю, мы достигнемъ ихъ ранѣе наступленія ночи,-- сказалъ Энокъ.
-- Это, кажется, послѣдняя цѣпь оазисовъ, за которыми начинаются Суданскія степи,-- замѣтила Рене.
-- Да, подтвердилъ Энокъ.-- Это очень живописные оазисы. Караванная дорога проходитъ черезъ эту цѣпь оазисовъ и тянется на протяженіи 80 километровъ между зелеными пальмами, и только временами ее прерываютъ небольшіе участки скалъ.
Рѣчи Энока не замедлили оправдаться. Вслѣдъ за песчаною равниной показалась обширная каменистая площадь, такъ что путешественники до самаго заката солнца не видѣли ничего другого, кромѣ камней. Къ вечеру вѣтеръ нѣсколько измѣнилъ свое направленіе, и воздушный шаръ понесло прямо къ оазисамъ Кавара. Перемѣна вѣтра заставила д'Экса рѣшиться на остановку и бросить якорь въ первой же рощѣ, такъ какъ неисправность машины не позволяла придать шару нужное направленіе.
Спустя четверть часа якорь грохнулся въ лощину, поросшую густо сплетавшимся кустарникомъ низкорослыхъ акацій. Сумерки, окутывавшіе безмолвную пустыню, производили гнетущее впечатлѣніе на путешественниковъ, которые удалились въ палатку, за исключеніемъ Фарльгана, занявшагося при свѣтѣ электрическаго фонарика починкой машины, и Рене, сидѣвшей возлѣ него и съ любопытствомъ смотрѣвшей на его работу. Остальные четверо, кто читалъ, а кто разсматривалъ карту пустыни, какъ вдругъ рѣзкій крикъ прервалъ царившее кругомъ безмолвіе. Стопъ, лежавшій у ногъ своего хозяина, быстро вскочилъ и заворчалъ, но такъ какъ крикъ не возобновился, то собака скоро успокоилась.
-- Что это?-- спросилъ Пеноель.
-- Это лай фенека, лисицы, каторая водится въ Сахарѣ, неправда ли, Збадьери?-- сказалъ Энокъ.
-- Фенекъ,-- подтвердилъ арабъ.
-- Охота за этими животными очень интересна, но довольно трудна, потому что фенекъ чрезвычайно боязливъ и очень хитеръ. Если капитанъ позволитъ, то я спущусь на землю и завтра представлю вамъ убитое животное.
-- Я тоже отправлюсь съ вами, -- вскричалъ Пеноель, обрадовавшійся неожиданному развлеченію.
-- Ни въ какомъ случаѣ, прошу васъ,-- съ живостью воскликнулъ Энокъ,-- но затѣмъ, спохватившись, прибавилъ: -- убить фенека не такъ то легко, особенно двоимъ, да и одинъ то зачастую терпитъ неудачу. Мнѣ очень жаль отказываться отъ вашего общества, но присутствіе неопытнаго охотника въ засадѣ непремѣнно обратитъ въ бѣгство боязливое животное.
Нѣсколько разобиженный словами Энока Пеноель не сталъ настаивать. Энокъ спустился одинъ въ маленькой лодочкѣ и скоро, углубившись въ чащу акацій, скрылся отъ взоровъ путешественниковъ.
Рене, сначала слѣдившая за лодочкой, снова усѣлась возлѣ Фарльгана. Она взяла въ руки трубку телефона, посредствомъ котораго. спускавшійся на землю въ лодочкѣ воздухоплаватель могъ разговаривать съ тѣми, кто оставался на воздушномъ шарѣ. Машинально повертывая трубку въ рукахъ, Рене въ задумчивости приложила ее къ уху. Вдругъ слухъ ея поразила чья то рѣчь.
... Да, да. Счастливый случай привелъ насъ сюда, какъ разъ близъ Тару, гдѣ вы находитесь...
Рене испугалась. Не почудилось ли ей? Какимъ образомъ въ телефонъ слышались эти слова? Энокъ, вѣдь, былъ одинъ въ лодкѣ, когда спустился, не могъ же онъ говорить по телефону, такъ какъ не далъ передъ этимъ звонка, увѣдомляющаго товарищей, что онъ желаетъ говорить съ кѣмъ нибудь изъ нихъ. Притомъ же Рене, продолжавшая держать около уха трубку телефона, больше уже не слышала ни слова.
"Вѣроятно мнѣ почудилось", подумала она и, положивъ трубку телефона на мѣсто, она протерла глаза и снова сѣла возлѣ телефона.
Между тѣмъ ей не давала покоя мысль: бредила ли она на яву или дѣйствительно слышала чью то рѣчь? "Не можетъ этого быть!" думала она. Но она слышала ихъ такъ ясно! Чтобы еще разъ провѣрить себя, она снова взяла трубку, приложила къ уху и, къ величайшему изумленію, опять отчетливо услышала слѣдующее:
... Именно объ этомъ я и писалъ вамъ изъ Мурзука. Всего лучше можно завладѣть шаромъ въ третьемъ часу ночи, когда всѣ спятъ, а я стою на вахтѣ...
Рене быстро направилась въ общую палатку, гдѣ находился д'Эксъ.
-- Капитанъ,-- шепнула она ему, -- телефонъ говоритъ. Подите, послушайте.
Д'Эксъ съ удивленіемъ посмотрѣлъ на нее и подумалъ, уже не рехнулась ли его спутница? Но нѣтъ, хотя Рене была взволнована, но казалась въ полномъ разсудкѣ.
-- Что такое?-- переспросилъ онъ.-- Энокъ говоритъ съ вами по телефону? Что же тутъ удивительнаго?
Тогда Рене, стараясь вернуть себѣ хладнокровіе, быстро разсказала д'Эксу, что случилось. Капитанъ тотчасъ же выскочилъ изъ палатки и приложилъ аппаратъ къ уху.-- Нѣтъ,-- сказалъ онъ,-- я ничего не слышу.-- Рене вырвала у него трубку и приложила ее къ уху, но также должна была сознаться, что телефонъ молчитъ.
Д'Эксъ попросилъ ее повторить тѣ слова, которыя она слышала, затѣмъ онъ позвалъ Пеноеля и сообщилъ ему, что случилось. Оба они пришли къ заключенію, что Энокъ спустился внизъ по сигналу, данному ему его сообщникомъ, который выслѣдилъ воздушный шаръ, видимый на далекомъ разстояніи ночью, благодаря электрическимъ огнямъ. Очевидно, они условливались на счетъ нападенія, которое предполагалось произвести ночью, но по счастливой случайности разговоръ двухъ разбойниковъ происходилъ подлѣ телефона, такъ что Рене слышала отрывки его. Никакого другого объясненія этому факту нельзя было придумать. Все это совпадало съ другими подозрительными поступками... съ письмомъ, которое тайкомъ послалъ Энокъ своему другу Сорелло.
Д'Эксъ и Пеноель позвали Фарльгана и Збадьери и, разсказавъ имъ о случившемся, устроили нѣчто вродѣ военнаго совѣта. Надо было рѣшить, какъ поступить съ Энокомъ, и что предпринять, чтобы предупредить опасность, которая грозила воздушному шару въ эту ночь.
Пеноель предложилъ сняться съ якоря и удалиться отъ опаснаго мѣста, но д'Эксъ возсталъ противъ этого.
-- Нѣтъ, это не годится,-- сказалъ онъ.-- Хотя мы и увѣрены въ измѣнѣ, но у насъ все-таки нѣтъ достаточныхъ уликъ. Притомъ же, если Энокъ угадаетъ наше намѣреніе, то онъ можетъ удержать шаръ, закрѣпивъ гайдропы. Не забудьте также, что у него есть оружіе, и что онъ превосходный стрѣлокъ. Пуля можетъ нанести шару серьезный вредъ, и тогда мы очутимся въ самомъ опасномъ положеніи. Я вотъ что предлагаю: когда Энокъ вернется, то я поговорю съ нимъ безъ всякихъ околичностей и прямо скажу, что, такъ какъ намъ некуда его запереть, то мы должны держать его подъ строгимъ надзоромъ и надзоръ этотъ поручимъ Збадьери. Нашъ другъ достаточно силенъ, чтобы совладать съ Энокомъ, если онъ предприметъ что нибудь, грозящее нашей безопасности. Затѣмъ мы всѣ станемъ на стражу въ эту ночь. Если она пройдетъ безъ всякихъ приключеній, то, пожалуй, можно будетъ успокоиться на счетъ измѣны Энока. Ну, а если произойдетъ нападеніе, то мы перерѣжемъ якорный канатъ и быстро очутимся внѣ всякой опасности, раньше даже, чѣмъ наши враги замѣтятъ наше исчезновеніе.
-- Но вѣдь можетъ случиться, что враги осыпятъ насъ градомъ пуль, раньше чѣмъ мы успѣемъ подняться достаточно высоко,-- замѣтилъ Пеноель.
-- Да, но какъ только Энокъ вернется, мы постараемся занять такое положеніе, чтобы быть внѣ опасности хотя и останемся стоять на мѣстѣ. Положитесь на меня, -- сказалъ д'Эксъ.
Всѣ поняли, что у него былъ какой то планъ, о которомъ онъ не хотѣлъ теперь распространяться, и поэтому согласились съ его предложеніемъ.
Капитанъ позвалъ по телефону Энока и потребовалъ, чтобы онъ вернулся. Ничего не подозрѣвавшій Энокъ вскорѣ очутился среди своихъ товарищей.
-- Энокъ,-- сказалъ ему д'Эксъ, -- я долженъ предупредить васъ, что мы подозрѣваемъ васъ въ измѣнѣ. Это тяжелое обвиненіе, но если оно несправедливо, то вамъ, вѣроятно, не трудно будетъ его опровергнуть. Во первыхъ, это вы испортили воду въ резервуарѣ, съ цѣлью задержать насъ въ Мурзукѣ, что было нужно вамъ для вашихъ цѣлей?..
-- Увѣряю васъ,-- началъ Энокъ -- я удивленъ, капитанъ, что вы взводите на меня подобное обвиненіе, безъ всякихъ доказазательствъ...
-- Позвольте, я еще не кончилъ, Рене находилась около телефона и слышала, что вы переговаривались съ кѣмъ, то, внизу, подъ воздушнымъ шаромъ. Вѣроятно, это тотъ самый человѣкъ, которому вы послали письмо изъ Мурзука...
-- Но развѣ можно доставить письмо сюда изъ Мурзука въ два дня? Вѣдь разстояніе равняется 800 километрамъ?
-- Это возможно. Вы отправили посланнаго на мехари, который въ нѣсколько часовъ достигъ Годна, тамъ проходитъ телеграфная линія, соединяющая Триполи съ оазисомъ Каваръ, или вѣрнѣе -- съ Тару, главнымъ селеніемъ оазиса. Изъ Годна вашъ посланный могъ отправить телеграмму въ Тару, около котораго мы теперь остановились, благодаря удивительной случайности.
-- Я вижу, вы хорошо освѣдомлены, -- отвѣтилъ Энокъ, ошеломленный точностью д'Экса, которому основательное знакомство съ этою частью Фецана помогло угадать замыселъ Энока.-- Увѣряю васъ, что это были мои личныя дѣла, и ничего въ моемъ поведеніи...-- бормоталъ Энокъ.
-- Пока объ этомъ рано говорить,-- прервалъ его д'Эксъ.-- Черезъ нѣсколько часовъ мы уже будемъ знать навѣрно, но до тѣхъ поръ вы должны считать себя нашимъ плѣнникомъ и находиться подъ надзоромъ.
Энокъ слегка поклонился. Збадьери остался его сторожить, какъ было условлено. Фарльганъ вернулся къ своей машинѣ, въ сопровожденіи Рене, а Пеноель и д'Эксъ принялись травить якорный канатъ, удерживавшій воздушный шаръ. Для того, чтобы шаръ поднялся поскорѣе на высоту, д'Эксъ выбросилъ часть балласта. Дѣйствительно, шаръ тотчасъ же сдѣлалъ прыжокъ вверхъ, но вмѣсто того, чтобы подняться по крайней мѣрѣ на 600 метровъ, какъ разсчитывалъ капитанъ, шаръ вдругъ остановился на высотѣ трехсотъ метровъ. Длинный канатъ, прикрѣпленный къ якорю, повисъ свободно въ воздухѣ. Д'Эксъ сейчасъ же догадался, что прикрѣпленные къ акаціямъ гайдропы удерживали шаръ.
-- Чортъ возьми!-- воскликнулъ онъ.-- Мы въ плѣну. Наши гайдропы удерживаютъ насъ, и чтобы бѣжать, намъ надо или отвязать ихъ, что было бы опасно въ виду значительно усилившейся подъемной силы шара въ эту минуту и возможнаго присутствія враговъ въ кустарникѣ -- или же перерѣзать ихъ. Но я не хотѣлъ бы прибѣгать къ такой крайней мѣрѣ, такъ какъ это лишило бы насъ очень важнаго приспособленія.
Въ этотъ моментъ лежавшій спокойно Стопъ подошелъ къ отверстію въ днѣ корзины и издалъ глухое ворчаніе.
-- Стопъ чувствуетъ присутствіе враговъ внизу и предупреждаетъ насъ,-- сказалъ д'Эксъ.-- Нечего дѣлать, надо рѣшиться пожертвовать гайдропами...
Съ этими словами отважный капитанъ полѣзъ по веревкамъ къ мѣсту прикрѣпленія металлическихъ канатовъ и тамъ, удерживаясь ногами и одною рукой за веревки, онъ съ помощью напилка быстро перепилилъ гайдропъ.
Шаръ сдѣлалъ стремительный скачекъ вверхъ, такъ что никакія канаты не удержали бы его. Храбрый д'Эксъ повисъ на канатѣ и, только благодаря своей изумительной ловкости и присутствію духа, могъ снова взобраться на палубу своего воздушнаго корабля.