Торжество Энока.
Перепуганные исчезновеніемъ шара путешественники бѣгомъ бросились къ тому мѣсту, гдѣ онъ стоялъ на якорѣ. Тамъ они нашли только оборванный конецъ отъ каната, которымъ Пеноель крѣпко привязалъ шаръ къ дереву. Канатъ по виду казался перерѣзаннымъ ножемъ, такъ что нельзя было сомнѣваться, что какой то злоумышленникъ перерѣзалъ его, послѣ чего шаръ, увлекаемый южнымъ вѣтромъ, полетѣлъ на сѣверъ.
-- Но если Фарльганъ еще живъ и находится на воздушномъ шарѣ, то онъ долженъ замѣтить, что шаръ освободился,-- вскрикнулъ д'Эксъ.-- Въ такомъ случаѣ, онъ постарается бросить якорь. Изъ за сильнаго вѣтра, онъ не могъ воспользоваться двигателемъ, но если мое предположеніе справедливо, то шаръ не могъ отлетѣть далеко и стоитъ на якорѣ въ близкомъ разстояніи къ сѣверу отсюда. Это деревья мѣшаютъ намъ видѣть его.
Чуть не бѣгомъ путешественники спустились по склону холма и двинулись на сѣверъ. Вскорѣ уже они вышли изъ чащи оазиса, и персъ ними открылась ровная мѣстность, которую можно было окинуть однимъ взоромъ. Какова же была ихъ радость, когда они увидѣли вдали шаръ, висѣвшій неподвижно въ воздухѣ, и французскій флагъ, по прежнему развѣвавшійся надъ нимъ.
Спустя полчаса они уже стояли возлѣ шара, и Фарльганъ тотчасъ же спустилъ имъ лодочку, въ которой они поочереди поднялись на шаръ.
Друзья были счастливы, что снова находятся вмѣстѣ, и разсказывали другъ другу свои приключенія.
-- Вскорѣ послѣ вашего ухода,-- сказалъ Фарльганъ, -- я почувствовалъ сильную слабость и понялъ, что у меня начинается лихорадка. Я хорошенько закутался и легъ, но въ это время услышалъ, что меня зоветъ Энокъ. Я сдѣлалъ надъ собою усиліе и приблизился къ нему. Энокъ катался по полу и стоналъ. Онъ жаловался мнѣ на спазмы въ желудкѣ и умолялъ хоть немного ослабить связывавшія его путы и дать ему какого-нибудь успокоительнаго лекарства. Не сомнѣваясь, что онъ дѣйствительно страдаетъ, я исполнилъ его желаніе, ослабилъ веревки и спустился въ аптеку, чтобы достать лекарство. Но когда я вернулся, Энока не было на его мѣстѣ -- онъ исчезъ. Я быстро кинулся къ лѣстницѣ и увидѣлъ, что Энокъ съ опасностью жизни спускается внизъ по якорному канату. Въ первую минуту я хотѣлъ было броситься преслѣдовать его, но потомъ вспомнилъ, что, такъ какъ никого больше не осталось на воздушномъ шарѣ, то некому будетъ спустить мнѣ лодочку, чтобы я могъ снова подняться. Между тѣмъ Энокъ благополучно достигнулъ земли, перерѣзалъ ножемъ канатъ, и шаръ, подхваченный вѣтромъ, понесся къ сѣверу. Не помня себя отъ ярости, я бросился въ палатку, схватилъ ружье и хотѣлъ выстрѣлить въ злодѣя, но шаръ успѣло уже отнести на большое разстояніе; притомъ же шаръ, облегченный отъ тяжести, вслѣдствіе отсутствія пяти человѣкъ, поднялся такъ высоко, что нечего было надѣяться на то, что якорь коснется земли. Поэтому, раньше чѣмъ бросить якорь, я долженъ былъ открыть клапанъ, чтобы выпустить газъ и заставить, такимъ образомъ, шаръ спуститься. Я бросилъ якорь, но онъ долго тащился по обнаженной почвѣ, пока наконецъ, на мое счастье, не встрѣтилась кучка низкорослыхъ акацій, за которыя якорь зацѣпился довольно крѣпко. Тогда шаръ остановился. Сначала я хотѣлъ пустить въ ходъ машину, чтобы вернуться на прежнее мѣсто, но вѣтеръ былъ слишкомъ сильный, и я долженъ былъ отказаться отъ этой мысли. Я стоялъ съ ружьемъ наготовѣ, опасаясь новаго нападенія, и съ нетерпѣніемъ ждалъ вашего возвращенія. Я зналъ, что вы увидите шаръ издалека и найдете его мѣсто стоянки. Нечего и говорить, что я страшно обрадовался, увидѣвъ, наконецъ, васъ и молодого господина Рене съ вами.
-- Но скажите, Фарльганъ, какъ вы себя чувствуете? что ваша рана?-- спросилъ его Пеноель.-- Нѣтъ ли у васъ лихорадки?
Пеноель вспомнилъ о своихъ докторскихъ обязанностяхъ и взялъ за руку Фарльгана, чтобы пощупать пульсъ.
-- Пустяки!-- воскликнулъ Фарльганъ.-- Я и забылъ объ этомъ. Правда, голова у меня еще тяжелая и немного побаливаетъ, но волненіе, которое я испыталъ, кажется, излѣчило меня отъ лихорадки.
Однако Пеноель думалъ иначе. Онъ боялся, что сильное волненіе отразится вредно на здоровьѣ раненаго и вызоветъ у него лихорадку. Поэтому онъ предписалъ ему немедленно лечь въ постель и принять успокоительную микстуру. Это подѣйствовало, и вскорѣ Фарльганъ спалъ спокойнымъ сномъ.
Вѣтеръ не спадалъ, хотя и повернулъ къ западу. Никто изъ воздухоплавателей больше не спускался на землю. Послѣ бѣгства Энока они удвоили бдительность, опасаясь нападенія. День прошелъ въ чтеніи, разговорахъ и въ наблюденіяхъ надъ окружающею мѣстностью. Однако ничего подозрительнаго нигдѣ не было видно. Разговоры, которые вели между собою воздухоплаватели, касались все больше свѣжихъ событій. Д'Эксъ заговорилъ о вѣтрахъ, господствующихъ въ Сахарѣ.
-- Въ Триполи и Фецанѣ, съ декабря по апрѣль,-- сказалъ онъ,-- замѣчается почти постоянное сѣверное воздушное теченіе. Нахтигаль, знаменитый африканскій путешественникъ, подмѣтилъ первый это постоянство сѣверныхъ вѣтровъ, дующихъ въ этой части Сахары. На югѣ Фецана горы Тюммо и Тарзо вызываютъ чередованіе другихъ вѣтровъ съ постояннымъ сѣвернымъ вѣтромъ; за Цадомъ господствуетъ только пассатный вѣтеръ, который даетъ себя чувствовать даже еще на Гвинейскомъ берегу. Этими воздушными теченіями я и хотѣлъ воспользоваться для своего путешествія. Поднявшись у залива Сиртъ, мы можемъ достигнуть Дада, а оттуда, увлекаемые сѣверо-восточнымъ пассатомъ, можемъ пересѣчь Борну, затѣмъ бассейнъ Нижняго Нигера и, наконецъ, высадиться на Гвинейскомъ берегу.
-- Если такъ, -- замѣтила съ живостью Гене,-- то значитъ, на воздушномъ шарѣ можно перелетѣть черезъ Африку, отъ Средиземнаго моря до Атлантическаго океана и изслѣдовать малоизвѣстныя области, лежащія между этими морями. Путешествіе на воздушномъ шарѣ сопряжено, пожалуй, съ гораздо меньшими опасностями, чѣмъ сухопутное путешествіе, такъ какъ на нашемъ воздушномъ кораблѣ мы можемъ не бояться враждебныхъ туземцевъ... Я съ содроганіемъ думаю объ Энокѣ. Какими опасностями онъ окруженъ въ этой негостепріимной странѣ!..
-- Ну, жалѣть то его особенно не стоитъ,-- прервалъ ее Пеноель.-- Не далѣе какъ въ 50-ти километрахъ отсюда находится оазисъ, гдѣ онъ, вѣроятно, разсчитываетъ встрѣтить итальянскій отрядъ. Единственное, чего онъ долженъ бояться -- это встрѣчи съ туарегами которые бродятъ въ этихъ мѣстахъ.
-- Очень нужно туарегамъ задерживать его,-- замѣтилъ д'Эксъ.-- Что за разсчетъ имъ брать въ плѣнъ человѣка, все имущество котораго заключается въ одномъ платьѣ.
-- Неизвѣстно. Туареги, вѣдь, разбойники и грабители, и всякая добыча для нихъ хороша. Рене, ты знаешь, что слово "туарегъ" означаетъ "покинутый". Они всѣхъ чужихъ считаютъ врагами. Туареги и тубу закрываютъ себѣ лицо; богатые чернымъ покрываломъ, а бѣдные -- бѣлымъ. Сначала это покрывало имѣло цѣлью только защищать лицо отъ жгучихъ лучей солнца и мельчайшей песчаной пыли, проникающей всюду, впослѣдствіи же завѣшиваніе лица стало для нихъ священнымъ обычаемъ. Но женщины у туареговъ ходятъ съ открытымъ лицомъ, не такъ какъ у арабовъ, и только мужчины опускаютъ на лицо покрывало, въ которомъ оставляютъ два отверстія для глазъ. Только въ присутствіи чужестранца женщины должны закрывать лицо; это дѣлается для того, чтобы оказать ему честь.
День прошелъ скучно. Мѣстность оставалась такою же пустынною, какъ была, и только разъ однообразіе пустыни было нарушено появленіемъ стада страусовъ, которые, при видѣ воздушнаго шара, показавшагося имъ вѣроятно какимъ то неизвѣстнымъ чудовищемъ, парящемъ въ воздухѣ, тотчасъ же бросились бѣжать въ разсыпную.
Вечеръ и ночь прошли совершенно спокойно, и только къ утру, когда д'Эксъ стоялъ на дежурствѣ, ему показалось, что онъ слышитъ какой то неопредѣленный шумъ въ сторонѣ лѣса. Онъ подумалъ, что это слышится топотъ дикихъ животныхъ, но какъ онъ ни вглядывался въ полумракъ, обволакивавшій передъ утренней зарей равнину, онъ ничего подозрительнаго не замѣтилъ. Вдругъ капитанъ услыхалъ внизу чей то громкій голосъ, который звалъ его по французски только съ сильнымъ арабскимъ акцентомъ.
-- Сиди, капитанъ,-- говорилъ голосъ,-- передъ тобой находится Могаммедъ Эль-Амра, онъ привѣтствуетъ тебя словами мира!
Но д'Эксъ, прежде чѣмъ отвѣчать, пустилъ въ ходъ динамомашину, чтобы освѣтить электрическимъ свѣтомъ говорившаго. При свѣтѣ яркаго фонаря д'Эксъ увидалъ внизу араба въ богатой одеждѣ и въ черномъ покрывалѣ, опущенномъ на лицо. Могаммедъ Эль-Амра ничѣмъ не выдалъ своего удивленія, когда воздушный шаръ освѣтился. Онъ стоялъ спокойно, неподвижно, облокотившись на ружье, въ ожиданіи отвѣта.
-- Вижу, что имѣю дѣло съ начальникомъ, который меня знаетъ, такъ какъ онъ назвалъ меня по имени,-- сказалъ д'Эксъ.-- Могаммедъ Эль-Амра, безъ сомнѣнія, другъ французовъ, какъ и я другъ туареговъ, и поэтому между нами долженъ быть миръ. Но зачѣмъ сюда пришелъ Могаммедъ Эль-Амра?
Арабъ объяснилъ, что онъ встрѣтилъ вблизи колодцевъ европейца, котораго поймалъ на мѣстѣ преступленія: онъ осквернилъ воду колодца. Арабъ хотѣлъ наказать преступника, согласно законамъ пустыни, но тотъ взмолился о помилованіи и назвался другомъ маіора Жермена, съ которымъ араба связываютъ тѣсныя узы дружбы. Однако онъ не освободилъ своего плѣнника, а увелъ его въ оазисъ. Тамъ Могаммедъ Эль-Амра увидѣлъ воздушный шаръ, стоявшій вблизи на якорѣ. Узнавъ отъ плѣнника, кто находится на воздушномъ шарѣ, онъ рѣшилъ вступить въ сношенія съ путешественниками. Плѣнникъ долго и настойчиво отговаривалъ его отъ этого и увѣрялъ, что эти путешественники ненавидятъ туареговъ и готовы убить всякаго, кто только приблизится къ воздушному шару.
Однако слова плѣннаго не возбуждали довѣрія, и арабъ направился къ воздушному шару.
Благородство племени, къ которому принадлежалъ арабъ, служило д'Эксу ручательствомъ, что въ его разсказѣ нѣтъ вымысла. Д'Эксъ сейчасъ же догадался, что плѣнникъ араба -- Энокъ, который и придумалъ сказку, чтобы напугать араба и не допустить его до переговоровъ съ воздухоплавателями. Д'Эксъ понималъ, что достаточно одного слова, чтобы погубить Энока, но ему совсѣмъ не хотѣлось наказывать того рукою туарега. Поэтому онъ отвѣчалъ уклончиво, разсчитывая на то, что туареги выдадутъ ему Энока, а онъ доставитъ плѣнника въ Барруа, гдѣ предастъ его суду. Д'Эксъ началъ разспрашивать туарега о примѣтахъ плѣннаго европейца, его одеждѣ и т. д. и убѣдился, что его предположеніе вѣрно. Но на предложеніе выдать плѣнника Могаммедъ Эль-Амра отвѣчалъ отказомъ, хотя д'Эксъ сказалъ ему, что онъ требуетъ выдачи Энока, чтобы отвезти его къ маіору Жермену, который потребуетъ его къ отвѣту за бѣгство.
-- Я передамъ плѣнника только самому Сиди Жермену,-- сказалъ арабъ.-- Но вѣдь его нѣтъ съ вами?
-- Его нѣтъ съ нами,-- отвѣчалъ д'Эксъ,-- но зато съ нами его сынъ Рене.
-- Въ такомъ случаѣ пусть онъ пріѣдетъ въ нашъ лагерь, и тогда мы переговоримъ о выдачѣ плѣнника,-- сказалъ арабъ.-- Я согласенъ выдать его сыну моего друга.-- Затѣмъ туарегъ удалился, оставивъ д'Экса одного размышлять объ этой встрѣчѣ.
Въ полдень д'Эксъ отправился вмѣстѣ съ Рене и Збадьери въ лагерь туареговъ.
Лагерь состоялъ изъ пятидесяти палатокъ. Возлѣ темныхъ палатокъ бродили верблюды, щипавшіе траву; одни изъ нихъ, вьючныя животныя, большія и неуклюжія, другія -- мехари, бѣговые верблюды, отличавшіеся болѣе красивымъ и тонкимъ тѣлосложеніемъ. Въ лагерѣ виднѣлось мало народа: чернокожіе рабы, молодыя женщины и нѣсколько воиновъ, такъ какъ остальные, очевидно, отправились въ какой-нибудь набѣгъ.
Прибытіе трехъ воздухоплавателей привело лагерь въ оживленіе. Могаммедъ Эль Амра вышелъ на встрѣчу гостямъ и привелъ ихъ въ середину лагеря, къ мѣсту, устланному превосходными арабскими коврами. Могаммедъ Эль Амра усѣлся на коверъ со скрещенными ногами, и около него помѣстились шесть туареговъ, очевидно, изъ наиболѣе почетныхъ лицъ. Позади нихъ, на нѣкоторомъ разстояніи, размѣстились полукругомъ остальные воины, а дальше толпились черные рабы, женщины, дѣти, съ любопытствомъ разсматривавшіе новоприбывшихъ. Д'Эксъ, Рене и Збадьери сидѣли противъ начальниковъ туареговъ, и Рене съ жаднымъ любопытствомъ разглядывала совершенно новую и непривычную для нея обстановку.
Могаммедъ Эль Амра превосходно объяснялся по французски, такъ какъ провелъ дѣтство въ Алжирѣ и учился во французской школѣ. Онъ былъ очень расположенъ къ французамъ и даже хотѣлъ заключить съ ними союзъ. Услышавъ изъ устъ капитана разсказъ объ измѣнѣ Эннока, онъ согласился выдать его д'Эксу.
Въ заключеніи переговоровъ привели Энока. Онъ не былъ связанъ, но возлѣ него помѣстились два вооруженныхъ туарега, не спускавшіе съ него глазъ. Могаммедъ Эль Амра, желая блеснуть краснорѣчіемъ, сказалъ, обратясь къ Эноку, цвѣтистую рѣчь, въ которой упрекалъ его въ подлости и нарушеніи законовъ пустыни.
Энокъ понялъ, что онъ теперь въ рукахъ своихъ враговъ. Онъ не боялся туареговъ: хорошо зная нравы обитателей пустыни, онъ былъ увѣренъ, что ему не трудно откупиться отъ нихъ. Но снова сдѣлаться плѣнникомъ д'Экса онъ вовсе не желалъ, понимая, что его измѣна будетъ жестоко наказана маіоромъ Жерменомъ. Его изворотливый умъ энергично работалъ, измышляя, какъ бы вывернуться изъ бѣды. Пока Могаммедъ Эль Амра говорилъ свою рѣчь, Энокъ смотрѣлъ на Рене, и въ его головѣ созрѣлъ цѣлый планъ.
-- Могаммедъ Эль Амра,-- сказалъ онъ -- это правда что я нарушилъ законы пустыни, но извиненіемъ тому можетъ служить то, что я ихъ не зналъ. Я твой другъ, Могаммедъ Эль Амра, а это твои враги, потому что они тебя обманываютъ. Остерегайся ихъ. Они хотятъ погубить тебя и меня...
-- Докажи свои слова, собака!-- вскричалъ Могаммедъ Эль Амра.-- А не то...
-- Я могу сейчасъ же представить тебѣ одно доказательство, что тебя обманываютъ, остальныя приведу потомъ. Повѣришь ли ты мнѣ, если я тебѣ докажу, что надъ тобою посмѣялись?
-- Говори!-- отвѣчалъ Могаммедъ Эль Амра, котораго поколебала увѣренность Энока.
-- Ну, такъ слушай! Тотъ, кого тебѣ выдаютъ за сына маіора Жермена -- низкій обманщикъ, и я сейчасъ докажу тебѣ это. Это не сынъ Жермена, а переодѣтая женщина. Скажи же, могутъ ли обманщики быть друзьями благородныхъ туареговъ?
Въ толпѣ туареговъ послышался ропотъ. Энокъ понималъ, что онъ ставитъ на карту свою жизнь и можетъ однимъ ударомъ или выиграть все или, проиграть. Смущеніе д'Экса, испугъ, отразившійся на блѣдномъ лицѣ Рене, послужили какъ бы подтвержденіемъ обвиненія Энока. Ни капитанъ, ни Рене не поднялись, чтобы съ негодованіемъ опровергнуть обвиненіе, и Энокъ торжествовалъ.
Туареги заволновались. Эти дѣти пустыни легко переходятъ отъ одного чувства къ другому, и гнѣвъ забушевалъ въ ихъ сердцахъ. Объяснять имъ, какъ произошло все это, было совершенно безполезно. Настаивать на своихъ словахъ тоже было напрасно.
-- Это правда,-- сказалъ капитанъ вставая.-- Этотъ ребенокъ -- женщина, дочь маіора Жермена. Но развѣ женщина не такъ-же священна въ глазахъ благородныхъ туареговъ, какъ и мужчина?
Благородство, которымъ дышала мужественная фигура капитана, взявшаго подъ свою защиту дрожащую отъ страха Рене, произвело впечатлѣніе на Могаммеда Эль Амра, но все-таки глаза его гнѣвно сверкали, когда онъ велѣлъ женамъ своихъ воиновъ увести съ собою Рене. Затѣмъ, обратившись къ д'Эксу и Збадьери, онъ сказалъ:
-- Вы мои плѣнники, и я покажу вамъ, что надъ твурегами нельзя смѣяться безнаказанно.