СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Комната в доме Белафрон.
Входит Роджер со стулом, подушкой, зеркалом и жаровней. Расставив эти вещи, вынимает из кармана флакон краски, а из другого -- две коробочки: одну -- с румянами, другую -- с белилами. Аккуратно переставляет все эти предметы, напевая отрывки старых баллад. Наконец, как только он принялся себя размалевывать, Белафрон свистит ему из-за сцены.
Роджер.
Ей-богу, сейчас!
Белафрон (за сценой.)
Чего там уродуете?
Роджер.
Вас ради, ей-богу: дырку вам штопаю в белом шелковом чулке.
Белафрон.
Зеркало здесь? А коробки с красками?
Роджер.
Есть, ей-богу. А коробки с красками тоже, кажется, здесь... да, здесь. Здесь обе ваших комплекции, а не будь у меня самого на лице все четыре комплекции, вечно бы мне ходить с препаскуднейшей рожей. Уж я вижу, что кое-кто из мужчин не хуже баб родились под злою планетой. Чорт возьми! Сейчас я еще поганей выгляжу! А ее лицо ОТ этого сияет самым предосудительным образом. Тут либо какая-то хамская хитрость в мазке, либо это специально женская помада.
Входит полуодетая Белафрон, садится, завивается щипцами и подкрашивает себе губы.
Белафрон.
Где мои брыжжи и плоильник, тупица?
Роджер.
Плоильник ваш изволит совокупляться с вашими брыжжами на буфетной полке или на буфетном полку.
Белафрон.
Давайте их. Что у вас суставной ревматизм, что вы скорей не двигаетесь? (Бьет его.)
Роджер.
В пальцы бы вам ревматизм, пока драться не отучились! Поймайте-ка! (Уходит.)
Белафрон.
Я тебя, собака, поймаю, погоди ты у меня ворчать.
( Поет.)
Купидон мой бог, как мой ноготь гол!
Выпорю его, коль милый не пришел.
Возвращается Роджер с плоильником и брыжжами.
Роджер.
Вот брыжжи. Мне их, что ли, плоить?
Белафрон.
Да, почтенный Роджер... нет, постой-ка! Пожалуйста, подержи это, милейший. (Продолжает напевать. Роджер держит зеркало и свечу.) Вниз, вниз, вниз, падаю и поднимаюсь.
Роджер.
Ну, так вам, ей-богу, пора закрывать лавочку, если уже и подниматься перестали.
Белафрон.
Какую лавочку, приятель Абрам?
Роджер.
А вот эту самую, где торгуют повышением и понижением или торговым падением.
Белафрон.
Мы начинаем понимать друг друга.
Роджер.
Я знаю, кто поплатится за это.
А как я сейчас выгляжу, хозяйка?
Белафрон.
Как вам и положено: как шестипенсовая сволочь-сводник.
Роджер.
Чем вам обязан. В самом деле, я .выгляжу, как старинная пословица: чорту свечу держи.
Белафрон.
В бога и в жизнь! Да я вам нож в пузо воткну, если будете мне так дерзить! Что? (Пост.)
Здравствуй, девка, чудо красоты... гм! гм!
Как живем, сэр Плут, долг забыли вы... гм! гм!
Плевала на вас, сэр! Что за шик сегодня!
Фа-ля-ля-лира-ля.
Вы ли это, сэр, плюгавейший из сотни?
Фа-ля-ля-лира-ля.
Болячка заешь! Как ты мне зеркало держишь?
Роджер.
Как дверь -- пальцами.
Белафрон.
Нет, миленький Роджер, пожалуйста, держи хорошенько. (Поет).
Страстных птичек щебет...
А сегодня гости придут, ручаюсь своей крошечной невинностью: нос зачесался.
Роджер.
Вот и я сегодня ночью то же сказал, как за нос блоха кусала.
Белафрон.
Есть. Сунь мне теперь брыжжи. Платье мне, платье! Где шнурки, вот пропасть! Роджер!
Роджер.
Вы уж давно пропащая.
Стук.
Белафрон.
Смилуйся, господи! Не один, так другой болван ломится.
Роджер.
Прикажете, сударыня, отпереть болвану?
Белафрон.
А эта дрянь так здесь и будет валяться? Убрать, живо! Да, да: стучи на свою голову, кто ты ни на есть! Так. Ну-ка, подсеки нового лосося да подтягивай его к берегу.
Роджер уходит.
Хоть я на него и не лакома, а завтрак из него сделаю.
Входят Флуэло, Кастручио и Пиорато с Роджером.
Флуэло.
С утром вас, кузька!
Кастручио.
Как поживаете, дорогая приятельница?
Пиорато.
Здравствуй, мартышка. Как поживаешь, миленькая поганка?
Белафрон.
Отлично, миленький поганец.
Флуэло.
Роджер, дай, пожалуйста, свету, прошу тебя.
Роджер.
Приходится вам просить, синьор, ибо все мы, живущие в сей юдоли скорби, черны, как геенна огненная. (Уходит за свечой.)
Кастручио.
Хорош ли у вас табак, Флуэло?
Флуэло.
Понюхайте.
Кастручио.
Щекотливая штука, должно быть: так в нос и заехала.
Возвращается Роджер со свечой.
Роджер.
Вот вам червонец свету, синьор.
Белафрон.
Что, мерин бесхвостый? Ты там на что намекаешь?
Роджер.
Я только сказал, что бог посылает нам свет небесный, или некоторое количество золотых с ангелом.
Белафрон.
Ступай за вином да половину вылакай по дороге.
Роджер.
Господа, мне велено принесть вина да вылакать половину.
Флуэло.
Слушай, Роджер!
Кастручио.
Нет, дай я скажу!
Пиорато.
Погоди ты, клещук!
Роджер.
Извольте приказывать оба сразу, господа.
Пиорато.
Стой! Какое вино всего полезнее по утрам?
Роджер.
Сэр, для моей хозяйки лучшее -- "Гиппократ". Она будет очень рада, если я его принесу.
Флуэло.
Гиппократ? Вот же тебе кругляк, змееныш ты этакий!
Они дают деньги.
Роджер.
Так, господа! Здесь выходит всего шесть шиллингов, шесть пенсов. Полгаллона и калач. (Уходит.)
Кастручио.
А вот табак "Геркулес". Не угодно ли познакомиться?
Белафрон.
Только не мне! От этого табака у вас изо рту лисьей мочевиной несет. Вы где вчера ужинали?
Кастручио.
В таком месте, дорогая приятельница, где за ваше здоровье плясали канарку, ей-богу! Вас там не хватало.
Белафрон.
Чтоб я там была? Со всеми вашими шлюхами, свет мой! Чорт с вами, плевать мне на них! А вы-то когда перестанете из-под чужих кур яйца высасывать?
Кастручио.
Что вы, приятельница? Честное слово, верьте -- не верьте, а там ни одной курицы не было. Спросите Флуэло.
Флуэло.
Да нет же, кузька! Ей-богу, не было: одни петухи! Синьор Маловелло пил твое здоровье.
Белафрон.
Ах, сволочь! Там был этот коновал?
Флуэло.
А рыцарь, сэр Оливер Лоллио, присягал, что готов поставить тебе тафтяную юбку, чтоб только тобой разговеться.
Белафрон.
Мной? Да я ему рожу сворочу, к чертям выкину, крысолова! Самый сопливый невыволока!
Пиорато.
Многие, правда, считают этого Лоллия дураком, но он -- замечательный дурак.
Белафрон.
Да и нашел последователей. Изо всех этих драчливых, грязных рыцарей именно не терплю, чтоб он ко мне прикасался.
Кастручио.
Что с тобой, девка? Разве пархат?
Белафрон.
К чорту его! Не дожить ему до такой чести! Да и парша сесть на него брезгует! Парши достойны те, кто получше его, а его поганый рыцарский шлык мне просто претит пригонять, потому что он -- твой ольдерменский халат: кролик снаружи, а внутри лиса, и больше ни пера. Этот размилейший Оливер баранину жрать, пока не треснет, будет, а за точку ножа платить, так он, челюсть его тощая, ничего не даст.
Пиорато.
Язви его! А ты сажай его против солонки и ни крошки не давай ему, пока всем полной порции не отпустишь.
Флуэло.
Лорд Элло, дворянин в услужении, тоже к нам присоединился. Ей-богу, наши носилки взял: пришлось ему путешествовать к одному горожанину -- денег для своего лорда занимать.
Кастручио.
Ну и осел же лорд, если стал деньги занимать у горожанина.
Белафрон.
Нет уже, прости господи, и осел же горожанин, если даст лорду взаймы.
Входят Матео и Ипполито, он, поклонившись компании, отходит в сторону, как чужой. Роджер входит за ними. Вид у него удрученный, в руках бутылка. Он становится поодаль.
Матео.
Франтам наше почтение! Смею сказать, что встретил вас как нельзя кстати, синьор Флуэло.
Флуэло.
Смею сказать, что и вы как нельзя более кстати здесь, синьор Матео.
Матео.
А как поживает моя маленькая милашка?
Белафрон.
Не хуже своего поклонничка: вот перед ней три придворных блюда, а есть в них нечего. Ну, что там? Какого чорта ты так стоишь? Очумел, что ли?
Роджер.
А и, ей-богу, так.
Белафрон.
Почему вина не разливаешь?
Роджер.
Ей-богу, я его уже все разлил -- все вино, какое вам господа поставили, пролилось: налетел на меня, малость, посыльный да так с ног повалил, что ни капельки не осталось.
Белафрон.
Вот мне напасть, что позволила такой сухой репейной роже у себя под носом разрастаться. Вид у вас, как у облезлого кота перед вешанием. Провал меня возьми, если он всех денег не спер и нас всех не обставил!
Роджер.
Нет уж, ей-богу, правда: ничего не пер.
Белафрон.
Многим господам ты так услуживал?
Роджер.
Не больше пяти сотен, кроме приказчиков и прислуги.
Белафрон.
Убавил. Страшно стало, что стащу их?
Роджер.
С вас станется, их также упрете.
Белафрон.
Фу! Ах, режь мне шнуровку, поклонничек: сейчас родимчик хватит -- так уж меня его хамство злит!
Флуэло.
Чорт знает что1 Да не из-за несчастной же винной бутылки!
Матео.
Да нет же, милая Белафрон, ради поросячьего визга!
Кастручио.
На, Роджер, принеси еще. (Дает денег.) Право же, это просто несчастный случай, приятельница.
Белафрон.
Прочь с глаз моих, негодное пуританское отродье!
Роджер.
Еще бутылку? Есть, ей-богу.
Белафрон.
Ты и эту разлей.
Роджер уходит.
Поклонник мой, а это же что за господин? Ваш друг?
Матео.
Боже мой! Стул ему, стул! Дорогая, если вы меня любите, окажите внимание этому господину и приветствуйте его полюбезнее.
Белафрон.
Очень рада вас видеть. Садитесь, пожалуйста.
Ипполито.
Спасибо, сударыня.
Флуэло.
Да ведь это граф Ипполито? Прошу вашего прощенья, Синьор. Вы здесь все время прогуливались, а мы и не заметили! Разрешите вам предложить стул. Вы здесь посторонний, а мы знаем уже все местные порядки.
Кастручио.
Угодно вам? (Предлагает табаку.)
Ипполито.
Нет, добрый мой Кастручио.
Флуэло.
Я вижу, вы забросили двор со времени кончины вашей возлюбленной. Вот уж было нежное создание! Прошу вас, дорогая, вы уж разрешите нам всем этим заняться, по праву нашего знакомства. Соблаговоли вы назначить нам свидание на квартире моей кузьки, я бы вам устроил банкет.
Ипполито.
Сэр, я не заслужил вашу любезность.
Кто та, кого вы называли кузькой?
Флуэло.
Ей-богу, бедная дама, раньше была в хорошей среде; из тех, за кем числится процесс и кто живет в доме стряпчего.
Ипполито.
Она замужем?
Флуэло.
Ого! Поскольку могут быть замужем шлюхи, солдатки и тому подобные. Вы ее раньше не видели?
Ипполито.
Не видел. Очень милое созданье?
Флуэло.
Клянусь богом, когда вы ее узнаете, как мы ее знаем, вы присягнете, что -- милейшая, добрейшая, нежнейшая, очаровательнейшая мартышка под небом. Кожи атлас не нежнее, батист не белее.
Ипполито.
Похоже, что продажная красотка.
Флуэло.
Да, как и все красотки: девка -- клад.
Ипполито.
Весьма печально, что она -- клад-девка.
Матео.
Ей-богу, тебе следует, дорогая.-- Э, что вы это, синьоры? Шептаться? Не бился я с вами об заклад, что неделя пройдет -- и встречу вас в непотребном доме?
Ипполито.
Да, радуйтесь: вы выиграли ставку.
Матео.
Как вам понравилась моя госпожа?
Ипполито.
Как госпожа-то она хороша, да лучше еще будет, если она не станет вашим господином. Я нарушу все правила, господа: будьте здоровы!
Матео.
Бога за ногу! Вы от нас не уйдете.
Белафрон.
Синьору наше общество не по вкусу.
Флуэло, Кастручио и др.
Покорнейше просим остаться!
Ипполито.
Поверьте: у меня дела. Простите!
Матео.
Меня не вызовете через полчаса?
Ипполито.
Возможно.
Матео.
Возможно? Как же! Можете поклясться. Вы так настойчивы, что, право, я зайду. (Уходит.)
Белафрон.
Это еще что за печальная картина, поклонник?
Матео.
Это граф Ипполито, славный граф.
Пиорато.
Жидовочка! Блестящей нет в Милане.
Кастручио.
Да разве вы ничего не слыхали про графа Ипполито, приятельница?
Белафрон.
Плевала я на ваших графов, если они такие дохлые.
Матео.
Он так разочарован, мудрейшая Белафрон. А вы, благородные любезники, давайте-ка ужинать и графа пригласим. Ты на председательском месте сидеть будешь, шлюшка.
Белафрон.
Шлюшка? Ах, вы судак разварной!
Матео.
Объявляю королевское перемирие. Изволь, принимаю на себя весь ужин, лишь бы его рассмешить.
Кастручио.
Просто хамство так изменять своей молодости с этой тиранкой меланхолией.
Матео.
А все из-за женщин.
Белафрон.
Женщины? Небось, девка какая-нибудь! Что это за цаца?
Пиорато.
Слышала бы она вас!
Флуэло.
Ей-богу, и мне того же хочется.
Белафрон.
Нет, поклонничек, что это за женщина?
Матео.
Фа!
Белафрон.
Пожалуйста, скажи. Поцелуй -- и скажи. Уверяю тебя: он порядочный человек, раз так по женщине убивается. Ну, подлец кто?
Матео.
Клянусь богом, не скажу, не могу, ей-богу, голубка. Сделано, господа? Сегодня ночью в Антилопе. Да, потому что там самое лучшее вино и самые расторопные половые.
Флуэло.
Идет! В Антилопе.
Кастручио.
Идет! В Антилопе.
Пиорато.
Идет! В Антилопе.
Белафрон.
Сегодня ночью не могу там быть.
Матео.
Не можете? Богом клянусь, должны!
Белафрон.
Нет, богородицей клянусь, не должна!
Флуэло.
Ну, так отложим до пятницы. Тогда придете, кузька?
Входит Роджер.
Белафрон.
Ладно.
Матео.
Вы самая злющая обезьяна! Роджер, убедите свою хозяйку ужинать с нами в эту пятницу. Вам лучше всего будет явиться распоясой, как сумасшедшая, в корсетке, а лиф подкладкой наружу вывернуть, точно сущая девка -- черным ходом от своего повелителя улизнула.
Белафрон.
Ну, ну, к чорту!
Кастручио
Пора обедать. Идем Матео?
Все.
Да, да, Прощай, девка!
Белафрон.
Прощайте, мальчики!
Уходят все, кроме Белафрон и Роджера.
Роджер, за каким вином тебя посылали?
Роджер.
За пащенком, а то, будь оно честно зачато, сюда бы войти посовестилось. Вот они шесть шиллингов, пащенку алименты!
Белафрон.
Жульническая компания! О, милый Роджер, сбегай в харчевню, купи мне жаворонков получше.
Роджер.
А может, тетерю?
Белафрон.
И то правда -- парочку, если не слишком дорого.
Роджер.
Одну куплю, другая и так здесь. (Уходит.)
Входит Ипполито.
Ипполито.
Что, джентльмен, мой друг уже ушел?
Белафрон.
Только что спину показал.
Ипполито.
Прощайте.
Белафрон.
Могу направить вас к нему.
Ипполито.
Прошу вас.
Белафрон.
Угодно нам остаться? Ждать недолго.
Ипполито.
Мне все равно.
Белафрон.
Прошу садиться.
Ипполито.
Жарко. (Снимает шпагу)
Если позволите, я похожу.
Белафрон.
Сколько угодно. Видите -- там опивки.
Ипполито.
Не надо, нет, совсем. Благодарю.
Квартирка славная. Я вижу, друг мой
Давно знаком вам.
Белафрон.
Право, сэр, он ходит,
Как и другие, время убивать.
А если кров мой будет вам приятен,
Такой же вы мне будете приятель.
Ипполито.
А если нравитесь, что мне услышать?
Белафрон.
Что чем богата, тем и рада вам.
Ипполито.
И разрешат играть мне роль Матео?
Белафрон.
Роль?
Ипполито.
Вас обнять, шалить и целовать.
Вам можно для меня его оставить?
Белафрон.
Я здесь ни с кем не связана.
Ипполито.
Что значит:
Свободны ото всех, гожусь и я.
Но должен вам сказать: стань вы моею,
Вся будете моя. Я не делюсь,
Я буду скуп и разгоню их всех,
Я в наслажденья ростовщик, ей-богу.
Белафрон.
О, участь!
Ипполито.
Можно знать, о чем вздохнули?
Белафрон.
Мне не давалось счастья повстречать
Того, единственного, кто так любит,
Чего всегда желала. О планеты!
Встреться хоть раз мне добрый человек,
Способный лишь себе греха искать
Для личного владенья, пусть нестатный.
Невзрачный, только что не кривоног,
Да содержи меня, насколько надо
Телу, -- я правдою своей клянусь,
Была бы я верна его желаньям.
Так буду предана его закату,
Как бедной женщине возможно быть.
Ипполито.
На это ловят только желторотых,
Едва вступивших в этот хитрый свет:
Засада, дудочка, а там и сетка.
Ну, ладно! Признавайтесь, сколько их
Это же заверение впивали
Из этих губок?
Белафрон.
Право, ни один.
Ипполито.
И не краснеть?
Белафрон.
По правде -- ни один.
Ипполито.
Право! По правде? Скупы вы на клятвыI
Добро, не будь в нем худа. Ну, будь я
Прохвост и до прихода будь описан
В легких тонах, по правде, уверяю,
Право бы, стали клятвами греметь,
Качать небесный свод, ломая сферы
И душу, верную творцу, терзать
Смятением и страхом.
Белафрон.
Надо клясться?
Тогда поверите?
Ипполито.
Чем дальше -- хуже.
Привычный грех не ощущают души.
Чуть выйду за порог, как новый гость,
А там и следующий, и четвертый
Увидят золотой крючок с наживкой
Страстей, в ту же длину. Вы разрешите
Сказать, что видел письма вашей ручки
С точно такой же музыкой Матео.
Белафрон.
Матео! Правда, но, поверьте, я
Едва освоилась с вашим присутствием.
Как зренье вас вселило в сердце мне.
Ипполито.
Со мной не притвориться вам! Я знаю,
Что это общая у вас всех страсть --
Подсечь лесою простака, чтоб позже
Его червонцы отправлять дружку,
Потом покажете французский фокус,
И уж ему карета между ног
Хоть проезжай.
Белафрон.
О, я клянусь душою --
Нет! Покажу себя я честной стервой:
Я буду одному верна. Я -- первой.
Ипполито.
Если кто склонен верить вашей клятве,
Пусть верит: я -- не он. Я знаю -- лжете
Вы каждым словом. Да, любая шлюха
Верна одной неверности своей.
Что ж! Научить вас презирать себя?
И ласково, не без ума и смысла?
Белафрон.
Согласна. Притворюсь себе противной,
Если вам не мила.
Ипполито.
Если в вас кровь
Красивая жива, я попытаюсь.
Ссудите мне вниманье и молчанье.
Для легкости лишились вы души:
Сокровища небес ее купили,
Но за полкроны продана, а тело --
Помойный сток, в него сливают всю
Грязь города. Грех множества людей
В вас заключен. И если предположим,
Что все ваши партнеры стали в ряд,
Получится тропа, которой стыд
Ваш прямо в ад отсюда побежит.
Что ж, говорить еще? Всем здесь известно,
Что стольких девка скверно искалечит,
Что разнесет больницу. Можно эту
И к вам спокойно приложить примету.
Вы так же подлы, как и вьючный скот:
Наемно ваше тело, как и тот.
За золото и камин жарких стран
Ложитесь под жидов и христиан:
Будь он арап, татарин, будь он рожей
Поганее, чем череп мертвеца,
Прими хоть чорт обличье человека,
Тряхнет деньгами в кошельке -- готово!
И шлюх ведут в ад золотой уздой.
Вы турок злей: те продают одних
Христиан, а вы еще самих себя.
Кто любит -- ненавидит вас и жидким
Зовет проклятием, чуть отдохнув
После греха, он горько проклинает
Бесплодный пир: зачатое одним
Отравлено другим, разврат -- убой.
Где яблок ждать, когда трясут деревья?
Белафрон.
О, горе мне!
Ипполито.
Могу сильнее жалить:
Шлюха, как Дюнкеркен, не верный никому:
Глотай испанца, англичан, голландца,
Отребье итальянца до француза,
А тот приклеится -- всему научит
И первым познакомит с мусью доктор,
Дальнейшее известно.
Белафрон.
Нищета,
Грязь, вонь -- ужаснейшая нищета.
Ипполито.
И шлюха хуже, чем любой зловредный гад:
В том яд один, а эта все подряд
Вбирает в свои жилы. Девки? Фу!
Несчастнейшие вы из всех, кто дышит,
Рабы природы. Помни, что скажу:
Нарядитесь -- чужим глазам наряды,
Едите -- только кормите грехи,
И до могилы клятва к вам прибита --
На хама тратить, что с глупца добыто.
Как обезьян вас дрыгать заставляют
За деньги, сводник пенки все снимает.
Вы сводников поденщицы: на радость
Им делаете всяческую гадость.
Вам не разбогатеть никак: найдите
Теперь или в исчезнувших веках
Прекраснейшую, в славе куртизанку,
Чья драгоценна плоть, что цену взвинтит
За грех, распущенной груди которой
Князь, граф, лорд, самый худший из них -- рыцарь,
А младший -- дворянин, преподносили
Все гекатомбы вздохов и дождили
Червонцами -- и что ж? В конце концов
До мозга костного больна, бедна,
У нищих милостынь просить должна.
И (в этом божий перст!) когда тот идол
От порта к порту плыл на чуждый берег,
Где почиталось выше местных шлюх,
Где племена через нее прошли,
Где в каждом городе вновь обновлялась
Девственность и, все дороже продаваясь, --
Она могла б там жить, уйти безвестно
И без позора. Но она вернулась,
Чтоб дома жалко жить, и умерла
Презренной тем, чьим божеством была,
Как будто кругом бытие сошлось
И там окончилось, где началось...
Что ж, плачете, свою прослушав повесть?
Не портьте щек: я прекращаю чтенье.
Белафрон.
О, нет, прошу вас продолжать.
Правда, на пользу мне поплакать, правда.
Ипполито.
Чтоб слаще плакать, я еще прибавлю:
Вы, как жиды, в рассеяньи бездомны --
Дни ваши в тягость, мрачны вам часы.
Без ужинов, без праздников полночных,
Без пьянства, танцев, кутежей, топящих
И убивающих в вас мысль о добром,
Так заставляющих набрякнуть веки,
Что взора к небу вам не обратить-
Сидели б вы отчаяньем томимы,
Кляли бы беса любострастия в крови,
Который вдрызг вам зеркало разбил
Соблазном. Скажете, что вам приятно
Быть с франтом от восхода до заката,
Быть смерянной горячих рук объятьем --
За то расплатой ночь? Знаю, вам снятся
Повестки, розги, понамарь, чуть хлопнет
Под ветром дверь -- вскочили; что ни чашка,
То кажется -- констэбль, что ни мышонок --
Чиновник с шлейфом. Кто ж как, ее рабы, вы?
На вас проклятье без оплаты счастьем!
Вот участь шлюх! А вот конец: состарясь
Так, что и не закрасить, на ночь даже,
Идете в сводни -- эти девок гаже.
Урок запомните. Прощай!
Белафрон.
Ах, стойте!
Ипполито.
Матео, вижу, бесполезно ждать,
Жаль, речь мою всем шлюхам не слыхать.
(Уходит.)
Белафрон.
Еще немножко! Нет? Уже ушел?
Проклятье мигу (дольше не бывает
Время, что деву в девку превращает),
В который пала я! Будь проклято во век!
Что ж, Ипполито отвергает взор мой?
Любя его, я стала б чистой, честной.
Презрела б свет и золота улыбки.
Я ль не красива? Что ж он избегает?
Красу не презирают, а желают.
Как много франтов пило за моня,
Не прикоснувшись, и считали счастьем
Один мой взгляд на празднике. их страсти!
Гадка ль моя любовь для Ипполито?
Да, верно, страсть их бестолково льстила:
Дурна я, не мила, не молода.
Он выглядел какое-то уродство,
Которое затмило все. Я дура!
Я девка! Вот оно пятно моей души.
Как?! Он оставил здесь свое оружье
И вышел, позабыв его? О, средство,
Чтоб всякий яд из тела мне изгнать!
Презрел хозяин ту, чья кровь черна,
Теперь увидит -- я изменена!
Когда она готова заколоться, входит Ипполито.
Ипполито.
С ума сошла! Ты это что?
Белафрон.
Люби
Иль мое сердце сплюнь с конца рапиры.
Не надо, впрочем: этим уничтожать
То, что в тебе люблю -- добро. Н а, н а!
(Отдает шпагу.)
Ты злее -- ты убьешь меня презреньем:
В бескровной смерти -- худшее мученье.
Ипполито уходит.
Ни слова! Ни прощанья! Пренебрег?
Нет, средства мною будут найдены.
Пусть станут шлюхи все, как я, честны.
(Уходит.).