СЦЕНА ПЕРВАЯ
Комната в доме Матео.
Входят Белафрон и Матео.
Белафрон.
О, милый супруг мой! Уж не в могиле ли ты лежал, а сейчас ожил опять? Да здравствуй же, здравствуй!
Матео.
Узнала? Плащ, пожалуйста. Спрячь. Да, честное мое слово, мне уже, должно быть, и саван выстирали и душить его розмарином собирались. Остановка была только за узелком здесь или вот здесь, а то бы раззявить мне рот на весь честной мир, да криво, как палтус. Однако, милейшая моя негодница, я сейчас здесь, и скоро мы с тобой поболтаем.
Белафрон.
И уж рада я, что вернулся!
Матео.
Да эти ли ноги в кандалах дрыгали? Ах, ты, толстенькая негодяйка, оттолкнусь я от всего этого, да как взлечу! Catso! Catso!
Белафрон.
Матео!
Матео.
Что сказала? Что сказала? О, дорогой, свежий воздух! Провалиться бы всему этому скрипу да бренчанью ключей и кандальному лязгу. Как отряхнусь, да взовьюсь, девка, только держись!
Белафрон.
Матео, сделай зеркалом тюрьму
И, видя в нем рубцы и шрамы, лик твой
Уродовавшие, видя -- их исправь.
Матео.
Пойду, обегу сейчас всех наших оголтелых мерзавцев и бесценнейших скандалистов.
Белафрон.
Ты меня не слушаешь?
Матео.
Ей-богу, слушаю.
Белафрон.
Ты был в руках нищеты и перенес тяжелое лечение. Умоляю тебя, береги теперь свое, здоровье.
Матео.
Ладно. Честное слово, не могу себе представить, как это кабаки изнутри выглядят. Ах, когда же я набодаюсь, набодаюсь!
Белафрон.
Ну вот, опять томишься по отраве!
Не безобразь.
Матео.
Премудрая мартышка!
Белафрон.
Все это вам уже топор острило.
Ах, да не расточай свое именье
И время в лавках адского листа --
Игрецких, кому лучшие места
На худшем месте. Грановитый грех
Чуть в нищету нас не повергнул всех.
Прибавлю то, что вижу 'скорбно я:
К тебе пристала стая воронья
И жрет тебя. Матео, ты мне мил,
Об эту дрянь ты не марал бы крыл:
Твой герб в грязи, но между ними он
Как будто чист -- ворона меж ворон.
Привычка злу его скрывает вид,
Как чернота арапа не стыдит.
Матео.
Белафрон, Белафрон! Заявляю тебе, клянусь всей надеждой на спасение души, что я сейчас открываю новую страницу жизни. Сознаюсь тебе -- заела меня тюрьма, да и всякий, кто поплывет на таком корабле, обовшивеет.
Стук в дверь.
Белафрон.
В дверь стучатся.
Матео.
Превращаюсь в привратника: пусть видят, что тюрьма бессильна удержать в себе великодушного Человека. Уж я как взовьюсь! (Уходит.)
Белафрон.
Неистово себя ведет. Боюсь,
Все от острога: как из пекла вылез.
Шторм выдержу. В попутный ветр богатства
Любил. Так за него в дни нищеты
Пойду с рукой. Жена, что можешь ты?
Входят Матео и Орландо под видом слуги.
Матео.
Входите, пожалуйста! Вам угодно говорить со мной, сэр?
Орландо.
Вас зовут синьор Матео?
Матео.
Меня зовут синьор Матео.
Орландо.
Эта дама -- ваша жена?
Матео.
Эта дама -- моя жена.
Орландо.
Да выпрядут судьбы прочную и ровную нить вашей взаимной любви! (В сторону.) Лицом -- вылитая мать! Я его не забыл! Я стар, сэр, да еще на меня этот, сукин сын, насморк напал, так течи не удержу. Сударыня, последнее мое место службы было у вашего отца.
Белафрон.
Отец? Едва заслышу его имя в речи,
Она мне -- песня. Рада вам, старик!
Что с ним? Он жив ли? Как его здоровье?
Что с ним? Встарь я топтала его честь
Так, что боюсь и имя произнесть.
Орландо.
Не могу больше говорить.
Матео.
Что, что, старина, ты чего плачешь?
Орландо.
Насморк, сэр, только и всего. Очевидно, меня заготовили впрок -- я по самые глаза в рассоле. Видите ли, сэр, у меня к вам просьба.
Матео.
О чем, беленькая моя головенка?
Орландо.
Ей-богу, мне хотелось бы служить вашей милости.
Матео.
Служить мне? Ей-богу, друг, состояние мое, как у людей говорится...
Орландо.
Нет, видите ли, сэр: мне известно, что, когда все наши грехи состарятся да плетутся уже на костылях, скупость только еще в люльке качается, но за мной этого не водится. Подхалимство любит жить в хоромах, а скупость в лачугах, что, того гляди, завалятся. Но моя седая голова, сэр, не гостиница таким постояльцам. Если слуга моего возраста пускается в плавание по свету и не припас достаточного груза сухарей, чтоб ему их хватило на жизненное странствие, на Восток и обратно, как мне его ни жаль, а придется ему вседневно поститься. Я уж и не так гонюсь за жалованьем, потому что горсточку золота я себе уже понаскреб кое-где. Сэр, у меня имеются кое-какие деньжата, которые я хотел бы вручить вашей милости -- не к тому, чтобы мне хотелось их преумножить...
Матео.
Нет, нет, вы правильно сказали... ты правильно сказал. Но, должен вас предупредить... сколько денег, говоришь?
Орландо.
Фунтов двадцать наберется.
Матео.
Двадцать фунтов? Дай сообразить: это тебе составит из десяти per centum, per anum.
Орландо.
Нет, нет, нет, сэр! Я этого размножения денег не допущу. К чорту это серебряное подхалимство, к чорту! Если дадите пищу рту, лохмотья -- спине, да тюфяк, чтоб мне на нем отвернуться, как помру, так кто меня переживет, пусть все и заберет.
Матео.
Вот, ей-богу, славный старик! Когда ты будешь мне служить, ты будешь есть, как я ем, пить, как я пью, спать, как я сплю и ездить, как я езжу.
Орландо (в сторону).
Это если у вас хватит денег на извозчика.
Матео.
Фронт, что ты об этом думаешь? Старина будет у меня служить.
Белафрон.
Увы, Матео! Хочешь вьючить спину
С уже проломанным хребтом.
Матео.
Цыц! Типун тебе на язык! Цыц! Тут-то и вся штука: высоко полечу, как я вам сказал, Фронт, так тому и быть. Давай руку, ей-богу, ты будешь у меня служить. Милости прошу! Что же до ваших денег...
Орландо.
Да вот, сэр, они при мне.
Матео.
Пф! Сам их и храни, так ты будешь знать, что они в сохранности.
Орландо.
В сохранности! Да будь их у меня десять тысяч дукатов, ваша милость были бы моим казначеем. Слыхал я, что ваша милость -- отменный петух на навозной куче: все расскребет и размечет. Да уж решил -- поставлю двадцать фунтов на его голову. (Даст денег Матео.)
Матео.
И ты раньше служил у моего почтенного тестя, этого полоумного Орландо Фрискобальдо?
Орландо.
Служил, пока со двора не погнал
Матео.
Замечательная дрянь! Вот уже много дней, как я с ним не вижусь.
Орландо.
Не велика важность, если и ввек не увидите. Это наглый вельможа, хам и чортов головорез.
Белафрон.
Уйми язык, мерзавец! Ты Иуда:
Хозяина ты подло продаешь.
Матео.
Молчи, ослица! Правда, ведь отец твой...
Белафрон.
Джентльмен.
Матео.
И старая сволочь. Ехидства в нем больше чем в шестнадцати аптекарях. Сущий чорт! Можешь по миру итти, с голоду дохнуть, вешаться, в ад провалиться... а прислал он тебе хоть сыра кусок?
Орландо.
Или хотя бы кость от ветчины,--
Скорее даст собаке.
Матео.
Скряга, скряга.
Орландо.
Жид, жид, cэp.
Матео.
Пес.
Орландо.
Английская дворняга.
Матео.
Смрадная падаль, ешь его зараза!
Белафрон.
Не стыдно ль за-глаза его ругать?
Не стыдно позволять брехать собаке
Старой и отца травить? Не потерплю:
Вон с моего порога!
Матео.
С моего?
Заплатишь! Дождусь я, что перережу глотку старому негодяю, хоть все вы станьте на его сторону.
Орландо (в сторону).
Скорей дождется он, что вас повесят.
Входит Ипполито.
Матео.
Боже мой! Здравствуйте же, ваша милость.
Я этим горд, милорд.
Ипполито.
Посмел проведать.
Это ваша жена?
Матео.
Да.
Ипполито.
Просим губы. (Целует Белефрон.)
Матео.
От всего сердца.
Орландо.
Это кто же, сэр?
Матео.
Граф Ипполито. А вас как?
Орландо.
Пачеко.
Матео.
Пачеко. Отличное имя. Видишь, Пачеко, я не с дураками или с прохвостами вожусь.
Ипполито.
Не был ли здесь мой скороход?
Белафрон.
Да, сэр.
Ипполито.
Я посылал алмаз с ним и письмо,
Вы получили их?
Белафрон.
Да, получила.
Ипполито.
Письмо прочли?
Белафрон.
Не раз перечитала.
Ипполито.
Ну, а ответ ваш?
Белафрон.
Время не подходит:
Видите -- муж здесь.
Ипполито.
Я сейчас уйду
И выберу свой час узнать ответ,
Но помните: чтоб я не слышал "нет".
Матео, ухожу.
Матео.
Стакан вина.
Ипполито.
Нет, не теперь. Я загляну в другой раз.
А вы удачно выбрались?
Матео.
Чудесно!
Благодарю вашу милость: я обязан вам жизью, милорд, и рад буду отдать свою кровь, чтоб услужить вам.
Ипполито.
Не принимаю таких дорогих услуг. Слушайте, Матео. Я знаю, что тюрьма -- это бездна. Если из вас вытряхнули все деньги,-- мой кошелек -- ваш, обратитесь к нему.
Матео.
Ей-богу, милорд, спасибо моим звездам! Они уронили мне кое-что. Пока эти доски держат, авось не утону.
Ипполито.
Мне нестерпим ущерб ваш. Не умно
Себя морить, когда полно гумно.
Матео.
Эй, там, открой-ка дверь!
Ипполито.
Вот тебе на пропой... это и это, а это передай, пожалуйста, своей хозяйке. (Дает Фрискольбадо, открывшему дверь, сначала деньги, а потом кошелек, и уходит.)
Орландо.
Вот сердце! Худшим не служа гостям,
Не стыд ливрея старческим плечам.
Матео.
Единственный, царственный молодец: благодушен, как Индия! Что он тебе сказал, Белафрон?
Белафрон.
Ничего.
Матео.
Пожалуйста, девчурка?
Белафрон.
Я же вам сказала, что ничего.
Матео.
Ничего? Ладно! Фокусничать! Чтоб мне одолжаться у какого-то паршивого, ярливого козла-любезника, шапку перед ним ломать, лисель спускать! Я сам не хуже его паруса распускал -- уж лучше бы меня повесили! Ничего? Пачеко, почисть мне плащ.
Орландо.
Где он, сэр?
Матео.
Ладно! Так взовьюсь, что страх.
Ничего? Шлюхство прежнее в глазах. (Уходит.)
Орландо (в сторону).
Прощай, мои червонцы! Жалкий вид!
Такой хоть и Лукреций развратит.
Хозяин вас вогнал в такую бледность?
Белафрон.
Уйди, прошу, а если твой язык
Так чешется,-- хозяина поймай:
Ему ты подходящий инструмент.
Орландо.
Эх, не играть ему на мне, надеюсь!
Белафрон.
Играть? Нет, общая у вас игра.
Вы -- две стрелы от одного пера.
Оставил бы мой дом: не будет ладу.
Хоть бы развесил сеть на верхний крюк --
Все для меня останешься, паук.
Ты яда полон, но, разбавив яд,
Лечат, укусы же твои язвят
Того, кто вас кормил, кто был вам щит:
Бранить заочно -- мертвого бранить.
Так ты бранил отца и господина.
Орландо.
У вас слабые основания защищать его: ведь сам я раз до пятисот слыхивал, как он говорил, что вы самая отъявленная шлюха, какая только крахмалила газовый воротник под вечер в субботу.
Белафрон.
И больше, может: если за грехи
С небес нисходит мести пламень ярый,
Земле пристойно ль отражать удары?
Орландо.
Вы, значит, за то, что отец обзывал вас девкой, не назовете его старым мерзавцем. (В сторону.) Фрискобальдо, в ней твой дух, сверху донизу: она -- твоя собственная плоть, кровь и кости... Право же, хозяйка, если уж говорить на-чистоту, то фейерверк, который у меня вырвался против моего доброго старого хозяина и перешел все границы, нужен мне был, чтоб узнать, насколько мой молодой хозяин, супруг ваш, любит подобного рода хлопушки. Но всем хорошо известно, что я люблю вашего отца, как самого себя. Я скакал для него в полночь, а для вас побегу пешком в сумерки; за него готов умереть, а за вас отравить. Стану взвиваться и проваливаться, как говорит хозяин, для вашей пользы, если только вы меня простите.
Белафрон.
Я не из мрамора: я вас прощаю.
Орландо.
Да уж, будь вы из мрамора, вытесать вас мог бы только лучший ваятель. Надеюсь, что двадцать фунтов, данные мной хозяину, находятся в верных руках.
Белафрон.
Заверю: в верных... чтоб их вмиг растратить.
Орландо.
Вижу, что мой молодой хозяин -- сумасброд и bonus socuis. Я очень его люблю, хозяйка, и вот именно потому, что я его люблю, я поведу с вами честную игру. Видите ли, я мог бы скрыть от вас этот набитый деньгами кошелек, но я -- старый парень и пренебрегаю украдкой украсть, да сам я в свое время половил-таки кроликов, как собака.
Белафрон.
Кошелек? Откуда он?
Орландо.
Господин, который только что вышел, шепнул мне на ухо -- вам его передать велел.
Белафрон.
Граф Ипполито?
Орландо.
Да, если он граф, так он мне его и дал.
Белафрон.
Тут все золотые.
Орландо.
Похоже на то. Может, ему почему-нибудь показалось, будто у вас нет денег, вот он и предложил свою помощь -- широко, как истинный граф.
Белафрон.
Бедность золотой сеткой хочет скрыть:
Здесь хватит и монашку в девку обратить.
Ты будешь верен мне?
Орландо.
Как вашим пальцам
ваши ногти, которые, полагаю, вам никогда не изменяли.
Белафрон.
Ступай же к графу, отнеси поклон
И скажешь: крепость потому не сдалась,
Что в ней не сила -- верность оказалась.
Теперь продать -- позор. Без смысла трата
На замок, что взорвется бочкой злата.
Тебе поверит с этим или этим,
А нет -- вот с этим вот. (Отдает кошелек, кольцо и письмо.)
Орландо.
Все, да?
Белафрон.
Все. Да.
Трепещет, но не падает звезда. (Уходит.)
Орландо.
Звезда? Нет, ты больше, чем луна, потому что нет в тебе перемены по четвертям, нет в твоем кругу человека со связкой терновника. Возможно ли, чтобы граф Ипполито, внешность которого столь же почтенна, как титульный лист посвящаемой книги, оказался бабником? У бедного человека одна овечка, а эти вельможные любители баранины бросают целые откормленные стада, чтобы ее сожрать. За это ни лорду, ни мяснику не доверю этого живого мясца. Вижу, что кукушка круглый год кукует, хоть ее расслышать не всякому дано,-- я все-таки уловил ее ноты. Неужели же ни любовным письмам, ни вечной бесовской приманке -- золоту, ни драгоценным камням не заставить мою девочку поднять свою решету? Крепись девка!
Не всяк тот сводник, кто к дверям приставлен,
Не все те стервы, кто людьми ославлен. (Уходит.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Перед лавкой Кандило.
Входят Кандило и Лодовико под видом приказчика.
Лодовико.
Пожалуйте, пожалуйте, пожалуйте! Чем можем служить, сэр? В чем у вас надобность? Чего вам нехватает? Что, плохо вырядилась моя милость? Видали ли вы лучше переряженного джентльмена?
Кандило.
Ни в жизнь! Верьте мне, синьор.
Лодовико.
Кроме тех случаев, когда он пьян, синьор. А то приказчики тогда становятся отчаянными франтами, спускают все, кутят, распутничают, и так далее. Но я вижу, что и мы, франты, можем стать отчаянными приказчиками. Как я понравился твоей жене? Нет, панибратствовать мне не годится, а то все испорчу. Скажите, пожалуйста, как ко мне относится моя хозяйка?
Кандило.
Хорошо, так как она считает вас совсем простым парнем.
Лодовико.
А те, кого считают такими, обыкновенно и оказываются отъявленной сволочью. Приступим же, однако, к нашей комедии.
Кандило.
Мне не сыграть в ней: буйствовать, беситься,
Не знать терпенья -- этак не умею.
Лодовико.
Бога в кровь! Да не можете вы разве делать, как все на свете -- притворяться?
Кандило.
Будь я художник и вели писать мне
Только портреты раздраженных лиц,
Не окупить бы мне и краски. Плох я.
Лодовико.
Вспомните, что вы -- торговец полотном и что если вы дадите вашей жене ярд, она возьмет элл, потому не давайте ей ни четверти вашего ярда, ни пальца.
Кандило.
По-вашему, стать льдом и прихватить
Ее любовь в зачатке?
Лодовико.
Да, пришпилить.
Кандило.
Я так ей сердце переполню скорбью,
Что будто пушка, вздохом разрядясь,
Она или откатится от долга,
Или погибнет от разрыва. Смерть
Ее со стороны моей сочтут убийством.
Лодовико.
Умрет? Никогда, никогда. Я ведь не советую ее колотить, сажать ей синяки или щипать за бока, а только перечить ее капризам. Разве герб пекарей не служит эмблемой правосудия,-- а на хлебе они нас не обвешивают? И не можете ли вы, скажите на милость, взнуздать ее строгими удилами, а править ею легонько?
Кандило.
Ну, хорошо, проверим ваш рецепт.
Служите же я будьте наготове
Поправить роль мне в случае нужды,
А то я провалюсь.
Лодовико.
Суфлером буду.
Кандило.
Позвать, что ли, ее?
Лодовико.
Да, да -- построже.
Кандило.
Люк, передай хозяйке, чтоб пришла.
Лодовико.
Люк, передай хозяйке, чтоб пришла.
Кандило.
Эй, передай жене, чтоб шла. Чего там?!
1-й приказчик (из лавки).
Сейчас придет.
Лодовико.
Вот эхо вам -- придет.
Входит невеста.
Невеста.
Что вам угодно от меня?
Кандило.
Жена,
Для вас есть дело. Юноша вот этот
Намерен и способен здесь работать
И думает холстом заняться.
Лодовико.
Да, я думаю заняться холстом, если моя хозяйка обо мне такого же доброго мнения, как я о ней.
Кандило.
Я надеюсь, что он окажется порядочным. Прошу тебя, милая жена, присмотри, чтобы для него были готовы комната и постель.
Невеста.
Вы б меня в горничные ему сдали.
Постель ему? Заботьтесь сами.
Кандило.
Так-то?
Клянусь же зверски...
Лодовико.
Так: клянись и цыкай!
Кандило.
Я не... слышишь, жена... я не...
Лодовико.
Где зверство?
Кандило.
На удочку не попадусь!
Лодовико.
Отлично!
Невеста.
Так голодайте.
Кандило.
Видел за столом:
Все выверты, битье стаканов. Фи!
Фи! фи! фи! А здесь, перед подручным,
Вы мне грубите. Ты... как и назвать-то?
Невеста.
А как хотите.
Лодовико.
Назовите девкой.
Кандило.
Нет! Скажет мне тогда, что я рогат.
Ступай-ка в лавку. Ну, на что похоже?
Лодовико.
Отлично! Я отправлюсь в лавку, сэр.
Есть ситцы, есть лино -- чего хотите?
(Уходит в лавку.)
Кандило.
От бешеной коровы молока
Довольно я уже налился, хватит!
Жена, я вас смирю.
Невеста.
Если сумеешь.
Но я видала как-то, что детину,
Сложенного, как бык, свалил малыш.
Кандило.
А вы меня? Скоты, подайте ярд мне!
Лодовико.
Ярд для хозяина.
Лоловико возвращается из лавки с ярдом. За ним -- приказчики.
1-й приказчик.
Сам расхрабрился.
Кандило.
Поучим фехтовать.
Приказчики.
На состязанье!
Лодовико.
Что вы хотите, сэр?
Кандило.
Ей-богу, дорогой мой подручный, ничего особенного, только вздуть собственную жену.
Невеста.
Вздуть меня ярдом?
Лодовико.
Нет, он вас только им слегка промерит
Невеста.
Ввязался в бой, так не уйдешь отсель:
Раз выбрал ярд, так мне давайте элл.
Подать мне элл!
Лодовико.
Подайте элл хозяйке!
Из лавки приносят элл.
Соблюдайте правила благородной науки, сэр, и померяйтесь с ней оружием. Ваш ярд совсем поганое снаряжение -- короток: она вам может дать на ладонь вперед, и то вы до нее не дотянетесь.
Кандило.
Моя рука длинней. Берись же цепко,
Бей, не жалей, жена! Я стукну крепко.
Раз вышел спор, кто должен править дом
Мужьям права отстаивать колом.'
Лодовико.
Бой за штаны идет.
Кандило.
Да, за штаны.
Невеста.
К вашим услугам, муж. Бьюсь не на шутку.
Кандило.
И я.
Невеста.
Но дайте мне одну минутку.
Кандило.
Что?
Невеста.
Дайте первой намести удар.
Кандило.
Первый, жена? Как?
Лодовико.
Можно подарить,
А ушибет, так рожу раскроить.
Кандило.
Идет. Лупи!
Невеста.
Тогда, держитесь: бью,
И стойку до земли я наклоню.
(Становится на колени.)
Смотри, какой я сделалась боец:
Не отступив, повержена вконец
Последним вашим ходом. Мерзки мне,
Кто хочет мужа подчинить жене,
Те, кто в подушках первым дать покой
Хотят носить штаны -- позор какой!
Их притязаний не хочу и видеть,
Вы подчинись -- вас стану ненавидеть.
Судите, кто прославлен здесь борьбой:
Вы выиграли брюки, а я -- бой.
Кандило.
Да, бой ты выиграла, дай же руку,
И больше мне не спорить. Эта грудь
Играла в бунт и пошутила чуть.
А вот объездчик непокорных! Он
Смиряет полоумных и злых жен.
Невеста.
Кто? Ваш служитель?
Кандило.
Нет, он мой учитель.
Хоть он и без шляпы, но мы попросим, чтоб волос не прятал.
Лодовико.
Нет, раз у вас в услужении так жарко приходится, что человеку и волос сохранить нельзя, я больше у вас не служу. (Снимает парик.)
Невеста.
И это ваш учитель?
Лодовико.
Да, ей-богу, девка. Я научил его, как тебя одолеть, а ты его, надеюсь, одолеешь и без ученья.
Вы победили оба -- оба дружны.
Кандило.
Не то, свидетель будь.
Лодовико.
Кончаю службу.
Кандило.
За мне оказанную здесь услугу
Досрочно отпускаю.
Лодовико.
Благодарен.
Хозяйка, поцелуй. Он скажет звонче,
Что я как начал службу, тут же кончил
Уходят.