Рим -- Виллетри (Веллетри) -- Террачина -- Гаэта--Капуя -- Неаполь -- Капуя -- Террачтдаа -- Рим
Можно предположить с большой долей вероятности, что не столько сам Н е аполь манил к себе наших путешественников, сколько то, что находилось в неп о средственной близости от него. Дабы объяснить это -- потребуется историческая экскурсия в античную мифологию. Древние греки и римляне верили в то, что именно в окрестностях Неаполя находится вход в подземное царство Аид, куда спускаются души всех умерших. Быть может, зарождению и укреплению этих пре д ставлений способствовала активность Везувия, периодически напоминавшего сво и ми извержениями о таинственных процессах, протекавших невидимо для людей под землей. Одно из таких извержений погубило в 79 году нашей эры города Помпея и Геркуланум, доверчиво расположившиеся у самого подножия вулкана, а начатые в середине XVIII века раскопки этих городов дали им новую жизнь.
Для Демидовых невозможно было побывать в Италии и не увидеть всего этого собственными глазами.
Прибыв в Неаполь по старой Аппиевой дороге, возраст которой к тому вр е мени превышал уже два тысячелетия, путешественники приступили к знакомству со столицей Неаполитанского королевства, или королевства Обеих Сицилии, а еще сравнительно недавно -- вице-королевства в составе обширной Испанской державы.
Сам город, хотя и ровесник Рима, почти не сохранил значительных памятн и ков античной эпохи, но из него открывался изумительный вид на Неаполитанский залив и роковой Везувий.
Осмотрев дворцы, площади и места прогулок горожан, Демидовы побывали и в загородном королевском дворце Портичи, где в числе прочего были выставлены и находки из Геркуланума.
Вслед за этим они приступили к осуществлению главной части своей неапол и танской программы -- последовательно осмотрели раскопки в Геркулануме и музей, устроенный на месте погибшего города, совершили восхождение на Везувий (пр и чем любознательный скульптор Шубин еще с одним спутником забрались на самую вершину огнедышащей горы), а затем побывали и на раскопках Помпеи.
"Это -- самое изумительное, самое интересное, самое занятное из всего, что мне вообще довелось видеть, -- писал о Помпее много видевший в жизни писатель Стендаль в 1817 году. -- Только там и познаешь античность".
Конечно, за более чем сорок лет раскопки в Помпее значительно расшир и лись, но и Демидовых увиденное на месте гибели обоих городов не могло не п о разить.
Не случайно еще один Демидов, внук наших путешественников, Анатолий Ник о лаевич, побывавший в этих местах еще пятнадцать лет спустя после Стендаля, был настолько потрясен открывшимися ему следами той давней трагедии, что з а казал живописцу Карлу Брюллову картину "Последний день Помпеи", которую з а тем, в лучших традициях демидовского меценатства, преподнес в дар Академии художеств в Петербурге.
Никита Акинфиевич и его спутники обратили внимание и на то, откуда беру т ся средства на ведение раскопок: над погребенной под землей Помпеей были н а сажены виноградники и фруктовые сады, собираемый с них урожай по умеренной цене выкупал король, а вырученные от этого деньги шли на оплату археологич е ских работ.
Другим направлением маршрута путешественников стали древние города Байи и Кумы.
Байи в эпоху Римской империи были самым престижным курортом страны, здесь сохранились остатки древних купален, а также гробница Агриппины Младшей -- м а тери императора Нерона, убитой по его приказу. А совсем рядом были знаменитые Елисейские поля и река Ахерон -- земные воплощения их мифологических протот и пов: переправившиеся через Ахерон души умерших праведников наслаждались пр о гулками по Елисейским полям.
Кумы же прославился находящимся неподалеку Сивиллиным гротом -- местом обитания одной из знаменитейших прорицательниц античной эпохи.
Обмениваясь визитами с проживавшими в Неаполе иностранцами, соотечестве н никами и местными жителями, Демидовы побывали в гостях и у английского п о сланника при неаполитанском дворе, великолепного знатока античных древностей и одного из организаторов раскопок в Помпее и Геркулануме, -- лорда Гамильтона (в наше время дипломата будут вспоминать по фильмам про его жену -- леди Г а мильтон).
Прежде чем покинуть Неаполь, русские путешественники довершили знакомство с городом осмотром старинных замков, Академии наук, портовых сооружений, картезианского монастыря, и з вестного строгостью своего устава, и легендарной гробницы поэта Вергилия --автора поэмы "Энеида", главного эпического произведения в литературе Древнего Рима.
Не забыли Демидовы и отправить на родину закупленные ими саженцы экзот и ческих деревьев, которые будут напоминать им в России о счастливых днях пут е шествия по благословенной земле Италии.
Так прошел месяц их пребывания в Южной Италии. Пора было возвращаться в Рим.
18-го числа <февраля 1773 г.> после обеда отправились в Неаполь с рекомендательными письмами и провождаемы были до первой почты его превосходительством Иваном Ивановичем Шуваловым, Михаилом Савичем Бороздиным и Петром Александровичем Собакиным.
На первой почте, в Торе ди Метзавия называемой, с сожалением расстались с любезными нашими земляками и, переменив лошадей, продолжали предпринятый путь далее. От Рима почитается до сей перемены шесть миль, на каждую милю за одну лошадь платится по десяти баиоков. Из Торы ди Медзавия, переехав шесть же миль, прибыли в Марино: от Марино, переехав четыре мили, в Файолу, из Фаиолы в город Виллетри, где и ночевали, переехав четыре станции. Оный поселен на довольно хорошем месте, славен рождением императора Августа1, как жители о сем нам сказывали.
На другой день, то есть 19-го числа, переменяли лошадей на следующих станциях. От Виллетри до Чистерны пять миль; от Чистерны до Сермонетты десять миль; от Сермонетты до Казенове семь миль; от Казенове до Пиперно семь миль, от Пиперно двенатцать миль до Террачины, последнего города папского владения.
При самом выезде из Террачины начинается неаполитанского короля владение2, где находится застава, в которой надлежит показывать проезжающим свои паспорты. Мы, вышед из кареты, увидели превысокую каменную гору, чрез которую препятствующие к проезду большие куски каменьев подобно расселине расчищены подорванием пороха до двадцати шагов в ширину. А в полугоре на левой стороне в стене на большой мраморной доске высечена следующая надпись: "Philippo II. Rege Catholico régnante. Hospes! Hi sunt fines Regni Neapolitani! Fi advenis amicus, tuta omnia invenies et malis moribus pulsis, bonas leges. Anno Domini 1563", то есть: "В царствование Филиппа Второго Католицкого короля3. Чужестранец! Здесь положены границы Неаполитанского государства, если ты в него едешь как друг, то все вещи найдешь в тишине, а государство управляемо добрыми законами по изгнании из него худых обыкновений. Лета Христова 1563-го".
Отсюда до Фонди почитается шесть миль, а в неаполитанской миле полагается 989 сажен. За всякую одинакую перемену, или почту, платится на пару лошадей по 11 карлинов { Карлино, или карлин, -- монета Неаполитанского королевства (итал. curlino, франц. carlin), в разное время золотая или серебряная, чеканившаяся с XVI в. и названная по имени испанского коронуя Карла I. } и 3 -- провожатому. Дорога начинается с самых границ Неаполитанского государства, прямо проведенная.
Фонди -- первый город Неаполитанского королевства, поселенный в долине близ превысоких и утесистых гор. В окружности сего имеется в великом множестве растущих кипарисных меранголев или померанцевых и лимонных деревьев с масличными лесами, а по местам и пальмы находятся.
От Фонди до Молодигаетта считается десять миль. Дорога идет горами Аппиева4. На половине пути проезжали через длинную деревню Итрию. В Молу ди Гаету приехали уже в сумерки и остановились в трактире на самом берегу моря.
20-го числа отправились из Гаеты до Траето Аль Гарилало. Ехали шесть миль. От Траета до Седза восемь миль; от Седза до Кастаны три мили; от Кастаны до Торле Франколисса семь миль; от Франколисса до Капу { Ка п у -- французское название города Капуи. } восемь миль. Сей город есть последняя станция до Неаполя.
Итого от Рима до Неаполя считается 129 миль, в который мы приехали 20-го числа, то есть на третий день выезда нашего из Рима.
После обеда в 4 часа при самом въезде в Неаполь весьма показалось нам его местоположение, широкие прямые улицы, вымощенные большими плитами и застроенные по обеим сторонам высокими домами. Мы наняли квартиру на самом берегу моря в Крочелле { Крочелле -- крестик (итал. crocelle ). }, самом лучшем трактире.
21-го числа поутру в 10 часов разослали рекомендательные письма к принцессе Бельмонти, принцессе Сантокроче, принцессе Феролите, принцессе Франковилле, к аглинскому милорду Тилнею, здесь поселившемуся, и к другим, кои все по здешнему обычаю и были наперед у нас после обеда с визитами, обойдяся пристойно, ласково и простосердечнее, нежели как водится в некоторых землях.
После обеда, поотдохнув несколько от дороги, наняв карету, ездили осматривать город Неаполь, столицу государства, сим именем называющегося, и обеих Сицилии.
Не можно ничего вообразить лучше и отменнее во всех видах города Неаполя, с которой стороны на оный ни посмотришь. Он поселен на берегу морского Кратерского залива5, имеющего в окончании своем двенадцать миль ширины.
Окружность сего залива с одной стороны украшена приятными домами, на горе Позилипе6 имеющимися. С другой стороны от самого Неаполя вся пространность берега застроена загородными домами до самого королевского увеселительного дворца, Портичи называемого, позади коего начинает возвышаться гора Везувий, производящая беспрестанный дым, а по временам извергающая пламя и лаву, которая иногда протекает верст до шести расстояния по низким местам, подобно огненной реке, смешанной с большими глыбами пемзы и перегорелым флюсом, которым по совершенной остылости тамошние жители, как у нас булыжником, выстилают улицы. Геркуланум и Помпея7 находятся неподалеку на сей же стороне, а на той стороне -- удивительный грот горы Позилипы, Вергилиева гробница8, Сульфатарин огонь, Собачий грот -- словом, все, что ни окружает залив города Неаполя, много удивительного имеет.
Лучше всего видно оное сверху Картезианского монастыря, построенного на самой вершине горы.
22-го числа февраля начали осматривать королевский дворец как наилучшее здание из всего города. Одна сторона сих палат идет к самому морю, а другая вышла на весьма обширную, но нерегулярную площадь.
Архитектура состоит из трех рядов дорических, ионических и коринфических пилястр, фасада же имеет около ста сажен длины. На передней стене находятся гранитовые колонны, поддерживающие балконы первого жилья, а второй и третий апартаменты с балюстрадом, пирамидами и вазами пристойный вид составляют.
В сем дворце примечания достойна Вицеройская зала9, в коей поставлены портреты всех владетельных особ города Неаполя с 1500 года.
Королевская спальня убрана зеркалами и пилястрами, коих капители и другие украшения вызолочены. В горнице, сохраняющей саксонский фарфор, находятся наипрекрасные столы, сделанные из составленных агатов и других драгоценных каменьев, наподобие виденных нами во Флоренции.
Идучи же от дворца к крепости, видна великая мраморная статуя, найденная в Путсоле во время герцога Медины10; к оной приделан большой пиедестал и называется великаном, только скульптуры посредственной.
Дворец соединяется с арсеналом простым переходом, по которому проходит король по потайной лестнице к приготовленному судну для прогуливания по морю, когда ему заблагорассудится.
Пристань города Неаполя, находящаяся на востоке, составляет четвероугольник около 150 сажен, во все стороны простирающийся; она защищена гаванью от востока и полудня, а небольшим болверком { Болверк -- оборонительное укрепление, бастион. } от севера.
Пристань может вместить в себя 4 корабля о 80 пушках; однако ж в бытность нашу в ней стояли только два фрегата с несколькими тартанами { Тартана -- небольшое средиземноморское судно.} и двумя галерами.
На площади, называемой Largo di Castello 11, по которой возвращаются с пристани ко дворцу, имеется примечания достойный фонтан, или водомет Мединин { Водомет Мединин - фонтан Медичи. }, украшенный статуями.
Лучшее гульбище в городе бывает на берегу моря и называется Platomane 12, на весьма возвышенном месте, имеющем хороший вид. Под сим берегом есть остатки древних гротов.
23 февраля насилу могли взъехать по крутизне горы, на коей находится королевский замок, Capo-di Monte называемый13, в библиотеке коего немалое число книг имеется.
Выключая находящиеся здесь разные картины, сохраняются также в сих апартаментах египетская статуя, из базальту с гиероглифами сделанная, множество этрусских вазов и других подобных сему редкостей; но более всего удивляются охотники здесь находящейся прозрачной круглой чашке, из одного куска восточного оникса сделанной, имеющей восемь вершков в диаметре.
Есть притом в каподимонтинских апартаментах многие штуки истории натуральной: чрезмерной величины куски кристаль дероша, в коих виден зеленый в средине мох, цельные деревцы белых и красных коралей, разные окаменелости, удивительной величины раковины, всякого рода животные и руды, множайшее количество насекомых, искусно засушенных и в спирте в банках содержащихся, физические инструменты, между прочими пневматическая машина, сделанная в Турине, и модели, выработанные Релиевом, разных замков Неаполитанского государства. После обеда, по причине неудобности нанятого нами за краткостью времени дому, принуждены были переехать в другой, называемый Alla-Crocelle, или "Под вывескою крестика", на берегу моря стоящий, из коего на море вид, будучи наполнен разными предметами, доставлял нам приятное зрелище.
24-го февраля поутру ездили к французскому живописцу, называемому Волеру 14, смотреть его
работы, который пишет разные виды, а наипаче разлитие лавы из горы Везувии. Он всякий раз, списывая с натуры, имея великие дарования, весьма естественно изображал прозрачность огненных колеров, что в живописи таковое употребление весьма не беструдно. Никита Акинфиевич купил у него картину -- изображение разлития лавы, которая и доныне в его доме находится.
25-го. Наняв за отдаленностию четыре лошади, ездили смотреть загородный королевский дом, называемый Портичи 15.
Дорога, ведущая из Неаполя до сего замка от Магдалинина мосту, весьма широка и заселена с одной домами, а с другой стороны окружена морем. Прежде, нежели приедешь в Портичи, надлежит неминуемо проехать чрез Сент Жговани, Тедучо и Пиетра Бианка.
Портичи отстоит, считая от средины Неаполя, в двух италианских милях. Сия деревня поселена по берегу моря, довольно пространна, весьма хорошо выстроена. Здесь находится довольно изрядный замок, в коем превосходнее всего две древние конные статуи, из белого мрамору сделанные, открытые в Геркулануме.
И в одной из сих апартаментов комнате стены вместо обоев убраны порцеленными плитками, а пол почесться может за редкость, ибо выстлан штуками мозаической работы. Мало также можно где увидеть толикое число хороших статуй, барелиевов, драгоценных вазов и других древних монументов. Здесь отменны притом два четвероугольных стола из верантика.
На другой день, то есть 26-го числа, ездили осматривать поблизости здешнего места город, Геркуланум называемый. Он был наперед сего или засыпан Везувииным пеплом, или поглощен землею, а найден в недавном времени и служит теперь неисчерпаемым источником древних монументов, медалей, надписей и разных сосудов. Любители физики и древности, также и странствующие сходят в него и с удовольствием рассматривают достопамятные предметы к своему удивлению.
По открытии строения сего города найдено, что оно засыпано на 68 футов глубины около того места, где театр, а на 101 фут к морю и к королевскому замку, куда мы сходили по мраморной лестнице, до ста ступеней имеющей, с провожатыми наперед, которые, по причине темноты и узкости сего прохода, для освещения несли факелы. Материя, засыпавшая его, есть мелкая серая и блестящая зола, которая, смешавшись с водою, произвела хотя и довольно крепкой состав, похожий на пемзу, однако ж при разломке рассыпающийся в пыль. Местами она отваливается сама и могла бы весьма скоро обрушиться, ежели бы не поддерживаема была досками и подпорами. Рассматривая сей пепел в микроскоп, видны в нем черноватые битумена и остекленевшие части, другие минеральные и металлические, так как и на Везувии имеются в массе, только сей пепел не пахнет серою, даже когда его и жгут, -- без сомнения, оттого, что серный запах вышел парами.
Сия материя, надобно думать, засыпала город Геркуланум не скоропостижно, потому что большая часть жителей сего несчастия избежали, ибо с того времени, как начали рыть, найдено только двенадцать скелетов бывших в заключении тюремщиков, что и доказывают остатки цепей, при них находящиеся.
Надобно заключать, что зола сия была горящая, когда она падала, потому что двери, вороты и все деревянное строение в городе превращено в подобие угля, сохраняющего свое существо от земляной сырости. В домах, куда лава не могла достигнуть, не все сожжено, как-то: книги, писанные на корке, коих найдено множество, рожь, ячмень, бобы, фиги, целые хлебы. Все обращено в уголь, то есть, что лава до них не коснулась, а одним только окружавшим разгоряченным воздухом произвела оное.
Мы видели домов некоторые стены наклонившиеся, другие опрокинутые, что доказывает, что лава, будучи растоплена, текла наподобие жидкого теста. Состав, что произвел пепел с водою, сделался столько плотен и напоследок столь хорошо защищал от сырости все, что он ни окружил, что краски нимало в живописи не потеряли своего виду.
27-го числа отправлен был от нас человек с письмом к королевскому первому министру маркизу Тенучио о испрошении позволения видеть Музеум, и, получив оное, в надлежащий путь отправилися.
При входе на дворе на лестнице и в апартаментах находится двенадцать статуй мраморных женских одетых, между коими видима удивительно хорошей работы "Весталка".
Медных статуй множество в нем имеется, они все вообще чрезвычайно хороши; отменного же примечания достойна сидящая в натуральную величину, Меркурия16 изображающая.
Все апартаменты вымощены древнею мозаикою, найденною в Геркулануме, переносимою сюда кусками от 4 до 5 футов.
Видны также в сем кабинете орудия хлебопашества, инструменты разного искусства, медные с литерами клеимы, но удивительно, что в тогдашнее время не дошли они, будучи уже столько близки, до печатания книг, а писали на деревянной корке, что видно из находящихся здесь берестяных свитков. Шишаки, щиты и всякое другое оружие как для нападения, так и для защищения, только медное.
28-го числа господин Шубин, наш русский скульптор, вообще с нами ездили в Портичи, дабы взойтить на гору Везувию и видеть чудесное ее действие. Гора Везувий находится от Неаполя в трех милях. Проехав Портичи, имеется поблизости небольшая деревня, называемая Резина. В оной мы остановились, взяли провожатых с мулами, на которых севши, пробирались простывшею лавою. Чем ближе подъезжали к горе, тем более примечали здесь стремительные серные и битумные наплавы, вытекшие из сей горы.
Добравшись же до подошвы горы, сошли с мулов и, ухватившись каждый из нас за перевязки двух провожатых, начали всходить с превеликим трудом на гору. Помянутый господин Шубин с товарищем, желая любопытство свое удовольствовать, предприняли твердое намерение взойтить на самую поверхность. Не можно почти представить, какового труда им стоило входить, вязнувши почти по колено в пепле, похожем на мелкий песок. Часто случалось, что, шагнувши, вместо чтоб податься вверх, вдвое того катились на низ. При всей усталости и изнеможении не могли довольно надивиться, обозревая с вышины горы морской залив, около города обтекающий. По многим же отдохновениям достигли, не доходя около тридцати сажен до того, сей горы места, где уже сквозь ее выходит пар. Чем выше поднимались и ближе становились к возвышению горы, тем более задыхались из отверстия выходящим густым и претяжелым серным дымом.
Взошедши же на самую вышину горы, преужасным поражены были стуком, которой столько же был громок, как и выстрел из множества вдруг пушек, с коим повсеминутно выбрасывалось превеликое пламя с дымом, что представляло престрашное и в ужас приводящее зрелище.
На самой вышине видели они, что гора сия подобие имеет сахарной головы и, как провожатые сказывали, содержит около трех миль в округе своего базиса, или подошвы и, если не считать облежащие горы, то 850 сажен имеет до одной своей вершины. К стороне моря на левой всхода стороне находится как бы пережженная и густо разведенная вохра { Вохра -- охра. }, в правой руке -- сухая и в муку от перегорелости превращенная сера, посредине -- как бы наплывший чернозем, на коем повсюду видны трещины, испускающие из себя пламя с дымом; в оные из любопытства совали палку, которая, с минуту тлевшись, загорелась. По сей земле шедши, чувствовали они, что ноги в ней вязли, и тем более приходили в несказанный страх. Провожатые, или чичирони { Чичирони -- проводники по местным достопримечательностям (итал. ciceroni, форма множественного числа от c i cerone). } по-италиански называемые, рассказывали чудесные действия сей огнедышущей горы. По причине выбрасываемого беспрестанно дыму не можно было рассмотреть хорошенько ее жерла; но только сквозь дым несколько видно было, что оно зеленовато, местами желто с красниною. Возвращаясь с горы вниз по песку, не могши удержаться от крутизны оной, не столько шагали, сколько их с песком сносило, отчего не токмо разодрали башмаки, но и исцарапали ноги. По примечанию же по часам входили на гору три часа, а сбежали с нее в восемь минут, и что ни было у них металлического, как пуговицы, стальные цепочки и пряжки, все столько от паров сулфурических { Сульфурический -- се р ный. } потускло, что принуждены были оставить без употребления.
29 { Читать: 28 (явная описка, вызванная тем., что идет рассказ о поездках двух групп). } февраля, чтоб осмотреть к стороне Везувия находящиеся все любопытства достойные вещи, отправились видеть жестокие следы огнедышущей оной горы на засыпанном городе Помпеи, который так же поглощен был, как и Геркуланум, и таковым же образом найден близ реки Сарны.
Сей город покрыт золою одинакого качества с городом Геркуланум, только несравненно меньше: едва найдется ли несколько футов сверх зданий. Почему и весьма легко оный открывают. На поверхности Помпеи разведены сады и насажены виноградные и другие деревья, кои король, за умеренную цену скупая, открывает город.
А как употребляется к тому весьма немногое число работников, то открыто еще небольшое пространство. Однако ж откопана целая улица, городские ворота и несколько гробниц, вне города находившихся.
В 200 саженях оттуда видели найденный театр и откопанный небольшой в целости храм, только без крышки. Колонны его кирпичные подмазаны штукатурного фрескового живописью, которая снята и перенесена в королевский кабинет Музеум17. Лестница, ведущая в сей храм, весьма узка, с белым мрамором; в сем храме есть два выпуклистые жертвенника, кои находятся в целости.
март
1-го. За отдаленностию места и множеством достопамятных вещей, кои в сей день осмотреть вознамерились, встали ранее обыкновенного и отправились видеть город Путцоль с его окружностьми.
При самом выезде из Неапольского предместия по дороге к городу Путцолю на запад встречается гора, называемая Павзилипа.
Отменнее же всего достойна примечания в Павзилипе во всю длину насквозь сей горы как бы с построенным нарочно сводом прокопанная дорога, гротом Путцольским и по сих пор называемая. Сквозная сия дорога, как провожатый нам сказывал, сделана древними римлянами для ближайшего проезда от Неаполя к Путцолю, Кумам, Баие, в Нолу и в уезд, Кампанией) называемый18.
Длина сего свода простирается на 450 сажен, вышина от 35 до 40 футов, ширина же около 20 футов, так что две телеги, повстречавшись, свободно могут разъехаться. Свет в него входит с двух концов и в малое отверстие, посреди свода сверху над часовнею сделанное. Но в рассуждение пространства оного места сей свет весьма недостаточен, почему каждому проезжающему должно кричать, чтобы встречающийся держался одной стороны.
На берегу Анканского озера, не в дальнем расстоянии по ту сторону горы Павзилипы находящегося, есть две удивительные вещи: пещеры, или, как обыкновенно их называют, бани святого Германа, и Собачий небольшой грот. В сии бани лишь только взойдешь, то в минуту обдаст тебя жарким паром, имеющим серный запах, и произведет великий пот. Немоществующие подагрою и некоторыми другими болезнями приносятся сюда и получают, как нам сказывали, великое облегчение.
Собачий грот походит на малое отверстие или вход в пещеру у подошвы пригорка, в длину имеющий от 9 до 10 футов, в ширину 4 1/2, а в вышину 6 футов. Он сделался сам собою без всякого искусства. Низ его есть обыкновенная земля, из которой, когда наднесешь руку, не касаясь до земли на одну четверть, весьма ощутительно исходят как бы выдуваемые самые тончайшие и проницательные пары, почитаемые за смертоносный яд. Ибо у всякого животного, прикасающегося низу земли, захватывая дыхание, умерщвляют, а стоящему, как и мы с полчаса тут были, никакого вреда причиниться не может. Стены же сей пещерки превеликим множеством маленьких скорпионов преисполнены, которые от времени в петрификацию, или окаменелость, обратились.
Надлежит также сказать, что надзиратель сих мест хранит ключи как от вышеупомянутых серных бань, так и от грота и не покидает их незапертыми для предосторжности. А как он при нас в сем гроте, стоя на коленках и не наклоняя своей головы, клал на землю связанную собаку, держа ее за ноги, то в минуту сие бедное животное зачало дрожать, как бы будучи в конвульсиях, поворотило глазами, высунуло язык, протянулось без малейшего лаяния и стало неподвижно. Державший оную выбросил ее из пещеры сей, как мертвую, а потом, нимало не мешкав, бросил ее в озеро, которое только в двадцати шагах оттуда находится. Чрез три минуты собака сия, оживши и выплывши сама из воды, бегая, лаяла, как бы изъявляя тем свою радость, будучи избавлена от смерти.
Подобные сему опыты, как сказывал нам провожатый, делываны были и с людьми, на смерть осужденными, с которыми то же самое последовало. На два же фута от земли или несколько и ближе никакой нет опасности: пары очищаются и в воздухе исчезают. Сказывают, что один аглинской лорд рассудил опыт учинить, поставя на тарелке сырого говяжьего мяса более трех фунтов, которое чрез три недели по градусам свойства сего воздуха уменьшалось до тех пор, пока не больше лесного ореха осталось. Причем провожатый наш показал другой опыт в сем гроте, внесши в него зажженный факел, и лишь только приложил его к отверстию, то не токмо потух, но и совсем загас, не оставя даже ни малой искры, ни же дыму.
Мы прошли потом к горе Секко и Сулфаторе19, где все только сера и квасцы; есть также и продушины, испускающие из себя дым и пламя с духом и вонью, однако ж гораздо менее Везувии. Здесь в одном месте близ самой горы приуготовляют горные квасцы в железных котлах, кои закипают от подземельного жару. Сия гора плоскостию своею подобна сковороде, суха, зольного цвета и от собственного своего огня вся чрез многие веки подгоревшая, отчего под ней находится пустота. Мы в некоторых местах, ударяя камнем, слышали глухое эхо, раздающееся во внутренности.
Сойдя с Сулфаторы, мы пришли в Путцоль. Великое множество развалин доказывают его бывшее великолепие.
Потом сели мы на шлюпку, дабы переехать к Люкренскому озеру, до коего около двух здешних миль, или с три наши версты, от Путцоля. Переезжая же, имели время видеть сии славные арки, кои обыкновенно называют остатками моста из Баии в Путцоль, Калигулою построенного.
Перехавши морской сей залив, провожатый наперед показал нам Люкренское озеро, сказывая, что оно прежде весьма было пространно и славно по своему великому изобилию всякого рода рыб, но теперь -- как малый пруд, с четверть версты длины и со ста шагов ширины. Оно засыпано от бывшего здесь землетрясения.
По-простонародному называемый Сивиллин грот 20 находится отсюда в близком расстоянии. Главный вход в него, как нам сказано, был от города Кум, в четырех верстах от Авернского озера. Все сие пространство покрыто сводом. Мы вошли со стороны Авернского озера входом, при начале коего растет терновник. Вход сей весьма узок, и мы для освещения зажгли взятые с собою факелы, а чтоб не замочить ног от воды, в гроте сем находящейся, то несены были нашими провожатыми. И по прошествии нескольких шагов увидели разные покои, никакого украшения не имеющие, кроме того, что своды древле { Древле -- когда-то, в древности. } были расписаны, а стены убраны мозаическою работою, которой остатки и по сих пор еще по местам видны.
По выходе из сей пещеры прошли мы по Байи21, или по берегу морского залива, где видны разные развалины древних храмов, теремов и палат.
От Байи с версту будет до так называемых Елисейских полей. Сия наиприятнейшая долина находится между морем и рекою Ахероном22.
Не в дальнем расстоянии отсюда находятся бани, которые от простого народа названы Нероновыми 23. Оные есть руинические остатки бывшего строения, от коего сход к протекающей внутри речке, горячесть воды до такой степени имеющей, что лишь только мы опустили в нее принесенные провожатыми для сего нарочно в платке куриные яйца, то в мгновение ока оные сварились, а мы, пробыв тут не более минуты, вышли вспотевши как нельзя более. Воду же из сих бань, подземными проходами протекающую, как поехали обратно морем, то на сто сажен от берега, пробуя руками, чувствовали тепловатою.
Нам показывали гробницу Агриппины, Нероновой матери24, также ее водохранительницу, называемую Piscina Mirabilis 25, или Удивительная рыбная сажалка, которой стены и своды обмазаны известью с яичным белком, отчего подмазка сия превратилась почти в мрамор.
После всего, взошед в Байи в нашу шлюпку, возвратились в Путцоль, где севши в карету, приехали в Неаполь.
2-го. Поутру по причине усталости никуда не ездили, быв званы на конверзацию { Конверзация -- беседа; съезд, собрание у именитого лица (итал. conv е rsazion е, франц. conversation, из лат. conversatio). } к принцессе Бельмонте, к которой, однако, на вечер ездили и препроводили время с приятностью. У нее весьма много знатного здешнего дворянства было приглашено.
3-го. Александра Евтиховна была нездорова, для чего принуждены мы были остаться дома, пригласив к себе его высокопревосходительство Ивана Ивановича Шувалова, Михаила Савича Бороздина и Петра Александровича Собакина, которые у нас пробыли во весь день.
4-го. На вечер званы были к аглинскому милорду Тилнею, куда и ездили. Около полуночи того вечера сделался великий ветер, а наконец и гром ударил в дом господина Тилнея во время карточной игры, коею занято было тогда все собрание гостей, как русских, так и иностранных. В передней оказался огненный шар { Огненный шар -- шаровая молния. }, прошел по комнатам даже и над головами всех гостей и едва посещением своим у многих не отнял дыхания, однако ж, по счастию, никому немалого вреда не причинил, только навел на всех великий ужас, наделал в палатах немалый убыток и перервал для колокольчика протянутую проволоку, всю позолоту с зеркалов, с потолоков и с плафонов сбросил на гостей, кои на платье привезли оную домой.
5-го. Поутру и после обеда ездили за Позилину и при себе выкопать заставили претолстые горьких померанцев деревья для отправления в Россию. А на вечер были у нас агличане, милорд Рос и милорд Разборо.
6-го. Были у банкира нашего маркиза Бранкачио с визитом и просили его о доставлении купленных Никитою Акинфиевичем деревьев к Барациеву корреспонденту Оттону Франку в Ливорну для пересылки в Санкт-Петербург.
7-го. Взяв с собою провожатого, чтоб с помощью его сведения осмотреть знатные здания, в прекрасном сем городе находящиеся, поехали мимо Вицеройского дворца, который регулярной архитектуры, украшенный тремя орденами. Потом видели три замка, защищающие Неаполь, Академию наук, магазейн {Магазейн -- здесь: ангар.} для сохранения галер. Все сии суть весьма огромные здания. Многие в городе нашли мы фонтаны с самою свежею водою. Главные из них называются Фенсека, Нола и Медина. Источники их находятся в близости горы Везувии, а что удивительнее всего нам в Неаполе показалось, то было множество церквей и их великолепие, которое состоит не в наружном фасаде, но красота их внутри сохраняется. И если кто хочет видеть сокровища, тот должен осмотреть только здешние церкви, трапезные их двери, приделы, жертвенники, гробницы, редкую и прекрасную живопись, резную работу, множество серебряных и золотых сосудов, своды и стены, искусно убранные разными лучшими мраморами и барелиевами. Повсюду виден притом яспис, порфир, мозаика всякого рода, и чем более церквей видишь, тем более снова им удивляешься.
8-го. Ездили смотреть славную гошпиталь, которая, получая немалый доход, употребляет оный на воспитание приносимых младенцев, на приданое девицам и на вспоможение больным.
Вечер препроводили у принцессы Феролите на конверзации, где было довольное число людей.
9-го марта собрались осмотреть Кортезианской монастырь. Сие место наполнено чрезвычайно редкими и великолепными вещьми. Водящие монахи уверяли нас, что в одно чиноначальство было издержано у них пятьсот тысяч червонных на серебряную церковную утварь, на картины и на резную только работу. Их церковь хотя и не огромна, однако ж нет в ней ни одной части, которая б недостойна была внимания.
Сей монастырь весь выстлан мраморными плитами, четыре по сторонам его галлереи, поддерживаемые шестидесятью колоннами, каждая из одного куска белого мрамора. Посреди оного обнесено место продолговато четвероугольное мраморным белым балюстратом, где они похороняются, на коем вместо украшения поставлены из мрамора ж сделанные мертвые головы { Мертвые головы -- черепа. } с надписью Memento mori 26, или "Помни час смертный". Не в дальнем расстоянии от него находится также мрамором обделанный колодезь.
В сем монастыре наблюдается гостеприимство, почему и мы были приглашаемы к трапезе, однако ж, поблагодаря за их учтивость, возвратились обедать домой, а приняли у них только белый хлеб.
После обеда пробыли дома, а на вечер у нас были многие с визитами, в том числе аглинский посланник Гамилтон27 с супругою и агличанин милорд Рос, оба великие охотники до древностей и любопытных вещей.
70-го марта, как погода была весьма хорошая, тихая и теплая, то мы пошли осмотреть Вергилиеву гробницу, не в дальнем расстоянии от нас находящуюся. А притом и идти надлежало все по берегу на запад к горе Павзилипе, на которой точно над самым въездом грота, ведущего в Путцоль, видно древнее здание, пирамидою сделанное и половину уже развалившееся. Провожающий нас уверял, что сие действительно почитается всеми за Вергилиеву гробницу.
Сия мавзолея хотя и построена из больших и толстых камней, но обросла почти вся малыми деревьями и кустарником.
11-го марта были в лавках и купили несколько галантерейных вещей.
1 2-го. Обще с его высокопревосходительством Иваном Ивановичем Шуваловым были с визитом и препроводили с приятностью целый вечер у принцессы Франвиле.
13-го числа поутру ходили в лавку есть устриц, потому что здесь введено сие в употребление, и все лучшие и знатные люди по утрам, кому заблагорассудится, приходят завтракать, подобно как и в Лондоне.
Лавка сия стоит на берегу здешнего залива, откуда самые свежие из воды и достаются подле берега устерсы { Устерсы -- устрицы. }. Оные суть самые малые, какого сорта нигде в другом месте нет, немного поболее грецкого ореха. Отменный вкус оных и свежесть столько нас приучили, что мы весьма часто по утрам между выездами сию лавку посещали.
14-го. Ездили в езуитскую коллегию, построенную на улице книгопродавцев. Она основана была Робертом Караффою28, что означается и в надписи, на ней находящейся. Большая лестница ведет в библиотеку, наполненную множеством книг, где видели мы и весьма хорошие астрономические инструменты.
15-го числа пробыли дома. 16-го писали письма в Лондон, в Амстердам к банкиру Вилкинсону и в Санкт-Петербург в дом Никиты Акинфиевича касательно до деревьев, потом, при себе их закупорив, отослали на аглинский корабль для доставления чрез Англию в Петербург.
17-го. Подолгу ездили в церковь, где греческими монахами совершается божественная литургия. А вечер препроводили обще с Иваном Ивановичем Шуваловым у принцессы Бельмонти, у которой было довольное число лучшего здешнего дворянства, дам и кавалеров.
18-го дня ездили в последний раз прогуливаться по городу, расположась совсем на завтрешний день выехать.
Возвратясь же на квартиру и одевшись, будучи приглашены, ездили обедать к аглинскому министру господину Гамильтону. От него после обеда были у всех наших знакомых с прощальными визитами и благодарили за их приятное с нами обращение. На вечер возвратились, быв убеждены просьбою, к господину Гамильтону, у которого в тот вечер был концерт и супруга его29 на клавикордах играла весьма искусно.
19-го. Поутру собрались в обратный наш путь. Обедал у нас тогда его высокопревосходительство Иван Иванович Шувалов. А после полудня в три часа выехали из Неаполя и, переехав две почты, или перемены, остановились ночевать в городе Капу. На другой день, т.е. 20 числа, продолжали наш путь до Терачины.