Ловель.
Желѣзная дорога и фабрика.
Прежде чѣмъ покинуть Бостонъ, я посѣтилъ Ловель, и такъ какъ это -- очень интересное мѣстечко, то я и хочу познакомить съ нимъ читателя.
Въ эту поѣздку я впервые познакомился съ американской желѣзною дорогой. Описаніе ея легко сдѣлать, такъ какъ всѣ желѣзныя дороги почти одинаковы.
Здѣсь нѣтъ вагоновъ перваго и втораго классовъ, какъ у насъ, но здѣсь есть мужскіе и дамскіе вагоны; въ первыхъ всѣ курятъ, а въ послѣднихъ никто не куритъ. А такъ какъ бѣлые люди никогда не ѣздятъ съ черными, то есть еще вагоны для негровъ -- родъ длинныхъ, неуклюжихъ сундуковъ.
Тряски, шума и стѣнъ много, оконъ мало; паровикъ, свистокъ и звонокъ.
Вагоны похожи на омнибусы, но больше: въ нихъ помѣщается тридцать, сорокъ и даже пятьдесятъ человѣкъ. Мѣста крестъ-на-крестъ и сидятъ на нихъ по двое. Среди вагона -- печь, которую топятъ каменнымъ углемъ, и нестерпимо жарко, такъ что отъ жары въ вагонахъ стоитъ туманъ.
Въ дамскихъ вагонахъ сидятъ много джентльменовъ съ лэди, а также и лэди однѣ, потому что въ Америкѣ женщина можетъ ѣхать одна совершенно безопасно и куда ей угодно. Кондуктора особой формы не имѣютъ. Кондукторъ входитъ и выходитъ изъ вагона, когда ему вздумается; заложивъ руки за спину и прислонясь къ стѣнѣ, онъ иногда уставится и во всѣ глаза смотритъ на васъ, если вы окажетесь иностранцемъ, а то еще заведетъ съ пассажирами разговоръ о васъ. Много газетъ въ рукахъ, но ихъ мало читаютъ. Всякій говоритъ съ кѣмъ хочетъ, съ знакомымъ и незнакомымъ.
Если вы -- англичанинъ, то васъ спрашиваютъ, похожи ли американскія желѣзныя дороги на англійскія и такъ же ли быстро ходятъ поѣзда здѣсь, какъ и тамъ. Если вы говорите, что англійскія дороги лучше, а поѣзда быстрѣе, вамъ не вѣрятъ и недовѣрчиво замѣчаютъ: "да!?"
Если лэди пожелаетъ занять мѣсто какого-нибудь джентльмена, то мѣсто тотчасъ же съ большою любезностью уступается.
О политикѣ говорятъ много, точно также о банкахъ и о хлопкѣ. Люди тихіе избѣгаютъ говорить о президентствѣ, ибо черезъ три съ половиной года будутъ новые выборы, а чувство партій очень сильно.
Обыкновенно полотно желѣзной дороги очень узко, только за исключеніемъ дорогъ съ соединительными вѣтвями.
Дорога идетъ въ глубокой лощинѣ, а потому изъ вагона видъ не обширный.
Характеръ мѣстности все одинъ и тотъ же. Миля за милей тянутся невысокія коренастыя деревья, изъ коихъ нѣкоторыя опрокинуты бурей; то стоятъ они группами, то по-одиночкѣ. Почва смѣшанная. Каждая лужа стоячей воды покрыта гнилою корой изъ растительныхъ веществъ; съ каждой стороны сучья, стволы и пни, во всевозможномъ положеніи упадка, разложенія и запущенія.
Изрѣдка вы выѣзжаете въ открытую мѣстность съ блестящимъ озеромъ или рѣкой, которыя по-нашему очень велики, но по-здѣшнему такъ малы, что даже не имѣютъ особеннаго названія. Вотъ промелькнетъ передъ вами вдали городокъ съ бѣлыми домиками, церковью и школой; но не успѣете вы разглядѣть ихъ, какъ уже снова темная ложбина и опять деревья, пни и лужи, точь-въ-точь какъ нѣсколько минутъ тому назадъ, и вамъ кажется, что по какому-то волшебству вы перенеслись опять назадъ.
Поѣздъ останавливается среди лѣсовъ, куда, кажется, забраться такъ же трудно, какъ и выбраться оттуда, переѣзжаетъ шоссейныя дороги, на которыхъ нѣтъ ни заставъ, ни полицейскихъ, ничего, кромѣ деревянной арки, на которой написано: "Когда раздастся звонокъ, ожидайте локомотива". Потомъ поѣздъ снова мчится стремглавъ черезъ лѣса, выбѣгаетъ на равнину, проносится снова черезъ деревянныя арки, гремитъ опять по жесткой почвѣ, перелетаетъ черезъ мостокъ, который на одинъ краткій мигъ заслоняетъ свѣтъ, внезапно пробуждаетъ заснувшіе отголоски въ главныхъ улицахъ какого-нибудь большаго города и наудачу, какъ ни попало, очертя голову, бросается на середину дороги. Ремесленники заняты своею работой, многіе изъ жителей высовываются изъ оконъ и дверей, мальчики играютъ въ коршуны, мужчины курятъ, женщины болтаютъ, дѣти кричатъ, свиньи копаются въ пескѣ, не привыкшія лошади ржутъ и бросаются къ самымъ рельсамъ -- и вотъ бѣшеный драконъ рвется впередъ вмѣстѣ съ своимъ поѣздомъ вагоновъ, бросая по всѣмъ направленіямъ ливни горящихъ звѣздъ отъ своего дровянаго топлива,-- гремитъ, шумитъ, шипитъ, завываетъ и трепещетъ, пока, наконецъ, измученное жаждой чудовище не остановится, чтобы напиться; народъ столпится вокругъ и вы опять свободно можете подышать.
На станціи въ Ловелѣ меня встрѣтилъ господинъ, хорошо знакомый съ здѣшними фабриками; я съ радостью отдался подъ его руководство и мы тотчасъ же поѣхали въ ту часть города, гдѣ находятся фабрики -- цѣль моей поѣздки сюда. Ловель только-что достигъ совершеннолѣтія, т. е., если память не измѣняетъ мнѣ, этотъ фабричный городъ существуетъ всего двадцать одинъ годъ. Ловель -- большое, многолюдное и богатое мѣсто. Указанная его молодость прежде всего кидается въ глаза и придаетъ ему какую-то странность, которая кажется забавною посѣтителю Стараго Свѣта. Былъ грязный зимній день и кромѣ грязи, иногда доходящей до колѣнъ, на улицахъ ничего мнѣ не было здѣсь знакомаго. На одной улицѣ стояла только-что выстроенная церковь, но у нея не было еще колокольни и она была еще не разрисована, такъ что имѣла видъ большаго склада, только безъ вывѣски. На другой улицѣ была большая гостиница, стѣны и колонны которой были до того воздушны, что она казалась выстроенной изъ картъ. Проходя мимо нея, я старательно притаилъ дыханіе, чтобы не сдуть ее, а увидавъ на крышѣ рабочаго, я задрожалъ при мысли, что подъ нимъ обрушится все зданіе. Самая рѣка, двигающая машины на фабрикахъ (онѣ всѣ работаютъ водяною силой), какъ будто получаетъ совсѣмъ особенный характеръ отъ свѣжихъ, красивыхъ, кирпичныхъ строеній, среди которыхъ она протекаетъ. Каждая булочная, каждая лавка какъ будто открыта только со вчерашняго дня,-- вывѣски съ блестящими золотыми буквами какъ будто только сейчасъ повѣшены,-- а когда я увидалъ женщину съ недѣльнымъ ребенкомъ на рукахъ, то я безсознательно удивился, откуда онъ могъ взяться,-- что онъ могъ родиться въ такомъ юномъ городѣ, мнѣ и въ голову не пришло.
Въ Ловелѣ много фабрикъ, изъ коихъ каждая принадлежитъ обществу владѣльцевъ, какъ мы бы сказали, а въ Америкѣ говорится -- "корпораціи".
Я былъ на нѣсколькихъ изъ этихъ фабрикъ: на шерстяной, ковровой и хлопчато-бумажной,-- осмотрѣлъ ихъ во всѣхъ подробностяхъ и видѣлъ ихъ въ обыкновенномъ видѣ, безъ всякаго приготовленія или отступленія отъ ежедневныхъ занятій. Могу прибавить, что я хорошо знакомъ съ фабричными городами Англіи и посѣтилъ много фабрикъ въ Манчестерѣ и другихъ мѣстностяхъ.
Я попалъ на одну фабрику тотчасъ послѣ обѣденнаго часа и дѣвушки возвращались къ своей работѣ; вся входная лѣстница была ими полна. Онѣ были хорошо одѣты, но по-моему не выше своего положенія.
Эти дѣвушки были хорошо одѣты, а это уже включаетъ въ себѣ большую опрятность. На нихъ были шляпки, шали и теплыя шубки, и онѣ не носили грязныхъ деревянныхъ башмаковъ, тѣмъ болѣе, что было мѣсто, куда, не опасаясь за цѣлость и сохранность, онѣ могли положить все и даже замыть запачканное. Онѣ были здоровы и крѣпки и не имѣли несчастнаго вида вьючныхъ животныхъ. Комнаты, гдѣ онѣ работали, были также хорошо убраны. На окнахъ въ нѣкоторыхъ изъ нихъ стояли зеленыя растенія для уменьшенія яркаго свѣта; воздухъ вездѣ былъ настолько свѣжъ, настолько было чистоты и удобства, насколько это допускалъ родъ производимаго здѣсь дѣла. Всѣ фабричные живутъ близъ фабрики, въ ближайшихъ и нарочно приспособленныхъ къ этому домахъ. Владѣтели фабрикъ очень заботятся о томъ, чтобы дома эти не занимались кѣмъ-либо другимъ. Если содержатели этихъ домовъ оказываются плохими людьми и жильцы на нихъ жалуются, то дома у нихъ отбираются и передаются въ другія, болѣе надежныя, руки.
Дѣти также употребляются на фабрикѣ, но мало. Законъ требуетъ, чтобъ они работали не болѣе девяти мѣсяцевъ въ годъ, а остальные три употреблялись на ихъ образованіе. Съ этою цѣлью въ Ловелѣ заведены школы. Церкви и часовни существуютъ для различныхъ вѣроисповѣданій, чтобы каждый могъ отправлять обряды своей собственной религіи.
Въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ фабрикъ, въ лучшемъ и самомъ высокомъ пунктѣ мѣстечка, стоитъ ихъ больница и пріютъ для убогихъ; это лучшее зданіе этой части города и было построено однимъ изъ значительнѣйшихъ купцовъ. Подобно бостонскимъ учрежденіямъ, зданіе не состоитъ изъ длинныхъ отдѣленій, а изъ отдѣльныхъ комнатъ со всѣми удобствами жизни. Главный докторъ живетъ въ томъ же домѣ, и будь паціентъ членомъ его собственной семьи, онъ не могъ бы пользоваться лучшимъ уходомъ и большею внимательностью. Плата для каждой паціентки назначена три доллара или двѣнадцать англійскихъ шиллинговъ; но никогда ни одна дѣвушка не исключается за неимѣніе средствъ платить за себя. Но что этихъ средствъ всегда хватаетъ, всего лучше доказываетъ то, что въ іюлѣ 1841 года не менѣе девятисотъ семидесяти пяти этихъ дѣвушекъ были вкладчицами ловельскаго сберегательнаго банками вкладъ ихъ въ сложности всѣхъ отдѣльныхъ сбереженій простирался до ста тысячъ долларовъ, или до двадцати тысячъ англійскихъ фунтовъ.
Я сейчасъ передамъ три факта, которые очень поразятъ многихъ читателей по сю сторону Атлантическаго океана.
Во-первыхъ, въ каждомъ домѣ, гдѣ живутъ фабричныя дѣвушки, есть фортепіано. Во-вторыхъ, всѣ эти молодыя дѣвушки записываются въ библіотекѣ для чтенія. Въ-третьихъ, онѣ составили между собой общество для изданія журнала, называемаго Ловельское Приношеніе (вмѣстилище оригинальныхъ статей, писанныхъ исключительно женщинами, работающими на фабрикахъ), который ежедневно печатается, издается и продается, и изъ которыхъ я увезъ съ собою страницъ четыреста и всѣ прочелъ съ начала до конца.
О литературныхъ достоинствахъ этого Ловельскаго Приношенія, не входя въ подробности того, что статьи писались этими дѣвушками послѣ долгой работы цѣлаго дня, я скажу только, что онѣ легко могутъ быть сравнены съ нѣкоторыми англійскими журналами {Журналъ приведенный у Диккенса носитъ названіе "English Annals".}. Пріятно найти, что многіе изъ разсказовъ говорятъ о фабрикахъ и о рабочихъ, что они внушаютъ самоотреченіе и довольство малымъ и учатъ хорошимъ правиламъ жизни. Всѣ произведенія дышатъ горячею любовью къ красотамъ природы.
Въ ловельскихъ библіотекахъ для чтенія мало найдется намековъ на щегольскія платья, выгодныя замужства, красивые дома и разсѣянную жизнь. Нѣкоторые найдутъ страннымъ, что въ подписяхъ этихъ статей стоятъ всегда красивыя имена, но это американскій обычай: здѣсь часто мѣняютъ дурныя имена на красивыя,-- это стоитъ или дешево, или даже ничего,-- и ни одно засѣданіе не обойдется безъ того, чтобы какая-нибудь Мэри-Анна не сдѣлалась Бевелиной и т. п.
Въ этомъ краткомъ отчетѣ о Ловелѣ и въ выраженіи того удовольствія, которое мнѣ доставила моя поѣздка туда, я старательно избѣгалъ сравненій тѣхъ фабрикъ съ нашими. Многія обстоятельства, развившіяся въ нашихъ мануфактурныхъ городахъ, не развились здѣсь; въ Ловелѣ нѣтъ фабричнаго населенія въ настоящемъ смыслѣ слова, ибо эти молодыя дѣвушки (часто дочери мелкихъ фермеровъ) иногда приходятъ сюда изъ другихъ штатовъ, остаются нѣсколько лѣтъ на фабрикѣ, а затѣмъ возвращаются домой.
Вечеромъ по той же дорогѣ я вернулся въ Бостонъ. Одинъ изъ пассажировъ старался изложить моему спутнику (разумѣется, не мнѣ) истинныя основанія, на которыхъ должны писаться путешествія по Америкѣ англичанами. Я представился спящимъ, но полузакрытыми глазами смотрѣлъ въ окно во все время пути и нашелъ достаточно развлеченія въ наблюденіи за огнемъ; утромъ его не было видно, а теперь онъ ярко блестѣлъ въ темнотѣ: мы ѣхали въ вихрѣ блестящихъ искръ, которыя кружились надъ нами, какъ хлопья огненнаго снѣга.