VI.

Пораженный всѣмъ случившимся, старый слесарь смотрѣлъ на бѣдную женщину въ какомъ-то страшномъ недоумѣніи и, можетъ быть, долго остался бы безмолвнымъ, еслибъ сожалѣніе и человѣколюбіе не развязали ему языка.

-- Вы, кажется, нездоровы,-- сказалъ, наконецъ, Габріель:-- постойте, я позову кого-нибудь изъ сосѣдей.

-- Ни за что въ свѣтѣ!-- воскликнула она, отвратя отъ него блѣдное лицо свое и всплеснувъ дрожащими руками.-- Ни за что въ свѣтѣ! Довольно и того, что вы были свидѣтелемъ всего случившагося...

-- Слишкомъ довольно, или слишкомъ мало,-- сказалъ Габріель.

-- Какъ вамъ угодно... все равно,-- возразила она:-- только не спрашивайте меня ни о чемъ, умоляю васъ.

-- Сосѣдка,-- сказалъ слесарь послѣ минутнаго молчанія:-- такъ ли должны вы поступать со мною? Вы знаете меня давно и всегда отправлялись ко мнѣ за совѣтами... Я не узнаю васъ; вы всегда отличались твердостью души, а теперь...

-- Ахъ! возразила она.-- Лѣта и скорби сокрушили меня; но не спрашивайте, ради Бога, не спрашивайте ни о чемъ; не говорите ничего со мною.

-- Но какъ могу я молчать послѣ того, что видѣлъ? воскликнулъ слесарь.-- Кто былъ этотъ человѣкъ, и отчего появленіе его произвело на васъ такое ужасное дѣйствіе?

Она молчала и держалась ли стулъ, какъ-будто для того, чтобъ не упасть.

-- Я спрашиваю васъ объ этомъ, Марія, какъ старый знакомецъ, который, кажется, часто доказываетъ вамъ, какое сердечное участіе принимаетъ онъ во всемъ, до васъ касающемся. Кто этотъ человѣкъ и что можетъ быть общаго между имъ и вами? Кто этотъ призракъ, являющійся только во мракѣ ночи и во время грозы? Какимъ образомъ знаетъ онъ этотъ домъ, куда причины для того только, чтобъ плевать на него и хозяйничать въ немъ произвольно, какъ-будто между вами существуетъ какая-то связь, о которой вы даже и говорить боитесь? Кто онъ?

-- Вы правы; онъ плюетъ на этотъ домъ,-- отвѣчала вдова глухимъ голосомъ:-- до сихъ поръ, только призракъ его носился надъ этимъ домомъ и надо мною и въ полдень, и въ полночь; теперь явился онъ самъ, облеченный, какъ и мы, плотью...

-- И, конечно, не ускользнулъ бы отъ моихъ рукъ, еслибъ вы не удержали меня,-- воскликнулъ слесарь съ жаромъ.-- Но скажите же, что это за загадка?

-- Загадка эта,-- отвѣчала вдова:-- должна остаться навсегда неразрешенною... Я не смѣю сказать вамъ ничего больше.

-- Не смѣете?-- повторилъ удивленный слесарь.

-- Да, но не спрашивайте меня ни о чемъ,-- продолжала она:-- я больна; всѣ жизненныя силы какъ-будто умерли во мнѣ... Подите прочь! Не прикасайтесь ко мнѣ...

Габріель, сдѣлавшій было шагъ впередъ, чтобъ поддержать ее, вдругъ отскочилъ при этомъ восклицаніи и смотрѣлъ на вдову съ ужасомъ и удивленіемъ.

-- Оставьте меня; я дойду одна. Рука честнаго человѣка не должна прикасаться ко мнѣ въ эту ночь,-- сказала она слабымъ голосомъ и, вставъ со стула, побрела, шатаясь, къ дверямъ. Дойдя до нихъ, она обернулась и прибавила:-- Я была принуждена ввѣрить вамъ эту тайну: вы честный, благородный человѣкъ и были всегда расположены ко мнѣ; не измѣните же мнѣ и въ этомъ случаѣ; если вверху вы слышали какой-нибудь шумъ, придумайте что-нибудь въ мое оправданіе; скажите, что хотите, но только не то, что вы видѣли, и пусть никогда уже ни малѣйшее слово не напоминаетъ вамъ о томъ, что здѣсь было. Я совершенно ввѣряюсь вамъ. Замѣтьте это,-- совершенно, а какъ много я вамъ довѣряю, этого вы никогда не поймете.

Съ минуту глядѣла она на слесаря неподвижно; потомъ скрылась за дверью и оставила его одного.

Габріель не зналъ, что думать о всемъ видѣнномъ, и долго еще стоялъ посреди комнаты, устремивъ глаза на дверь, въ которую вышла вдова. Чѣмъ болѣе онъ размышлялъ о случившемся, тѣмъ сильнѣе становилось его недоумѣніе. Эта женщина, которая столько лѣтъ вела странную, уединенную жизнь, которая своею кротостью и добродушіемъ заслужила любовь и уваженіе всѣхъ знакомыхъ своихъ -- была въ тайныхъ сношеніяхъ съ какимъ-то страшнымъ человѣкомъ, котораго присутствіе наводило на нее ужасъ, и которому она, несмотря на это, помогла убѣжать... Все это казалось ему чрезвычайно странно и сильно огорчало его. Къ этому огорченію присоединилось еще неудовольствіе на самого себя:-- зачѣмъ онъ согласился молчать о всемъ имъ видѣнномъ. Еслибъ онъ обнаруживалъ болѣе твердости, болѣе настойчивости въ своихъ вопросахъ, вмѣсто того, чтобъ согласиться на ея просьбу, то былъ бы теперь гораздо спокойнѣе.

-- Я поступилъ какъ настоящій оселъ,-- говорилъ самъ себѣ Габріель, сдвинувъ на сторону парикъ свой, чтобъ свободнѣе почесать затылокъ;-- мнѣ бы надобно было заставить ее признаться во всемъ, а не смотрѣть на нее, разиня ротъ... Но въ томъ-то и бѣда, что я никакъ не умѣю ладить съ бабами: онѣ всегда дѣлали изъ меня, что хотѣли...

Говоря это, онъ снялъ парикъ, погрѣлъ у камина носовой платокъ и сталъ потирать имъ лысину.

-- Впрочемъ,-- продолжалъ онъ, какъ-будто успокоясь послѣ этого пріятнаго занятія:-- тутъ, можетъ быть, нѣтъ ничего важнаго. Первый пьяный бродяга, которому вздумалось бы забраться въ домъ, перепугалъ бы эту бѣдную, трусливую женщину; но тогда... Вотъ тутъ-то и штука -- зачѣмъ бы ей покровительствовать его бѣгству, зачѣмъ бы не сказать просто, что она перепугалась и сама не знала, что дѣлать? Отчего это былъ онъ, а не другой кто-нибудь? Отчего имѣетъ онъ на нее такое сильное вліяніе?.. Больно, когда придется вдругъ сомнѣваться въ человѣкѣ, котораго знаешь давно и котораго любишь... Кто тамъ?.. Не ты ли, Бэрнеби?

-- Да, да, Бернеби!...-- воскликнуть Бэрнеби, вбѣжавъ въ комнату -- Почему ты угадалъ это?

-- По твоей тѣни,-- отвѣчалъ слесарь.

-- О, о!..-- воскликнулъ Бэрнеби, оглядываясь.-- Тѣнь эта большая проказница, она всегда при мнѣ... не отстаетъ, хоть тресни!.. То бываетъ она длинна, какъ колокольня, то мала, какъ карликъ; то бѣжитъ передо мною, то гонится по пятамъ, то стоить съ правой, то съ лѣвой стороны; остановись я, и она остановится... Нечего сказать, большая проказница! И какъ не устанетъ она возиться со мною цѣлый день?.. Ну что жъ, зачѣмъ же не идешь ты?

-- Куда?

-- Туда, наверхъ... онъ требуетъ тебя... Постой... да гдѣ же его тѣнь? Скажи-ка мнѣ это; вѣдь ты умный человѣкъ.

-- Тѣнь его при немъ, Бэрнеби,-- отвѣчалъ слесарь.

-- Нѣтъ, неправда... отмѣчалъ тотъ, покачавъ головою:-- отгадай-ка?

-- Не пошла ли она, можетъ быть, гулять, а?..

-- Нѣтъ; онъ промѣнялся тѣнью своею съ тѣнью женщины!-- шепнулъ на ухо старику безумецъ, взглянувъ на него съ торжествующимъ видомъ и отскочивъ проворно.-- Ея тѣнь всегда при немъ, а его при ней... Не правда ли, это смѣшно?..

-- Бэрнеби, другъ мой, подойди сюда,-- сказалъ ему слесарь съ важностью.

-- Я знаю, что ты хочешь сказать, знаю...-- отвѣчалъ онъ, оставаясь въ отдаленіи:-- но я себѣ на умѣ, не проболтаюсь... Я спрашиваю только -- готовъ ли ты?

Сказавъ это, онъ схватилъ свѣчу и съ дикимъ хохотомъ сталь махать ею у себя надъ головой.

-- Тише, тише!..-- воскликнулъ слесарь сурово, желая остановить его.-- Я думалъ, что ты спалъ.

-- Да, я спалъ съ открытыми глазами,-- отвѣчалъ Бэрнеби: огромныя лица проносились мимо меня... они были то рядомъ со мною, то за цѣлую милю... я долженъ былъ волею или неволей проползать чрезъ пещеры, скакать черезъ пропасти и падать съ колоколенъ... Страшныя, смѣшныя фигуры, скорченныя, согнутыя прыгали по моей кровати... смѣялись, плакали, визжали... и что называется спать?..

-- Тебѣ чудилось все это во снѣ, Бэрнеби,-- сказалъ слесарь.

-- Во снѣ?..-- повторилъ Бэрнеби тихо и подошелъ ближе къ слесарю.-- Нѣтъ, это не былъ сонъ.

-- Что жъ могло это быть, кромѣ сна?..

-- Мнѣ чудилось,-- продолжалъ безумный шопотомъ, опершись на руку Уардена и устремивъ прямо на него дикіе глаза свои:-- мнѣ чудилось сію минуту, что какой-то призракъ въ образѣ человѣка преслѣдовалъ меня, не выпускалъ изъ вида, забѣгалъ впередъ, прятался какъ кошка по темнымъ угламъ, выжидая, чтобъ я прошелъ мимо, и выползалъ потомъ изъ своей засады... Видалъ ты когда-нибудь, какъ я бѣгаю?

-- Какъ же! Нѣсколько разъ видалъ.

-- Никогда еще не бѣжалъ я такъ скоро, какъ въ этотъ разъ, и, несмотря на то, онъ все былъ за мною, ближе, ближе, ближе... Я побѣжалъ еще шибче.. вскочилъ съ постели, выпрыгнулъ въ окно -- и тамъ, на улицѣ... Но онъ ждетъ насъ -- пойдемъ.

-- Что же тамъ на улицѣ, Бэрнеби? Ты не досказалъ?...-- спросилъ слесарь, думая найти какую-нибудь связь между этимъ сномъ и тѣмъ, что случилось дѣйствительно.

Бэрнеби взглянулъ ему прямо въ лицо, пробормоталъ какія-то несвязныя слова, замахалъ опять свѣчою и, схвативъ крѣпче руку слесаря, потащилъ его вверхъ по лѣстницѣ.

Они вошли въ небольшую комнату, уставленную соломенными стульями и другою простою мебелью, но весьма чистую и опрятную. Въ большихъ креслахъ, передъ огнемъ, горѣвшимъ въ каминѣ, сидѣлъ блѣдный и изнеможенный отъ потери крови сэръ Эдвардъ, тотъ самый молодой человѣкъ, который въ предшествовавшую ночь прежде всѣхъ оставилъ "Майское-Дерево". Онъ протянулъ руку слесарю и привѣтствовалъ его какъ своего избавителя.

-- Ни слова больше, сэръ, ни слова!-- сказалъ Габріель.-- Я сдѣлалъ бы то же самое для всякаго въ такомъ положеніи, а тѣмъ болѣе для васъ, сэръ. Извѣстная вамъ миссъ,-- прибавилъ онъ смѣючись:-- не разъ оказывала намъ услуги, и намъ надобно было поквитаться съ нею; надѣюсь, что вамъ лучше, и нельзя опасаться никакихъ дурныхъ послѣдствій?

Молодой человѣкъ улыбнулся; но въ ту же минуту сдѣлалъ движеніе, которое доказывало, что онъ страдалъ сильно.

-- Я не чувствую ничего, кромѣ слабости, отъ потери крови; рана не опасна,-- отвѣчалъ онъ, стараясь пересилить боль.-- Садитесь, мистеръ Уарденъ.

-- Позвольте, сэръ Эдвардъ, остаться здѣсь, подлѣ вашихъ креселъ, чтобъ имѣть возможность говорить съ вами тихо. Бэрнеби нынче не въ хорошемъ расположеніи духа, а въ такомъ случаѣ разговоры ему всегда непріятны.

И сэръ Эдвардъ и слесарь взглянули на Бэрнеби, который сѣлъ, между тѣмъ недалеко отъ камина и съ безсмысленною улыбкою на лицѣ забавлялся дѣланіемъ узловъ и петлей на длинной ниткѣ, обвивая ею свои пальцы.

-- Сдѣлайте одолженіе, сэръ,-- сказалъ Уарденъ:-- разскажите мнѣ подробно обо всемъ, что случилось въ прошедшую ночь... Я имѣю причины спрашивать объ этомъ. Вы уѣхали изъ "Майскаго-Дерева" одни?

-- Я отправился домой пѣшкомъ. Дошедъ до того мѣста, гдѣ вы нашли меня, я услыхалъ лошадиный топотъ...

-- За вами?-- спросилъ слесарь.

-- Да, за мною; то былъ одинъ проѣзжій, который, догнавъ меня, остановилъ свою лошадь и сталъ разспрашивать о дорогѣ въ Лондонъ.

-- Вы, конечно, были вооружены, сэръ, зная, сколько мошенниковъ шатается по этой дорогѣ?

-- У меня была только одна палка, а пистолеты, по несчастію, остались у хозяйскаго сына. Я разсказалъ о дорогѣ проѣзжему, но прежде, чѣмъ успѣлъ кончить, онъ стремительно бросился на меня, какъ будто хотѣлъ растоптать конемъ своимъ. Я отскочилъ въ сторону, поскользнулся и упалъ. Онъ ударилъ меня кинжаломъ и взялъ мой кошелекъ, въ которомъ нашелъ немного за свой подвигъ. Теперь, мистеръ Уарденъ,-- прибавилъ сэръ Эдвардъ, взявъ руку слесаря и сжавъ ее крѣпко:-- теперь знаете вы столько же, сколько и я самъ.

-- Но я хотѣлъ бы знать еще примѣты разбойника; каковъ онъ былъ собою?.. Говорите, пожалуйста, тише, сэръ... Бэрнеби, кажется не обращаетъ на насъ вниманія; но я знаю его лучше, чѣмъ вы, и увѣренъ, что онъ теперь замѣчаетъ за нами.

Можно было подумать, что замѣчаніе слесаря было неосновательно, потому что Бэрнеби, казалось, совершенно занялся своею игрушкою; однакожъ, увѣренность, съ какою Уарденъ сказалъ послѣднія слова, подѣйствовала на сэра Эдварда, и онъ отвѣчалъ, понизивъ голосъ:

-- Ночь была такъ темна, нападеніе такъ быстро и неожиданно, что я не могу отвѣчать удовлетворительно на вашъ вопросъ... Кажется, однакожъ, что...

-- Не называйте его по имени!..-- поспѣшилъ сказать слесарь, слѣдя за взоромъ сэра Эдварда, устремленнымъ на Бэрнеби.-- Я знаю, что онъ видѣлъ его; но мнѣ бы хотѣлось знать то, что вы видѣли.

-- Я помню только,-- продолжалъ сэръ Эдвардъ:-- что у него слетѣла съ головы шляпа, когда онъ остановился. Онъ поймалъ ее на воздухѣ и надѣлъ опять; при этомъ я замѣтилъ, что голова его была обвязана чернымъ платкомъ. Когда я былъ въ "Майскомъ-Деревѣ", туда заѣзжалъ какой-то незнакомецъ, котораго я не видалъ въ лицо, потому что сидѣлъ въ сторонѣ; когда же я всталъ, чтобъ выйти изъ комнаты, и оглянулся, то увидѣлъ его, сидѣвшаго близъ камина, спиною ко мнѣ. Если жъ этотъ незнакомецъ и разбойникъ два разныя лица то звукъ ихъ голоса чрезвычайно сходенъ; я не могъ не замѣтить этого, когда проѣзжій заговорилъ со мною на дорогѣ.

-- Вотъ именно то, чего я боялся; этотъ самый человѣкъ былъ здѣсь нынче ночью!-- подумалъ слесарь, и лицо его покрылось блѣдностью... Боже мой! Что все это значитъ?..

-- Гей, гой!..-- крикнулъ какой-то рѣзкій голосъ.-- Гей, гой!.. Что тамъ?.. Гей, гой!..

Крикунъ этотъ, отъ котораго слесарь отскочилъ, какъ отъ сверхъестественнаго шпіона, былъ воронъ, спустившійся непримѣтно на спинку кресла сэра Эдварда и слушавшій съ такою внимательностью, какъ будто онъ, дѣйствительно, могъ понимать то, о чемъ слесарь и молодой человѣкъ разговаривали между собою; при этомъ воронъ безпрестанно поворачивалъ голову то къ одному, то къ другому изъ нихъ, и казалось, не хотѣлъ проронить ни одного слова.

-- Посмотрите!-- сказалъ Уарденъ, съ удивленіемъ и съ какимъ-то необъяснимымъ страхомъ, внушеннымъ этою птицею.-- Видалъ ли кто такого урода?.. О, онъ страшный удалецъ!..

Воронъ приклонилъ на одну сторону свою голову, въ которой два глаза сіяли какъ два брильянта и, помолчавъ съ минуту, закричалъ рѣзкимъ, глухимъ голосомъ, который, казалось, вылеталъ не изъ его клюва, а изъ внутренности туловища: "Гей, гой, гей!.. Что тутъ такое?.. Крр, крр, крр!.. Смѣйся и веселись, не говори о смерти... Гей, гой, гей!.. Я дьяволъ! Дьяволъ! Дьяволъ!.. ура!.."

Воронъ началъ свистать и каркать ужасно, какъ будто радуясь самъ тому, что сказалъ.

-- Я почти готовъ думать, что онъ говоритъ правду!..--воскликнулъ Уарденъ.-- Посмотрите, какъ онъ глядитъ на меня: точно понимаетъ, что я говорю.

На это воронъ, прискакивая, отвѣчалъ:-- "Я дьяволъ, дьяволъ, дьяволъ!" и началъ бить себя крыльями какъ будто хотѣлъ лопнуть отъ смѣха. Бэрнеби всплеснулъ руками и въ чрезмѣрной радости сталъ валяться но полу.

-- Нечего сказать, удивительные товарищи, сэръ!..-- замѣтилъ Габріель, посматривая то на ворона, то на Бэрнеби.-- У птицы станетъ ума на двоихъ!

-- Подлинно удивительно!-- сказалъ сэръ Эдвардъ, протянувъ свой указательный палецъ къ ворону, который, будто въ знакъ признательности къ такой ласкѣ, схватился за палецъ клювомъ.-- Старъ ли онъ?

-- Еще совершенный птенецъ, сэръ,-- отвѣчалъ Габріель.-- Ему, можетъ быть, лѣтъ сто двадцать, не болѣе. Кликни его отсюда, любезный Бэрнеби.

-- Кликни его!-- повторилъ Бэрнеби, бросивъ на Габріеля безсмысленный взглядъ и не трогаясь съ пола, на которомъ сидѣлъ.-- Кто можетъ его спугнуть оттуда?-- Онъ кличетъ меня. и я долженъ идти за нимъ, куда онъ хочетъ... не такъ ли, Грейфъ?

Воронъ каркнулъ тихо и отрывисто, какъ будто хотѣлъ сказать: "Зачѣмъ посвящать этихъ людей въ наши тайны? Мы понимаемъ другъ друга, и этого довольно!"

-- Мнѣ кликнуть его оттуда!-- воскликнулъ Бэрнеби, указывая пальцемъ на птицу:-- его, который никогда не спитъ, а только дремлетъ!.. Ночью, во всякое время можете вы видѣть глаза его, блистающіе въ моей темной каморкѣ, какъ двѣ яркія наѣзды, каждую ночь бываетъ онъ веселъ и живъ; толкуетъ самъ съ собою, говоритъ, что намѣренъ дѣлать, куда хочетъ идти, что украсть, что спрятать! И мнѣ тревожить, мнѣ кликать его? Хи, хи, хи!

Казалось, однакожъ, что воронъ самъ собою рѣшился спуститься со спинки креселъ, гдѣ сидѣлъ. Сначала взглянулъ онъ на потолокъ, потомъ на каждаго изъ бывшихъ въ комнатѣ, порхнулъ къ дверямъ, спустился на полъ и скорымъ шагомъ, какъ какой-нибудь важный господинъ, отправился прямо къ Бэрнеби, вскочилъ ему на руку и сталъ каркать и свистать съ примѣтнымъ самодовольствіемъ.

Слесарь покачалъ головою, сомнѣваясь, можетъ быть, не быль ли этотъ воронъ дѣйствительно что-нибудь болѣе ворона -- а можетъ быть и соболѣзнуя о Бэрнеби, который вмѣстѣ съ птицею катался по полу. Отведя свои взоры отъ бѣднаго юноши, встрѣтился онъ съ взоромъ его матери, которая, вошедъ незамѣтно въ комнату, стояла у дверей молча.

Лицо ея было покрыто смертною блѣдностью, и даже губы не имѣли обыкновеннаго своего цвѣта; она побѣдила, однакожъ, свое внутреннее волненіе и смотрѣла на сына съ обыкновеннымъ спокойствіемъ. Уардену показалось, что она содрогнулась, когда онъ взглянулъ на нее, и поспѣшила сказать, обращаясь къ больному:

-- Вамъ пора бы лечь въ постель; завтра васъ отвезутъ къ вашимъ роднымъ; вы просидѣли въ креслахъ долѣе, чѣмъ должно.

Слесарь, услыхавъ это, хотѣлъ откланяться.

-- Кстати,-- сказалъ сэръ Эдвардъ, пожавъ ему руку и взглянувъ на мистриссъ Роджъ:-- что тамъ былъ за шумъ внизу? мнѣ слышались ваши голоса. Что случилось?

Слесарь взглянулъ на вдову; она оперлась на стулъ и опустила глаза; Бэрнеби прислушивался.

-- Какой-то пьяница ошибся домомъ и хотѣлъ насильно войти сюда,-- отвѣчалъ Уарденъ, бросивъ украдкою взоръ на мистриссъ Роджъ.

Она вздохнула свободнѣе, однакожъ, не сказала ни слова. Когда слесарь простился съ сэръ Эдвардомъ, Бэрнеби взялъ свѣчу, чтобъ посвѣтить ему на лѣстницѣ; мистриссъ Роджъ, увидѣвъ это, выхватила у сына свѣчу и съ необыкновенною живостью приказала ему не трогаться съ мѣста. Воронъ послѣдовалъ за сошедшими внизъ, какъ будто для того, чтобъ удостовѣриться, все ли было въ порядкѣ; а когда вдова и слесарь дошли до наружной двери, онъ остановился на нижней ступенькѣ лѣстницы.

Трепещущей рукою отодвинула она засовъ и повернула ключъ... Слесарь сказалъ между тѣмъ тихимъ голосомъ:

-- Изъ привязанности къ вамъ и по старому знакомству съ вами, Марія, рѣшился я нынче солгать, чего никогда не дѣлалъ. Я хочу вѣрить, что отъ этого не будетъ ничего дурного; подозрѣнія, возбуждаемыя вами во мнѣ, не покидаютъ меня, и, признаюсь откровенно, я не охотно оставляю здѣсь сэра Эдварда... Смотрите, чтобъ съ нимъ не случилось чего-нибудь худого. Я не считаю его въ безопасности подъ этою кровлею и радуюсь, что онъ скоро оставляетъ вашъ домъ. Ну, теперь пустите меня.

Она закрыла лицо руками и горько заплакала; скоро, однакожъ, пересиливъ себя, отворила дверь и сдѣлала слесарю знакъ, что онъ можетъ итти, Лишь только слесарь успѣлъ переступить черезъ порогъ, какъ дверь захлопнулась за нимъ, и онъ услышалъ, съ какою поспѣшностью вдова задвинула засовъ, и какъ ужасно закаркалъ зловѣщій воронъ.

Съ минуту стоялъ слесарь, погруженный въ мрачныя мысли.-- Что все это значитъ?-- думалъ онъ:-- Неужели эта женщина, которая всегда пользовалась доброю славою, могла рѣшиться на что нибудь худое!.. Прости мнѣ, Господи, такія мысли! Но она бѣдна, а искушеніе сильно... Каркай, каркай себѣ, проклятый! Если здѣсь скрывается что-нибудь недоброе, то воронъ не чуждъ этому, я готовъ побожиться!