Мистриссъ Уарденъ была женщина причудливая. Она казалась грустною, когда другимъ было весело, и веселою, когда другіе скучали. Капризная отъ природы, она никогда не умѣла скрывать своихъ ощущеній и предавалась имъ со всѣмъ увлеченіемъ своего сердца. Мы сказали уже, что эта добрая дама (которая, поистинѣ, была еще очень недурна собою, хотя и уступала въ красотѣ своей дочери) становилась капризнѣе и несноснѣе по мѣрѣ того, какъ увеличивалось ея благосостояніе, такъ что люди, знакомые коротко съ семействомъ слесаря, были убѣждены, что лучшимъ средствомъ къ нравственному исправленію жены его была бы потеря всего его имущества. Мы не можемъ ручаться за справедливость этой гипотезы, но думаемъ, что душа подобно тѣлу приходитъ въ болѣзненное состояніе отъ слишкомъ хорошей жизни, и что ее надобно лечить лишеніями и несчастіями, какъ тѣло микстурами и порошками.
Главною помощницею и распорядительницею въ домашнихъ дѣлахъ мистриссъ Уарденъ, а также и главною жертвою ея капризовъ была единственная ея служанка, нѣкая миссъ Меггсъ. Эта Меггсъ была высокая, худощавая дѣвица съ лицомъ, которое, не будучи очень безобразно, имѣло въ себѣ что-то рѣзкое и непріятное. Главною темою ея мыслей и убѣжденій было то, что мужчины вообще не стоятъ никакого вниманія, что всѣ они непостоянны, лукавы, низки и завистливы. Въ минуты, когда она особенно была раздражена противъ мужчинъ (а это, по замѣчанію злоязычной молвы, случалось именно тогда, когда Симъ Таппертейтъ не обращалъ на нее вниманія), обнаруживала она желаніе, чтобъ весь женскій полъ вымеръ для того только, чтобъ мужчины поняли, наконецъ, какимъ божественнымъ существомъ пренебрегали они такъ недостойно.
Когда слесарь постучался у своего дома, голосъ этой мужчино-ненавистницы, этой Меггсъ, былъ первый, грубо спросившій его: "кто тамъ?"
-- Я, Меггсъ, я!-- отвѣчалъ Габріель.
-- Какъ, сэръ, вы уже возвратились?-- воскликнула Мсггсъ, отворяя дверь.-- А мы только что надѣли свои ночные чепцы и хотѣли ложиться спать... О, мистриссъ Уарденъ была такъ нездорова...
Меггсъ сказала это довольно громко, и Габріель, видя, что двери въ гостиную были отперты, догадался, къ кому относились эти слова.
-- Мистеръ воротился!-- воскликнула Меггсъ, спѣша въ гостиную.-- Вы были неправы, мистриссъ, а я права... Я говорила что мистеръ не оставитъ васъ однѣхъ цѣлыя двѣ ночи... Я такъ рада за васъ, мистриссъ, такъ рада!.. Меня уже давно клонилъ сонъ, хоть я и не признавалась вамъ въ этомъ... право, мистриссъ...
-- Въ такомъ случаѣ ты сдѣлала бы лучше, еслибъ давно уже отправилась спать,-- сказалъ слесарь, желавшій въ эту минуту, чтобъ воронъ Бэрнеби сѣлъ ей на губы и зажалъ ихъ своимъ клювомъ.
-- Благодарю, мистеръ, благодарю!-- возразила Меггсъ:-- я не уснула бы спокойно, не уложивъ прежде въ постель мою добрую мистриссъ; а, сказать правду, ей бы давно уже была пора лечь въ постель.
-- Ты слишкомъ заботлива, Меггсъ!-- замѣтилъ Уарденъ, снимая сюртукъ и взглянувъ косо на служанку.
-- Какъ вамъ угодно, мистеръ. Я готова терпѣть за свою добрую госпожу и не требую за свое усердіе къ ней никакой посторонней похвалы, была бы только она мною довольна.
Мистриссъ Уарденъ, сидѣвшая во все время за молитвенникомъ и не говорившая ни слова, приподняла въ эту минуту голову, украшенную огромнымъ ночнымъ чепцомъ, и, вмѣсто благодарности за такую привязанность къ ней доброй Меггсъ, приказала ей молчать.
Меггсъ вспыхнула отъ злости, и всѣ жилы шея ея налились кровью; однакожъ она воздержалась и отвѣчала со смиреніемъ:
-- Слушаю, мистриссъ.
-- Ну, какъ ты чувствуешь себя, другъ мой?-- спросилъ слесарь, сѣвъ на стулъ рядомъ съ женою, которая опять схватила свой молитвенникъ.
-- Тебя это очень интересуетъ, не правда ли?-- отвѣчала мистриссъ Уарденъ, устремивъ глаза въ книгу.-- Ты, однакожъ, цѣлый день не былъ у меня и не пришелъ бы, еслибъ я дали умирала.
-- Что ты? Милая Марта? Что ты, Богъ съ тобою!-- сказалъ Габріель.
Мистриссъ Уарденъ перевернула листъ и продолжала читать.
-- Милая Марта,-- продолжалъ слесарь:-- какъ можешь ты говорить такія вещи? Ты знаешь, что я всегда нѣжно любилъ тебя и, конечно, не покинулъ бы, еслибъ ты точно была нездорова.
-- Да!-- воскликнула мистриссъ Уарденъ и залилась слезами.-- Да, я знаю, ты былъ бы радъ, еслибъ я закрыла навѣки глаза; тогда ты могъ бы жениться на другой...
Меггсъ глубоко вздохнула.
-- Но ты скоро уходишь меня,-- продолжала мистриссъ Уарденъ:-- и тогда мы оба будемъ наконецъ счастливы. Единственное мое желаніе -- пристроить только Долли, и тогда можешь ты дѣлать со мною, что хочешь...
-- Ахъ!-- воскликнула Меггсъ, вздохнувъ еще громче.
Бѣдный Габріель долго вертѣлъ на себѣ парикъ то въ ту, то въ другую сторону и спросилъ наконецъ глухимъ голосомъ:
-- Долли спитъ уже?
-- Мистеръ спрашиваетъ тебя,-- сказала мистриссъ Уарденъ, обратясь къ Меггсъ и взглянувъ на нее строго.
-- Нѣтъ, другъ мой; я спрашиваю не ее, а тебя,-- сказалъ слесарь.
-- Слышишь ли ты, Меггсъ?-- закричала упрямая женщина, топнувъ ногою.-- Теперь уже и ты пренебрегаешь мною, не слушаешься меня?.. Это чудесно! Только этого не доставало!
При этихъ ужасныхъ словахъ, Меггсъ, у которой слезы были всегда въ запасѣ, горько заплакала; мистриссъ Уарденъ послѣдовала ея примѣру и комната огласилась рыданіями и вздохами. Это продолжалось нѣсколько минутъ, въ теченіе которыхъ Габріель, измученный усталостью и не спавши прошлую ночь, началъ дремать на стулѣ и, вѣроятно, преспокойно заснулъ бы, еслибъ голосъ мистриссъ Уарденъ, отершей наконецъ свои слезы, не разбудилъ его.
-- Не ужасно ли,-- говорила она:-- что со мною поступаютъ такимъ образомъ именно тогда, когда я въ самомъ лучшемъ расположеніи духа и когда желала бы поболтать со всею откровенностью?
-- Но на что можешь ты жаловаться, другъ мой?-- сказалъ Габріель, протирая глаза.-- Увѣряю тебя, я ничѣмъ не хотѣлъ тебя огорчить.
-- На что могу я жаловаться? Вотъ прекрасно!.. Нечего сказать, пріятно имѣть мужа, который возвращается домой для того только, чтобъ хмуриться и спать, вмѣсто того, чтобъ разсказать что нибудь.
-- Извини, другъ мой; я думалъ, что ты не расположена меня слушать. Впрочемъ, я готовъ разсказать тебѣ все и радъ поболтать съ тобой часокъ другой...
-- Нѣтъ, мистеръ Уарденъ, нѣтъ,-- отвѣчала она, вставъ съ своего мѣста.-- Благодарю покорно... Я не ребенокъ, съ которымъ можно забавляться какъ угодно; я ужъ слишкомъ стара для итого. Меггсъ, свѣчку.
Меггсъ схватила со стола свѣчу и пошла вслѣдъ за своею госпожою, которая вышла изъ комнаты, бросивъ на мужа сердитый взглядъ.
-- Она не въ духѣ,-- подумалъ Уарденъ, поправляя въ каминѣ уголья.-- Чтожъ? У всякаго свои слабости; не надобно быть слишкомъ строгимъ; мы такъ давно ужъ живемъ вмѣстѣ...
И, прислонивъ голову къ стѣнкѣ стула, началъ онъ опять дремать. Вдругъ дверь потихоньку отворилась, и изъ-за нея выставилась какая-то голова, которая, увидѣвъ Габріеля, въ ту же минуту скрылась.
-- Мнѣ бы очень хотѣлось,-- пробормоталъ Уарденъ пробудившись:-- чтобъ кто-нибудь женился на Меггсъ; но это невозможно:-- гдѣ найти такого сумасшедшаго, который рѣшился бы на это?
Габріель опять задремалъ и оставался въ этомъ положеніи до тѣхъ поръ, пока огонь въ каминѣ совсѣмъ потухъ. Наконецъ, онъ проснулся, всталъ, замкнулъ наружную дверь дома, положилъ въ карманъ ключъ и отправился спать. Черезъ нѣсколько минутъ показалась опять та же самая голова -- и Симъ Тэппертейтъ, съ небольшою лампочкою въ рукѣ, вошелъ въ комнату.
-- Какой дьяволъ задержалъ его здѣсь такъ долго?-- проворчалъ онъ сквозь зубы, вошедъ въ комнату и поставивъ лампочку на печь.
-- Теперь уже далеко за полночь!.. Проклятое ремесло! Вотъ вся польза, которую я извлекъ отъ тебя!..
При этихъ словахъ вытащилъ онъ изъ кармана большой ключъ, всунулъ его въ замокъ двери и тихо, съ величайшею осторожностью отворилъ ее. Замкнувъ потомъ дверь съ наружной стороны, спряталъ онъ въ карманъ свой поддѣльный ключъ и выбрался на улицу такъ тихо, что слесарь, заснувшій крѣпко, ничего не могъ слышать.