Какимъ образомъ нашъ джентльменъ провелъ вечеръ, какъ всѣ восхищались его умомъ, любезностью, какъ ухаживали за нимъ,-- все это такія вещи, о которыхъ мы не будемъ распространяться и которыя весьма обыкновенны. Обратимся къ разсказу.
Утромъ слѣдующаго дня, мистеръ Честеръ сидѣлъ на своей постели и, распивая кофе, съ удовольствіемъ припоминалъ всѣ подробности минувшаго вечера, столь много льстившаго его самолюбію, какъ вдругъ камердинеръ подалъ ему запачканную записку, запечатанную наглухо съ обоихъ концовъ и заключавшую въ себѣ слѣдующія слова, писанный самымъ крупнымъ почеркомъ: "Одинъ другъ желаетъ повидаться съ вами наединѣ; сожгите, эту записку".
-- Откуда выкопалъ ты эту записку? -- воскликнулъ Честеръ.
-- Мнѣ подалъ ее какой-то человѣкъ, оставшійся тамъ, за дверью,-- отвѣчалъ камердинеръ.
-- Въ плащѣ и съ кинжаломъ?-- спросилъ Честеръ.
-- Нѣтъ, въ кожаномъ передникѣ и съ запачканнымъ лицомъ.
-- Впусти его.
Симъ Тэппертейтъ вошелъ въ комнату съ растрепанными, всклокоченными волосами и съ огромнымъ замкомъ въ рукѣ, который онъ положилъ на полъ посрединѣ комнаты.
-- Сэръ,-- сказалъ Тэппертейтъ съ низкимъ поклономъ:-- благодарю васъ за снисхожденіе и радуюсь душевно, что вижу васъ. Простите мнѣ низкую работу, къ которой я принужденъ, и удостойте обратить вниманіе на человѣка, который, при всей ничтожной своей наружности, гораздо выше своего ремесла.
Мистеръ Честеръ отдернулъ занавѣски своей кровати и смотрѣлъ на Тэппертейта какъ на каторжника, который не только-что разломалъ дверь своей тюрьмы, но унесъ также и замокъ, которымъ она запиралась. Мистеръ Тэппертейтъ снова поклонился и выставилъ впередъ свою красивую ногу.
-- Вы, конечно, слышали, сэръ,-- продолжалъ мистеръ Тэппертейтъ, положивъ руку на сердце:-- о слесарѣ Габріелѣ Уарденѣ, который работаетъ разные замки, колокольчики и другія вещи, въ Клеркенуиллѣ и въ Лондонѣ?
-- Ну, потомъ?
-- Я его подмастерье, сэръ.
-- Ну, потомъ?
-- Потомъ? Гм! Позвольте мнѣ запереть дверь, сэръ, и дайте честное слово сохранить въ величайшей тайнѣ все, что я скажу вамъ.
Мистеръ Честеръ легъ опять очень спокойно на постель и, обратясь къ мистеру Тэппертейту, который между тѣмъ замкнулъ дверь, просилъ его высказать все, что было нужно, и не вдаваться въ излишнее краснорѣчіе.
-- Благодарю васъ, мистеръ,-- сказалъ Тэппертейтъ, вынувъ изъ кармана носовой платокъ и развернувъ его.-- Такъ какъ у меня нѣтъ визитной карточки (этого не позволяетъ низкая зависть нашего хозяина), то позвольте предложить вамъ этотъ платокъ; если вы, сэръ, удостоите взглянуть на правый конецъ его, то увидите тамъ слова...
-- Благодарю васъ,-- отвѣчалъ мистеръ Честеръ, взявъ съ величайшей вѣжливостью платокъ, на одномъ концѣ котораго были вышиты краснымъ гарусомь слова: "No 4. Симонъ Тэппертейтъ".-- Такъ это...
-- Мое имя, сэръ, за исключеніемъ нумера. Нумеръ выставленъ только для прачки и не имѣетъ ничего общаго ни со мною, ни съ моей фамиліей... А вы, сэръ, если не ошибаюсь, мистеръ Честеръ?-- продолжалъ Тэппертейтъ, бросивъ быстрый взглядъ на колпакъ джентльмена.-- Не трудитесь снимать вашъ колпакъ, я вижу и отсюда буквы К. Ч.,-- остальное подразумѣваегся само собою.
-- Позвольте спросить васъ, мистеръ Тэппертейтъ, имѣетъ ли какую-нибудь связь съ нашимъ разговоромъ этотъ замокъ, который вамъ угодно было принести съ собою?
-- Нѣтъ, сэръ,-- отвѣчалъ подмастерье:-- замокъ этотъ назначенъ въ воротамъ одной кладовой Темсъ-Стрита.
-- Въ такомъ случаѣ,-- возразилъ мистеръ Честеръ:-- вы меня очень бы одолжили, еслибъ вынесли его за дверь; отъ него сильно пахнетъ деревяннымъ масломъ, а я не имѣю привычки парфюмировать такими духами свою спальню.
-- Съ удовольствіемъ исполню ваше желаніе, сэръ,-- отвѣчалъ Тэппертейтъ и вынесъ за дверь замокъ.
-- Вы, конечно, простите, мистеръ, мою откровенность,-- сказалъ Честеръ вѣжливо.
-- Безъ извиненій, прошу васъ, сэръ... Теперь, если позволите, обратимся къ дѣлу.
Во все продолженіе этого разговора, ласковаи и привѣтливая улыбка не оставляла лица Честера; тонъ его былъ чрезвычайно вѣжливъ, и мистеръ Тэппертейтъ, думавшій о себѣ очень много, относилъ все это къ тому уваженію, которое онъ внушалъ джентльмену своею особою.
-- По тому, что происходитъ у насъ въ домѣ,-- сказалъ мистеръ Тэппертейтъ: -- замѣчаю я, сэръ, что сынъ вашъ, противъ вашей воли, находится въ сношеніяхъ и въ связи съ одною дѣвицею... Сынъ вашъ очень дурно поступилъ со мною.
-- Мистеръ Тэппертейтъ!-- воскликнулъ Честеръ,-- Вы очень огорчаете меня этимъ.
-- Благодарю васъ, сэръ,-- продолжалъ подмастерье.-- Меня очень радуетъ то, что вы сказали... Сынъ вашъ очень гордъ, сэръ, очень высокомѣренъ.
-- Да, я боюсь, что онъ дѣйствительно таковъ, мистеръ,-- сказалъ Честеръ.-- Я давно уже замѣчалъ это, и вы еще болѣе убѣдили меня теперь въ моемъ предположеніи.
-- Еслибъ мнѣ пришлось исчислить всѣ тѣ унизительныя услуги, которыя я долженъ былъ оказывать ему, то это могло бы наполнить цѣлый томъ,--и за все это слышалъ я отъ него только: "спасибо, Симъ". А онъ, сэръ, еще такъ молодъ, что могъ бы, кажется, благодарить повѣжливѣе.
-- Мистеръ Тэппертейтъ, вы мудры не по лѣтамъ! Продолжайте, сдѣлайте одолженіе.
-- Благодарю, сэръ, за ваше хорошее обо мнѣ мнѣніе,-- сказалъ Симъ съ замѣтнымъ удовольствіемъ.-- Итакъ, по этимъ причинамъ, а можетъ быть и по другимъ, которыхъ теперь разсказывать не хочу, я совершенно на вашей сторонѣ. Слушайте же, что я вамъ скажу: до тѣхъ поръ, пока наши будутъ бѣгать въ "Майское-Дерево", переносить письма, посылать записки, до тѣхъ поръ вы будете не въ состояніи помѣшать вашему сыну переписываться съ извѣстною дѣвицею, хотя бы за нимъ присматривалъ день и ночь цѣлый эскадронъ гвардейцевъ въ полныхъ мундирахъ...
Мистеръ Тэппертейтъ остановился на минуту, чтобъ перевести дыханіе и продолжалъ очень скоро:
-- Теперь, сэръ, дохожу я до главнаго пункта. Вы, конечно, спросите меня, какъ же надобно дѣйствовать? Сейчасъ намъ скажу это. Когда такой умный, любезный, благородный, вѣжливый джентльменъ, какъ вы...
-- Мистеръ Тэппертейтъ! Право, мнѣ...
-- Нѣтъ, нѣтъ, я говорю серьезно, клянусь вамъ честью! Еслибъ такой благородный, вѣжливый и умный джентльменъ, какъ вы, захотѣлъ поговорить минутъ десять съ нашею старухой,-- я разумѣю мистриссъ Уарденъ,-- и польстить ей немного, то я увѣренъ, что она совершенно предалась бы ему. Тогда бы все пошло какъ должно, и дочь ея, миссъ Долли (при этомъ словѣ лицо мистера Тэппертейта вспыхнуло), не осмѣлилась бы разыгрывать роль повѣренной;-- а ее ни что не удержитъ отъ этого до тѣхъ поръ, пока мать не вмѣшается въ это дѣло. Совѣтую вамъ обратить на это вниманіе.
-- Мистеръ Тэппертейтъ, я удивляюсь вашей проницательности, вашему знанію человѣческаго сердца...
-- Потерпите немного, сэръ,-- сказалъ Симъ, скрестивъ на груди руки съ страшнымъ спокойствіемъ:-- теперь только коснусь я главнаго пункта. Тамъ, въ "Майскомъ-Деревѣ", сэръ, есть разбойникъ, негодяй, мошенникъ, чудовище въ человѣческомъ образѣ, который, если вы только не уничтожите его, обвѣнчаетъ вашего сына съ извѣстною вамъ дѣвицею,-- не хуже какого-нибудь кентерберійскаго епископа. Да, сэръ, онъ сдѣлаетъ это изъ ненависти къ вамъ. Еслибъ вы только знали, сэръ, какъ этотъ негодяй, этотъ Джозефъ Уиллитъ -- такъ зовутъ его -- клевещетъ на васъ и угрожаетъ вамъ, то стали бы ненавидѣть его еще болѣе, чѣмъ я... Да,-- воскликнулъ Тэппертейтъ, растрепавъ свои волосы и скрежеща зубами:-- еще болѣе, чѣмъ я, если это только возможно!
-- Признайтесь, любезнѣйшій мистеръ Тэппертейтъ, не скрывается ли тутъ какой-нибудь личной ненависти?..
-- Личной или не личной, все равно... Только уничтожьте его!-- воскликнулъ Тэппертейтъ.-- Меггсъ говоритъ вамъ это, Меггсъ и я... Мы не можемъ уже ничего сдѣлать въ вашу пользу... Бэрнеби и мистриссъ Роджъ также замѣшаны тутъ; но главная пружина всего -- разбойникъ Джозефъ Уиллитъ. Мнѣ и миссъ Меггсъ извѣстны всѣ его планы; если вамъ будетъ нужно узнать что-нибудь, обратитесь къ намъ... Долой этого Джозефа Уиллита! Уничтожьте его, сэръ, раздавите его и живите счастливо.
Мистеръ Тэппертейтъ, не дождавшись отвѣта, скрестилъ на груди руки и скрылся за дверь.
-- Этотъ малый можетъ быть мнѣ полезенъ, -- сказалъ Честеръ, оставшись одинъ.-- Боюсь, что мнѣ придется прибѣгнуть къ сильнымъ мѣрамъ противъ этихъ честныхъ людей. Что дѣлать, необходимость... А мнѣ, право, жаль ихъ.
Послѣ этихъ словъ онъ опустился на подушку и заснулъ сладкимъ, спокойнымъ сномъ.