На другой день обѣ няньки быстро подвигались къ захолустью, которое называлось Оленьими Садами. Кормилица Ричардсъ несла на рукахъ Павла, а Сусанна вела за руку маленькую Флоренсу, по временамъ для порядка давая ей пинки и толчки. Оленьи Сады помѣщались на самой окраинѣ города; это былъ небольшой рядъ домовъ съ грязной площадью, огороженной обломками старой перержавѣлой желѣзной рѣшетки и лоскутами старой парусины. Здѣсь садовники садили огурцы, разводили куръ, кроликовъ, сушили платья и собирались вмѣстѣ курить трубки.
-- Вотъ мой домъ, Сусанна,-- съ гордостью сказала Полли, указывая на одну изъ лачужекъ.
-- Неужели?!
-- Да, а вотъ у воротъ стоитъ сестрица Джемима съ малюткой на рукахъ.
И при видѣ сестрицы Полли пустилась бѣжать со всѣхъ ногъ, въ одну минуту прискакала къ воротамъ и схватила на руки малютку, передавъ сестрѣ маленькаго Павла, къ невыразимому изумленію Джемимы, которой въ первую минуту показалось, что маленькій Домби прилетѣлъ къ ней съ облаковъ.
-- Какъ, ты ли это, Полли?!-- кричала Джемима.-- Охъ, какъ ты меня испугала! Кто бы могъ подумать? Пойдемъ, пойдемъ! Дѣти съ ума сойдутъ отъ радости, когда увидятъ тебя. Какъ ты похорошѣла, Полли!
Дѣти и вправду точно перебѣсились, увидя мать. Съ гвалтомъ, взапуски они бросились къ матери и поволокли ее къ низенькому стулу. Впрочемъ, Полли сама возилась не меньше дѣтей, и уже тогда только, когда она совершенно выбилась изъ силъ, когда волосы ея въ безпорядкѣ растрепались по румяному пылающему лицу, а новое ея платье было совершенно измято,-- тогда только суматоха немного пріутихла, и почтенная семья пришла въ себя.
-- Посмотрите-ка, какая со мной пришла хорошенькая барышня!-- сказала наконецъ Полли,-- Смотрите, какая она тихенькая, скромненькая!
Маленькіе Тудли оставили мать и обернулись къ Флоренсѣ, которая, притаившись у дверей, во всѣ глаза смотрѣла на нихъ.
-- Ахъ, душенька Сусанна, подойдите сюда, моя милая, посидите немножко!-- обратилась Полли къ Сусаннѣ Нипперъ, которая начинала уже обижаться, что про нее забыли.-- Познакомьтесь, это моя сестрица Джемима; не знаю, что бы я стала дѣлать, если бъ не добрая миссъ Нипнеръ: вѣдь безъ нея мнѣ бы не быть здѣсь.
Прошу покорно садиться, миссъ Нипперъ,-- сказала Джемима.
Сусанна съ важностью поклонилась и присѣла на кончикъ стула.
-- Мнѣ очень пріятно познакомиться съ нами, миссъ Нипперъ,-- продолжала Джемима: -- въ жизнь мою я никого не видала съ такимъ удовольствіемъ.
Сусанна осталась очень довольна пріемомъ.
-- А гдѣ же нашъ бѣдный Котелъ?-- спросила Полли.-- Я вѣдь для того и пришла, чтобы посмотрѣть на него, какой онъ въ новомъ платьѣ.
-- Ахъ, какъ жаль!-- вскричала Джемима,-- Онъ ни за что не утѣшится, когда узнаетъ, что мать была здѣсь! Теперь онъ въ школѣ.
-- Уже?
-- Да, вчера онъ побѣжалъ туда въ первый разъ; бѣдняжка очень боится пропустить, что тамъ у нихъ учатъ, но сегодня тамъ какой то полупраздникъ, и послѣ обѣда ученія не будетъ.
-- А какъ онъ теперь, бѣдняжка?-- участливо спросила Полли.
-- Ничего, сестрица,-- отвѣчала Джемима: -- онъ теперь парень хоть куда, не то, что прежде.
-- Ну, а что его ножки?
И лицо Полли опечалилось.
-- Коротеньки, сестрица, особенно сзади, но они вытягиваются съ каждымъ днемъ и, авось, Богъ дастъ, со временемъ вытянутся.
-- А гдѣ отецъ (такъ вся семья звала мистера Тудля)?
-- И его нѣтъ. Онъ взялъ сегодня завтракъ съ собою и не вернется домой до вечера. Онъ всегда говоритъ о тебѣ, Полли, и со мною и съ дѣтьми. Что это за добрая душа, если бы ты знала!
-- Спасибо тебѣ, Джемима!-- воскликнула Полли, обрадованная, что слышитъ такія похвалы своему мужу,
-- Не за что, Полли!-- и сестра звонко поцѣловала ее въ щеку и начала весело припрыгивать съ маленькимъ Павломъ и напѣвать ему что-то
Мало-помалу въ разговоръ вступила и Сусанна; она разсказала всю подноготную о мистерѣ Домби, о его родныхъ, знакомыхъ, потомъ перешла къ себѣ и разсказывала о своихъ друзьяхъ и врагахъ и о нарядахъ; подъ конецъ говорила только она, а остальные слушали. Наконецъ, какъ ни весело было въ гостяхъ, а надо было торопиться домой.
Флоренсу Сусанна еле разыскала въ саду, всю перепачканную, раскраснѣвшуюся, растрепанную: она строила вмѣстѣ съ маленькими Тудлями плотину чрезъ грязную зеленую канаву, протекавшую черезъ весь садъ.
Отыскавъ свою воспитанницу, черноокая дѣвица не замедлила дать ей подзатыльника и все время, пока мыла ей руки и лицо и приглаживала волосы, она читала ей наставленія о томъ, какъ дурно умной дѣвочкѣ дѣлать глупости.
Послѣ этого Полли взяла отъ сестры маленькаго Домби, передала ей своего ребенка, и гости собрались домой.
Напередъ надо было спровадить куда-нибудь маленькихъ Тудлей, иначе они не дали бы Полли вырваться изъ дома. Рѣшено было отправить ихъ въ ближнюю лавочку,-- купить на гривенникъ пряниковъ; когда дорога была очищена этой хитростью, Полли и Сусанна еще разъ поцѣловалась съ Джемимой и быстро отправились въ путь. Джемима крикнула имъ вдогонку, что если они свернутъ немного въ сторону и пойдутъ по главной дорогѣ въ Сити, то навѣрно встрѣтятся съ Котломъ.
-- А какъ вы думаете, Сусанна, можно ли намъ сдѣлать небольшой крюкъ?-- спросила Полли.
-- Почему же нѣтъ? Разумѣется, можно,-- отвѣчала храбрая дѣвица, и онѣ свернули на большую дорогу.
Жизнь бѣднаго Котла, по милости новаго наряда, стала для него съ утра предшествовавшаго дня просто невыносимою: дѣло въ томъ, что уличные мальчишки терпѣть не могли учениковъ изъ пріюта "Милосердыхъ шлифовальщиковъ" и каждый изъ нихъ при взглядѣ на его платье считалъ своимъ долгомъ наброситься на беззащитнаго Котла и сдѣлать ему какую-нибудь пакость. Его сталкивали въ помойныя ямы, приплющивали къ столбамъ, забрызгивали грязью, и всякій, кто видѣлъ его даже въ первый разъ, считалъ за особое удовольствіе сорвать съ него синюю шапку и полюбоваться, какъ она мелькнетъ въ воздухѣ. Его кривыя ноги бросались всѣмъ въ глаза, ихъ ощупывали, дергали, кололи, щипали, и каждый зѣвака вдоволь потѣшался надъ колченогимъ ученикомъ. Еще утромъ, по дорогѣ въ школу, ему подставили фонари подъ глазами, за что сердитый учитель очень строго его наказалъ.
Поэтому бѣдный Котелъ, возвращаясь домой, долженъ былъ выбирать безлюдныя улицыи глухіе переулки, чтобы избѣжать своихъ мучителей. Но все же ему нельзя было миновать главной улицы, и, какъ нарочно, лишь только выбрался онъ на большую свѣтлую улицу, какъ очутился уже въ срединѣ цѣлой оравы злыхъ, крикливыхъ ребятишекъ, которые со всѣхъ сторонъ накинулись на бѣднаго горемыку.
Случилось, что въ это самое время Полли, безнадежно озираясь во всѣ стороны и уже рѣшившись свернуть на прямую дорогу, вдругъ увидала своего бѣднаго сына. Бѣдная мать испустила пронзительный крикъ, въ одну минуту передала ребенка Сусаннѣ и кинулась на выручку къ своему дѣтищу.
Бѣда, какъ извѣстно, не приходитъ одна: изумленную Сусанну Нипперъ и ея двухъ питомцевъ вытащили чуть не изъ-подъ самыхъ колесъ проѣзжавшей кареты, и не успѣли онѣ еще опомниться, какъ со всѣхъ сторонъ поднялась ужасная кутерьма, и раздались крики:
-- Бѣшеный быкъ! бѣшеный быкъ!
День былъ базарный; толкотня сдѣлалась непомѣрная; толпа бѣжала взадъ и впередъ, кричала и давила другъ друга, повозки сталкивались и опрокидывались; между мальчишками завязалась драка.
При видѣ всѣхъ этихъ ужасовъ Флоренса, сама не помня, что дѣлаетъ, закричала, вырвалась отъ Сусанны и опрометью побѣжала впередъ. Долго она бѣжала и кричала, наконецъ силы измѣняли бѣдной дѣвочкѣ, она остановилась и всплеснула руками, вспомнивъ, что кормилица осталась въ толпѣ. Но кто опишетъ ея изумленіе и ужасъ, когда, обернувшись, она увидала, что и Сусанны не было съ ней! Она была одна, совершенно одна!
-- Сусанна! Сусанна!-- кричала Флоренса какъ помѣшанная.-- Ахъ, Боже мой, гдѣ онѣ, гдѣ онѣ?
-- Какъ, гдѣ онѣ?-- брюзгливымъ голосомъ закричала ей какая-то старуха и, припрыгивая и прихрамывая, подошла къ ней.-- Зачѣмъ же ты отъ нихъ убѣжала?
-- Я испугалась,-- отвѣчала Флоренса.-- Я думала, что онѣ со мной. Гдѣ же онѣ?
-- Вотъ мы ихъ сейчасъ разыщемъ,-- сказала старуха, взявъ ее за руку.
Это была очень безобразная старуха, маленькая, сморщенная, хромая, съ совсѣмъ краевыми вѣками съ чавкающимъ огромнымъ ртомъ. Одѣта она была въ какія-то грязныя лохмотья. По всему было видно, что старуха уже давно догоняла Флоренсу, потому что она совершенно выбилась изъ силъ и, когда она остановилась перенести духъ, ея горло и желтое морщинистое лицо начали пребезобразно кривляться сами собою.
Флоренсѣ стало страшно; она начала оглядываться по сторонамъ, но мѣсто было пустынное, во всемъ переулкѣ не было ни души, кромѣ нея и страшной старухи.
-- Тебѣ нечего меня бояться,-- сказала старуха, крѣпко удерживая ее за руку,-- пойдемъ со мной.
-- Я... я не знаю васъ,-- прошептала Флоренса.
-- Меня здѣсь всякій знаетъ. Всѣ меня зовутъ доброй бабушкой Броунъ.-- и старуха тащила за собою Флоренсу.
-- А онѣ недалеко отсюда?
-- Сусанна близехонько, и другіе всѣ тамъ же,-- отвѣчала добрая бабушка Броунъ.
-- Никого не ушибли?-- вскричала Флоренса.
-- Никого... Всѣ цѣлехоньки.
Флоренса заплакала отъ радости и охотно пошла за ней; по дорогѣ она искоса поглядывала на добрую бабушку и невольно задавала себѣ вопросъ: какія же бываютъ злыя бабушки, если у доброй бабушки такое злое-презлое лицо?
Они шли по какимъ-то глухимъ, безлюднымъ закоулкамъ; наконецъ старуха повернула въ узкій переулокъ, гдѣ грязь лежала глубокими выбоинами среди дороги, и остановилась передъ грязной, совсѣмъ сбившейся на бокъ лачужкой, запертой на большой замокъ. Вынувъ изъ кармана ключъ, старуха отворила дверь и впихнула ребенка въ заднюю комнату, гдѣ на полу навалены были кучи пестрыхъ лохмотьевъ и костей, густо покрытыя пылью.
У дѣвочки отъ страха точно онѣмѣлъ языкъ, и отнялись руки и доги.
-- Ну, что ты вылупила глаза-то?-- сказала добрая бабушка, толкая ее въ бокъ.-- Не бойся, я тебя не задушу. Садись на лоскутья.
Флоренса сѣла, смотря умоляющими глазами на старуху.
-- Я даже и одного часа тебя не задержу,-- сказала старуха.-- Понимаешь ли, что я тебѣ говорю?
-- Да,-- прошептала дѣвочка черезъ силу.
-- Такъ смотри же,-- продолжала старуха, усаживаясь на груду костей,-- не разсерди меня. Если не разсердишь, я выпущу тебя цѣлехоньку, а если... то ужъ не пеняй: я задушу тебя какъ котенка. Отъ меня никуда не увернешься; я могу задушить тебя во всякое время, хоть бы ты лежала даже дома въ своей постели. Ну, такъ теперь разсказывай, кто ты и что ты,-- все разсказывай, что знаешь. Ну, пошевеливайся живѣй!
Флоренса черезъ силу, еле сдерживая слезы, начала свой разсказъ.
-- Такъ тебя зовутъ Домби? А?
-- Да, бабушка.
-- Ну, такъ слушай же, миссъ Домби: мнѣ нужно твое платье, твоя шляпка и все, безъ чего ты можешь обойтись. Ну, раздѣвайся!
Флоренса, обративъ свои испуганные глазки на страшную старуху, начала проворно раздѣваться, но руки ея дрожали и плохо слушались.
Старая вѣдьма начала между тѣмъ рыться въ грудѣ лохмотьевъ; черезъ: нѣсколько минуть она вытащила оттуда какое-то грязное платьице, истасканный салопъ, гадкіе огромные башмаки и скверную измятую тряпицу вмѣсто шляпки, вѣроятно вытащенную изъ помойной ямы или навозной кучи. Она приказала Флоренсѣ одѣваться, и бѣдная дѣвочка стала проворно напяливать грязныя лохмотья, стараясь угодить старухѣ, чтобъ поскорѣе вырваться отсюда.
Надѣвая на себя гадкую шляпку, Флоренса зацѣпила этою шляпкою свои роскошные волосы и никакъ не могла ихъ распутать.
Не успѣла она опомниться, какъ страшныя блестящія ножницы засверкали въ воздухѣ и зазвенѣли надъ самой ея головой.
-- А, глупая дѣвчонка, отчего ты не оставила меня въ покоѣ? Зачѣмъ ты разстраиваешь меня?-- прохрипѣла надъ самымъ ея ухомъ старуха.
Флоренса въ страхѣ закрыла лицо руками: ей показалось, что старуха хочетъ отрѣзать ей голову страшными ножницами, но старуха звякнула еще разъ надъ самымъ ухомъ дѣвочки и бросила ножницы на груду тряпья.
-- Ну, собирайся проворнѣе! Другая на моемъ мѣстѣ прежде всего сорвала бы съ тебя эту гриву,-- сказала она, оттолкнувъ дѣвочку.
Флоренса поняла, что она говорила о ея волосахъ. Потомъ старуха проговорила глухимъ голосомъ:
-- Если бы у меня самой не было дѣвочки, которая такъ же, какъ и ты, щеголяла волосами, я не оставила бы ни одного клочка на твоей головѣ! Но теперь далеко моя дѣвочка! Охъ, далеко, за морями! У-у!
И старуха закрыла глаза своими костлявыми кулаками и громко стонала; въ этомъ стонѣ было столько тоски, столько страданія, что Флоренса задрожала, и все сердце ея сжалось.
Наконецъ старуха успокоилась, отняла руки отъ лица, сѣла на кучу костей и закурила коротенькую закоптѣлую трубку; губы ея зачавкали, точно собирались проглотить чубукъ.
Выкуривъ трубку, она вывела Флоренсу изъ дома и сказала, что отведетъ ее теперь на большую дорогу, а тамъ ужъ она можетъ разспрашивать, какъ пройти домой. Она строго-настрого запретила дѣвочкѣ спрашивать, гдѣ домъ ея отца, который могъ быть очень недалеко. Дѣвочка должна была спрашивать только объ отцовской конторѣ въ Сити, но раньше она должна была простоять на одномъ мѣстѣ, которое укажетъ ей добрая бабушка, до тѣхъ поръ, пока часы не пробьютъ трехъ.
-- Смотри,-- говорила старуха,-- я буду слѣдить за тобой: вѣдь я все вижу и знаю, и, если ты не послушаешь меня, плохо тебѣ будетъ!
Наконецъ мистрисъ Броунъ привела Флоренсу на пустой огромный дворъ съ проходными воротами. Оттуда слышался шумъ отъ проѣзжавшихъ каретъ,-- вѣроятно рядомъ была большая улица. Указавъ дѣвочкѣ на мѣсто подлѣ воротъ, старуха прошептала:
-- Ну, теперь ты знаешь, что дѣлать. Стой тутъ до трехъ часовъ и потомъ отыскивай контору отца. Да смотри у меня -- ни гу-гу, не то я задушу тебя какъ котенка!
Флоренса почувствовала, что словно гора у нея свалилась съ плечъ, когда она осталась одна. Она робко остановилась на указанномъ мѣстѣ и, обернувшись назадъ, увидала, что страшная старуха все еще стоитъ у забора, трясетъ головой и машетъ кулакомъ, точно напоминая ей о своей угрозѣ.
Перепуганная дѣвочка оглядывалась послѣ того нѣсколько разъ, но старуха уже исчезла.