Между тѣмъ надъ лавкой морскихъ инструментовъ стряслась новая бѣда. На слѣдующій день послѣ посѣщенія дяди Соля Флоренсой, передъ ея отъѣздомъ къ знакомымъ, рано утромъ къ капитану Куттлю, еще не успѣвшему встать съ постели, внезапно явился перепуганный и взволнованный мальчикъ, прислуживающій дядѣ Соль, и сообщилъ капитану Куттлю невѣроятную новость, что въ ночь дядя Соль неизвѣстно куда исчезъ и что на утро онъ, мальчикъ, нашелъ у себя на подушкѣ вотъ это письмо и связку ключей съ надписью: "Передать капитану Куттлю". При этомъ мальчикъ подалъ изумленному капитану связку ключей и пакетъ такого содержанія:
"Милый мой Недъ! я уѣзжаю въ Вестъ-Индію, чтобы разузнать о своемъ миломъ племянникѣ. Я былъ увѣренъ, что, узнавъ о моемъ намѣреніи, ты постараешься отговорить меня или поѣдешь вмѣстѣ со мною,-- вотъ почему я уѣхалъ тайкомъ.
"Прости меня, милый товарищъ, кто знаетъ,-- можетъ-быть, мы никогда уже больше не увидимся. Если я не встрѣчусь съ Вальтеромъ и умру на чужбинѣ, а мальчикъ вернется безъ меня домой, ты покажи ему это письмо,-- ему принадлежитъ все мое имущество, а если, чего Боже сохрани, онъ умеръ, все принадлежитъ тебѣ, Недъ. Заступи пока, ради Вальтера, его мѣсто въ лавкѣ. Посылаю тебѣ ключи. Надѣюсь, ты исполнишь мое желаніе, Недъ Куттль, Благослови тебя Богъ за твою любовь и за твои услуги старику
Соломону Джильсу".
Крупныя слезы текли по лицу капитана во время чтенія этого письма.
-- Бѣдный, бѣдный Соломонъ, бѣдный старикъ!-- шепталъ онъ, грустно качая головой.
Когда прошло первое потрясающее впечатлѣніе этой внезапной вѣсти, капитанъ Куттль бросился съ мальчикомъ въ лавку, чтобъ на мѣстѣ изслѣдовать и какъ-нибудь объяснить себѣ это невѣроятное и необъяснимое происшествіе съ дядей Соль. Страшная мысль мелькнула у капитана: "Что если старикъ не выдержалъ своего одиночества и лишилъ себя жизни?!"
Капитанъ Куттль со страхомъ прочитывалъ газеты въ продолженіе цѣлой недѣли, ожидая встрѣтить извѣстія о самоубійцѣ; наконецъ, обыскалъ малѣйшіе уголки въ домѣ и хорошенько пересмотрѣвъ пожитки дяди Соль, онъ увидалъ, что многаго не хватаетъ: не хватаетъ его носильнаго платья, бѣлья, сапоговъ, сапожныхъ щетокъ, бритвеннаго прибора,-- словомъ, самыхъ необходимыхъ вещей, въ то время какъ остальныя, болѣе цѣнныя, вещи были на своемъ мѣстѣ,-- очевидно, пропавшія вещи взялъ не кто иной, какъ самъ дядя Соль,-- значитъ, онъ не лишалъ себя жизни. Тяжесть свалилась съ души капитана.
Наконецъ, послѣ долгаго раздумья и перечитавъ еще нѣсколько разъ письмо Соломона Джильса, капитанъ Куттль счелъ себя обязаннымъ сохранить въ цѣлости магазинъ для Вальтера, и рѣшилъ поселиться въ лавкѣ дяди Соль и заняться его торговлей; но сдѣлать это было нелегко. Мистрисъ Макъ-Стинджеръ, его хозяйка, ни за что не рѣшилась бы отпустить его добровольно,-- она и такъ была въ постоянномъ страхѣ, что жилецъ, который былъ очень милъ ея сердцу, оставитъ ея квартиру. Поэтому главной ея заботой было сторожить его, сколько силъ хватитъ, и не допустить его сбѣжать. Она сама сторожила его по цѣлымъ часамъ у двери и всякаго, кто приходилъ къ нему, встрѣчала съ ненавистью. Она была увѣрена въ томъ, что весь свѣтъ только и думаетъ о томъ, какъ бы похитить у нея капитана. Она пріучила своихъ дѣтей цѣпляться за него и кричать благимъ матомъ, если капитанъ начиналъ собираться выйти изъ дому, и по суткамъ прятала его клеенчатую шляпу. Легко понять, что при такихъ обстоятельствахъ капитану Куттлю нечего было и думать заявить хозяйкѣ, что онъ хочетъ переѣхать. Приходилось обдумать получше, какъ скрыться изъ дому и перевезти пожитки такъ, чтобы мистрисъ Макъ-Стинджеръ ни о чемъ не догадалась. Мысль о преступномъ побѣгѣ такъ взволновала капитана, что онъ весь день дрожалъ какъ въ лихорадкѣ, особенно, когда слышались ему шаги мистрисъ Макъ-Стинджеръ и шорохъ ея платья. Какъ нарочно, въ этотъ день мистрисъ Макъ-Стинджеръ была необыкновенно ласкова, смирна, ухаживала за капитаномъ и угощала его нзо всѣхъ силъ. Это ласковое обращеніе терзало капитана, угрызенія совѣсти не давали ему покоя; наконецъ онъ предложилъ ей деньги за квартиру за цѣлую треть впередъ и далъ дѣтямъ мелочи. Послѣ этого онъ нѣсколько успокоился, хотя все-таки на душѣ у него было очень неладно.
Наконецъ наступила ночь. Во мракѣ ночной тишины капитанъ уложилъ и заперъ разныя свои вещи потяжелѣе въ шкапъ, рѣшившись оставить ихъ навсегда. Изъ мелкихъ вещей онъ сдѣлалъ узелъ и положилъ его подлѣ себя, совсѣмъ готовый къ побѣгу. Ровно въ полночь, когда все кругомъ было погружено въ глубокій сонъ и мистрисъ Макъ-Стинджеръ сладко почивала съ своими птенцами, капитанъ, прокрадываясь въ темнотѣ на цыпочкахъ, отворилъ дверь и... пустился бѣжать во весь опоръ. Вбѣжавши опрометью въ лавку Соломона Джильса, онъ тотчасъ же заперъ двери желѣзными засовами и долго еще вздрагивалъ и озирался: ему чудилось, что мистрисъ Макъ-Стинджеръ пустилась за нимъ въ погоню,
На другой день онъ высвѣтлилъ и вычистилъ каждую вещицу въ лавкѣ, потомъ, къ великому изумленію прохожихъ, онъ разставилъ на окнахъ самыя разнообразныя вещи и снабдилъ каждую билетикомъ, на которомъ обозначена была цѣна. Онъ ничего не понималъ ни во всѣхъ этихъ вещахъ ни вообще въ торговомъ дѣлѣ, но разъ, заступивъ мѣсто хозяина, онъ старался показать изъ себя настоящаго торговца.
А Флоренса ничего не знала о случившемся. Въ первые дни, когда исчезъ дядя Соль, капитанъ пошелъ было къ ней, чтобы извѣстить ее объ этомъ таинственномъ исчезновеніи, но не засталъ уже ея дома. Позднѣе же, когда онъ разузналъ хорошенько о томъ, куда дѣвался дядя Вальтера, онъ не рѣшился пронести ей это новое горе и не пошелъ къ ней, хотя и зналъ, что она уже вернулась изъ своей поѣздки.
Въ это время въ домѣ мистера Домби творились странныя вещи.
Когда Флоренса вернулась домой отъ знакомыхъ, у которыхъ она гостила, она съ удивленіемъ увидѣла, что домъ отдѣлываютъ заново. Вокругъ всего дома, до самой крыши, возвышались лѣса; камни, кирпичи, глина, известь, груды бревенъ и досокъ загромоздили половину улицы вдоль и поперекъ. Со всѣхъ сторонъ къ стѣнамъ были приставлены лѣстницы, и работники карабкались по нимъ, суетились и бѣгали взапуски по настланнымъ доскамъ. Однимъ словомъ, стройка была въ самомъ разгарѣ.
Въ дверяхъ Флоренсу встрѣтилъ слуга Таулисонъ.
-- Ничего не случилось, Таулисонъ?-- спросила Флоренса,
-- Ничего, миссъ.
-- Въ домѣ, кажется, большія перемѣны?
-- Да, миссъ, большія перемѣны,-- отвѣчалъ слуга.
Флоренса прошла мимо, видя все это точно во снѣ, и прошла прямо наверхъ. Вслѣдъ за ней поспѣшно вбѣжала Сусанна Нипперъ.
-- Папа вашъ дома, миссъ Флой, и желаетъ васъ видѣть.
-- Дома и желаетъ меня видѣть?-- воскликнула Флоренса, затрепетавъ всѣмъ тѣломъ.
Не медля ни минуты, она побѣжала внизъ, блѣдная и встревоженная. Сердце ея сильно билось. Она вбѣжала въ комнату отца, еще минута -- и она бросилась бы въ его объятія, но вдругъ она отшатнулась въ изумленіи и остановилась.
Мистеръ Домби былъ не одинъ: съ нимъ были двѣ дамы. Въ эту минуту съ шумомъ и гвалтомъ вбѣжалъ въ комнату косматый Діогенъ и радостно кинулся къ своей хозяйкѣ, положивъ ей на грудь свои лапы и косматую огромную голову. Одна изъ дамъ вскрикнула отъ испуга.
-- Флоренса,-- сказалъ отецъ, холодно протягивая ей руку,-- какъ твое здоровье? Что это за собака?-- спросилъ онъ вдругъ сердито, увидѣвъ Діогена.
-- Эта... эта собака, папа, изъ Брайтона.
-- А!-- воскликнулъ мистеръ Домби, и Флоренса замѣтила, что онъ поблѣднѣлъ.
Облако грусти пробѣжало по его лицу.
-- Она очень смирна,-- сказала Флоренса, обращаясь къ дамамъ: -- это она только такъ ужъ очень обрадовалась мнѣ.
Тутъ она увидала, что вскрикнувшая дама была старуха, а другая, стоявшая около мистера Домби, была молода и прекрасна.
-- Эдиѳь,-- сказалъ ей мистеръ Домби,-- вотъ моя дочь Флоренса! Флоренса, эта леди скоро будетъ твоей матерью!
Флоренса задрожала; она почувствовала, какъ у нея темнѣетъ въ глазахъ, подкашиваются ноги; черезъ нѣсколько секундъ она бросилась на грудь будущей матери и, заливаясь слезами, воскликнула:
-- О, папа, будьте счастливы! Всю жизнь будьте счастливы, милый папа!
Прекрасная леди, сначала не рѣшавшаяся даже подойти къ Флоренсѣ, держала теперь ее въ объятіяхъ и крѣпко пожимала ея руку, будто хотѣла утѣшить и успокоить ее. Она склонила голову къ ея волосамъ, цѣловала ея заплаканные глаза и долго не говорила ни слова.
Наконецъ она тихо проговорила:
-- Надѣюсь, Флоренса, вы не начнете съ того, что станете ненавидѣть меня?
-- Васъ ненавидѣть, мама?-- вскричала Флоренса, обвиваясь вокругъ ея шеи.
-- Я буду любить васъ, Флоренса, и постараюсь сдѣлать васъ счастливой. А теперь пока прощайте, мы скоро увидимся съ вами,-- сказала прекрасная леди.
Она поцѣловала Флоренсу въ заплаканные глаза и ушла въ другую комнату, куда еще въ началѣ ихъ разговора удалился мистеръ Домби со старой дамой, матерью Эдиѳи.
Какъ была счастлива и вмѣстѣ съ тѣмъ грустна Флоренса въ этотъ день!
Теперь-то, наконецъ, можетъ-быть, она найдетъ дорогу къ отцовскому сердцу,-- будущая ея мать поможетъ ей въ этомъ. О, какъ она была счастлива!
Теперь Флоренса уже не всегда была одна; иногда въ ея комнату заходила ея будущая мать, когда та пріѣзжала къ мистеру Домби, ласково заговаривала съ ней, разспрашивала ее объ ея жизни; она держали другъ друга за руки, и Флоренса смѣло поднимала на нее свои благодарные глаза.
-- Твои комнаты надо передѣлать, Флоренса,-- сказала какъ-то мистрисъ Эдиѳь: -- твои комнаты должны быть лучшими во всемъ домѣ.
-- Если бъ мнѣ позволили перемѣнить ихъ, мама, я выбрала бы для себя одну комнату тамъ, наверху.
-- Что тебѣ вздумалось забраться такъ высоко?
-- Но это комната моего покойнаго брата, и я ее очень люблю. Я хотѣла просить объ этомъ папу, но боялась безпокоить его этой просьбой, а потомъ разсудила, что лучше всего попросить объ этомъ васъ, мама, такъ какъ вы скоро будете полной хозяйкой въ этомъ домѣ.
Странное дѣло, Флоренсѣ показалось, будто бы Эдиѳи сдѣлалось какъ будто неловко отъ этихъ словъ; она потупила глаза, рука ея стала теребить платье, брови были сдвинуты, нижняя губа закушена, но скоро она оправилась и ласково заговорила съ Флоренсой.
Никогда никого не любившая, привыкшая на всѣхъ смотрѣть съ презрѣніемъ, гордая женщина съ первой минуты, какъ увидала милую простосердечную дѣвушку, полюбила ее. Все сердце у нея перевернулось, когда она увидала, какъ смотритъ эта дѣвушка на отца и какъ онъ относится къ ней. Она поняла, что было въ ея душѣ, поняла ту муку, которая терзала сердце этой дѣвушки; она видѣла, съ какой радостью, съ какимъ счастьемъ принимаетъ она ея ласки, и почувствовала сразу, что уже любитъ Флоренсу, любитъ такъ, какъ никогда никого не любила еще; она чувствовала, что теперь ей есть для кого жить въ этомъ мрачномъ чужомъ домѣ. Она любила въ первый разъ въ жизни, и любовь эта была для нея такимъ счастьемъ, ради котораго она примирялась съ тѣмъ униженіемъ, которое ожидало ее. Она будетъ утѣшать и ободрять Флоренсу. Пусть попробуетъ теперь кто-нибудь обидѣть беззащитную сироту! Гордая Эдиѳь отдастъ жизнь, если нужно ею пожертвовать для этой милой дѣвушки.
И твердою рукою она подписала черезъ недѣлю въ церкви свое имя рядомъ съ именемъ мистера Домби. Послѣ пышно отпразднованной свадьбы супруги уѣхали на нѣсколько недѣль путешествовать.
Какъ пусто стало вновь въ большомъ темномъ домѣ!
Флоренса снова одна. Она обходитъ всѣ пышныя теперь и богато убранныя комнаты и уходитъ въ свою комнату наверху, которая, но настоянію Эдиѳи, была тоже очень красиво отдѣлана; она сбрасываетъ тамъ съ себя пышные наряды, надѣваетъ прежнее свое простое черное платьице и садится читать. Діогенъ ложится у ея ногъ и, мигая, косится на свою хозяйку. Но Флоренса не можетъ читать въ эту ночь послѣ ихъ отъѣзда. Домъ ей кажется страннымъ и чужимъ; какое-то уныніе давитъ ей сердце, и ей тяжело, хоть и сама она не понимаетъ отчего. Флоренса закрываетъ книгу, а Діогенъ пользуется этимъ, чтобы положить ей на колѣни свои лапы, и трется ушами объ ея руки. Но Флоренса не замѣчаетъ его, она далеко унеслась въ своихъ мысляхъ: передъ ея глазами проносятся милыя далекія лица,-- покойная мать и малый покойный братъ... А Вальтеръ? бѣдный, плавающій по бурному морю племянникъ дяди Соль! Бѣдный Вальтеръ, гдѣ-то онъ теперь?
Бѣдная Флоренса, скоро она узнала и объ этомъ! Черезъ нѣсколько дней ей попалась въ руки газета, гдѣ между прочимъ было извѣстіе о гибели корабля "Сынъ и Наслѣдникъ". Корабль погибъ во время бури по пути къ Барбадосу со всѣми, кто былъ на немъ, ни одна душа не уцѣлѣла. Горько рыдала Флоренса, прочитавъ это извѣстіе.
Горько рыдалъ капитанъ Куттль въ своей лавкѣ, когда онъ тоже прочиталъ эту газету. Онъ оплакивалъ за разъ двухъ своихъ друзей: милаго веселаго мальчика, котораго любилъ какъ сына, и своего стараго друга Соломона, Богъ вѣсть гдѣ скитавшагося теперь въ поискахъ за своимъ безвременно погибшимъ племянникомъ.
Поздно вечеромъ, когда во многихъ домахъ уже погасли огни и темная длинная улица погрузилась въ дремоту, капитанъ зажегъ восковую свѣчу, надѣлъ очки и открылъ молитвенникъ на томъ мѣстѣ, гдѣ написано было крупными буквами "Панихида". Долго и усердно читалъ капитанъ молитвы и псалмы, останавливаясь по временамъ, чтобы отереть глаза. Съ благоговѣніемъ поручалъ онъ Богу душу своего молодого друга,
-- Вѣчная память тебѣ, Вальтеръ Гэй!-- восклицалъ капитанъ Куттль,