Не даромъ вздрогнула и отступила Флоренса при видѣ мистера Каркера,-- ея честное, правдивое сердце почувствовало, съ какимъ человѣкомъ она имѣетъ дѣло.
Мистеръ Каркеръ, главный управляющій торговаго дома "Домби и Сынъ", правая рука мистера Домби, былъ человѣкъ жестокій, безъ сердца и безъ совѣсти; кромѣ самого себя, не было для него ничего дорогого, ничего родного на землѣ. Судьба окружила его хорошими, сердечными людьми, но онъ всѣхъ ихъ оттолкнулъ отъ себя и смѣшалъ съ грязью; ему легче было быть одному и на свободѣ обдѣлывать свои дѣла. Былъ у него старшій братъ, который служилъ съ нимъ вмѣстѣ въ конторѣ, но онъ знать его не хотѣлъ, и при имени его кровь бросалась ему въ лицо отъ злобы. Этотъ братъ -- Джонъ -- давно уже служилъ при торговомъ домѣ "Домби и Сынъ"; когда онъ былъ еще молодымъ человѣкомъ, онъ соблазнился, не выдержалъ искушенія и растратилъ хозяйскія деньги; отецъ мистера Домби узналъ объ этомъ и, видя раскаяніе молодого человѣка, простилъ его и оставилъ при конторѣ; время изгладило отчасти вину Джона. Мистеръ Домби хотя и зналъ объ этомъ случаѣ, но никогда не напоминалъ о немъ, и теперь въ конторѣ почти никто не зналъ объ этомъ; но не простилъ, не забылъ этого младшій братъ Джона,-- онъ не хотѣлъ больше знать своего брата и отрекся отъ него. Несчастный Джонъ Каркеръ перенесъ очень много униженій; онъ ужаснулся своего проступка, раскаялся и на всю жизнь сдѣлался честнымъ человѣкомъ. Но что до того его брату? Онъ считалъ, что Джонъ опозорилъ его имя, и съ тѣхъ поръ онъ не хотѣлъ знать его.
-- Ты такой негодяй -- братъ мой, и это ужъ смертельная обида для меня,-- говорилъ онъ ему съ ненавистью.
И когда кто-нибудь упоминалъ при немъ имя брата, онъ блѣднѣлъ, и злоба душила его. Онъ возненавидѣлъ и Вальтера за то только, что тотъ любилъ и уважалъ Джона Каркера и часто упоминалъ его имя. Онъ напомнилъ мистеру Домби о Вальтерѣ, когда вышло мѣсто въ Барбадосъ. И по его милости веселый мальчикъ былъ сосланъ въ чужую сторону, далеко отъ всего, что было дорого его сердцу.
Мало-по-малу мистеръ Каркеръ возвысился и заслужилъ полное довѣріе мастера Доиби; теперь онъ былъ главнымъ управляющимъ въ торговомъ домѣ и носилъ имя Каркера Старшаго, а его сѣдой старшій братъ Джонъ подъ именемъ Каркера Младшаго продолжалъ занимать свое скромное мѣсто и съ благодарностью получалъ свое маленькое жалованье, на которое и жилъ съ сестрой.
Эта сестра была милая, безкорыстная женщина; она всю жизнь свою посвятила братьямъ, заботилась о нихъ и хозяйничала у нихъ въ домѣ. Мистеръ Каркеръ послѣ несчастія съ Джономъ сказалъ, чтобы она выбирала между нимъ и братомъ. Кроткая Генріетта знала, кого ей выбрать; обоихъ братьевъ она любила, обоимъ отдавала свою душу, но одинъ изъ нихъ былъ счастливъ, здоровъ, вся жизнь его была передъ нимъ, а другой былъ опозоренный, оплеванный, отвергнутый людьми, почти убитый стыдомъ и горемъ. Она перешла въ убогій домикъ старшаго брата и съ утра до ночи трудилась, устраивая его маленькое хозяйство, ободряла и утѣшала его и воскресила его къ жизни. Съ тѣхъ поръ мистеръ Каркеръ возненавидѣлъ ее и не хотѣлъ даже слышать о ней.
Одна милая, простая дѣвушка, Алиса Марвудъ, полюбила мистера Каркера всѣмъ сердцемъ; но онъ обманулъ ее, бросилъ, опозорилъ, и несчастная дѣвушка погрязла въ нищетѣ и въ позорѣ и, наконецъ, была обвинена въ воровствѣ и сослана за море. Мать ея кинулась было за помощью къ мистеру Каркеру; она умоляла его помочь имъ, но мистеръ Каркеръ выгналъ ее и надсмѣялся надъ ними.
Итакъ теперь мистеръ Каркеръ возвысился: онъ -- главный управляющій въ торговомъ домѣ "Домби и Сынъ"; всѣ уважаютъ и боятся его; самъ мистеръ Домби любезно говоритъ съ нимъ и совѣтуется о дѣлахъ. Мистеръ Каркеръ счастливъ, и страшная хищная улыбка не сходитъ съ его губъ. Правда, онъ одинокъ, нѣтъ около него ни одного любящаго существа, но что ему до того? Онъ не нуждается ни въ комъ, онъ счастливъ и веселъ, ему удобнѣе на свободѣ обдѣлывать свои дѣлишки.
Въ настоящую минуту мистеръ Каркеръ мчится по желѣзной дорогѣ въ тотъ городъ, гдѣ находился въ это время мистеръ Домби, и страшная, зловѣщая улыбка дрожитъ на его губахъ.
Любопытныя новости узналъ онъ тамъ о мистерѣ Домби: мистеръ Домби чуть не каждый вечеръ бываетъ въ гостяхъ, онъ посѣщаетъ какой-то домъ, гдѣ живутъ двѣ дамы -- мать и дочь; все это такъ непохоже на мистера Домби, "Не задумалъ ли мистеръ Домби жениться?" мелькнуло у него въ умѣ.
Такъ это и было. Мистеръ Домби самъ сказалъ мистеру Каркеру объ этомъ знакомствѣ, очень хорошо отозвался объ обѣихъ дамахъ и на другой же день повелъ его къ нимъ.
Когда мистеръ Карьеръ вошелъ въ этотъ домъ, онъ увидалъ прежде всего очень нарядную даму; съ перваго взгляда она показалась ему молоденькой, но когда мистеръ Каркеръ подошелъ къ ней, чтобы поздороваться, онъ увидалъ, что она была стара какъ смертный грѣхъ, и ея свѣтлое нарядное платье съ лентами и цвѣтами такъ не вязалось со старымъ сморщеннымъ лицомъ, нарумяненномъ и набѣленномъ. Въ первую минуту мистеръ Каркеръ подумалъ, что это дочь.
-- Мистрисъ Скьютонъ,-- сказалъ мистеръ Домби,-- позвольте познакомить васъ съ моимъ пріятелемъ мистеромъ Каркеромъ.
Тогда мистеръ Каркеръ понялъ, что это была мать: онъ зналъ, что дочь звали Эдиѳь Грэнджеръ.
-- Я заранѣе въ восторгѣ отъ вашего друга,-- сказала мистрисъ Скьютонъ съ непріятной ужимкой.
Ахъ, какая это была непріятная старуха! Она закатывала глаза, нарочно говорила какимъ-то тоненькимъ голоскомъ и ужасно ломалась.
Черезъ нѣсколько минутъ вошла ея дочь Эдиѳь, и при видѣ ея мистеръ Каркеръ отступилъ въ изумленіи. Боже! какая это была красавица: высокая, очень высокая, стройная, съ прекрасными глубокими глазами подъ длинными бархатными рѣсницами. Мистеръ Каркеръ никогда въ жизни не видывалъ такой красоты. Но въ ея лицѣ было что-то такое горделивое, презрительное, что съ первой же минуты поразило мистера Карьера. Она говорила очень мало и неохотно и, къ кому бы ни обращалась ея рѣчь: къ матери ли, къ нему ли, къ мистеру ли Домби, всегда ея рѣчь была коротка и суха, "Она, должно быть, очень горда!" подумалъ, глядя на нее, мистеръ Каркеръ.
Мистеръ Каркеръ узналъ потомъ, что Эдиѳь Грэнджеръ была вдова.
Какую странную пару представляла она вмѣстѣ съ мистеромъ Домби! Онъ -- накрахмаленный, надутый, чопорный, суровый, она -- гибкая, стройная, на все смотрящая горделиво и презрительно. Ледъ и огонь были больше похожи другъ на друга, чѣмъ мистеръ Домби и Эдиѳь Грэнджеръ. А между тѣмъ оба они сходились въ одномъ: оба были страшно горды, такъ что трудно было сказать, кто изъ нихъ возьметъ верхъ въ этомъ. Къ мистеру Домби Эдиѳь относилась очень странно, и мистеръ Каркеръ сразу замѣтилъ это. Когда зашла рѣчь о томъ, что она хорошо рисуетъ, мистеръ Домби попросилъ ее нарисовать что-нибудь; она сейчасъ же встала, взяла карандашъ и покорно спросила:
-- Что я должна рисовать?
Мистеръ Домби указалъ, что именно; она быстро нарисовала, отдала ему рисунокъ и холодно отвернулась. Черезъ нѣсколько минутъ мистеръ Домби попросилъ ее сыграть что-нибудь; она тотчасъ же подошла къ инструменту и такъ же покорно спросила:
-- Что я должна сыграть?
Она покорялась ему, но чрезвычайно холодно исполняла все, что онъ требовалъ.
Мистеръ Караеръ замѣтилъ, что мистеръ Домби очень хорошо зналъ свою власть надъ красавицей и гордился этой властью. Наконецъ они стали прощаться; мистеръ Каркеръ хорошо слышалъ, какъ мистеръ Домби, прощаясь съ мистрисъ Скьютонъ, тихонько сказалъ ей:
-- Я просилъ у мистрисъ Грэнджеръ, у вашей дочери, позволенія павѣстить ее завтра по особенному случаю, и она назначила мнѣ 12 часовъ. Могу ли я надѣяться, что и вы, мистрисъ, будете въ это время дома?
Мистеръ Каркеръ понялъ, что завтра мастеръ Домби посватается за Эдиѳь.
Гости ушли. Мистрисъ Скьютонъ усѣлась глубже въ свое мягкое кресло, а Эдиѳь сѣла въ сторонѣ у окна, и глубокое раздумье охватило ее.
Такъ просидѣли онѣ молча около часу; горничная старухи пришла раздѣвать свою госпожу; она сняла съ нея свѣтлое платье, смыла румяна и бѣлила, сняла фальшивые волосы и зубы, и мистрисъ Скьютонъ превратилась въ дряхлую, желтую, истасканную старушонку, съ красными глазами, въ чепцѣ и грязной фланелевой кофтѣ.
Матери, очевидно, хотѣлось заговорить съ дочерью, но она не знала, какъ приступить; наконецъ она сказала:
-- Почему же ты не сказала, что мистеръ Домби придетъ завтра въ 12 часовъ?
-- Потому что вамъ это извѣстно, матушка,-- съ презрѣніемъ отвѣчала Эдиѳь: -- вамъ извѣстно, что онъ купилъ меня и что завтра конецъ торговой сдѣлкѣ. Онъ осмотрѣлъ меня, свою покупку, со всѣхъ сторонъ и показалъ своему пріятелю. Покупка досталась ему довольно дешево, и онъ гордится ею. Боже! дожить до такого униженія!
И, охваченная жгучимъ стыдомъ, Эдиѳь закрыла свое прекрасное лицо руками,
-- Что ты говоришь?-- съ досадой сказала мать.-- Развѣ не съ самаго дѣтства...
-- Съ дѣтства? Да развѣ можно сказать, что у меня было дѣтство! Когда другія дѣти играли о рѣзвились, я должна была уже притворяться и лгать,-- вы учили меня хитрить и ловить мужчинъ,-- вотъ какое дѣтство выпало на мою долю! Любуйтесь же своимъ дѣтищемъ, вотъ оно передъ вами, матушка!-- И Эдиѳь съ отчаяніемъ ударила себя въ грудь.-- Что же вы, матушка, любуйтесь!-- кричала она, сверкая глазами и задыхаясь.-- Любуйтесь на женщину, не знавшую любви, никогда не знавшую, что значитъ имѣть честное сердце! Вы исковеркали мою жизнь, научивъ меня лгать. Въ первой молодости вы заставили меня выйти за человѣка, котораго я не любила и не уважала, вы заставили меня выйти за него ради его наслѣдства, а онъ умеръ раньше, чѣмъ получилъ его. Это было достойное вамъ наказаніе! Съ тѣхъ поръ прошло уже десять лѣтъ; взгляните на меня, вдову этого человѣка, и подумайте, чѣмъ была моя жизнь въ эти десять лѣтъ?
-- Я всячески старалась пристроить тебя, мой другъ,-- пробормотала мать.
-- Да, въ эти постыдныя 10 лѣтъ вы какъ лошадь на ярмарку, какъ невольницу на базаръ вывозили меня, таскали, чтобы мужчины разсматривали меня съ головы до ногъ?-- воскликнула Эдиѳь съ пылающимъ отъ гнѣва и стыда лицомъ.-- Вотъ какое всегда было мое дѣтство... О, я ненавижу, презираю себя! Вотъ, наконецъ, явился человѣкъ; онъ видѣлъ меня, расчелъ, что покупка будетъ выгодна,-- пусть его! Постараюсь, чтобы онъ не пожалѣлъ! Я не подстрекала его ничѣмъ и не ускоряла торга... Что же вы не любуетесь, катушка? Конечно, я не такъ мила, какъ въ былые годы, но все же я не обезьяна. Любуйтесь! Скоро мы не будемъ бѣдны, и вы назоветесь тещей первѣйшаго изъ богачей Лондона, Одно могу сказать себѣ въ утѣшеніе: несмотря на всѣ ваши усилія, я твердо рѣшила не соблазнять этого человѣка и не соблазняла его!
-- Этого человѣка!-- сказала мистрисъ Скьютонъ.-- Ты говоришь, мой другъ, о немъ такъ, какъ будто бы ты ненавидишь его.
-- Какъ?! А вы думали, что я люблю его? О, какъ вы просты, матушка! Знаете ли вы, что я увѣрена, что этотъ пріятель его сразу все понялъ, понялъ все мое униженіе... О, какъ мнѣ стыдно и какъ ненавижу я этого мистера Каркера!
И, схватившись за голову руками, Эдиѳь со стономъ выбѣжала изъ комнаты.