Не помня себя отъ горя, стыда и ужаса, отверженная дѣвушка, ломая руки и заливаясь слезами, бѣжала по улицѣ при яркихъ лучахъ утренняго солнца. Ни прекрасный день ни радостный видъ улицы -- ничто не привлекало ея. Куда-нибудь и какъ-нибудь, лишь бы скрыть скорѣе свою безпріютную голову! Куда-нибудь и какъ-нибудь, въ избу, въ сарай, въ пещеру, лишь бы не видать больше богатаго дома, откуда она бѣжала.
"Куда же итти?-- мелькнуло, наконецъ, у нея въ головѣ.-- Къ дядѣ Вальтера",-- отвѣтила она себѣ тотчасъ же.
Она долго пробиралась по глухимъ улицамъ и переулкамъ, какъ вдругъ ей послышался сзади шумъ, и собака ея Діогенъ, запыхавшійся, разинувъ ротъ и высунувъ языкъ, радостно бросился къ ней. Онъ кружился и скакалъ отъ радости, что нашелъ ее.
-- О, Діогенъ, милый, вѣрный Діогенъ, какъ ты сюда попалъ? Какъ я могла оставить тебя, Діогенъ?
И Флоренса склонилась къ нему и прижала къ своей груди его грубую, старую, любящую морду, и они пошли вмѣстѣ.
Въ это время возсѣдавшій въ лавкѣ вмѣсто дяди Соля капитанъ Куттль собрался закусать; онъ разставилъ уже посуду и только-что хотѣлъ отвинчивать свой крюкъ, какъ вдругъ ему послышались легкіе поспѣшные шаги, и на порогѣ показалась Флоренса. Она сдѣлала къ нему шагъ, пошатнулась и упала на полъ безъ чувствъ.
Поблѣднѣвъ еще больше, чѣмъ Флоренса, капитанъ бросился къ дѣвушкѣ, поднялъ ее и уложилъ на диванъ.
-- Ненаглядное сокровище наше,-- шепталъ онъ испуганно,-- восторгъ моего сердца, если вы слышите меня, подайте мнѣ сигналъ хоть однимъ пальцемъ.
Флоренса не шевелилась.
Тогда онъ схватилъ графинъ холодной воды и осторожно окропилъ ей лицо, потомъ онъ смочилъ ей лобъ и губы водой и прикрылъ ноги своимъ пальто.
Наконецъ она опомнилась.
-- Ура!-- возопилъ капитанъ.-- Держитесь крѣпче, моя красавица! Вотъ такъ! Правьте хорошенько рулемъ, и все придетъ въ надлежащій порядокъ. Какъ вы себя чувствуете?
-- Вы ли это, капитанъ Куттль?-- спросила Флоренса,
-- Да, моя радость, да, это я!
-- Здѣсь ли дядя Вальтера?
-- Нѣтъ, моя красавица, его нѣтъ! Ахъ, какъ давно его уже нѣтъ! Никто здѣсь уже давно и слыхомъ не слыхалъ о бѣдномъ Соломонѣ. Онъ не присылалъ о себѣ никакихъ вѣстей съ тѣхъ поръ, какъ отправился разыскивать Вальтера.
-- А вы? Развѣ вы здѣсь живете?
-- Точно такъ, мое сокровище.
-- Милый капитанъ Куттль,-- воскликнула Флоренса, всплеснувъ руками,-- спасите меня! Укройте меня здѣсь, и пусть никто не знаетъ, гдѣ я! Послѣ я вамъ скажу какъ-нибудь о томъ, что случилось. Мнѣ не къ кому больше итти. Ot не отсылайте меня, капитанъ Куттль!
-- Отослать васъ, мое сокровище? Васъ, радость моего сердца? Сейчасъ запремъ всѣ люки { Люкъ -- корабельное окно съ запорами и ставнями.} и запремъ дверь двойнымъ ключомъ! Вотъ какъ!
И онъ дѣйствительно пододвинулъ къ двери огромный ставень и заперъ его.
Флоренсѣ оставалось только поблагодарить капитана. Она положила голову на его плечо и обвилась руками вокругъ его шеи.
Капитанъ Куттль былъ смущенъ и растроганъ.
-- Теперь вамъ надобно закусить, моя радость, да заодно ужъ покушаетъ и ваша собака,-- и онъ принялся угощать дѣвушку, выбирая лучшіе куски для нея и для ея косматаго друга.
Но Флоренса не дотронулась до ѣды: грусть и слезы мѣшали ей ѣсть.
Тогда капитанъ Куттль предложилъ ей отдохнуть въ маленькой комнаткѣ на чердакѣ, гдѣ спалъ когда-то его другъ Соломонъ. Онъ самъ убралъ какъ можно лучше эту комнатку, послалъ на постели бѣлоснѣжное бѣлье и ни за что не хотѣлъ допустить, чтобы дѣвушка шла сама наверхъ; онъ снесъ ее туда на рукахъ, уложилъ на постель и прикрылъ своимъ пальто.
Рѣдко кто могъ сіять такимъ счастьемъ, какъ капитанъ Куттль въ этотъ день, когда въ домѣ его поселилась Флоренса. Онъ ухаживалъ за ней лучше всякой няньки, самъ стряпалъ для нея обѣдъ и чуть не со слезами на глазахъ умолялъ ее побольше кушать. Когда же Флоренса начала помогать ему: стала убирать со стола, сметать крошки и пробирать въ комнатѣ, капитанъ почувствовалъ себя невыразимо счастливымъ.
Флоренса тоже ухаживала, какъ умѣла, за капитаномъ. Послѣ обѣда она сняла со стѣны и подала ему трубку, упрашивая не стѣсняться и курить при ней; потомъ она достала бутылку съ ромомъ и стала мѣшать его для него съ горячей водой. Едва протянулъ капитанъ руку за спичками, какъ Флоренса, къ его изумленію, держала уже надъ табакомъ зажженную бумагу. И, когда молодая дѣвушка, ласково улыбаясь, сѣла подлѣ него, табачный дымъ засѣлъ у него въ горлѣ, ослѣпилъ глаза, ослѣпилъ до того, что капитанъ Куттль заплакалъ.
Наконецъ Флоренса осмотрѣлась въ домѣ, привыкла, немножко успокоилась и стала обдумывать свое положеніе. Она рѣшила остаться пока съ капитаномъ Куттлемъ, а тамъ, можетъ-быть. ей удастся найти мѣсто къ дѣтямъ, она уѣдетъ изъ Лондона и никогда больше не вернется въ богатый, мрачный домъ своего отца.
Черезъ нѣсколько дней она попросила капитана проводить ее въ лавки, такъ какъ у нея не было самыхъ необходимыхъ вещей,-- ни бѣлья ни другого платья.
Надо было видѣть гордость капитана, когда онъ велъ подъ руку по улицѣ молодую дѣвушку. Войдя въ лавку, онъ поставилъ на прилавокъ жестяную чайницу и заявилъ, что въ ней есть 14 фунтовъ и 2 шиллинга.
-- Этого, быть-можетъ, хватитъ для моей племянницы,-- важно сказалъ онъ, въ то же время подмигивая Флоренсѣ; -- а если не хватитъ, потрудитесь только свистнуть, и мы уладимъ все это.
И онъ вышелъ изъ лавки и сталъ ждать Флоренсу у дверей.
Скоро Флоренса вернулась. Капитанъ Куттль съ неудовольствіемъ покосился на маленькій узелокъ, который былъ у нея въ рукахъ; онъ думалъ, что она купитъ по крайней мѣрѣ полмагазина.
-- Любезный капитанъ Куттль,-- сказала Флоренса по дорогѣ,-- мнѣ не нужны были ваши деньги; я ихъ не истратила. У меня есть свои.
Капитанъ Куттль былъ очень огорченъ этими словами, но и виду не показалъ.
-- Въ такомъ случаѣ, моя радость,-- сказалъ онъ,-- поберегите ихъ для меня до той поры, какъ я попрошу.
-- Могу ли я ихъ держать тамъ, гдѣ онѣ всегда лежали у васъ?
-- Кладите ихъ, куда угодно, моя радость. Мнѣ онѣ, право, не нужны, и я, право, никакъ не могу понять, какъ я не зашвырнулъ ихъ куда-нибудь!
Черезъ нѣсколько дней капитана Куттля поспѣшно вызвали зачѣмъ-то въ лавку оцѣнщика мистера Бролей. Тамъ, должно-быть, ожидала его какая-нибудь большая неожиданная радость,-- по крайней мѣрѣ, вернувшись оттуда, капитанъ Куттль такъ и сіялъ, и слезы по временамъ выступало на его добрыхъ глазахъ. Въ этотъ день онъ показался Флоренсѣ очень страннымъ: онъ какъ-то странно подмигивалъ ей, улыбался и вдругъ совершенно неожиданно спрашивалъ:
-- А вѣдь жаль Вальтера! Не правда ли, вѣдь онъ умеръ, бѣдняга?
-- Да, умеръ!-- грустно отвѣчала Флоренса и никакъ не могла понять, какъ могъ капитанъ улыбаться, говоря объ этомъ, и почему онъ такъ часто повторяетъ этотъ вопросъ.
Наконецъ вечеромъ, когда Флоренса, прибравъ въ комнатѣ, сѣла подлѣ капитана Куттля, въ маленькой каморкѣ подлѣ лавки, онъ набилъ свою трубку, принялъ очень важный видъ и спросилъ ее:
-- Вы никогда не были на морѣ, моя радость?
-- Нѣтъ,-- отвѣчала Флоренса.
-- Да,-- сказалъ капитанъ, послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія,-- чудныя тамъ бываютъ вещи! Тамъ чудеса, моя милая, удивительныя чудеса! Подумайте только: вѣтры бушуютъ, волны ревутъ, бурная ночь чернѣетъ какъ смола, а корабль несется черезъ мглу все впередъ и впередъ, на край свѣта.
-- Вы видали когда-нибудь такую страшную бурю?-- спросила Флоренса.
-- Да, моя радость, много страшныхъ бурь испыталъ я на своемъ вѣку; но теперь рѣчь не обо мнѣ. Я вотъ все думаю о нашемъ прекрасномъ молодомъ человѣкѣ.
Тутъ капитанъ пододвинулся къ ней поближе.
-- Какъ вы полагаете, мое сокровище, вѣдь утонулъ нашъ бѣдный Вальтеръ?
Голосъ капитана началъ такъ дрожать, и лицо его стало такъ блѣдно и взволновано, что Флоренса въ испугѣ схватила его за руку.
-- Что съ вами, другъ мой?-- вскричала она.-- Вы такъ вдругъ измѣнились! Милый капитанъ Куттль, мнѣ становится страшно васъ слушать.
-- Ничего, ничего, моя милая! Не робѣйте только, держите голову прямо противъ вѣтра! Ну, такъ вотъ я началъ говорить о Вальтерѣ: онъ вѣдь, я хочу сказать, вѣдь онъ утонулъ? Да или нѣтъ?
Флоренса пристально взглянула на него. Ея щеки то блѣднѣли, то краснѣли. Въ волненіи она положила руку на грудь,
-- Много бѣдъ и опасностей на широкомъ морѣ, моя красавица,-- продолжалъ капитанъ,-- и только Богу извѣстно, сколько могучихъ кораблей и храбрыхъ моряковъ сгинули въ немъ съ бѣлаго свѣту. Но... бываютъ, моя радость, такіе случаи, что иной разъ спасается по благодати Божіей одинъ человѣкъ изъ двадцати,-- какое изъ двадцати,-- изъ цѣлой сотни, изъ цѣлой тысячи одинъ только человѣкъ выплываетъ на бѣлый свѣтъ и возвращается домой къ своимъ друзьямъ здравъ и невредимъ, между тѣмъ какъ всѣ считаютъ его погибшимъ и уже молились за упокой его души. Я хочу разсказать одинъ такой случай...
Въ это время Флоренса повернула глаза въ лавку, гдѣ ярко горѣла лампа.
-- Не смотрите туда, не смотрите!-- проворно вскричалъ капитанъ.-- Тамъ ничего нѣтъ, не смотрите же!
-- Отчего не смотрѣть?
-- Да потому, что тамъ ничего нѣтъ,-- и капитанъ проворно подбѣжалъ къ двери и притворилъ ее.
-- Такъ вотъ,-- продолжалъ онъ, вновь усаживаясь у огня, откашлянувшись и вытеревь лобъ платкомъ,-- такъ вотъ одинъ несчастный корабль былъ настигнутъ непогодой... Нѣсколько сутокъ, говорили мнѣ, корабль велъ себя отлично, исполнялъ свою должность храбро, моя радость, но при одномъ ударѣ онъ былъ разбитъ, и многіе моряки были выброшены черезъ бортъ въ море. Буря часъ отъ часу становилась сильнѣе, корабль погибалъ. И вотъ, моя радость, погибъ, разбился вдребезги несчастный корабль со всѣми, кто былъ на немъ.
-- Они не всѣ погибли!-- вскричала Флоренса.-- Кто-нибудь спасся! Кто же, кто?
-- На этомъ несчастномъ кораблѣ,-- продолжалъ капитанъ Куттль,-- былъ одинъ молодой человѣкъ,-- прекрасный молодой человѣкъ, какъ мнѣ разсказывали,-- который въ дѣтствѣ любилъ читать про море и про кораблекрушенія. И вотъ онъ припомнилъ всѣ эти вещи въ минуту опасности, и, когда старые и опытные моряки оробѣли и потеряли голову, онъ остался твердъ и...
-- И онъ спасся!-- вскричала Флоренса,-- Спасся ли? говорите, говорите!
-- Этотъ храбрый молодой человѣкъ...-- сказалъ капитанъ...-- Да смотрите же на меня прямѣе, не смотрите туда!
Флоренса едва имѣла силы прошептать:
-- Отчего же?
-- Потому что тамъ ничего нѣтъ. Не робѣйте и держите голову прямо противъ вѣтра! Такъ всѣ погибли, и на кораблѣ остались только этотъ молодой человѣкъ да помощникъ капитана, да еще одинъ матросъ. Они привязали себя къ корабельнымъ обломкамъ и понеслись по волнамъ широкаго моря...
-- Они спаслись?-- вскричала Флоренса.
-- Дни и ночи носились они по морю,-- продолжалъ капитанъ Куттль,-- пока наконецъ не наѣхалъ на нихъ корабль и не принялъ ихъ. Двое еще дышали, а одинъ былъ мертвъ.
-- Который?-- въ ужасѣ вскричала Флоренса, схватившись за капитана.
-- Не онъ, не тотъ молодой человѣкъ, о комъ моя рѣчь.
-- Слава Богу! О, слава Богу!
-- И прекрасный молодой человѣкъ долго странствовалъ еще на чужомъ кораблѣ и наконецъ возвратился на родину... и... не робѣйте, моя радость... и вышелъ на берегъ, и въ одинъ вечеръ тихонько подкрался къ дверямъ своего дома, чтобы взглянуть на своихъ друзей. Не оглядывайтесь же, не оглядывайтесь! Смотрите сюда, на стѣну.
На стѣнѣ подлѣ камина обрисовалась тѣнь человѣка.
Флоренса отскочила, оглянулась и испустила пронзительный крикъ: позади нея стоялъ Вальтеръ Гэй!
Ея названный братъ вышелъ изъ-за могилы; ея братъ спасся отъ кораблекрушенія и явился къ ней. Флоренса бросилась въ его объятія...
Никогда, во всю жизнь, лицо капитана не сіяло такимъ лучезарнымъ блескомъ, какъ теперь, когда онъ усѣлся за столъ и началъ переводить глаза то съ Вальтера на Флоренсу, то съ Флоренсы на Вальтера, усердно полируя щеки и глаза рукавами своего сертука.
Они говорили о своей первой встрѣчѣ, о своей жизни съ тѣхъ поръ и о бѣдномъ дядѣ Соль; такъ сидѣли они вмѣстѣ до глубокой полуночи. Капитанъ не отказался бы просидѣть такимъ образомъ цѣлую недѣлю.
Но Вальтеръ всталъ и началъ прощаться.
-- Ты идешь, Вальтеръ?-- сказала Флоренса.-- Куда же?
-- Онъ вѣшаетъ теперь свою койку у Бролея, моя радость,-- сказалъ капитанъ Куттль,-- недалеко отсюда: стоитъ только свистнуть, мое сокровище.
-- Неужели я причиной твоего ухода, Вальтеръ? Бездомная сестра остается на твоемъ мѣстѣ?
-- Милая миссъ Домби,-- сказалъ Вальтеръ, запинаясь,-- я видѣлъ васъ, говорилъ съ вами, что теперь можетъ болѣе осчастливить меня, какъ не возможность оказать вамъ какую-нибудь услугу? О, куда бы я ни пошелъ, чего я ни готовъ сдѣлать ради васъ, милая миссъ Домби? Вы такъ перемѣнились...
-- Я перемѣнилась?
-- Для меня...-- сказалъ Вальтеръ тихимъ голосомъ, какъ бы размышляя съ собою вслухъ.-- Перемѣнились для меня... Я оставилъ васъ ребенкомъ, а теперь... О! теперь вы...
-- Теперь, какъ и тогда, я -- твоя сестра, милый Вальтеръ. Развѣ ты забылъ, какія обѣщанія другъ другу мы дѣлали передъ прощаньемъ?-- спросила Флоренса.
-- Я... и забылъ?!
Больше онъ ничего не могъ проговорить,
-- И если бы точно ты забылъ, милый Вальтеръ, ты бы долженъ былъ вспомнить ихъ, когда находишь меня бѣдною, отверженною, безпріютною, не имѣющею на свѣтѣ друзей, кромѣ тѣхъ, съ которыми я здѣсь.
-- О, я помню! Богъ видитъ, какъ я помню каждое ваше слово!-- отвѣчалъ Вальтеръ.
-- Вальтеръ!-- воскликнула Флоренса сквозь слезы и рыданія,-- Малый братецъ! отыщи для меня на этомъ свѣтѣ какую-нибудь тропинку, по которой я могла бы итти одна и трудиться и думать иногда о тебѣ, какъ о единственномъ человѣкѣ, который защищаетъ меня какъ сестру! О, помоги мнѣ, милый Вальтеръ: мнѣ такъ нужна твоя помощь!
-- Миссъ Домби! Флоренса! Я готовъ умереть, чтобы оказать вамъ помощь. Но родственники ваши горды и богаты. Вашъ отецъ...
-- Нѣтъ, нѣтъ, Вальтеръ! Не произноси этого слова... никогда, никогда!
И, говоря это, она обхватила свою голову руками съ такимъ отчаяніемъ и ужасомъ, который оцѣпенилъ на мѣстѣ молодого человѣка.
Съ этого часа никогда не забывалъ онъ голоса и взора, какими былъ онъ остановленъ при имени ея отца. Онъ почувствовалъ, что не забылъ бы этого во сто лѣтъ своей жизни.
-- Куда-нибудь и какъ-нибудь, только не домой! Все прошло, все кончено, все потеряно, разорвано, прекращено!
Всѣ страданія ея вылились въ этомъ взорѣ и крикѣ, и онъ почувствовалъ, что не въ состояніи забыть ихъ цѣлую вѣчность.
Прижавшись своимъ нѣжнымъ личикомъ къ плечу капитана, Флоренса разсказала, какъ и почему она бѣжала изъ родительскаго дома. Вальтеръ съ сердечной болью слушалъ ее, а капитанъ, ошеломленный до послѣдней степени, выразилъ свое изумленіе тѣмъ, что разинулъ въ изумленіи ротъ и немилосердно мялъ свою лакированную шляпу.
Когда Флоренса окончила свой разсказъ, капитанъ ласково погладилъ ее по головѣ исказилъ:
-- Ничего, моя радость, будьте только молодцомъ! А ты, Вальтеръ, отваливай теперь въ свою каюту и оставь красавицу на моихъ рукахъ!
Вальтеръ взялъ въ обѣ руки маленькую ручку Флоренсы, поднесъ къ своемъ губамъ и поцѣловалъ. Онъ зналъ теперь, что она дѣйствительно была безпріютной, скитающейся сиротой, но никакіе милліоны не сдѣлали бы ея достойнѣе въ его глазахъ.
Капитанъ проводилъ Флоренсу въ ея комнату и не могъ утерпѣть, чтобы не спросить при уходѣ.
-- А вѣдь утонулъ бѣдный Вальтеръ, не правда ли?
Слѣдующіе дня Флоренса была грустна, и капитанъ Куттль замѣчалъ даже порой, что глаза ея красны,-- видно было, что дѣвушка плачетъ и груститъ о чемъ-то втихомолку. На душѣ у Флоренсы была большая тяжесть,-- каждую минуту она замѣчала, что Вальтеръ относится къ ней не такъ, какъ бы она хотѣла и ждала: онъ былъ любезенъ, почтителенъ, но какъ-то удивительно далекъ отъ нея. Онъ точно не былъ такимъ ея братомъ и другомъ, какъ была она съ намъ; онъ звалъ ее миссъ Домби и говорилъ съ ней какъ съ чужимъ человѣкомъ. Все это сильно печалило молодую дѣвушку; наконецъ она рѣшила переговорить съ нимъ объ этомъ и просила капитана послать Вальтера къ ней наверхъ, какъ только онъ придетъ въ лавку.
Вскорѣ Вальтеръ вошелъ въ комнату Флоренсы.
-- Капитанъ Куттль говоритъ мнѣ, миссъ Домби, что...
Но взглянувъ на нее, онъ спросилъ:
-- Вы нездоровы сегодня, миссъ Домби? Вы плакали?
Онъ говорилъ такъ нѣжно и такимъ дрожащимъ голосомъ, что слезы невольно выступили снова на ея глазахъ.
-- Вы правы, Вальтеръ. Я не совсѣмъ здорова и плакала много. Мнѣ нужно съ вами поговорить.
Онъ сѣлъ напротивъ молодой дѣвушки и вперилъ глаза въ ея милое лицо. Онъ былъ блѣденъ, и губы его дрожали.
-- Въ тотъ вечеръ, какъ я узнала, что вы спаслись, вы говорили, что я перемѣнилась. Мнѣ тогда странно было слышать это отъ васъ, но теперь я понимаю, въ чемъ моя перемѣна. Не сердитесь на меня, Вальтеръ, я была въ ту пору слишкомъ обрадована.
Она опять казалась ребенкомъ въ его глазахъ, простымъ, довѣрчивымъ, любящимъ ребенкомъ.
-- Помните ли вы, милый Вальтеръ, наше прощанье съ вами передъ вашимъ отъѣздомъ?
Онъ вынулъ маленькій кошелекъ, который подарила тогда ему Флоренса.
-- Я всегда носилъ его,-- сказалъ онъ.-- Если бы суждено мнѣ было не видѣть Божьяго свѣта, онъ пошелъ бы со мною ко дну морскому.
-- И вы опять станете носить его, милый Вальтеръ, ради меня и ради прежняго нашего знакомства?
-- До самой смерти!
Она довѣрчиво подала ему руку.
-- Я рада, милый Вальтеръ. Я всегда буду рада думать объ этомъ. Вальтеръ, скажите мнѣ, отчего вы не относитесь ко мнѣ какъ братъ?
-- Я не въ правѣ быть съ вами теперь какъ братъ,-- сказалъ Вальтеръ:-- я оставилъ дѣвочку, а теперь вы взрослая женщина.
Краска быстро распространилась по всему ея лицу. Ея лицо опустилось на ея руки.
Они оба молчали нѣкоторое время. Она плакала.
-- Флоренса,-- сказалъ наконецъ Вальтеръ,-- если бы я былъ богатый, извѣстный человѣкъ, я бы сказалъ: Флоренса, будь моей женой, я достоинъ тебя, потому что люблю тебя безпредѣльно, и всѣ силы души моей давно принадлежатъ тебѣ. А теперь я бѣденъ и не могу, не имѣю права этого сказать.
Ея грудь высоко подымалась, а голова опустилась. Она все плакала.
-- Флоренса, позвольте еще разъ, одинъ только разъ назвать васъ этимъ именемъ и прикоснуться къ этой нѣжной рукѣ въ доказательство, что вы, какъ сестра, забудете, что сказалъ вамъ сейчасъ бывшій вашъ братъ.
Она подняла голову и начала говорить съ ясной, свѣтлой улыбкой на лицѣ.
-- Нѣтъ, Вальтеръ, я не могу этого забыть. Я не хочу забыть этого ни за какія сокровища въ мірѣ. Вы... Вальтеръ, милый Вальтеръ, ты очень бѣденъ?
-- Теперь я поступилъ приказчикомъ въ одинъ торговый домъ и долженъ буду, по своей должности, часто ѣздить за море по дѣламъ, но этимъ я все-таки буду зарабатывать себѣ кусокъ хлѣба.
-- Скоро ты опять уѣзжаешь, Вальтеръ?
-- Очень скоро.
-- Если ты сдѣлаешь меня своею женою, Вальтеръ, я буду горячо тебя любить. Если ты возьмешь меня съ собою, Вальтеръ, я поѣду на тотъ край свѣта безъ сожалѣнія и безъ страха. Мнѣ нечѣмъ для тебя жертвовать, некого покидать изъ-за тебя; вся моя любовь и жизнь будутъ посвящены тебѣ, и съ послѣднимъ дыханіемъ и передамъ имя твое Богу, если сохранятся мои чувства и память не оставитъ меня.
И Вальтеръ прижалъ ее къ своему сердцу.
Черезъ нѣсколько минутъ Флоренса объ руку съ Вальтеромъ подошла къ капитану, одиноко сидѣвшему въ лавкѣ у окна съ трубкой въ зубахъ.
Флоренса схватила въ смущеніи одну изъ пуговицъ его сертука и, не глядя на него, вся раскраснѣвшаяся, сказала:
-- Любезный капитанъ Куттль, мнѣ надо вамъ сказать кое-что важное, очень, очень важное.
Капитанъ взглянулъ внимательно на Вальтера, на Флоренсу и вдругъ просіялъ.
-- Неужели?-- могъ онъ только спросить, вынимая трубку изо рта.
-- Да,-- сказала Флоренса, плача и смѣясь въ одно и то же время.
-- Валли будетъ вашимъ супругомъ? Не такъ ли?-- проревѣлъ капитанъ, подбросивъ кверху свою клеенчатую шляпу.
-- Да,-- прошептала Флоренса.
Капитанъ обнялъ и расцѣловалъ ихъ обоихъ. Затѣмъ онъ взялъ ихъ за руки и подвелъ къ жестяной чайницѣ.
-- Любезный Валли,-- сказалъ капитанъ растроганнымъ голосомъ,-- здѣсь хранятся вещи, которыя я хотѣлъ бы вручить вамъ обоимъ въ совмѣстное владѣніе!
И онъ вынулъ изъ чайницы свои огромные часы, чайныя ложечки и щипчики и высыпалъ все это въ шляпу Вальтера. Затѣмъ капитанъ такъ разволновался, что не могъ болѣе сдерживаться, онъ побагровѣлъ, слезы навернулись у него на глазахъ, и, схвативъ шляпу, онъ выбѣжалъ изъ лавки.
Весь день послѣ того онъ ухмылялся и часто повторялъ вполголоса:
-- Дурачина ты, Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій! Да, братъ, ты не могъ выдумать ничего лучше во всю твою жизнь, какъ передать твою собственность имъ обоимъ въ совмѣстное владѣніе!