Крестины маленькаго Поля.
Младенецъ Домби укрѣплялся и здоровѣлъ съ каждымъ днемъ. Пламенная любовь къ нему миссъ Токсъ возрастала въ той же прогрессіи, такъ-что самъ мистеръ Домби наконецъ оцѣнилъ ея трогательное участіе и началъ смотрѣть на нее, какъ на особу съ большимъ природнымъ разсудкомъ. Снисходительность его простерлась до того, что онъ даже кланялся ей иногда съ особенною любезностью и удостоивалъ выражаться, говоря съ сестрою: "Скажи, прошу тебя, Луиза, своей пріятельницъ, что она очень-добра"; или: "замѣть миссъ Токсъ, Луиза, что я ей признателенъ" -- милости, которыя производили глубокое впечатлѣніе на отличенную такимъ-образомъ миссъ Токсъ.
Миссъ Токсъ часто увѣряла мистриссъ Чиккъ, что ничто въ свѣтѣ не интересуетъ ея столько, какъ развитіе этого очаровательнаго дитяти. Она съ наслажденіемъ присутствовала при невинныхъ трапезахъ юнаго наслѣдника фирмы, и съ энтузіазмомъ при его туалетѣ и омовеніяхъ. Однажды, когда мистеръ Домби былъ введенъ сестрою въ дѣтскую, она скрылась изъ скромности за шкапъ, видя, что онъ одѣтъ весьма легко, въ бѣлой лѣтней курткѣ; но, не могши удержать овладѣвшаго ею восторга, она закричала изъ своей засады: "О, мистеръ Домби, не правда ли, какъ онъ милъ! Совершенный купидонъ! Не правда ли, сэръ?" Послѣ такого взрыва она чуть не упала въ обморокъ отъ смущенія.
-- Луиза, сказалъ разъ мистеръ Домби сестрѣ своей: -- я право думаю, что надобно сдѣлать твоей пріятельницѣ какой-нибудь подарокъ въ знакъ памяти, по случаю будущихъ крестинъ Поля. Она съ самаго рожденія его обнаруживаетъ къ нему такое теплое участіе и такъ хорошо понимаетъ свое собственное положеніе -- вещь довольно рѣдкая въ наше время -- что мнѣ будетъ пріятно замѣтить ей это чѣмъ-нибудь.
Къ глазахъ мистера Домби было важнымъ достоинствомъ въ людяхъ: знать свое мѣсто и понимать его величіе.
-- Милый Поль, отвѣчала сестра: -- ты отдаешь миссъ Токсъ полную справедливость, чего и слѣдовало ожидать отъ твоей проницательности. Я увѣрена, что если есть на англійскомъ языкѣ три слова, къ которымъ уваженіе доходитъ у нея до благоговѣнія, то слова эти: Домби и Сынъ.
-- Прекрасно. Это дѣлаетъ ей честь.
-- А что до подарка, Поль, я могу сказать только одно: все, что бы ты ни вздумалъ дать ей, будетъ ею получено и сбережено съ самымъ религіознымъ почтеніемъ. Но теперь представляется тебѣ случай осчастливить ее несравненно-больше и лестнѣе...
-- Какимъ-образомъ?
-- Крестные родители, милый Поль, вообще люди, которыхъ вліяніе признано важнымъ...
-- Не вижу, почему оно можетъ быть важнымъ для моего сына, прервалъ мистеръ Домби холодно.
-- Конечно, милый Поль! возразила Луиза съ большимъ одушевленіемъ:-- ты сказалъ, какъ истинный Домби. Я знала, что таково будетъ твое мнѣніе. Можетъ-быть, собственно по этому ты можешь избрать миссъ Токсъ крестною матерью милому малюткѣ, хоть въ видѣ представительницы кого-нибудь другаго. Считаю лишнимъ прибавлять, что она прійметъ это какъ величайшее и почетнѣйшее отличіе.
-- Луиза, сказалъ мистеръ Домби послѣ краткаго молчанія: -- не должно полагать...
-- О, конечно, нѣтъ! вскричала мистриссъ Чикксъ, торопясь предупредить отказъ.-- Я никогда этого не думала!
Мистеръ Домби взглянулъ на нее съ нетерпѣніемъ.
-- Не сердись на меня, милый Поль, я далеко не тверда. Я едва себя чувствую послѣ смерти нашей бѣдной, милой Фанни!
Мистеръ Домби взглянулъ на носовой платокъ, который она подняла къ глазамъ, и снова началъ:
-- Не должно полагать, говорю я...
-- И я говорю, что я никогда этого не думала.
-- Ахъ, Боже мой, Луиза!
-- Нѣтъ, милый Поль, позволь мнѣ высказать! Хотя бы это были мои послѣднія слова, я все-таки скажу, что конечно нѣтъ, и что я этого никогда не думала! проговорила она слезливымъ голосомъ, съ плачемъ.
Мистеръ Домби прошелся разъ по комнатѣ.
-- Не должно полагать, Луиза... (мистриссъ Чикксъ прибила къ мачтѣ гвоздями свои сигнальные флаги и опять повторила: "конечно нѣтъ", и пр.; но онъ не обратилъ на это вниманія), не должно полагать, что найдется много людей, которые имѣли бы въ моихъ глазахъ больше правъ на отличіе, чѣмъ миссъ Токсъ и которые бы въпослѣдствіи думали имѣть вліяніе на своего крестника. Мы съ Полемъ не нуждаемся и не будемъ нуждаться ни въ комъ. Я въ состояніи пренебрегать помощью и связями, за которыми многіе люди гонятся для дѣтей своихъ. Желаю одного: чтобъ Поль благополучно достигъ возраста, когда будетъ въ-состояніи поддержать честь фирмы и увеличить ея достоинство, если это возможно. Для него до того времени довольно одного меня. Пусть миссъ Токсъ будетъ крестною матерью ребенка -- я ею вообще очень-доволенъ; а твой мужъ и я, мы будемъ остальными свидѣтелями.
Мистеръ Домби высказалъ себя въ этой рѣчи, произнесенной съ большимъ величіемъ: онъ имѣлъ неописанную недовѣрчивость ко всякому, кто могъ бы стать между его сыномъ и имъ,-- это было надменное опасеніе найдти себѣ соперника въ почтеніи сына. Во всю жизнь свою онъ не сдружился ни съ кѣмъ: его холодная и отталкивающая душа не искала и не находила дружбы.
Такимъ-образомъ миссъ Токсъ, въ силу своей незначительности, была возведена въ высокое званіе крестной матери маленькаго Поля; мистеръ Домби объявилъ, что желаетъ немедленно совершить эту церемонію, и безъ того долго откладываемую; сестра его, вовсе не ожидавшая такого блистательнаго успѣха, удалилась какъ-можно-скорѣе, чтобъ сообщить радостную вѣсть лучшему своему другу, и мистеръ Домби снова остался одинъ въ кабинетѣ.
Въ дѣтской, въ тотъ вечеръ, мистриссъ Чиккъ и миссъ Токсъ наслаждались пріятностью дружеской бесѣды, которая до того не нравилась огнедышущей Сузаннѣ Нипперъ, что она безпрестанно дѣлала имъ гримасы изъ-за дверей и другихъ засадъ. Пріятельницы, нисколько неподозрѣвавшія итого, благополучно присутствовали при разоблаченіи маленькаго Поля и укладываніи его въ постель; потомъ онѣ принялись пить чай передъ огнемъ камина. Стараніями доброй Полли дѣти спали въ одной комнатъ, и объ подруги замѣтили о существованіи маленькой Флоренсы не прежде, какъ усѣвшись за чайный столикъ и бросивъ нечаянный взглядъ на обѣ кроватки.
-- Какъ она крѣпко спитъ! замѣтила миссъ Токсъ.
-- Вы знаете, моя милая, возразила митриссъ Чиккъ: -- что она дѣлаетъ большой моціонъ играя около маленькаго Поля.
-- Она престранный ребенокъ.
-- Знаете, моя милая, совершенная мать!
-- Не-уже-ли?
-- Флоренса никогда, никогда въ жизни не будетъ настоящею Домби, хотя бы прожила тысячу лѣтъ!
Брови миссъ Токсъ поднялись въ знакъ сочувствія.
-- Не знаю, что мнѣ съ нею дѣлать; я выбиваюсь изъ силъ! произнесла мистриссъ Чиккъ со вздохомъ скромнаго достоинства.-- Право, tie понимаю, какое положеніе она займетъ со-временемъ въ свѣтѣ, когда ныростетъ. Она нисколько не старается понравиться отцу, да и чего ждать, когда она такъ далеко не Домби?
Выраженіе лица миссъ Токсъ показало, что она совершенно раздѣляетъ недоумѣніе своей подруги.
-- Видите, моя милая, у дѣвочки всѣ недостатки покойной Фаипи: она никогда не обовьется вокругъ сердца своего отца, какъ...
-- Какъ плющъ?
-- Какъ плющъ. Никогда! Бѣдная Фанни! А между-тѣмъ, какъ я ее любила!
-- О, не проходите въ отчаяніе, мой ангелъ, вы слишкомъ-чувствительны!
-- Всѣ мы имѣемъ свои недостатки, возразила мистриссъ Чиккъ, качая головою и проливая слезы.-- Могу сказать, что всѣ. Я никогда не была слѣпа къ ея недостаткамъ, хоть и не говорила этого. А между-тѣмъ, какъ я ее любила!
Мистриссъ Чиккъ все еще отирала глаза носовымъ платкомъ и все качала головою, когда Ричардсъ скромно подошла къ собесѣдницамъ и осмѣлилась предостеречь ихъ, что миссъ Флоренса проснулась и сидитъ въ постели. Кормилица сказала, что глаза дѣвочки, когда она проснулась, были въ слезахъ; по ихъ никто не замѣчалъ, исключая доброй Полли; никто кромѣ ея не наклонился надъ малюткой съ ласковыми словами; никто, кромѣ ея, не слышалъ, какъ билось ея сердце.
-- О, милая мистриссъ Ричардсъ, положите меня подлѣ брата! сказала дѣвочка, обратя къ ней заплаканные, умоляющіе взоры.
-- Зачѣмъ, мой ангельчикъ?
-- Я думаю, что онъ меня любитъ! Положите меня къ нему, прошу васъ!
Мистриссъ Чиккъ вмѣшалась съ материнскимъ участіемъ, увѣщавая Флоленсу уснуть, какъ слѣдуетъ умному дитяти; но Флоренса повторила свою мольбу съ испуганнымъ лицомъ и голосомъ, прерываемымъ слезами и рыданіемъ...
-- Я не разбужу его, я дотронусь до него только рукою и потомъ лягу спать. О, прошу васъ, положите меня на эту ночь подлѣ брата! мнѣ кажется, что онъ меня любитъ!
Ричардсъ взяла ее на руки, перенесла на кроватку младенца и положила подлѣ него. Малютка придвинулась къ нему сколько могла ближе, стараясь не нарушать его сна; протянувъ руку и нѣжно касаясь его головы, она закрыла лицо свое другою рукою и осталась неподвижною.
-- Бѣдная крошка! сказала миссъ Токсъ.-- Ей вѣрно что-нибудь приснилось.
Это маловажное обстоятельство прервало нить разговора, такъ-что его уже нельзя было возобновить, въ-слѣдствіе чего обѣ подруги допили молча свой чай и послали слугу за наемнымъ кабріолетомъ для миссъ Токсъ. Надобно сказать, что миссъ Токсъ имѣла большую опытность въ извощичьихъ кабріолетахъ, а потому каждая поѣздка ея требовала предварительныхъ и систематическихъ распоряженій.
-- Прошу васъ, Тоулинсонъ, сказала она позванному слугѣ: -- взять съ собою перо и чернила, и записать четко нумеръ кабріолета.
-- Да, миссъ.
-- Прошу васъ, Тоулинсонъ, также, переверните подушку. У нихъ всегда подушки сыры, прибавила она на ухо мистриссъ Чиккъ.
-- Да, миссъ.
-- Я также утружу васъ, Тоулинсонъ, этою карточкой и этимъ шиллингомъ. Онъ повезетъ меня по адресу карточки и долженъ понять, что получитъ никакъ не больше шиллинга.
-- Нѣтъ, миссъ.
-- И... мнѣ жаль, что я васъ столько безпокою, Тоулинсонъ.
-- Вовсе нѣтъ, миссъ.
-- Потрудитесь въ такомъ случаѣ сказать кучеру, что дядя дамы, которую онъ повезетъ, членъ магистрата, и что за малѣйшую дерзость ей онъ будетъ ужасно наказанъ. Вы можете сообщить ему это такъ, по-дружески, Тоулинсонъ, и потому-что вы знаете, какъ такое обстоятельство случилось съ другимъ извощикомъ, который умеръ.
-- Непремѣнно, миссъ, сказалъ лакей, уходя.
-- Теперь доброй ночи моему милому, милому, милому крестнику! А вы, другъ мой, Луиза, обѣщайте выпить на ночь чего-нибудь горячаго и не тревожьтесь!
Огнедышущая Сузанна, присутствовавшая при сценъ трогательнаго прощанія подругъ, едва могла удержать порывъ чувствъ своихъ; но за то, по уходъ мистриссъ Чиккъ, она дала имъ полную волю.
-- Слыхалъ ли кто въ жизнь свою двухъ другихъ подобныхъ этимъ уродовъ! воскликнула она.
-- И еще онъ увѣряютъ, что бѣдной дѣвочкѣ снилось! возразила Ричардсъ.
-- Ахъ, вы, красавицы! Она никогда не будетъ настоящею Домби, не такъ ли? Должно надѣяться, что не будетъ; намъ не надобно такихъ: и одного такого сокровища довольно!
-- Не разбудите дѣтей, милая Сузанна.
-- Очень вамъ благодарна, мистриссъ Ричардсъ! Считаю за особенную честь принимать отъ васъ приказанія: вѣдь я ваша черная невольница! Нѣтъ ли еще какихъ-нибудь приказаній?
-- Какой вздоръ! приказанія...
-- О, какое, мистриссъ Ричардсъ! Временныя здѣсь всегда командуютъ постоянными, въ этомъ домѣ ужь такъ заведено!
-- Перестаньте, перестаньте, возразила Полли кротко.-- Вы сердитесь, потому-что вы добрая дѣвушка и любите миссъ Флоренсу; а теперь вы бросились на меня, потому-что больше нё на кого.
-- Очень-легко удерживаться, мистриссъ Ричардсъ, и говорить спокойно, когда за вашимъ ухаживаютъ какъ за принцемъ крови, и гладятъ и лижутъ его до того, что онъ желалъ бы поменьше нѣжности; другое дѣло, когда бѣдную малютку, добрую, тихую, кроткую, которая никогда бы не должна была слышать сердитаго слова, просто топчутъ въ грязь! Ахъ, Боже мой, миссъ Флой! да если вы не закроете глаза сейчасъ же, я позову всѣхъ домовыхъ, которые живутъ на колокольнѣ, и они съѣдятъ васъ живую!
Тутъ миссъ Нипперъ завыла дикимъ голосомъ, въ подражаніе домовымъ, и накрыла голову дѣвочки одѣяломъ, послѣ чего просидѣла остатокъ вечера въ самомъ недовольномъ расположеніи духа.
Хотя маленькій Поль, какъ обыкновенно увѣряютъ кормилицы, и былъ уменъ не по росту, однакожь онъ не обратилъ ни малѣйшаго вниманія на всю эту сцену, такъ же, какъ и на приготовленія къ его крестинамъ, долженствовавшимъ торжествоваться черезъ день. Когда настало назначенное для этого утро, онъ не обнаружилъ ни малѣйшаго сознанія его важности, чувствуя большую наклонность ко сну и большое неудовольствіе на прислужницъ, наряжавшихъ его для поѣздки въ церковь.
То былъ желѣзно-сѣрый осенній день съ рѣзкимъ восточнымъ вѣтромъ. Мастеръ Домби олицетворялъ своею особой и вѣтеръ, и пасмурность, и осень. Онъ принималъ общество въ кабинетѣ и былъ холоденъ, тяжелъ, какъ погода; когда онъ взглядывалъ сквозь стеклянную дверь на чахлыя деревья садика, съ нихъ сыпались дождемъ желтые и коричневые листья, какъ-будто паденіе ихъ ускорялось отъ тлетворнаго вліянія его морозныхъ взоровъ.
Комнаты были холодныя, пасмурныя и казались въ трауръ, подобно всѣмъ обитателямъ дома. Книги, подобранныя подъ ранжира какъ солдаты, стояли чинно и угрюмо въ замкнутомъ шкафу и невидимому зябли въ своемъ заточеніи. Бронзовый бюстъ Питта, вѣнчавшій это хранилище, казался заколдованнымъ мавромъ, стерегущимъ недосягаемый кладъ. Двѣ пыльныя урны, стоявшія на высокихъ пьедесталахъ по угламъ и отрытыя изъ какой-нибудь древней могилы, какъ-будто проповѣдывали печаль и безнадежность. Зеркало камина, отражавшее самого мистера Домби и портретъ его, повѣшенный на противоположной стѣнѣ, казалось погруженнымъ въ грустныя размышленія. Желѣзные приборы камина, по своей жесткости и холодности, казались предметами, имѣвшими самыя справедливыя притязанія на родственное сходство съ хозяиномъ.
Вскорѣ явились мистеръ и мистриссъ Чиккъ.
-- Милый Ноль, пробормотала мистриссъ Чиккъ, обнимая брата:-- надѣюсь, сегодняшній день будетъ началомъ многихъ счастливыхъ годовъ!
-- Благодарю, "Луиза, отвѣчалъ мистеръ Домби угрюмо.-- Какъ вы поживаете, мистеръ Джонъ?
-- Какъ вы, сударь, поживаете? сказалъ Чиккъ.
Онъ протянулъ мистеру Домби руку съ такою осторожностью, какъ-будто боялся, что она наэлектризована. Мистеръ Домби взялъ ее, какъ бы взялъ рыбу или морскую траву, или вообще какое-нибудь слизистое вещество, и немедленно возвратилъ зятю съ самою смертоносною вѣжливостью.
-- Можетъ-быть, Луиза, сказалъ мистеръ Домби, слегка повернувъ къ ней голову въ своемъ накрахмаленномъ галстухѣ:-- ты бы предпочла затопить каминъ?
-- О, нѣтъ, нѣтъ! для меня не безпокойся! возразила нѣжная сестра, которая между-тѣмъ дѣлала невѣроятныя усилія, чтобъ предупредить стукъ своихъ зубовъ, порывавшихся трястись отъ холода.
-- А вы, мистеръ Джонъ, не зябнете?
Мистеръ Джонъ, запустившій уже обѣ руки въ карманы, объявилъ, что чувствуетъ себя какъ нельзя комфортабельнѣе и чуть не началъ своего любимаго: "тур-рол-дероллъ, доллъ!" но былъ, къ-счастію, прерванъ входомъ слуги, возвѣстившаго:
-- Миссъ Токсъ!
Она влетѣла съ посинѣлымъ носомъ, одѣтая въ воздушный костюмъ, составленный изъ разныхъ газовыхъ обрѣзковъ и лентъ.
-- Какъ вы поживаете, миссъ Токсъ?
Она отвѣсила глубочайшій реверансъ и сказала нѣжнѣйшимъ голосомъ:
-- Никогда, никогда не забуду я сегодняшняго дня, сэръ! Это невозможно! Милая Луиза, я едва вѣрю, что это не сонъ!
Потомъ она принялась отогрѣвать замерзшій носъ свой треніемъ объ него носоваго платка, чтобъ младенецъ не удивился непріятнымъ образомъ его низкой температуръ, когда она его поцалуетъ.
Младенецъ вскорѣ явился, внесенный торжественно кормилицею, въ сопровожденіи маленькой Флоренсы и Сузанны Нипперъ. Хотя вошедшая изъ дѣтской публика была не въ такомъ глубокомъ трауръ, какъ прежде, однако видъ осиротѣлыхъ дѣтей нисколько не развеселялъ сцены. Младенецъ, можетъ-быть, отъ прикосновенія къ лицу его холоднаго носа миссъ Токсъ, заплакалъ. Обстоятельство это помѣшало мистеру Чикку исполнить весьма-доброе намѣреніе: онъ хотѣлъ приласкать маленькую Флоренсу. Вообще, этотъ джентльменъ, безчувственный къ притязаніямъ истинныхъ Домби, дѣйствительно любилъ дѣвочку, что показывалъ ей при всякомъ удобномъ случаѣ; онъ хотѣлъ сдѣлать это и теперь, но былъ прерванъ супругою, воскликнувшею рѣзкимъ голосомъ:
-- Я ты что задумалась, Флоренса? Покажись ему, милая, развесели его!
Атмосфера дѣлалась все холоднѣе и холоднѣе отъ замороженнаго взгляда, съ которымъ мистеръ Домби смотрѣлъ на хлопоты своей маленькой дочери, хлопавшей въ ладоши и старавшейся обратить на себя вниманіе его сына и наслѣдника. Добрая Полли, вѣроятно, помогла ей какимъ-нибудь манеромъ, потому-что питомецъ ея взглянулъ на сестру и пересталъ кричать. Онъ слѣдилъ за нею, когда она бѣгала вокругъ няньки, искалъ глазами, когда она скрывалась, и радостно шевелилъ ручонками и смѣялся, когда она съ веселымъ крикомъ снова являлась передъ нимъ и покрывала его личико поцалуями.
Радовало ли это зрѣлище мистера Домби? Ни одинъ мускулъ не шевельнулся на лицѣ его. Онъ смотрѣлъ такъ холодно и пристально, что когда взоры маленькой Флоренсы встрѣтились съ его взглядомъ, то всякое одушевленіе исчезло изъ веселыхъ глазъ разъигравшейся дѣвочки.
-- Мистеръ Джонъ, сказалъ онъ, взглянувъ на часы и взявшись за шляпу и перчатки.-- Не угодно ли вамъ подать руку сестрѣ моей? моя рука принадлежитъ сегодня исключительно миссъ Токсъ. Ты бы лучше пошла впередъ съ маленькимъ Полемъ, Ричардсъ. Будь осторожна.
Въ каретѣ мистера Домби поѣхали: Домби и Сынъ, миссъ Токсъ, мистриссъ Чиккъ, Ричардсъ и Флоренса. За ними послѣдовала маленькая карета Чикка, въ которую помѣстился онъ самъ и Сузанна Нипперъ.
По дорогѣ къ церкви, мистеръ Домби разъ только похлопалъ въ ладоши для развлеченія своего наслѣдника, чѣмъ возбудилъ неописанный энтузіазмъ миссъ Токсъ. Вообще, этотъ крестинный поѣздъ разнствовалъ отъ похороннаго только уборами кареты и лошадей.
Подъѣхавъ къ церкви, общество было встрѣчено торжественнымъ сторожемъ. Мистеръ Домби, вышедъ изъ кареты прежде всѣхъ, чтобъ помочь дамамъ, остановился у дверецъ и казался точь-въ-точь другимъ экземпляромъ церковнаго сторожа.
Рука миссъ Токсъ дрожала, когда ее взялъ мистеръ Домби. Они поднялись по крыльцу и вошли въ церковь, предшествуемые треугольною шляпой и какимъ-то вавилонскимъ воротникомъ.
-- Внесите сюда скорѣе ребенка съ холоднаго воздуха, шепнулъ сторожъ, отворяя внутреннюю дверь церкви.
Маленькій Поль могъ бы спросить, какъ Гамлетъ: "въ мою могилу?" Такъ холодна и земляниста была внутренность храма. Сырость, пустота, холодъ, странный могильный запахъ, мертвенный свѣтъ, разныя погребальныя принадлежности въ одномъ углу -- все вмѣстѣ придавало необычайную унылость сценѣ, и безъ того обданной морозомъ.
-- Тамъ теперь свадьба, сударь, сказалъ сторожъ съ поклономъ мистеру Домби.-- Но она сейчасъ кончится, а покуда не угодно ли вамъ будетъ войдти въ ризницу?
Свадьба, которую наше общество увидѣло, проходя мимо алтаря, смотрѣла вовсе-нерадостно. Невѣста была слишкомъ-стара, женихъ слишкомъ-молодъ; устарѣлый щеголь, съ лорнетомъ, вставленнымъ въ одинъ огорченный бѣльмомъ глазъ, передавалъ ее жениху, а присутствующіе друзья и свидѣтели дрогли отъ холода. Въ ризницѣ горѣлъ огонь камина, и старый, тощій писецъ отъискивалъ что-то въ большомъ томѣ, одномъ изъ многихъ, составлявшихъ церковные реестры, котораго длинныя пергаментныя страницы были испещрены похоронными записями.
Черезъ краткій холодный промежутокъ времени, вошла маленькая, сопящая, страждущая кашлемъ и насморкомъ отворяльщица загороженныхъ скамеекъ, и пригласила общество въ крестильницу. Тутъ они подождали еще нѣсколько минутъ, пока не отправилась свадебная публика, вокругъ которой отворяльщица вертѣлась съ удвоеннымъ кашлемъ, стараясь напомнить о своей особѣ.
Наконецъ, вошелъ клеркъ (единственное весело-смотрящее существо, да и онъ былъ похороннымъ подрядчикомъ) съ кувшиномъ горячей воды; выливая ее въ купель, онъ сказалъ что-то о необходимости согрѣть воду, чего бы не могли сдѣлать цѣлые мильйоны галлоновъ кипятку въ теперешнемъ случаѣ. Пасторъ, добродушный и кроткій молодой человѣкъ, но очевидно испугавшійся младенца, явился, какъ главное лицо въ сказкѣ о привидѣніяхъ: это была высокая Фигура вся въ бѣломъ. При видѣ его маленькій Поль поднялъ сверхъестественный вопль, который не прекратился до-тѣхъ-поръ, пока ребенка не вынесли совершенно-почернѣлаго.
Въ-продолженіе всей церемоніи, мистеръ Домби смотрѣлъ безчувственнѣе и джентльменистѣе чѣмъ когда-нибудь; одинъ видъ его усиливалъ холодъ до того, что у пастора, когда онъ говорилъ, изо рта выходилъ весьма-замѣтный паръ. Одинъ только разъ лицо его насколько осклабилось: это случилось, когда пасторъ, въ простой и безпритязательной рѣчи, произносилъ окончательное увѣщаніе, чтобъ крестные родители наблюдали за дитятей въ будущія времена, и взоръ его случайно остановился на мистерѣ Чиккѣ. Величественный взглядъ мистера Домби выразилъ тогда, что онъ очень бы хотѣлъ посмотрѣть, какъ мистеръ Джонъ за это пріймется.
Когда все кончилось, мистеръ Домби взялъ миссъ Токсъ подъ руку и отвелъ ее въ ризницу, гдѣ извинялся передъ пасторомъ въ невозможности воспользоваться честью видѣть его за своимъ обѣдомъ, по причинѣ поразившаго его семейнаго несчастія. Когда реестръ былъ подписанъ, все должное заплачено, сторожъ и отворяльщица награждены, и даже не забытъ вошедшій въ это время могильщикъ,-- все общество возвратилось прежнимъ мрачнымъ порядкомъ въ домъ мистера Домби.
Тамъ былъ приготовленъ холодный завтракъ, на холодномъ хрусталѣ и серебрѣ, скорѣе похожій на мертвый обѣдъ, чѣмъ на крѣпительную трапезу для живыхъ людей. Пріѣхавъ, миссъ Токсъ вынула серебряную кружку для своего крестника, а мистеръ Чиккъ для него же ящичекъ съ такимъ же ножикомъ, вилкою и ложкой. Мистеръ Домби вручилъ миссъ Токсъ браслетъ, при полученіи котораго восторгъ и благодарность ея не знали границъ.
-- Мистеръ Джонъ, сказалъ мистеръ Домби:-- не угодно ли вамъ будетъ сѣсть на томъ концѣ стола? Миссъ Токсъ, не сдѣлаете ли вы мнѣ честь выпить со мною рюмку вина? Подать шампанскаго, миссъ Токсъ!
Все, казалось, было заражено простудою и зубною болью. Одинъ мистеръ Домби не чувствовалъ ничего особеннаго и могъ бы весьма-блистательно представить собою образецъ замороженнаго джентльмена на русскомъ зимнемъ рынкѣ. Господствующее за столомъ вліяніе было даже не подъ силу мистриссъ Чиккъ, которая отказалась отъ привычки своей говорить лесть и разныя нѣжности брату.
-- Ну, сударь, выговорилъ мистеръ Чиккъ послѣ отчаяннаго усилія и долгаго молчанія, наливъ рюмку хереса: -- если вы позволите, я выпью за здоровье маленькаго Поля!
-- О, ангельчикъ! воскликнула миссъ Токсъ, отпивъ изъ своей рюмки.
-- Милый маленькій Домби! отозвалась въ-полголоса мистриссъ Чиккъ.
-- Мистеръ Джонъ, отвѣчалъ мистеръ Домби строго-серьёзнымъ голосомъ: -- еслибъ сынъ мой могъ оцѣнить честь, которую вы ему дѣлаете, то былъ бы вамъ очень-благодаренъ. Я увѣренъ, что онъ со-временемъ будетъ въ состояніи нести всякую отвѣтственность, которою могутъ обременить его друзья и родственники въ частной жизни, или отрадное положеніе наше въ жизни публичной.
Слова эти были сказаны тономъ, недопускавшимъ отвѣта, почему мистеръ Чиккъ снова замолчалъ и упалъ духомъ. Миссъ Токсъ, слушавшая мистера Домби съ большимъ даже противъ обыкновенія восторгомъ, выразила его подругъ своей восклицаніемъ въ-полголоса: "Какое краснорѣчіе!"
Мистеръ Домби, между-тѣмъ, велѣлъ позвать къ себѣ Ричардсъ, которая вошла съ низкими присѣданьями, но безъ своего питомца: маленькій Поль крѣпко спалъ послѣ утреней утомительной для него поѣздки. Мистеръ Домби, предложивъ рюмку вина вассалкѣ, обратился къ ней съ слѣдующею рѣчью:
-- Вотъ уже шесть мѣсяцевъ или около того, Ричардсъ, ты живешь въ моемъ домѣ и всегда исполняла свои обязанности какъ должно. Желая по случаю сегодняшняго дня сдѣлать и для тебя что-нибудь особенное, я думалъ объ этомъ и посовѣтовался съ моею сестрою, мистриссъ...
-- Чиккъ! подсказалъ ея супругъ.
-- О, замолчите, прошу васъ! воскликнула миссъ Токсъ, которой голова была уже значительно наклонена на бокъ и которая приготовилась напечатлѣть въ душѣ своей каждое слово мистера Домби.
-- Я хотѣлъ сказать тебѣ, Ричардсъ, началъ снова мистеръ Домби, бросивъ на мистера Джона уничтожающій взглядъ: -- что я былъ подкрѣпленъ въ моей рѣшимости разговоромъ съ твоимъ мужемъ, въ тотъ день, когда тебя наняли, и узналъ, что все твое семейство, начиная съ головы его, погрязло въ самомъ грубомъ невѣжествѣ.
Ричардсъ смиренно потупила глаза.
-- Я далеко не одобряю того, что люди называютъ "общимъ воспитаніемъ", но нахожу полезнымъ, чтобъ нисшіе классы понимали свое положеніе и вели себя прилично; вотъ въ какомъ отношеніи я считаю школы полезными. Имѣя право опредѣлить одного воспитанника въ древнее заведеніе, основанное богоугоднымъ обществомъ "Милосердыхъ Точильщиковъ", -- гдѣ дѣти получаютъ не только воспитаніе, но даже и отличительную одежду, -- я, снесшись напередъ съ твоимъ семействомъ черезъ мистриссъ Чиккъ, назначилъ твоего старшаго сына на очистившуюся вакансію. Меня увѣдомили, что онъ сегодня уже ходитъ въ костюмѣ этого заведенія. Нумеръ ея сына, кажется, прибавилъ мистеръ Домби, обратясь къ сестрѣ и говоря о мальчикѣ, какъ объ извощичьемъ кабріолетѣ:-- сто-сорокъ-девятый. Луиза, ты можешь разсказать ей.
-- Сто-сорокъ-седьмой, сказала мистриссъ Чиккъ.-- Одежда, Ричардсъ, теплая и приличная: синій фризовый кафтанъ съ фалдами и шапка, отороченные оранжевымъ; красные шерстяные чулки и прекрѣпкое кожаное исподнее платье. Лучше этого и желать нечего!
-- Вотъ, Ричардсъ, замѣтила восторженная миссъ Токсъ: -- теперь вы можете гордиться! Милосердые Точильщики!
-- Я вамъ очень-благодарна, сударь, проговорила Полли слабымъ голосомъ:-- и считаю большою милостью, что вы вспомнили о моихъ малюткахъ. Тутъ представился воображенію ея Байлеръ въ видъ Милосердаго Точильщика, съ коротенькими ножками, облеченный въ описанные мистриссъ Чиккъ кожаные футляры, и глаза ея наполнились слезами.
-- Я очень-рада видѣть, что у васъ такъ много чувствительности, Ричардсъ, замѣтила миссъ Токсъ.
-- Это почти подаетъ надежду, что на свѣтъ еще не совершенно вывелись благородныя сердца, сказала мистриссъ Чиккъ.
Полли присѣдала на эти комплименты и благодарила едва-внятнымъ шопотомъ; чувствуя себя не въ силахъ поправиться отъ волненія, произведеннаго видѣніемъ Байлера въ кожаныхъ панталонахъ, она мало-по-малу приближалась къ дверямъ и была очень-рада, когда ей удалось исчезнуть.
Краткая надежда на временную оттепель, прибывшая вмѣстѣ съ нею, погасла съ ея уходомъ, и морозъ воцарился между присутствующими по-прежнему. Мистеръ Чиккъ два раза мурлыкалъ на своемъ концѣ стола какой-то напѣвъ, но это былъ похоронный маршъ изъ "Саула". Все общество казалось застывающимъ болѣе и болѣе и переходящимъ въ совершенно-окоченѣлое, замороженное состояніе. Наконецъ, мистриссъ Чиккъ и миссъ Токсъ, обмѣнявшись выразительнымъ взглядомъ, встали и сказали, что рѣшительно пора отправиться. Мистеръ Домби принялъ это извѣстіе съ совершеннѣйшимъ равнодушіемъ, и дамы, простившись съ нимъ, вышли въ сопровожденіи мистера Чикка, который, усѣвшись въ карету вмѣстѣ съ женою, запустилъ преглубоко объ руки въ карманы и засвисталъ мотивъ охотничьей пѣсни съ такимъ непреклонно-грознымъ выраженіемъ лица, что мистриссъ Чиккъ и не подумало рискнуть помѣшать ему.
Полли, державшая на рукахъ маленькаго Поля, никакъ не могла забыть о своемъ первенцѣ. Она чувствовала, что это неблагодарно, но не могла удержаться отъ горестныхъ размышленій и нѣсколько разъ повторила въ дѣтской: "бѣдныя его ноги!"
-- Не знаю, чего бы я не дала, сказала она Сузаннѣ Нипперъ: -- чтобъ мнѣ можно было видѣть бѣдняжку прежде, чѣмъ онъ привыкнетъ къ этому проклятому мундиру!
-- Знаете что, мистриссъ Ричардсъ, отвѣчала Сузанна:-- сходите и посмотрите на него!
-- Мистеръ Домби разсердится!
-- О, не-уже-ли? А я думаю, что онъ будетъ очень-доволенъ, если вы у него попроситесь.
-- Вы бы вѣрно не стали у него спрашиваться?
-- Разумѣется, нѣтъ, мистриссъ Ричардсъ. Я сегодня слышала, какъ наши красивыя инспекторши говорили, что онѣ завтра сюда не пріидутъ; поэтому я пойду гулять съ миссъ Флой завтра же утромъ, а вы ступайте съ нами, возьмите съ собою маленькаго Поля, и мы васъ посѣтимъ, мистриссъ Ричардсъ. Вѣдь все же равно, гдѣ ни гулять!
Полли сначала упорно отвергала эту мысль, но мало-по-малу, приводя себѣ передъ глаза запрещенную ей картину ея семейства, она склонялась, и наконецъ рѣшилась принять предложеніе Сузанны Нипперъ.
Когда дѣло было такимъ образомъ рѣшено, маленькій Поль принялся плакать самымъ жалобнымъ голосомъ, какъ-будто желая выразить, что онъ не предвидитъ тутъ ничего хорошаго.
-- Что съ ребенкомъ? спросила Сузанна.
-- Я думаю, ему холодно, отвѣчала Полли, начавъ ходить съ нимъ взадъ и впередъ.и убаюкивать его.
Вечеръ былъ холодный, пасмурный, вѣтренный, сырой, и осенніе листья дождемъ сыпались съ деревъ.