Валтеръ отправляется въ Вест-Индію.
Деревянный мичманъ инструментальнаго мастера, безчувственный отъ природы, оставался совершенно равнодушнымъ къ близкому отплытію Валтера -- даже въ послѣдній вечеръ пребыванія молодаго человѣка въ кабинетѣ Солля Джилльса. Деревянный мичманъ, погруженный въ свои астрономическія обсерваціи, не ощущалъ ни малѣйшаго сочувствія къ дѣламъ сего свѣта и думалъ обо всемъ происходившемъ вокругъ него столько же, сколько Архимедъ о взятіи Сиракузъ.
Валтеръ ласково взглядывалъ на деревяннаго мичмана каждый разъ, когда входилъ въ лавку дяди или выходилъ изъ нея; бѣдный старый Солль, когда Валтера не было дома, выходилъ на улицу и прислонялся къ дверному столбу, успокоивая свой унылый валлійскій парикъ у самыхъ пряжекъ башмаковъ генія-хранителя своей торговли и лавки. Но еще не бывало свирѣпаго идола, съ пастью отъ уха до уха и страшнѣйшею образиной, украшенною попугаячьими перьями, который обнаружилъ бы столько безжалостнаго равнодушія къ мольбамъ своихъ поклонниковъ, сколько обнаруживалъ деревянный мичманъ ко всѣмъ знакамъ привязанности дяди Солля и Валтера.
Сердце Валтера сжалось, когда онъ оглядывалъ сверху до низу свою маленькую каморку и думалъ, что черезъ ночь, которая уже приближалась, онъ разстанется съ нею, можетъ-быть, навсегда. "Еще нѣсколько часовъ" говорилъ онъ мысленно: "и меня здѣсь не будетъ. Ребяческіе сны мои могутъ возвратиться и перенести меня сюда, но его будутъ только сны."
Онъ, однако, вспомнилъ, что дядя оставался одинъ въ своемъ кабинетикѣ, откуда капитанъ Коттль, деликатный при всей своей наружной грубости, нарочно вышелъ, желая дать дядѣ и племяннику провести нѣсколько времени наединѣ.
-- Дядюшка Солль, сказалъ Валтеръ весело, спустившись внизъ и положивъ руку на плечо старика:-- чего вамъ прислать изъ Барбадоса?
-- Надежды, милый Балли, надежды, что мы встрѣтимся съ тобою но сію сторону могилы. Пришли ея сколько можешь.
-- О, непремѣнно, дядюшка! Этого добра у меня довольно и я скупиться не намѣренъ. А что до живыхъ черепахъ, зеленыхъ лимоновъ для пунша капитана Когтля, и вареньевъ для вашихъ воскресныхъ лакомствъ -- я пришлю вамъ цѣлые грузы, когда поразбогатѣю.
Старый Солль отеръ свои очки и слабо улыбнулся.
-- Вотъ такъ, дядюшка! вскричалъ съ живостью Валтеръ и потрепалъ его разъ пять по плечу.-- Вы меня ободряете, а я буду ободрять васъ! Завтра утромъ, дядюшка, мы будемъ веселѣе жаворонковъ и взлетимъ выше ихъ! Что до моихъ ожиданіи, они поютъ выше облаковъ.
-- Валли, мой милый, я сдѣлаю все, что могу, все, что могу.
-- Значитъ, вы сдѣлаете лучше, чѣмъ кто-нибудь. Вы вѣдь не забудете, дядюшка, о томъ, что должны присылать мать?
-- Нѣтъ, Валли, пѣгъ. Все, что только узнаю о миссъ Домби, которая теперь осталась совершенно одна, бѣдняжка, я сообщу тебѣ. Боюсь, Валли, что о ней прійдется писать немного.
-- А знаете, дядюшка, вѣдь я сейчасъ былъ тамъ?
-- Эге-ге-ге!
-- Не за тѣмъ, чтобъ увидѣть ее, хотя бы это было очень-легко, такъ-какъ мистера Домби нѣтъ въ городѣ, а только сказать Сузаннѣ Нипперъ слова два на прощанье. Я не считалъ этого неприличнымъ при теперешнихъ обстоятельствахъ, и помня, когда видѣлъ миссъ Домби въ послѣдній разъ.
-- Да, мой дружокъ, да.
-- Итакъ, я ее видѣлъ, то-есть Сузанну, и сказалъ ей, что завтра иду въ море. Я сказалъ, дядюшка, что вы всегда интересовались миссъ Флоренсой съ того вечера, когда она была здѣсь, всегда желали ей всякаго счастья и всегда были бы очень-рады и гордились, еслибъ хоть въ чемъ-нибудь могли служить ей. Вѣдь это можно было сказать, дядюшка, въ теперешнихъ обстоятельствахъ.
-- Да, мой дружокъ, да.
-- И я прибавилъ, что если она -- то-есть Сусанна -- можетъ когда-нибудь дать вамъ знать, или сама или черезъ мистриссъ Ричардсъ, что миссъ Домби здорова и счастлива, то вы будете ей очень-благодарны. Вѣдь вы тогда напишете мнѣ объ этомъ, дядюшка? Честное слово! Я думалъ цѣлую ночь, какъ-бы это сдѣлать и, право, былъ бы пренесчастнымъ человѣкомъ послѣ, еслибъ этого не сдѣлалъ.
Выраженіе лица и голоса Валтера вполнѣ подтверждали истину его словъ.
-- Такъ если вы ее увидите, дядюшка -- теперь я говорю о миссъ Домби -- вѣдь это можетъ случиться!-- такъ передайте, что я принимаю въ ней самое искреннее участіе; что я очень-часто думалъ о ней; что говорилъ о ней со слезами на глазахъ, дядюшка, въ послѣдній вечеръ передъ своимъ отправленіемъ. Скажите ей, что я никогда не могъ забыть ея кроткаго обращенія, ея прекраснаго личика, ея милой дружбы. А такъ-какъ я снялъ башмаки не съ женщины или молодой дѣвицы, а съ ножекъ невиннаго ребенка, то можете также передать ей, что я сберегъ ея башмаки -- она вспомнитъ, какъ часто они у нея спадывали -- и взялъ ихъ съ собою какъ воспоминаніе!
Въ это самое время выносились изъ дверей достопамятные башмаки въ одномъ изъ чемодановъ Валтера. Носильщикъ, взвалившій весь его багажъ на тележку, для доставленія въ доки на "Сына и Наслѣдника", увозилъ ихъ подъ самымъ носомъ безчувственнаго деревяннаго мичмана.
Но теперь этого стариннаго обсерватора можно еще было извинить за равнодушіе къ укатывавшемуся передъ его октантомъ сокровищу, потому-что въ это самое время явились прямо на лучѣ его зрѣнія Флоренса и Сузанна Нипперъ. Флоренса съ робостью глядѣла на него и встрѣтила глазами полный ударъ его деревяннаго взгляда. Обѣ вошли въ лавку инструментальнаго мастера и потомъ въ кабинетъ, незамеченныя никѣмъ, кромѣ деревяннаго мичмана. Валтеръ, стоявшій спиною къ дверямъ, не зналъ бы ничего, еслибъ не увидѣлъ, какъ вдругъ вскочилъ со своего стула старикъ-дядя.
-- Дядюшка Солль! Что съ вами?
-- Миссъ Домби, Валли!
-- Можетъ ли быть! воскликнулъ Валтеръ оглянувшись и вздрогнувъ въ свою очередь,-- Здѣсь!
Возможность этого была такъ несомнѣнна, что прежде, чѣмъ онъ успѣлъ ее выразить словами, Флоренса промелькнула мимо его, схватила обѣими ручками дядю Солля за лацканы фрака табачнаго цвѣта и поцаловала старика въ щеку; потомъ, обернувшись, протянула Валтеру руку съ невиннымъ радушіемъ, къ которому никто кромѣ ея не могъ бы быть способенъ.
-- Уѣзжаете, Валтеръ! сказала она.
-- Да, миссъ Домби, мнѣ предстоитъ путешествіе.
-- А вашъ дядюшка? Я увѣрена, что ему жаль разстаться съ вами. О, я это вижу! И мнѣ жаль, что вы уѣзжаете, Валтеръ.
-- Слава Богу! воскликнула Сузанна.-- Много бы нашлось, кого бы можно было отправить подальше, хоть бы начиная съ мистриссъ Пипчинъ или этихъ Блимберовъ!
Съ этими словами она развязала ленты своей шляпки, посмотрѣла нѣсколько секундъ на стоявшій на столѣ чайникъ и принялась готовить чай.
Флоренса въ это время снова обратилась къ инструментальному мастеру, который смотрѣлъ на нее съ удивленіемъ и восторгомъ.
-- Какъ выросла! бормоталъ старый Солль.-- Какъ похорошѣла! А между-тѣмъ, нисколько не перемѣнилась! Все та же, что и прежде!
-- Не-уже-ли! возразила Флоренса.
-- Да... да! Это же самое выраженіе было и на томъ личикѣ!
-- Вы помните какая я была тогда маленькая?
-- Ахъ, Боже мой! Милая моя миссъ, какъ могъ бы я васъ забыть, когда такъ часто думалъ и слыхалъ о васъ! Въ эту самую минуту даже, Валли говорилъ со мною о васъ и давалъ мнѣ къ вамъ порученія, и...
-- Не-уже-ли? Благодарю васъ, Валтеръ! О, благодарю васъ! Я боялась, что вы отправитесь въ море и не подумаете обо мнѣ. И она снова протянула ему руку съ такою искренностью, съ такимъ чистосердечіемъ, что Валтеръ держалъ ее нѣсколько секундъ въ своихъ и нескоро рѣшился выпустить.
Прикосновеніе руки ея не возбудило однако въ Валтерѣ прежнихъ мечтаній, которыя тогда такъ часто проносились въ его дѣтскомъ воображеніи и смущали пылкаго мальчика своими неясными и смутными видѣніями. Чистота и невинность ея ласковой привѣтливости, полная довѣрчивость и открытое дружество, выражавшееся такъ глубоко въ ея глазахъ и группой улыбкѣ -- все это было совершенно въ другомъ родѣ: Валтеръ невольно вспомнилъ безвременный смертный одръ, отъ котораго она такъ недавно не отходила ни днемъ, ни ночью; вспомнилъ нѣжную любовь, которую питалъ къ ней умершій ребенокъ -- и она показалась ему выше всѣхъ его старинныхъ вздорныхъ Фантазій.
-- Я боюсь, что не могу называть васъ иначе, какъ дядею Валтера, сударь, сказала старику Флоренса: -- если вы позволите.
-- Милая моя миссъ! Ахъ, Боже мой, если позволю!
-- Мы всегда называли васъ этимъ именемъ и часто говорили о васъ, возразила Флоренса, оглядываясь вокругъ и тихо вздыхая.-- Этотъ миленькій старый кабинетикъ! Совершенно тотъ же, что прежде! Какъ хорошо я его помню!
Старый Солль посмотрѣлъ сперва на нее, потомъ на племянника, потеръ себѣ руки, вытеръ очки и сказалъ вполголоса: "О, время, время, время!..."
Настало краткое молчаніе.
-- Я хочу сказать дядѣ Валтера, начала Флоренса, робко положивъ руку на руку старика:-- объ одномъ, что меня безпокоитъ. Вы остаетесь здѣсь, сударь, и еслибъ вы позволили -- не занять мѣсто Валтера, это было бы невозможно, но быть вашимъ вѣрнымъ и искреннимъ другомъ, пока онъ будетъ въ отсутствіи, то я была бы вамъ очень благодарна. Согласны ли вы, дядя Валтера?
Инструментальный мастеръ, не говоря ни слова, прижалъ ея руку къ своимъ дрожащимъ губамъ.
-- Вы позволите навѣщать васъ, когда мнѣ будетъ возможно? продолжала Флоренса.-- Вы мнѣ тогда разскажете все о себѣ и Валтерѣ; вы не станете секретничать съ Сузанною, когда она прійдетъ къ вамъ безъ меня, но довѣритесь намъ и положитесь на насъ? Вы постараетесь, чтобъ мы по-возможности были вамъ отрадою въ разлукѣ съ Валтеромъ? Согласны ли вы?
Милое личико, обращенное къ старику, кроткій, упрашивающій взглядъ и скромная почтительность къ его лѣтамъ совершенно одолѣли бѣднаго инструментальнаго мастера, и онъ только могъ проговорить:
-- Балли, скажи за меня спасибо, дружокъ. Я очень, очень благодаренъ.
-- Нѣтъ, Валтеръ, возразила Флоренса со своею спокойною улыбкой: -- не говорите за него ни слова. Я понимаю его очень-хорошо, и намъ съ вами надобно пріучиться говорить заодно.
Грустный тонъ ея голоса проникъ до души Валтера.
-- Миссъ Флоренса, сказалъ онъ, принуждая себя казаться бодрымъ и веселымъ:-- я такъ же мало, какъ и дядя, чувствую себя въ силахъ выразить свою благодарность.
-- О, Валтеръ! прежде, чѣмъ вы отправитесь, я бы желала сказать вамъ еще одно; но напередъ прошу васъ называть меня просто Флоренсою и не говорить со мною какъ съ чужою.
-- Какъ съ чужою! О, нѣтъ! Ни на словахъ, ни въ чувствахъ.
-- Да; но этого не довольно. Онъ васъ очень любилъ, Валтеръ, -- слезы полились изъ ея глазъ -- и сказалъ передъ смертью: "Помните Валтера!" Если вы будете мнѣ братомъ, Валтеръ -- его нѣтъ и у меня не осталось на землѣ никого!-- то и я буду вамъ сестрою, и во всю жизнь не перестану любить васъ какъ сестра. Вотъ что я хотѣла сказать вамъ, хотя и не могу выразить свою мысль какъ бы желала -- сердце мое слишкомъ полно!
Она протянула ему обѣ руки съ самымъ искреннимъ и трогательнымъ чистосердечіемъ. Валтеръ взялъ ихъ, наклонился къ увлаженному слезами личику и поцаловалъ его. Она не вздрогнула, не покраснѣла, не отворотилась, но смотрѣла на него съ довѣренностью и невинностью. Малѣйшая тѣнь безпокойства или сомнѣнія исчезла въ душѣ Валтера. Ему показалось, что онъ отвѣчаетъ ея невинному призыву, обратившемуся къ его сердцу у постели умиравшаго малютки, и онъ внутренно поклялся хранить ея милый образъ въ отдаленной разлукѣ и любить его братскою любовью, оправдать ея чистую довѣрчивость и не присоединять къ ней никогда другой мысли, кромѣ той, которая побуждала ее ему ввѣриться.
Сузанна Нипперъ, кусавшая во все это время ленты своей шляпки и посматривавшая съ чувствительномъ видомъ въ люкъ, освѣщавшій комнату сверху, перемѣнила разговоръ вопросомъ, кто будетъ пить чай съ молокомъ и кто безъ молока? Просвѣтившись отвѣтами присутствующихъ, она принялась разливать чай, и всѣ дружески усѣлись за круглый столикъ. Присутствіе Флоренсы какъ-будто озаряло лучемъ особеннаго свѣта висѣвшее на стѣнѣ изображеніе фрегата "Тартаръ".
Полчаса назадъ, Валтеръ не рѣшился бы ни за какія блага въ мірѣ называть Флоренсу просто по имени; но теперь она сама этого желала, и онъ не могъ обращаться къ ней иначе. Онъ могъ думать о ея присутствіи въ комнаткѣ безъ тѣни идеи, что оно могло бы кому-нибудь показаться неприличнымъ; онъ могъ спокойно думать о ея красотѣ, о ея ангельскихъ качествахъ и о счастьи того, кто со-временемъ найдетъ себѣ пріютъ въ этомъ нѣжномъ сердцѣ. Онъ былъ убѣжденъ, что имѣетъ въ этомъ сердцѣ мѣсто, думалъ о томъ съ гордостью и твердо рѣшился не щадить никакихъ усиліи для сохраненія ея дружбы.
Маленькое общество бесѣдовало, не замѣчая времени. Время однако текло, и неизмѣнный хронометръ дяди Солля, на который онъ случайно взглянулъ, напомнилъ гостямъ инструментальнаго мастера, что ихъ уже давно ждетъ за угломъ наемная карета.
На прощаньи, Флоренса повторила старику все, о чемъ его просила, и присоединила дядю Солля къ своему союзу. Онъ съ отеческою заботливостью проводилъ ее до деревяннаго мичмана и потомъ передалъ Валтеру, готовившемуся сопутствовать Флоренсѣ и Сузаннѣ Нипперъ до ихъ экипажа.
-- Валтеръ, сказала Флоренса дорогою: -- я боялась спрашивать объ этомъ при вашемъ дядѣ: долго ли вы думаете быть въ отсутствіи?
-- Право, не знаю, отвѣчалъ онъ.-- Я боюсь, что долго; по-крайней-мѣрѣ, мнѣ показалось, будто мистеръ Домби хотѣлъ это выразить, когда объявилъ мнѣ о назначеніи въ Вест-Индію.
-- Считать ли это милостью, Валтеръ? спросила Флоренса послѣ краткой нерѣшимости, глядя ему боязливо въ лицо.
-- Назначеніе?
-- Да.
Валтеръ отдалъ бы все на свѣтѣ, чтобъ только отвѣтить ей утвердительно.; но лицо его выразило противное, а Флоренса смотрѣла такъ внимательно, что не могла не понять его мысли.
-- Я опасаюсь, что вы едва-ли въ милости у папа, сказала она робко.
-- Нѣтъ причины, почему бы я былъ у него въ особенной милости.
-- Нѣтъ причины, Валтеръ!
-- Не было причины. У вашего папа служитъ множество народа. Между мистеромъ Домби и молодымъ человѣкомъ, какъ я, разстояніе слишкомъ-велико. Если я исполняю свои обязанности, то дѣлаю что долженъ дѣлать, и дѣлаю не больше всѣхъ остальныхъ.
Имѣла ли Флоренса мысль безотчетную и неясную, зародившуюся въ ней послѣ недавняго ночнаго посѣщенія въ кабинетъ отца, что случайно-оказанная ей Валтеромъ услуга и обнаруженное имъ участіе къ ней навлекли на него могущественную нелюбовь мистера Домби? Мелькнула ли въ умѣ Валтера внезапная идея, что она въ ту минуту именно объ этомъ думаетъ? Никто изъ нихъ не высказалъ ничего и они шли нѣсколько времени молча. Сузаина пристально поглядывала на нихъ, и ея мысли остановились на этомъ пунктѣ съ увѣренностью.
-- Можетъ-быть, вы воротитесь и скоро, Валтеръ, сказала Флоренса.
-- Я могу воротиться старикомъ и найдти васъ пожилой дамой. Но я надѣюсь на лучшее.
-- Папа, вѣроятно, поправится послѣ своей горести и... и... можетъ-быть, сдѣлается со мною откровеннѣе: если это сбудется, я скажу ему, что очень желаю видѣть васъ снова здѣсь и попрошу его вызвать васъ сюда для меня.
Въ словахъ ея было особенно-трогательное удареніе, когда она говорила объ отцѣ, и Валтеръ вполнѣ ее понялъ.
Карета была близехонько и онъ бы желалъ разстаться съ нею не говоря ни слова, ибо чувствовалъ, что значитъ разставанье; но Флоренса, усѣвшись въ экипажѣ, держала его за руку и вложила въ нее что-то.
-- Валтеръ, сказала она, глядя ему прямо въ лицо своими кроткими глазами:-- и я надѣюсь на лучшее, такъ же какъ вы. Я буду молиться и увѣрена, что все перемѣнится. Этотъ маленькій подарокъ я вручаю вамъ отъ имени Поля. Возьмите его и не разсматривайте, пока не уйдете въ море. А теперь, благослови васъ Богъ, Валтеръ! Не забывайте меня, вы мой милый братъ!
Валтеръ радовался присутствію Сузаипы -- иначе онъ могъ бы проститься съ Флоренсою такъ, что оставилъ бы по себѣ грустное воспоминаніе. Онъ радовался и тому, что она послѣ этого не выглянула изъ кареты, а только махала ему въ знакъ прощанья своею ручкой, пока онъ могъ это видѣть.
Не смотря на ея просьбу, онъ не могъ удержаться, чтобъ не взглянуть на ея подарокъ передъ тѣмъ, какъ легъ спать. То былъ маленькій кошелекъ и въ немъ были деньги.
Ярко взошло солнце на слѣдующее утро, и Валтеръ поднялся вмѣстѣ съ нимъ принять капитана Коттля, уже дожидавшагося у дверей. Капитанъ снялся съ якоря пораньше, располагая воспользоваться сномъ мистриссъ Мэкъ-Стинджеръ, прикинулся необычайно-веселымъ и принесъ въ карманѣ весьма копченый языкъ для завтрака.
-- Ну, Вал'ръ, сказалъ капитанъ, когда они усѣлись втроемъ за столъ: -- если дядя твой таковъ, какъ я думаю, то вынесетъ при теперешнемъ случаѣ послѣднюю бутылку своей знаменитой мадеры.
-- Нѣтъ, нѣтъ, Недъ, возразилъ старикъ.-- Нѣтъ! она откупорится, когда Валтеръ къ намъ воротится.
-- Хорошо сказано! Слушай его!
-- Она лежитъ тамъ въ погребкѣ, покрытая грязью и паутиной. Можетъ-быть, грязь и паутина будутъ и надъ нами съ тобою, Недъ, прежде, чѣмъ ей суждено явиться на Божій свѣтъ.
-- Слушай его, Вал'ръ! Славная мораль: воспитывай смоковницу, какъ слѣдуетъ, а потомъ, когда состарѣешься, сиди подъ ея тѣнью. Поищи это въ катехизисѣ, Вал'ръ, а когда найдешь, запиши на память. Солль Джилльсъ, наполняй снова паруса!
-- Но тамъ или гдѣ бы ни было, Недъ, а бутылка пролежитъ на мѣстѣ, пока Валли не воротится за нею. Вотъ все, что я хотѣлъ сказать.
-- И это было славно сказано. А если мы втроемъ не осушимъ этой бутылки, позволяю вамъ обоимъ выпить мою порцію!
Не взирая на удивительную веселость капитана, онъ плохо трудился надъ копченымъ языкомъ, хотя и старался показывать, будто ѣстъ съ самымъ необычайнымъ аппетитомъ. Онъ боялся оставаться наединѣ съ дядею или племянникомъ, полагая единственнымъ способомъ сохранить наружное спокойствіе -- одно: если всѣ трое будутъ вмѣстѣ. Вотъ почему капитанъ весьма-замысловато побѣжалъ къ двери, когда дядя Солль вышелъ надѣть теплый сюртукъ, увѣряя, что онъ увидѣлъ въ окно необычайно-странный наемный экипажъ; онъ устремился на улицу, когда Валтеръ пошелъ прощаться съ другими жильцами дома, разсказавъ, будто ему показалось, что выкинуло изъ сосѣдней трубы. Всѣ эти уловки казались капитану совершенно непроницаемыми для всякаго непосвященнаго наблюдателя.
Простившись съ жильцами на верху и возвращаясь въ кабинетъ черезъ лавку, Валтеръ увидѣлъ у дверей одно знакомое ему истощенное и унылое лицо, къ которому онъ сейчасъ же бросился.
-- Мистеръ Каркеръ! воскликнулъ онъ, пожимая руку Джона Каркера-Младшаго.-- Войдите же! какъ вы добры, что вздумали завернуть проститься со мною. Не могу выразить, какъ я вамъ благодаренъ. Да войдите же!
-- Очень-вѣроятно, что мы можемъ никогда не встрѣтиться, Валтеръ, отвѣчалъ Каркеръ-Младшіи съ грустною улыбкой, кротко противясь приглашенію молодаго человѣка.-- Я радъ, что могу теперь говорить съ вами и взять васъ за руку передъ самою разлукой. Теперь, мнѣ кажется, не прійдется больше бороться съ увлекательностью вашего открытаго обращенія, Валтеръ.
-- О, мистеръ Каркеръ! зачѣмъ вы не слѣдовали вашимъ ласковымъ побужденіямъ? Вы бы, конечно, не сдѣлали мнѣ этимъ ничего кромѣ добра.
-- Еслибъ я могъ сдѣлать что-нибудь доброе на землѣ, Валтеръ, то сдѣлалъ бы это для васъ. Видъ вашъ былъ мнѣ каждый день счастіемъ и упрекомъ, но удовольствіе перевѣсило душевную боль. Я это знаю теперь, постигая вполнѣ свою потерю.
-- Войдите, мистеръ Каркеръ, и познакомьтесь съ моимъ добрымъ старикомъ дядею. Я часто говорилъ съ нимъ о васъ и онъ вамъ очень обрадуется. Но будьте увѣрены, я не сказалъ ему ни слова о пашемъ послѣднемъ разговорѣ -- даже ему!
Сѣдой Младшій пожалъ ему руку и глаза его наполнились слезами.
-- Если я когда-нибудь познакомлюсь съ нимъ, Валтеръ, то съ единственною цѣлью узнать что-нибудь объ васъ. У меня кромѣ васъ нѣтъ ни друзей, ни знакомыхъ, и врядъ ли они у меня будутъ, даже ради васъ.
-- Я бы желалъ, чтобъ вы дозволили мнѣ быть вашимъ другомъ: вы знаете, какъ я этого добивался, мистеръ Каркеръ; особенно теперь, когда мы разстаемся на долго.
-- Довольно и того, что вы были другомъ глубины моей души, Валтеръ: когда я избѣгалъ васъ тщательнѣе всего, сердце мое увлекалось къ вамъ сильнѣе чѣмъ когда-нибудь и было наполнено вами. Прощайте, Валтеръ!
-- Прощайте, мистеръ Каркеръ.-- Благослови васъ Богъ! вскричалъ растроганный Валтеръ.
-- Если, сказалъ Каркеръ-Младшій, держа за руку молодаго человѣка:-- если, воротившись сюда, вы найдете уголокъ мой въ конторахъ пустымъ и узнаете отъ кого-нибудь гдѣ я тогда буду лежать, то прійдите и взгляните на мою могилу. Подумайте тогда, что и я могъ быть такимъ же честнымъ и счастливымъ, какъ вы! Прощайте, Валтеръ!
Исхудалая Фигура потянулась какъ тѣнь вдоль освѣщенной солнцемъ улицы и медленно исчезла.
Неумолимый хронометръ возвѣстилъ наконецъ Валтеру, что ему пора обратиться спиною къ деревянному мичману. Валтеръ, дядя Солль и капитанъ поѣхали въ извощичьей каретѣ къ верфи, гдѣ сѣли на пароходъ, отправившійся вскорѣ внизъ по рѣкѣ къ одному мѣсту, куда наканунѣ перешелъ съ попутнымъ теченіемъ "Сынъ и Наслѣдникъ". Тамъ ихъ окружила бездна перевощиковъ и въ числѣ прочихъ одинъ грязный циклопъ, знакомецъ капитана, который разглядѣлъ его своимъ единственнымъ глазомъ еще за милю и перекрикивался съ нимъ непонятнымъ ни для кого хриплымъ ревомъ. Циклопъ этотъ, по-видимому хриплый отъ природы и немытый съ самаго дня рожденія, перевезъ всѣхъ троихъ на "Сына и Наслѣдника", представлявшаго хаосъ неимовѣрный; запачканные паруса валялись на мокрой палубѣ; раскиданныя снасти запутывали ноги людей; матросы въ красныхъ рубашкахъ бѣгали босикомъ взадъ и впередъ; бочки загромождали всю палубу, и среди самой жаркой суматохи виднѣлся негръ-поваръ, въ черномъ камбузѣ {Камбузъ -- корабельная кухня. Прим. переводчика. }, погрязшій до глазъ въ зелени и ослѣпленный дымомъ.
Капитанъ Коттль немедленно отозвалъ Валтера въ сторону и вытащилъ съ большимъ усиліемъ свои огромные серебряные часы, завязшіе въ его карманѣ.
-- Вал'ръ! сказалъ онъ, подавая ихъ молодому человѣку и дружески пожимая ему руку:-- вотъ тебѣ подарокъ на прощанье, пріятель. Переводи стрѣлку назадъ на часъ каждое утро, да еще на четверть часа послѣ полудня, и смѣло гордись этими часами.
-- Капитанъ Коттль, перестаньте! кричалъ Валтеръ, ухватившись за него, потому-что тотъ уже побѣжалъ прочь.-- Прошу васъ, возьмите ихъ назадъ. У меня уже есть часы.
-- Ну, Вал'ръ! сказалъ капитанъ, внезапно нырнувъ въ одинъ изъ своихъ кармановъ и вытаскивая двѣ чайныя ложечки и сахарныя щипчики:-- такъ возьми вмѣсто нихъ хоть это.
-- Нѣтъ, нѣтъ, капитанъ! Право, не могу! Благодарю васъ тысячу разъ, капитанъ Коттлъ! Не бросайте ихъ (капитанъ уже готовился швырнуть свое серебро за бортъ), онѣ вамъ навѣрно пригодятся больше чѣмъ мнѣ. Подарите мнѣ лучше вашу палку, она мнѣ давно нравится. Ну, прощайте, капитанъ! Берегите моего дядю! Дядюшка Солль, благослови васъ Богъ! Прощайте, прощайте!
Оба они были уже на шлюпкѣ прежде, чѣмъ Валтеръ успѣлъ взглянуть на нихъ въ другой разъ. Побѣжавъ на корму и смотря имъ вслѣдъ, онъ увидѣлъ дядю, сидѣвшаго съ поникшей головою, а капитанъ трепалъ его по спинѣ часами и обнадеживалъ, совѣтуя лечь ближе къ вѣтру, съ выразительными жестами. Встрѣтившись взглядами съ Валтеромъ, капитанъ снялъ свою лакированную шляпу и принялся размахивать ею, пока не скрылся изъ вида "Сына и и Наслѣдника". Въ это время суматоха на палубѣ, постепенно возраставшая, достигла крайняго предѣла; еще двѣ или три шлюпки отвалили отъ борта съ прощальными ура! паруса были поставлены и наполнились попутнымъ вѣтромъ; брызги полетѣли передъ водорѣзомъ "Сына и Наслѣдника", и онъ бодро направился въ дальнія моря.
День за днемъ дядя Солль и капитанъ Коттль вели счисленіе пути его, и прокладывали по раскинутой на кругломъ столѣ кабинета картѣ его курсы и плаванія, разсчитывая скорость хода по вѣроятной силѣ и направленію вѣтра. По ночамъ, когда одинокій старикъ поднимался въ каморку, гдѣ часто слышался ревъ вѣтра, между-тѣмъ, какъ внизу все было тихо, онъ смотрѣлъ на звѣзды, прислушивался и бодрствовалъ дольше, чѣмъ бы ему пришлось, еслибъ онъ самъ стоялъ на вахтѣ подъ парусами. Послѣдняя бутылка старой мадеры, которая много походила по морю и испытала многія опасности, лежала въ это время спокойно подъ пылью и паутиной.