Извѣстія о судоходствѣ и конторскія дѣла.
Конторы Домби и Сына находились во дворѣ одного зданія, гдѣ на углу былъ рядъ переносныхъ лавочекъ съ фруктами, и гдѣ скитающіеся торгаши обоего пола предлагали прохожимъ туфли, бумажники, губки, собачьи ошейники, виндзорское мыло, а иногда охотничью собаку или написанную масляными красками картину.
Ни одинъ изъ этихъ продавцовъ не осмѣливался, однако, предлагать что-нибудь самому мистеру Домби. Всѣ они почтительно разступались передъ нимъ, когда онъ входилъ величаво, предшествуемый сторожемъ, который бросался опрометью отворять обѣ половины дверей какъ-можно-шире и останавливался подлѣ нихъ со шляпою въ рукѣ и склоненною головой.
Прикащики и конторщики мистера Домби обнаруживали къ нему священное благоговѣніе. Воцарялось торжественное молчаніе, когда онъ являлся въ передней. Остроуміе кассы нѣмѣло, дневной свѣтъ, пробивавшійся въ окна и отверстія сверху, озарялъ бездны торговыхъ книгъ и дѣловыхъ бумагъ, надъ которыми сидѣли наклонившись человѣческія Фигуры, очевидно отдѣлившіяся духомъ и мыслію отъ всей остальной вселенной.
Когда Перчъ, состоявшій при конторѣ на посылкахъ и сидѣвшій обыкновенно въ передней, на скамейкѣ, видѣлъ или угадывалъ приближеніе мистера Домби, что онъ всегда предчувствовалъ какъ-будто по инстинкту, то вбѣгалъ въ его отдѣльный кабинетъ, расшевеливалъ огонь въ каминѣ, подготовлялъ свѣжихъ угольевъ, ставилъ на мѣсто ширмы и стулъ своего повелителя, просушивалъ передъ огнемъ газету, сырую изъ типографскаго станка, и поджидалъ входа мистера Домби, съ котораго снималъ теплый сюртукъ или плащъ, принималъ шляпу и вѣшалъ все куда слѣдуетъ. Потомъ онъ подвигалъ ему стулъ и почтительно клалъ у его локтя газету. Перчъ глядѣлъ на мистера Домби съ такимъ подобострастіемъ, что готовъ бы былъ растянуться у ногъ его или величать его однимъ изъ тѣхъ пышныхъ титуловъ, которыми правовѣрные чествовали великаго калифа Гаруна-аль-Рашида. Выраженіе лица Перча говорило тогда ясно: "Ты свѣтъ моихъ глазъ. Ты дыханіе моей души. Ты повелитель вѣрнаго Перча, который пылинка праха ногъ твоихъ!"
Мистеръ Домби былъ доступенъ остальному человѣчеству черезъ двѣ ступени: мистера Каркера, великаго визиря, помѣщавшагося въ своей конторкѣ, въ комнатѣ, ближайшей къ султану, и мистера Морфина, сановника меньшей важности, который занималъ свою конторку, находившуюся ближе къ прикащикамъ и конторщикамъ.
Мистеръ Морфинъ былъ пожилой холостякъ веселой наружности, одѣтый въ черный Фракъ и сѣрые панталоны. Просѣдь пробилась на его темныхъ волосахъ, а бакенбарды были почти сѣдыя. Онъ чувствовалъ величайшее уваженіе къ мистеру Домби и воздавалъ ему должный почетъ; но, будучи самъ человѣкомъ открытаго нрава, никогда не ощущалъ себя въ своей тарелкѣ въ величественномъ присутствіи этого джентльмена и нисколько не завидовалъ мистеру Каркеру, наслаждавшемуся частыми бесѣдами наединѣ съ повелителемъ. Онъ даже былъ доволенъ, что родъ его обязанности рѣдко доставлялъ ему самому такое отличіе. Мистеръ Морфинъ, въ свободное время, былъ любителемъ музыки и чувствовалъ родительскую привязанность къ своему віолончелю, который каждую среду переносился изъ Ислингтона, гдѣ онъ жилъ, въ одинъ клубъ подлѣ банка. Въ этомъ клубѣ разъигрывались по середамъ самые смертоносные квартеты обществомъ аматёровъ.
Мистеръ Каркеръ былъ джентльменъ лѣтъ около сорока, съ цвѣтущимъ лицомъ и двумя рядами бѣлыхъ, крѣпкихъ, правильныхъ зубовъ, которые онъ обнаруживалъ при всякомъ удобномъ случаѣ. Съ лица его не сходила улыбка, которая, впрочемъ, очень-рѣдко простиралась далѣе губъ и отражалась на остальной части физіономіи. Онъ косилъ туго-накрахмаленный бѣлый галстухъ, изъ подражанія мистеру Домби, ходилъ всегда плотно-застегнутый и одѣвался въ-обтяжку. Обращеніе его съ мистеромъ Домби было глубоко обдумано и выражалось въ совершенствѣ: онъ былъ съ нимъ фамильяренъ, показывая, что это отъ крайности чувства разстоянія, раздѣлявшаго ихъ другъ съ другомъ: "Мистеръ Домби, для чело"вѣка съ вашимъ значеніемъ въ свѣтѣ, человѣку въ моемъ положенніи нельзя найдти достаточныхъ наружныхъ знаковъ почтительности, а потому, говорю вамъ откровенно, я отъ нихъ отказываюсь. Мнѣ бы никакъ не удовлетворить требованія своихъ понятій объ этомъ неизмѣримомъ разстояніи, и я рѣшительно избавляю васъ отъ зрѣлища неудачныхъ попытокъ".
Таковъ былъ Каркеръ-Управляющій. Мистеръ Каркеръ-Младшій, пріятель Валтера, былъ его родной братъ, двумя или тремя годами старше его, но далеко-ниже по значенію въ конторахъ Домби и Сына. Младшій братъ находился на верху лѣстницы, а старшій на самомъ низу: онъ не поднимался ни на одну ступень выше и но шевелилъ даже ногою, чтобъ возвыситься. Молодые люди садились ему на голову, но онъ все оставался внизу и какъ-будто сроднился съ своимъ положеніемъ, на которое никогда не жаловался и изъ котораго никогда не надѣялся выйдти.
-- Kакъ ваше здоровье сегодня утромъ? сказалъ Каркеръ-Управляющій, входя однажды въ кабинетъ мистера Домби, вскорѣ послѣ прибытія его въ конторы, и держа въ рукахъ кипу бумагъ.
-- Здравствуйте, Каркеръ, отвѣчалъ мистеръ Домби, поднявшись со стула и ставъ спиною къ огню камина.-- Есть тутъ что-нибудь для меня?
-- Кажется, васъ сегодня не зачѣмъ тревожить. Вы вѣдь знаете, у васъ сегодня комитетъ въ три часа?
-- И другой въ три четверти четвертаго.
-- Поймай васъ въ забывчивости! воскликнулъ Каркеръ, перебирая бумаги.-- Если мистеръ Поль наслѣдуетъ вашу память, съ нимъ не легко будетъ сладить. Такого и одного довольно.
-- Однако и у васъ память не дурна, Каркеръ.
-- О! У меня! Это единственный капиталъ такого человѣка, какъ я.
Мистеръ Домби не обнаружилъ ни малѣйшаго неудовольствія и величественно оглядывалъ своего управляющаго съ головы до ногъ. Разумѣется, тотъ прикинулся вовсе-незамѣчающимъ этого обзора. Чопорный костюмъ Каркера и нѣкоторая заносчивость въ манерахъ, истинная или притворная, придавали много эффекта его смиренію. Онъ казался человѣкомъ, который бы желалъ бороться съ одолѣвающею его силой, еслибъ могъ, но былъ совершенно уничтоженъ величіемъ и превосходствомъ своего патрона.
-- Морфинъ здѣсь, Каркеръ?
-- Морфинъ здѣсь, отвѣчалъ тотъ, поднявъ голову съ внезапною широкою улыбкой: -- онъ воркуетъ музыкальныя воспоминанія вчерашняго квартета и сводитъ меня съ ума, хоть мы и раздѣлены капитальными стѣнами. Я бы желалъ, чтобъ онъ сдѣлалъ праздничный костеръ изъ своего віолончеля, съ смычкомъ и всѣми нотными книгами!
-- Вы, кажется, никого не щадите, Каркеръ.
-- Нѣтъ? Гмъ! По-крайней-мѣрѣ немногихъ. Я бы, можетъ-быть, отвѣчалъ не больше, какъ за одного, прибавилъ онъ вполголоса, какъ-будто только думая это, -- А между-прочимъ, кстати о Морфинѣ, продолжалъ мистеръ Каркеръ, выбравъ одну бумагу изъ числа прочихъ:-- онъ доноситъ о смерти одного изъ младшихъ помощниковъ въ барбадосской конторѣ и предлагаетъ послать кого-нибудь вмѣсто его на "Сынѣ и Наслѣдникѣ", который отплываетъ черезъ мѣсяцъ. Я думаю вамъ все равно, кто бы туда ни отправился? У насъ нѣтъ въ виду никого особеннаго.
Мистеръ Домби сдѣлалъ отрицательный знакъ головою съ самымъ выспреннимъ равнодушіемъ.
-- Назначеніе не изъ завидныхъ, замѣтилъ Каркеръ, взявъ перо, чтобъ написать на бумагѣ резолюцію.-- Надѣюсь, что Морфинъ осчастливитъ имъ какого-нибудь осиротѣвшаго племянника или музыкальнаго друга. Тамъ бы прекратилась его страсть къ музыкѣ, если онъ ею надѣленъ. Это кто? Войдите!
-- Извините, мистеръ Каркеръ. Я не зналъ, что вы здѣсь, сударь, отвѣчалъ Валтеръ, явившійся съ нѣсколькими вновь-прибывшими запечатанными письмами.-- Мистеръ Каркеръ-Младшій, сударь...
При этомъ имени мистеръ Каркеръ-Управляющій былъ какъ-будто уязвленъ стыдомъ и униженіемъ. Онъ устремилъ на мистера Домби взглядъ, просившій извиненія, и потомъ потупилъ глаза.
-- Я думаю, сударь, сказалъ онъ вдругъ Валтеру сердитымъ тономъ:-- что вамъ было запрещено вплетать имя мистера Каркера-Младшаго въ ваши рѣчи.
-- Извините, возразилъ Валтеръ.-- Я хотѣлъ только сказать, что, по словамъ мистера Каркера-Младшаго, я не долженъ былъ ожидать найдти васъ здѣсь, иначе я бы не постучался въ двери, еслибъ зналъ, что вы заняты разговоромъ съ мистеромъ Домби. Письмо это для мистера Домби.
-- Хорошо, сударь. Каркеръ почти вырвалъ у него письма изъ рукъ.-- Ступайте къ своему дѣлу.
Взявъ письма такъ безцеремонно, онъ уронилъ одно изъ нихъ на полъ и не замѣтилъ этого; мистеръ Домби также не замѣтилъ, что письмо лежитъ у его ногъ. Валтеръ пошелъ-было, по пріостановился на минуту, поднялъ письмо и положилъ его на письменный столъ мистера Домби. Письмо было съ почты, и случилось такъ, что въ немъ заключалось одно изъ донесеній мистриссъ Пипчинъ, съ адресомъ, надписаннымъ Флоренсою. Мистеръ Домби, котораго вниманіе было такимъ образомъ обращено на Валтера, вздрогнулъ и взглянулъ на него гнѣвно, какъ-будто воображая, что онъ нарочно отобралъ это письмо изъ всѣхъ остальныхъ.
-- Можете идти, сударь! сказалъ мистеръ Домби надменно.
Онъ стиснулъ письмо въ рукѣ, и, проводивъ Валтера глазами за двери, положилъ нераспечатаннымъ въ карманъ.
-- Вы говорили, что нужно послать кого-нибудь въ Вест-Иидію? замѣтилъ онъ торопливо.
-- Да, сударь.
-- Послать молодаго Гэйя.
-- Хорошо. Очень-хорошо. Ничего не можетъ быть удобнѣе.
-- Воротите его сюда, Каркеръ.
Мистеръ Каркеръ поспѣшилъ повиноваться, и Валтеръ тотчасъ же явился.
-- Гэй, сказалъ мистеръ Домби, удостоивая его полувзглядомъ черезъ плечо.-- Есть...
-- Вакансія, подсказалъ мистеръ Каркеръ.
-- Въ Вест-Индію, въ Барбадосъ. Я посылаю тебя замѣстить одного умершаго младшаго помощника въ тамошней кассѣ. Объяви своему дядѣ отъ меня, что я избралъ тебя для отправленія въ Вест-Иидію.
Валтеръ обомлѣлъ; у него едва достало духа повторить: "Въ Вест-Индію! "
-- Кому-нибудь надобно же ѣхать, сказалъ мистеръ Домби.-- Ты молодъ и здоровъ, а дядя твой не въ блестящихъ обстоятельствахъ. Скажи ему, что ты туда назначенъ. Ты, впрочемъ, отправляешься не сейчасъ. Можетъ-быть, черезъ мѣсяцъ или два.
-- Я останусь тамъ, сударь?
-- Останешься ли ты тамъ, сударь! Что ты подъ этимъ разумѣешь? Что онъ хочетъ сказать, Каркеръ?
-- Жить тамъ, сударь, проговорилъ Валтеръ съ трудомъ.
-- Конечно, возразилъ мистеръ Домби.
Валтеръ поклонился.
-- Только. Каркеръ, вы объясните ему въ свое время все объ обыкновенномъ снаряженіи въ тѣ страны и прочемъ, разумѣется. Ему здѣсь нечего дожидаться, Каркеръ.
-- Вамъ здѣсь нечего дожидаться, Гэй. Ступайте.
-- Кромѣ, развѣ, если онъ имѣетъ что-нибудь сказать.
-- Нѣтъ, сударь, возразилъ Валтеръ, котораго воображенію представился старикъ-дядя, оплакивающій въ кабинетѣ разлуку съ нимъ.-- Я... я не знаю... я... я... вамъ очень благодаренъ, сударь.
-- Можешь идти.
Валтеръ, сконфуженный и оглушенный, поклонился и вышелъ. Въ корридорѣ его догналъ Каркеръ-Управляющій и позвалъ къ себѣ.
-- Приведите, сударь, въ мою комнату друга вашего, Каркера-Младшаго.
Валтеръ пошелъ исполнить это порученіе и вскорѣ возвратился въ кабинетъ управляющаго съ Каркеромъ-Младшимъ. Управляющій стоялъ спиною къ камину, запустивъ обѣ руки подъ фалды фрака, и смотрѣлъ такъ же холодно и жостко, какъ самъ мистеръ Домби. Лицо его нисколько не смягчилось приходомъ брата, и онъ только велѣлъ Валтеру запереть двери.
-- Джонъ Каркеръ, сказалъ управляющій, оскаля оба ряда зубовъ, какъ-будто хотѣлъ укусить его: -- какого рода союзъ существуетъ между вами и этимъ молодымъ человѣкомъ? Почему меня преслѣдуютъ произнесеніемъ вашего имени? Развѣ вамъ не довольно, Джонъ Каркеръ, что я вашъ ближайшій родственникъ и не могу избавиться отъ этого...
-- Скажи безчестья, Джемсъ. Ты это думалъ и правъ.
-- Отъ этого безчестья. Но развѣ еще нужно, чтобъ ваше имя трубилось вездѣ и провозглашалось въ добавокъ въ присутствіи самого мистера Домби? И еще въ минуту довѣренности! Или вы считаете ваше имя талисманомъ, которое здѣсь, подъ этою фирмой, не премипетъ усилить довѣріе, Джонъ Каркеръ?
-- Нѣтъ, нѣтъ, Джемсъ. Богъ свидѣтель, я этого никогда не думалъ.
-- Что же вы думали? Зачѣмъ вы становитесь поперегъ моей дороги? Развѣ вы еще мало мнѣ повредили?
-- Я никогда не вредилъ тебѣ умышленно, Джемсъ.
-- Вы мой братъ -- довольно и этого вреда.
-- Я бы желалъ, чтобъ могъ уничтожить наше родство.
-- А я бы желалъ, чтобъ вы могли уничтожить его и желали этого.
Въ-продолженіе разговора, Валтеръ смотрѣлъ съ изумленіемъ и грустью то на одного брата, то на другаго. Старшій годами, но "младшій" въ торговомъ домѣ Домби и Сына, стоялъ потупя взоры и смиренно слушалъ упреки брата. Какъ горьки они ни были сами-по-себѣ, какъ язвительность ихъ ни усиливалась тономъ и взглядомъ Каркера-Управляющаго и присутствіемъ посторонняго, Валтера, котораго они такъ поразили, Джонъ Каркеръ выслушивалъ ихъ съ покорностью и только изрѣдка приподнималъ правую руку, какъ-будто желая сказать: "Пощади!"
Пылкій и великодушный Валтеръ, чувствуя себя невиннымъ поводомъ къ этимъ укорамъ, не могъ удержаться и обратился къ управляющему:
-- Мистеръ Каркеръ, право, тутъ виноватъ я одинъ. Отъ необдуманности, за которую я никогда не перестану осуждать себя, произносилъ я имя мистера Каркера-Младшаго, противъ вашего объявленнаго желанія. Въ этомъ виноватъ я одинъ. Мы съ нимъ никогда не обмѣнялись ни однимъ словомъ объ этомъ предметѣ... мы вообще говоримъ между собою очень-мало. Помолчавъ немного, Валтеръ прибавилъ: -- Мистеръ Каркеръ, тутъ была даже не одна необходимость! Со времени вступленія моего сюда, я почувствовалъ невольное участіе къ мистеру Каркеру-Младшему и не всегда могъ удержаться, чтобъ не говорить о немъ, когда такъ часто о немъ думалъ!
Валтеръ говорилъ съ жаромъ и отъ души; слезы выступили на его глазахъ отъ полноты чувствъ.
-- Вы всегда избѣгали меня, мистеръ Каркеръ, продолжалъ онъ, обратясь къ несчастному: -- и я всегда сожалѣлъ объ этомъ. Я старался снискать вашу дружбу, сколько могъ ея надѣяться для своихъ лѣтъ, но всегда безуспѣшно.
-- И замѣтьте, Гэй, подхватилъ торопливо управляющій:-- что старанія ваши будутъ еще безуспѣшнѣе, если вы станете упорствовать въ усиліяхъ обращать вниманіе постороннихъ людей на имя мистера Джона Каркера: этимъ вы не докажете ему своей дружбы. Спросите его самого!
-- Это для меня хуже, отвѣчалъ его братъ:-- и подастъ только поводъ къ разговорамъ, подобнымъ теперешнему. Лучшимъ другомъ мнѣ будетъ тотъ,-- онъ говорилъ съ разстановкою, какъ-будто желая напечатлѣть каждое слово въ памяти Валтера:-- кто забудетъ о моемъ существованіи и оставитъ меня идти моею дорогой, незамеченнаго, не спрашивая ни о чемъ.
-- Такъ-какъ ваша память, Гэй, не всегда сохраняетъ то, что вамъ говорятъ другіе, сказалъ Каркеръ-Управляющій, разгорячась отъ самодовольствія:-- я счелъ полезнымъ доставить вамъ возможность услышать это изъ устъ лучшаго авторитета (указывая на брата).-- Теперь, надѣюсь, вы не забудете моего желанія.Вотъ въ чемъ все дѣло, Гэй. Можете идти.
Валтеръ вышелъ и хотѣлъ запереть за собою двери; но, услышавъ снова голоса братьевъ и свое имя, остановился въ нерѣшимости, держа руку на замкѣ, тогда-какъ дверь осталась пріотворенною, и поневолѣ выслушалъ ихъ бесѣду.
-- Джемсъ, если можешь, думай обо мнѣ снисходительнѣе, сказалъ Джонъ Каркеръ.-- Вся душа моя слѣдила за этимъ мальчикомъ, Валтеромъ Гэйемъ. Я увидѣлъ въ немъ, когда онъ вступилъ сюда въ первый разъ, почти другаго себя.
-- Другаго себя? повторилъ презрительно управляющій.
-- Не такого, каковъ я теперь, но какимъ былъ, поступая въ этотъ домъ: такимъ же, какъ онъ, пылкимъ, безпечнымъ, юнымъ, неопытнымъ, съ тѣмъ же безпокойнымъ и романическимъ воображеніемъ, съ тою же способностью быть направленнымъ къ добру или злу.
-- Надѣюсь, что не совершенно, замѣтилъ язвительно Джемсъ Каркеръ.
-- Ты поражаешь меня метко и глубоко. Рука твоя вѣрно направляетъ удары. Все, что я говорю, вообразилъ я себѣ, когда онъ былъ еще мальчикомъ. Я этому вѣрилъ, былъ въ этомъ убѣжденъ. Я видѣлъ, какъ легко онъ ходилъ по закраинѣ невидимой пропасти, гдѣ столько другихъ людей ходитъ также беззаботно, и съ которой...
-- Старое извиненіе, прервалъ братъ, шевеля уголья въ каминѣ.-- Продолжай: съ которой столько другихъ обрушилось. Такъ?
-- Съ которой одинъ обрушился. Онъ началъ путь свой мальчикомъ, какъ и Гэй, оступался болѣе-и-болѣе, скользилъ ниже-и-ниже, и наконецъ рухнулся въ глубину, гдѣ очутился разбитымъ. Подумай, Джемсъ, какъ я страдалъ, когда смотрѣлъ на этого мальчика.
-- Въ этомъ, кажется, не кого обвинять!
-- Я не обвиняю никого, кромѣ себя. Я не ищу случая свалить на кого-нибудь свой позоръ.
-- Но онъ палъ на другихъ, проговорилъ Джемсъ Каркеръ сквозь зубы.
-- Джемсъ, Джемсъ! возразилъ его братъ тономъ упрека.-- Развѣ я съ-тѣхъ-поръ не былъ тебѣ полезенъ? Развѣ, поднимаясь вверхъ, ты не попиралъ меня на свободѣ? Не добивай же меня своимъ каблукомъ!
Настало молчаніе. Черезъ нѣсколько времени мистеръ Каркеръ-Управляющій зашевелилъ бумагами, какъ-будто рѣшившись кончить свиданіе. Каркеръ-Младшій придвинулся ближе къ дверямъ.
-- Вотъ все, Джемсъ, сказалъ онъ.-- Я слѣдилъ за нимъ съ безпокойствомъ и трепетомъ, пока онъ не прошелъ мѣста, съ котораго я оступился въ первый разъ: тогда родной отецъ его не могъ бы благодарить Бога пламеннѣе меня. Я не смѣлъ предостерегать его, ни совѣтовать ему; но еслибъ случилась необходимая надобность, я бы только представилъ ему въ примѣръ самого себя. Я боялся быть замѣченнымъ въ разговорѣ съ нимъ: могли бы сказать, что я его развращаю, или искушаю на зло, или желаю ему зла. Не знаю, можетъ-быть, во мнѣ кроется тайная зараза. Разбери часть моей исторіи, которая въ соприкосновеніи съ Валтеромъ Гэйемъ, пойми, что онъ заставилъ меня перечувствовать, и думай обо мнѣ снисходительнѣе, Джемсъ, если можешь!
Съ этими словами онъ вышелъ, но поблѣднѣлъ, увидя Валтера; онъ поблѣднѣлъ сильнѣе, когда Валтеръ схватилъ его за руку и проговорилъ шопотомъ:
-- Мистеръ Каркеръ, позвольте поблагодарить васъ! Не могу выразить, сколько я вамъ сочувствую и какъ жалѣю, что былъ несчастною причиной всего этого! Я смотрю на васъ какъ на хранителя и защитника! Я вамъ очень, очень благодаренъ и отъ души жалѣю васъ!
Комната мистера Морфина была подъ рукою и пуста; они вошли въ нее, потому-что въ корридорѣ вѣчно ходили взадъ и впередъ, и не дали бы имъ говорить.
-- Валтеръ, сказалъ тогда Каркеръ-Младшій, положивъ ему руку на плечо.-- Знаете ли вы, что я такое?
-- Что вы такое! чуть не сорвалось съ губъ Валтера.
-- Это началось передъ моимъ двадцать-первымъ днемъ рожденія, но подготовлялось издавна. Я обокралъ ихъ, когда достигъ этого возраста! Я обкрадывалъ ихъ и послѣ. Все открылось прежде, чѣмъ мнѣ минуло двадцать-два года. Съ-тѣхъ-поръ, Валтеръ, я умеръ для общества, для всѣхъ людей! Старикъ мистеръ Домби былъ со мною очень-хорошъ. Награди его Богъ за доброту! Теперешній представитель фирмы, сынъ его, также. Онъ тогда только-что принялъ въ ней дѣйствительное участіе. Ко мнѣ имѣли большую довѣренность! Меня разъ позвали въ ту комнату, которая теперь его кабинетъ -- я никогда не входилъ въ нее послѣ -- и я вышелъ тѣмъ, чѣмъ вы меня знаете. Много лѣтъ просидѣлъ я въ своемъ теперешнемъ уголку, одинокій, но живой примѣръ для всѣхъ: всѣ были со мною милосерды, и я жилъ. Время измѣнило эту часть моего покаянія, и въ конторахъ врядъ ли кому извѣстна моя исторія, исключая трехъ первыхъ лицъ. Прежде, чѣмъ выростетъ маленькій Домби, уголъ мой, вѣроятно, упразднится. Дай Богъ, чтобъ было такъ! Благослови васъ Богъ, Валтеръ! Будьте честны и счастливы!
Съ этими словами они разстались, и Валтеръ, идучи домой, едва вѣрилъ, что онъ дѣйствительно отправляется въ Вест-Индію, что ему предстоитъ разлука съ дядею Соллемъ, капитаномъ Коттлемъ и всѣми, кого любилъ онъ. Разумѣется, Флоренса мечталась ему не разъ при этихъ мысляхъ и заняла не послѣднее мѣсто въ его сожалѣніи, котораго часть онъ удѣлилъ и маленькому Полю.