Однажды утромъ, когда, весело брянча ключами, во время прогулки съ красавицей моей въ саду, я случайно взглянула на домъ и увидѣла входящую въ него длинную худощавую тѣнь, которая была похожа на мистера Вольза. Ада только что передъ этимъ говорила мнѣ о своихъ надеждахъ, что жаръ Ричарда къ разрѣшенію запутанной тяжбы авось либо остынетъ, собственно потому, что онъ такъ ревностно занимался этой тяжбой, и потому, чтобъ не навѣять уныніе на мою подругу, которая находилась въ пріятномъ расположеніи духа, я ничего не сказала о тѣни мистера Вольза.
Вслѣдъ затѣмъ показалась въ саду Чарли. Она бойко бѣжала къ намъ между кустами, по извилистымъ дорожкамъ, и была такъ румяна, хороша и мила, что ее скорѣе можно было принять за одну изъ нимфъ Флоры, чѣмъ за мою горничную.
-- Сдѣлайте одолженіе, миссъ,-- сказала она:-- пожалуйте домой поговорить съ мистеромъ Джорндисомъ.
Замѣчательна была въ Чарли одна особенность, что когда ее посылали передать что-нибудь словесно, она всегда начинала передавать лишь только завидитъ, на какомъ бы то ни было разстояніи то лицо, къ которому относилось порученіе. Поэтому я увидѣла, что Чарли просила меня "пожаловать домой и поговорить съ мистеромъ Джорндисомъ" за долго прежде, чѣмъ я могла слышать ее. Я когда слова ея достигали моего слуха, она произносила ихъ такъ бѣгло, что у нея захватывало духъ.
Я сказала Адѣ, что сейчасъ вернусь назадъ, и по дорогѣ спросила Чарли: "не было ли съ мистеромъ Джорндисомъ какого нибудь джентльмена?" На это Чарли, которой способъ выражаться правильно, признаюсь къ стыду моему, не дѣлалъ чести моимъ воспитательнымъ способностямъ, отвѣчала: "Да, миссъ, онъ пріѣзжалъ сюда съ мистеромъ Ричардомъ".
Мнѣ кажется не могло быть такого полнаго контраста, какъ между моимъ опекуномъ и мистеромъ Вользомъ. Я застала ихъ смотрѣвшими другъ на друга черезъ столъ; одинъ изъ нихъ такой открытый, другой такой скрытный; одинъ такой плечистый и статный, другой такой тоненькій и согбенный; одинъ высказывалъ то, что хотѣлось ему высказать, такимъ звучнымъ голосомъ; другой, такъ сказать, выцѣживалъ изъ себя слова, холодно, принужденно, по рыбьему, такъ что, право, я отъ роду не видывала двухъ людей, которые были такъ противоположны другъ другу во всѣхъ отношеніяхъ.
-- Ты знаешь мистера Вольза, душа моя,-- сказалъ мой опекунъ не слишкомъ ласково.
Мистеръ Вользъ, по обыкновенію, въ перчаткахъ и застегнутый до самаго подбородка, привсталъ и потомъ снова сѣлъ, точь въ точь какъ сидѣлъ онъ подлѣ Ричарда въ кабріолетѣ. Не имѣя Ричарда подлѣ себя, чтобъ смотрѣть на него, онъ смотрѣлъ прямо передъ собой въ пространство.
-- Мистеръ Вользъ,-- сказалъ мой опекунъ, посматривая на его черную фигуру, какъ на какую-нибудь зловѣщую птицу:-- привезъ къ намъ весьма непріятное извѣстіе о нашемъ несчастнѣйшемъ Рикѣ.
И онъ сдѣлалъ довольно сильное удареніе на словѣ "несчастнѣйшемъ", какъ будто несчастье Рика проистекало изъ его связи съ мистеромъ Вользомъ.
Я сѣла между ними; мистеръ Вользъ оставался неподвижнымъ, исключая только, когда онъ тайкомъ дотрогивался черной перчаткой до одного изъ красныхъ прыщей, разсѣянныхъ но его желтому лицу.
-- И такъ какъ ты, душа моя, и Рикъ, къ особенному счастью вашему, находитесь въ дружескихъ отношеніяхъ, я бы желалъ,-- сказалъ мой опекунъ:-- знать твое мнѣніе. Будьте такъ добры, мистеръ Вользъ, разскажите еще разъ!
-- Я говорю, миссъ Соммерсонъ, какъ законный совѣтникъ мистера Карстона; я говорилъ, что по моимъ соображеніямъ мистеръ Карстонъ находится въ весьма затруднительномъ положеніи... не столько въ отношеніи суммы денегъ, сколько отъ тѣхъ особенныхъ и нетерпящихъ отлагательства обязательствъ, которыя мистеръ Карстонъ принялъ на себя, и не имѣетъ средствъ очистить ихъ. Я отстранялъ отъ мистера Карстона много маленькихъ непріятностей, но и отстраненію бываютъ свои границы, и мы ихъ достигли. Я уже нѣсколько разъ прибѣгалъ къ своему собственному кошельку, чтобь избавить его отъ этихъ непріятностей, но вмѣстѣ съ тѣмъ необходимость принуждаетъ меня справиться, получу ли я за это надлежащее возмездіе, потому что я не выдаю себя за капиталиста, имѣю на своемъ попеченіи отца въ долинѣ Тонтонъ, и ко всему этому стараюсь оставить маленькую независимость моимъ тремъ дочерямъ. Я опасаюсь, что эти обстоятельства будутъ продолжаться для мистера Карстона до тѣхъ поръ, пока онъ не выйдетъ въ отставку, тѣмъ болѣе въ настоящее время, когда ему предстоитъ отправиться съ полкомъ за границу; и вотъ объ этомъ я счелъ за нужное довести до свѣдѣнія его ближайшихъ родственниковъ.
Мистеръ Вользъ пристально смотрѣвшій на меня въ продолженіе этой сѣчи, снова, предался молчанію, котораго можно сказать, онъ вовсе не прерывалъ, до такой степени былъ незвученъ его голосъ, и снова устремилъ свои взоры въ пространство.
-- Представь себѣ бѣдняка, безъ всякихъ средствъ выпутаться изъ затруднительнаго положенія,-- сказалъ мнѣ мой опекунъ.-- Но что же я могу сдѣлать для него? Ты вѣдь знаешь его, Эсѳирь. Теперь онъ не приметъ отъ меня помощи. Предположить ее, намекнуть на нее, это значитъ довести его до послѣдней крайности.
При этомъ мистеръ Вользъ опять обратился ко мнѣ.
-- Замѣчаніе мистера Джорндиса, миссъ, весьма справедливо.-- Нѣтъ сомнѣнія, что предложеніе помощи только увеличитъ затрудненіе. Я не вижу, чтобы можно было сдѣлать что-нибудь. Я не говорю, что должно сдѣлать что-нибудь. Рѣшительно нѣтъ. Съ увѣренностью, что мой пріѣздъ останется въ тайнѣ, я пріѣхалъ сюда собственно затѣмъ, чтобъ вести дѣла свои открыто, чтобы впослѣдствіи не сказали, что я велъ ихъ скрытно. Мое единственное желаніе заключается въ томъ, чтобы всегда такимъ образомъ вести свои дѣла. Я хочу оставить по себѣ доброе имя. Еслибъ я искалъ какихъ нибудь выгодъ отъ мистера Карстона, меня бы не было здѣсь. Вамъ должно быть извѣстно, какія непреодолимыя препятствія поставилъ бы онъ къ моему пріѣзду сюда. Этотъ пріѣздъ не имѣетъ ничего общаго съ моей профессіей. Это никому не вмѣняется въ обязанность. Я принимаю въ положеніи мистера Карстона участіе, какъ членъ общества, какъ отецъ... и какъ сынъ,-- прибавилъ мистеръ Вользъ, повидимому, совсѣмъ забывшій объ этомъ обстоятельствѣ.
Намъ казалось, что мистеръ Вользъ, стараясь отклонить отъ себя всякую отвѣтственность за положеніе Ричарда, говорилъ намъ, ни болѣе, ни менѣе, какъ истину. Я только и могла придумать, что мнѣ нужно съѣздить въ Диль, гдѣ находился тогда Ричардъ, и попробовать, нельзя ли будетъ устранить худшее. Не совѣтуясь съ мистеромъ Вользомъ по этому предмету, я отозвала моего опекуна въ сторону, чтобъ сдѣлать ему это предложеніе, между тѣмъ, какъ мистеръ Вользъ величаво подошелъ къ камину и началъ грѣть свои погребальныя перчатки.
Трудность путешествія представляла непосредственное препятствіе къ этому со стороны моего опекуна, но такъ какъ другого препятствія къ тому не предвидѣлось, и такъ какъ я вызывалась на это съ особеннымъ удовольствіемъ, то получила согласіе безъ дальнѣйшихъ возраженій. Намъ оставалось только отдѣлаться отъ мистера Вольза.
-- Рѣшено, сэръ,-- сказалъ мой опекунъ.-- Миссъ Соммерсонъ переговоритъ съ мистеромъ Карстономъ, и надобно надѣяться, что его положеніе еще поправится. Позвольте приказать подать вамъ завтракъ; я полагаю, сэръ, это совсѣмъ нелишнее послѣ поѣздка,
-- Благодарю васъ, мистеръ Джорндисъ.-- сказалъ мистеръ.
Вользъ, протягивая свой длинный рукавъ, что бы удержать руку моего опекуна, которая взялась за звонокъ:-- мнѣ ничего не нужно Благодарю васъ, сэръ... ни кусочка. Пищевареніе мое страшно разстроено. Если я съѣмъ что-нибудь тяжелое въ это время дня, то не знаю, какія будутъ послѣдствія. Разъяснивъ все дѣло, сэръ, я могу теперь съ вашего позволенія разстаться съ вами.
-- Я бы желалъ, чтобъ разставшись съ вами, мы навсегда развязались съ извѣстной вамъ тяжбой,-- сказалъ мой опекунъ съ замѣтною горечью.
Мистеръ Вользъ, котораго все платье было такъ густо окрашено въ черную краску, что передъ каминомъ отъ него отдѣлялись испаренія, разливая по комнатѣ весьма непріятный запахъ, мистеръ Вользъ слегка наклонилъ голову сначала на бокъ, потомъ впереди и медленно покачалъ ею.
-- Мы, которыхъ все честолюбіе заключается въ томъ, чтобы на насъ смотрѣли какъ на людей респектабельныхъ, можемъ только приложить свои усилія. Мы и прилагаемъ ихъ, сэръ. По крайней мѣрѣ я съ своей стороны прилагаю, и желаю, чтобы о нашей братьи думали какъ объ одномъ, такъ и о всѣхъ. Вы не забудете, миссъ, сдѣлать мнѣ одолженіе, не упоминать, при свиданіи съ мистеромъ Марстономъ, о моемъ посѣщеніи.
Я сказала, что постараюсь исполнить это.
-- Точно такъ, миссъ. Желаю вамъ добраго дня, миссъ, и вамъ, мистеръ Джорндисъ.
Мистеръ Вользъ прикоснулся своей мертвой перчаткой, дѣйствительно мертвой, потомъ что въ ней, казалось, совсѣмъ не было пальцевъ, сначала къ моимъ пальцамъ, потомъ къ пальцамъ моего опекуна, и вынесъ изъ комнаты свою длинную тощую тѣнь. Я представляла себѣ эту тѣнь снаружи дилижанса, проѣзжавшую мимо прелестныхъ сельскихъ видовъ до самаго Лондона и оледенившую посѣянныя сѣмена въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ она скользила.
Безъ сомнѣнія необходимо было сказать Адѣ, куда я отъѣзжала и зачѣмъ, и безъ сомнѣнія, это обезпокоило ее и огорчило. Впрочемъ, она была слишкомъ вѣрна Ричарду, чтобы сказать на это что-нибудь; она могла только сожалѣть о Ричардѣ и извинять его. Любя его пламенно, моя милая, преданная милочка написала длинное письмо, которое я должна была доставить ему.
Чарли предстояло быть моей спутницей, хотя, право, я ни въ комъ не нуждалась и охотно бы оставила ее дома. Въ тотъ же вечеръ мы всѣ отправились въ Лондонъ, взяли мѣсто въ почтовой каретѣ, и въ то время, какъ мы, по обыкновенію, ложились спать, Чарли и я катились ко взморью, вмѣстѣ съ письмами въ кентское графство.
Для нашей дороги предстояло, въ ту пору, употребить цѣлую ночь, но въ каретѣ насъ было только двое, и потому ночь не показалась намъ слишкомъ скучною. Я провела ее точно также, какъ проводятъ и другіе въ подобныхъ обстоятельствахъ. Въ одно время путешествіе мое подавало мнѣ много надеждъ, въ другое оно казалось совершенно безнадежнымъ. То я думала, что сдѣлаю что-нибудь хорошее, то удивлялась, какимъ образомъ могла я допустить подобное предположеніе. То поѣздка казалась мнѣ самою благоразумнѣйшею вещью въ мірѣ, то казалась мнѣ самою безразсуднѣйшею. Въ какомъ положеніи застану я Ричарда, что стану говорить ему и что онъ мнѣ станетъ говорить, занимало мои мысли по очереди съ этими двумя противоположными чувствами; колеса напѣвали въ теченіе всей ночи самую однообразную пѣсню.
Наконецъ мы въѣхали въ узкія улицы Диля, которыя при сыромъ туманномъ утрѣ казались весьма мрачными. Длинный плоскій мысъ, съ его маленькими, неправильными домиками, кирпичными и деревянными, съ его разставленными по берегамъ шпилями, съ большими лодками, съ навѣсами, съ высокими травами и пространными песчаными пустырями, поросшими травой и камышемъ, представлялъ собой такой скучный и унылый видъ, какого я нигдѣ еще не видѣла. Море волновалось подъ густымъ бѣлымъ туманомъ; и ни въ чемъ больше не замѣтно было движенія, за исключеніемъ только нѣсколькихъ канатныхъ работниковъ, съ пеньковой пряжей, обвитой вокругъ ихъ, какъ будто имъ наскучилъ настоящій образъ жизни, и они рѣшились обратить себя въ морской такелажъ.
Но когда мы вошли въ теплую комнату въ прекрасной гостиницѣ и сѣли за ранній завтракъ (теперь уже слишкомъ поздно было думать о снѣ), Диль началъ принимать болѣе веселый видъ. Наша комнатка была похожа на корабельную каютку, и это восхищало мою Чарли. Мало по малу туманъ началъ подниматься, какъ какое нибудь покрывало, и намъ открылось множество кораблей, о близости которыхъ мы не подозрѣвали. Право, я ужь и не знаю, какое множество стояло ихъ на рейдѣ. Нѣкоторые изъ этихъ кораблей были большой величины, и одинъ изъ нихъ огромный остъ-индскій, только что прибывшій изъ плаванія; и когда солнце засіяло сквозь разорванныя облака, покрывая темную синеву моря серебристыми пятнами, перемежающійся свѣтъ и тѣнь на корабляхъ, шумъ на шлюпкахъ, которыя сновали какъ птицы отъ кораблей къ берегу и отъ берега къ кораблямъ, общая жизнь и движеніе на нихъ и повсюду вокругъ нихъ, представляли восхитительную картину.
Огромный остъ-индскій корабль болѣе всего привлекалъ къ себѣ наше вниманіе, потому что онъ въ эту ночь пришелъ съ моря. Онъ окруженъ былъ шлюпками; и намъ говорили, какъ радовалась на немъ вся команда, что ей скоро должно перебраться на берегъ. Чарли любопытствовала узнать всѣ подробности о плаваніи, о жарахъ въ Индіи, о змѣяхъ и тиграхъ; и такъ какъ она пріобрѣтала подобныя свѣдѣнія быстрѣе, чѣмъ свѣдѣнія изъ грамматики, то я разсказала ей все, что знала объ этихъ предметахъ. Между прочимъ, я разсказала ей, какъ люди въ подобныхъ вояжахъ иногда терпѣли кораблекрушенія и ихъ выбрасывало на скалы, откуда спасались они чрезъ мужество и человѣколюбіе одного изъ своихъ спутниковъ. И когда Чарли спросила меня, какъ это бываетъ, я разсказала ей все, что мы узнали о подобномъ случаѣ дома.
Я думала послать Ричарду записку, увѣдомить его, гдѣ я находилась, но потомъ сочла за лучшее отправиться къ нему безъ приготовленія. Онъ жилъ въ казармахъ, и я немного усумнилась, возможно ли будетъ отыскать его; однако, мы отправились на рекогносцировку. Заглянувъ въ ворота казарменнаго двора, мы увидѣли, что тамъ, въ такую раннюю пору дня все было спокойно; и я спросила у сержанта, стоявшаго на ступенькахъ гауптвахты, квартиру Ричарда. Онъ отрядилъ солдата показать мнѣ, и тотъ повелъ насъ по какой-то пустой лѣстницѣ, постучался суставами пальцевъ въ дверь и оставилъ насъ.
-- Ну, что тамъ!-- вскричалъ Ричардъ внутри комнаты.
Я оставила Чарли въ маленькомъ корридорѣ и, отворивъ дверь въ половину, сказала:
-- Могу ли я войти, Ричардъ? Вѣдь это только бабушка Дорденъ.
Онъ что-то писалъ. По всему полу разбросаны были въ страшномъ безпорядкѣ платья, жестяныя коробки, сапоги, книги, щетки и чемоданы. Онъ былъ полуодѣтъ въ обыкновенномъ платьѣ, но не въ формѣ, его волосы были не причесаны, и самъ онъ казался такимъ же, страннымъ, какъ и его комната. Все это я увидѣла уже не ранѣе, какъ послѣ его радушнаго привѣта, и послѣ того, какъ сѣла подлѣ него, потому что онъ былъ удивленъ, услышавъ мой голосъ, и въ одинъ моментъ схватилъ меня въ свои объятія. Милый Ричардъ! Со мною онъ всегда быль одинаковъ, всегда, даже... бѣдный, бѣдный Ричардъ! Даже до послѣдней минуты своей жизни онъ не иначе встрѣчалъ меня, какъ съ своей дѣтской, веселой, безпечной манерой!
-- Праведное небо, наша милая хозяюшка,-- сказалъ онъ:-- да какъ она сюда попала! Кто бы могъ думать увидѣть ее здѣсь! Не случилось ли чего? Здорова ли Ада?
-- Слава Богу! Она милѣе, чѣмъ когда нибудь, Ричардъ!
-- Вотъ что!-- (сказалъ онъ, откидываясь къ спинкѣ своего стула.-- Бѣдная моя кузина! Я сейчасъ писалъ къ вамъ письмо, Эсѳирь!
Какимъ истомленнымъ, какимъ угрюмымъ казался онъ, даже въ цвѣтѣ своей юношеской красоты, откинувшись къ спинкѣ стула, и сжимая въ рукѣ плотно исписанный листъ бумаги!
-- Вы употребили, Ричардъ, столько труда написать все это, и неужели мнѣ нельзя прочитать, что вы написали?-- спросила я.
-- О, душа моя,-- отвѣчалъ онъ съ отчаяннымъ жестомъ: -- вы можете читать его во всей этой комнатѣ. Здѣсь для меня все кончено.
Я кротко упрашивала его не предаваться унынію. Я сказала ему, что случайно услышала о его затруднительномъ положеніи и нарочно пріѣхала посовѣтоваться съ нимъ, что можно сдѣлать лучшаго.
-- Вотъ это по вашему, Эсѳирь, но безполезно, и потому не по вашему!-- сказалъ онъ съ грустной улыбкой.-- Сегодня я отправляюсь въ отпускъ, черезъ часъ меня бы не было здѣсь; я ѣду въ отпускъ для того, чтобъ порѣшить съ этой службой. Что дѣлать, прошедшаго не воротишь! И эта карьера идетъ по стопамъ предыдущихъ. Не доставало мнѣ побывать въ духовномъ званіи, чтобъ перепробовать всѣ профессіи.
-- Ричардъ,-- возразила я:-- неужели это такъ безнадежно?
-- Совершенно безнадежно. Въ настоящее время я такъ близокъ къ позору, что даже тѣ, которые имѣютъ власть надо мною, охотнѣе согласились бы жить безъ меня, нежели со мною. И они правы. Не принимая въ разсчетъ долги, должниковъ и тому подобныя непріятныя задержки, я не способенъ даже и къ этому занятію. Всѣ заботы, весь умъ, все сердце, вся душа посвящены одному предмету. Пока еще не лопнулъ этотъ пузырь,-- сказалъ онъ, разрывая письмо на мелкія клочки и угрюмо бросая ихъ на полъ:-- какимъ образомъ мнѣ можно уѣхать заграницу? Меня слѣдовало послать за границу, но какимъ образомъ могъ бы я уѣхать? Могу ли я, при всемъ моемъ знаніи этого дѣла, довѣрять даже Вользу, не оставаясь свидѣтелемъ его поступковъ?
Мнѣ кажется, онъ угадывалъ по лицу моему, что я намѣрена была сказать, но онъ схватилъ мою руку, которую я опустила на его руку, и слегка приложилъ ее къ моимъ губамъ, не давая мнѣ возможности продолжать.
-- Нѣтъ, бабушка Дорденъ! Я запрещаю говорить вамъ о двухъ предметахъ, я долженъ запретить ихъ. Первый -- это Джонъ Джорндись. Второй -- вы сами знаете. Назовите это сумасшествіемъ, а я все-таки скажу вамъ, что не могу преодолѣть себя и не могу быть здравомыслящимъ. Но это не такая вещь: это для меня единственный предметъ, единственная цѣль, къ которой я стремлюсь. Я очень жалѣю, что меня принуждали сворачивать съ моей дороги на многія другія. Умно было бы покинуть ее теперь, послѣ всего времени, послѣ всѣхъ безпокойствъ и огорченій, которыми я пожертвовалъ для нея! О, конечно, очень, очень умно. Это было бы даже весьма пріятно для нѣкоторыхъ; но отъ меня этого не будетъ.
Онъ былъ въ такомъ расположеніи духа, въ которомъ я считала за лучшее не увеличивать его рѣшимости (еслибъ только что-нибудь могло увеличить ее) моими возраженіями. Я вынула письмо Ады и вручила ему.
-- Вы позволите мнѣ прочитать его теперь?-- спросилъ онъ.
Когда я сказала ему "да", онъ положилъ письмо на столъ, и склонивъ голову къ рукѣ, началъ читать. Прочитавъ нѣсколько строкъ, онъ облокотился на столъ обѣими руками и положилъ на нихъ голову, чтобы скрыть отъ меня свое лицо. Спустя еще немного, онъ всталъ, какъ будто свѣтъ былъ нехорошъ для него, и подошелъ къ окну. Онъ кончалъ тамъ чтеніе, обернувшись ко мнѣ спиной: и наконецъ кончивъ и сложивъ его, онъ простоялъ еще нѣсколько минутъ съ письмомъ въ рукахъ. Когда онъ вернулся къ своему стулу, я видѣла въ глазахъ его слезы.
-- Вѣроятно, Эсѳирь, вы знаете, о чемъ она пишетъ здѣсь?
Онъ произнесъ это нѣжнымъ голосомъ и въ заключеніе вопроса поцѣловалъ письмо.
-- Знаю, Ричардъ.
-- Предлагаетъ мнѣ,-- продолжалъ онъ, топнувъ погой въ полъ:-- маленькое наслѣдство, которое на-дняхъ получитъ, аккуратно на такую сумму, какую я промоталъ, и проситъ, и умоляетъ меня принять его, расплатиться съ долгами и остаться на службѣ.
-- Я знаю, что ваше благополучіе, Ричардъ, составляетъ самое искреннее ея желаніе,-- сказала я.-- Но, мой милый Ричардъ, вы знаете, какое благородное сердце у Ады!
-- Я увѣренъ въ этомъ. Я... я... лучше, если бы я не жилъ.
Онъ снова подошелъ къ окну и, приложивъ къ нему руку, склонилъ на нее свою голову. Мнѣ больно было видѣть его; я думала, что онъ сдѣлается еще печальнѣе, и потому оставалась безмолвною. Моя опытность была еще весьма ограничена. Я вовсе не думала, что послѣ этого душевнаго волненія, въ немъ пробудится новое чувство оскорбленія.
-- Это-то и есть сердце, которое тотъ же самый Джонъ Джорндисъ,-- иначе онъ и не долженъ упоминаться между нами, какъ подъ этимъ названіемъ, рѣшился отчудить отъ меня,-- сказалъ онъ съ негодованіемъ.-- И эта прелестная дѣвочка дѣлаетъ мнѣ предложеніе изъ-подъ крыши того же самаго Джона Джорндиса, съ согласія и одобренія того же самаго Джорндиса; она дѣлаетъ это предложеніе, какъ новое средство подкупить меня.
-- Ричардъ,-- вскричала я, поспѣшно вставая со стула:-- я не хочу слышать такихъ позорныхъ словъ!
И дѣйствительно, я въ первый разь въ жизни разсердилась на него; впрочемъ, гнѣвъ мой былъ минутный. Когда я увидѣла, что его молодое, но истомленное лицо смотрѣло на меня, какъ будто онъ сожалѣетъ, что быль такъ опрометчивъ, я положила руку къ нему на плечо и сказала:
-- Пожалуйста, милый Ричардъ, не говорите со мной такимъ тономъ. Подумайте!
Онъ началъ обвинять себя; признавался мнѣ съ самимъ искреннимъ чистосердечіемъ въ своей несправедливости и просилъ у меня тысячу извиненій. Я смѣялась надъ этимъ и вмѣстѣ съ тѣмъ дрожала всѣмъ тѣломъ, потому что гнѣвъ мой сильно меня взволновалъ.
-- Принять это предложеніе, милая моя Эсѳирь,-- сказалъ онъ, садясь подлѣ меня и снова обращаясь къ нашему разговору:-- еще разъ прошу, прошу простить меня; я сильно огорченъ -- принять этотъ подарокъ, нѣтъ нужды говорить вамъ, я не могу, эти невозможно. Кромѣ того, еслибъ я показалъ вамъ нѣкоторыя письма и бумаги, они бы убѣдили васъ, что здѣсь для меня все кончилось. Повѣрьте мнѣ, я навсегда разстаюсь съ краснымъ мундиромъ. Среди всѣхъ моихъ затрудненій и замѣшательствъ меня утѣшаетъ убѣжденіе, что, гоняясь за своими интересами, я вмѣстѣ съ тѣмъ гоняюсь и за интересами Ады. Вользъ прикладываетъ свое плечо къ рычагу, и не можетъ, слава Богу, подвинуть его для меня, не подвинувъ для Ады.
Пылкія надежды его пробуждались въ немъ, одушевляли черты лица его, но, несмотря на то, самое лицо его казалось для меня печальнѣе прежняго.
-- Нѣтъ, нѣтъ!-- вскричалъ Ричардъ, приведенный въ восторгъ.-- Еслибъ все маленькое достояніе Ады, все до послѣдняго гроша принадлежало мнѣ, я бы не истратилъ изъ него ни малѣйшей частички, съ тою цѣлью, чтобъ удерживать себя въ положеніи, къ которому я но способенъ, которое не интересуетъ меня, которое утомляетъ меня! Нѣтъ! Оно должно быть посвящено тому, что обѣщаетъ лучшее возмездіе, его должно употребить тамъ, гдѣ открывается для нея болѣе вѣрный планъ на выигрышъ. Ради Бога, за меня не безпокойтесь! А меня на умѣ теперь одинъ только предметъ; я и Вользъ постараемся его разработать. Я не буду безъ средствъ. Свободный отъ служебныхъ занятій, я буду имѣть возможность помириться съ нѣкоторыми ничтожными ростовщиками, которые ни о чемъ больше не услышатъ теперь, какъ о возобновленіи обязательствъ, такъ говоритъ Вользъ. Во всякомъ случаѣ, балансъ будетъ на моей сторонѣ. Ну, довольно объ этомъ. Вы, Эсѳирь, свезете отъ меня письмо къ Адѣ; и какъ вы, такъ и она должны болѣе другихъ надѣяться на перемѣну моего счастія и не думать, моя милая, что я совершенно пропавшій человѣкъ.
Я не стану повторять того, что говорила Ричарду. Я знаю, что это было скучно, и никто не подумаетъ, чтобы это было умно, одно только скажу, что я говорила съ нимъ отъ чистаго сердца. Онъ слушалъ меня терпѣливо и внимательно; но я видѣла, что въ настоящее время было бы безполезно убѣждать его. Я видѣла также и испытала при этомъ самомъ свиданіи всю справедливость замѣчанія моего опекуна, что еще опаснѣе и даже пагубнѣе прибѣгать къ убѣжденіямъ, нежели оставить его въ томъ положеніи, въ какомъ онъ находился.
Поэтому я принуждена была наконецъ спросить Ричарда, можетъ ли онъ убѣдить меня, что съ его военнымъ поприщемъ все кончилось, какъ онъ выражался, и что это не было съ его стороны обыкновеннымъ желаніемъ перемѣны? Нисколько не колеблясь, онъ показалъ мнѣ переписку, по которой очевидно было, что его отставка была устроена. Изъ его словъ я узнала, что мистеръ Вользъ имѣлъ копіи съ этихъ бумагъ, и что онъ рѣшительно во всемъ съ нимъ совѣтовался. Узнавъ все это, получивъ письмо къ Адѣ и сдѣлавшись нечаянно спутницей Ричарда въ Лондонъ, я ничего не сдѣлала хорошаго, съѣздивъ въ Диль. Сознаваясь въ этомъ самой себѣ съ стѣсненнымъ сердцемъ, я сказала, что пойду теперь въ гостиницу и буду ждать его прихода. Накинувъ шинель, онъ проводилъ меня до воротъ, и я съ Чарли пошла по набережной.
Тамъ въ одномъ мѣстѣ было большое стеченіе народа, который окружалъ морскихъ офицеровъ, только что выступившихъ на берегъ изъ шлюпки, и который съ особеннымъ участіемъ разспрашивалъ моряковъ. Я сказала Чарли, что эта шлюпка должна быть съ остъ-индскаго корабля, и мы остановились посмотрѣть.
Моряки тихо отходили отъ набережной. Они весело разговаривали другъ съ другомъ и съ народомъ, толпившимся вокругъ ихъ, и посматривали во всѣ стороны, какъ будто каждый предметъ радовалъ и привѣтствовалъ ихъ съ возвращеніемъ на родину.
-- Чарли, Чарли,-- сказала я:-- пойдемъ прочь!
И я побѣжала такъ скоро, что маленькая моя горничная была крайне изумлена.
Я только тогда подумала, къ чему я такъ тороплюсь, когда мы очутились въ нашей каюткѣ, и когда успѣли перевести духъ. Въ одномъ изъ загорѣлыхъ лицъ я узнала мистера Вудкорта, и боялась, что въ свою очередь и онъ узналъ меня. Мнѣ очень не хотѣлось, чтобы онъ увидѣлъ мою измѣнившуюся наружность. Встрѣча наша была неожиданная, и твердость духа совершенно покинула меня.
Но я знала, что это нехорошо, и потому сказала себѣ: "Милая моя, нѣтъ никакой причины, да и не можетъ быть никакой, почему наружность твоя должна быть для тебя теперь хуже, чѣмъ она была во всякое другое время. Чѣмъ ты была въ теченіе послѣдняго мѣсяца, то же ты и сегодня, нисколько ни хуже, ни лучше. Это не похоже на твою рѣшимость: пробуди ее въ себѣ, Эсѳирь, пробуди!"
Отъ скорой ходьбы я вся дрожала и сначала не имѣла возможности успокоить себя; однако, мнѣ сдѣлалось лучше, и я была очень рада этому.
Моряки пришли въ гостиницу. Я слышала, какъ они говорили на лѣстницѣ; я была увѣрена, что это тѣ самые джентльмены, потому что узнала ихъ голоса; я хочу сказать, что узнала голосъ мистера Вудкорта. Правда, для меня гораздо было бы легче, еслибъ я уѣхала неузнанною, но я рѣшилась не дѣлать этого. "Нѣтъ, душа моя, нехорошо. Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ!"
Я развязала ленты моей шляпки и вполовину открыла вуаль, то есть, вѣрнѣе сказать, я вполовину опустила его, но это все равно, и написавъ на карточкѣ, случайно находившейся при мнѣ, что нахожусь вмѣстѣ съ Ричардомъ Карстономъ здѣсь, послала ее къ мистеру Вудкорту. Онъ пришелъ немедленно. Я выразила ему свою радость, что мнѣ представился случай поздравить его въ числѣ первыхъ съ благополучнымъ возвращеніемъ въ Англію, и при этомъ я замѣтила, что онъ сожалѣлъ обо мнѣ.
-- Вы потерпѣли крушеніе, мистеръ Вудкортъ, и едва не погибли,-- сказала я:-- но мы не смѣемъ назвать несчастіемъ обстоятельство, доставившее вамъ возможность оказать столько пользы и столько неустрашимости. Мы прочитали о вашемъ подвигѣ съ искреннимъ участіемъ. Первыя свѣдѣнія о немъ я получила отъ вашей старинной паціентки, бѣдной миссъ Фляйтъ, вскорѣ послѣ того, какъ я оправилась отъ тяжкой болѣзни.
-- Ахъ, отъ маленькой миссъ Фляйтъ!-- сказалъ онъ.-- Ну что, она живетъ попрежнему?
-- Во всѣхъ отношеніяхъ.
Теперь я уже такъ была спокойна, что вовсе забыла о вуали и могла совершенно поднять ее.
-- Ея признательность къ вамъ, мистеръ Вудкортъ, очаровательна. Это самое доброе, благородное, преданное созданіе, сколько я имѣю причины думать.
-- Вы... вы нашли ее такою?-- отвѣчалъ онъ.-- Я... мнѣ это весьма пріятна.
Онъ такъ сожалѣлъ обо мнѣ, что съ трудомъ могъ говорить.
-- Увѣряю васъ,-- сказала я:-- я была такъ глубоко тронута ея сочувствіемъ ко мнѣ и непритворнымъ удовольствіемъ, которое она обнаружила мнѣ при нашемъ свиданіи.
-- Мнѣ больно слышать, миссъ, что вы были нездоровы.
-- Я была очень нездорова.
-- Однако, вы совсѣмъ поправились?
-- Я совсѣмъ поправилась какъ въ здоровьѣ, такъ въ веселомъ расположеніи духа,-- сказала я.-- Вы знаете, какъ добръ мой опекунъ и какую счастливую жизнь мы ведемъ, такъ что я за все должна быть благодарна и ничего больше не желать въ мірѣ.
Я чувствовала, какъ будто онъ имѣлъ гораздо большее состраданіе ко мнѣ, нежели я сама имѣла къ себѣ. Это состраданіе одушевляло меня новой бодростью и новымъ спокойствіемъ, необходимыми, чтобъ успокоить его. Я говорила съ нимъ о его вояжѣ и возвращеніи въ отечество, о его будущихъ планахъ и его вѣроятномъ вторичномъ отплытіи въ Индію. Онъ отвѣчалъ, что въ послѣднемъ предположеніи онъ сомнѣвается. Счастіе и тамъ неблагопріятствовало ему. Онъ выѣхалъ изъ отечества въ качествѣ корабельнаго врача и воротился съ тѣмъ же. Въ то время, какъ мы такимъ образомъ разговаривали, и когда я радовалась своему убѣжденію, что облегчила (если только можно употребить подобное выраженіе) ударъ, который предстоялъ ему отъ встрѣчи со мной, вошелъ Ричардъ. Онъ узналъ внизу, кто былъ со мной, и они встрѣтились другъ съ другомъ съ искреннимъ удовольствіемъ.
Я замѣтила, что послѣ того, какъ кончились ихъ первыя привѣтствія, и когда они поговорили о карьерѣ Ричарда, мистеръ Вудкортъ получилъ неопредѣленное понятіе, что дѣла Ричарда не были въ хорошемъ положеніи. Онъ часто посматривалъ ему въ лицо, какъ будто замѣчалъ въ немъ оттѣнки, которые производили на него непріятное впечатлѣніе, и не разъ обращалъ взоръ свои на меня, какъ будто спрашивая меня, знала ли я истинное положеніе его дѣлъ. Между тѣмъ Ричардъ сохранялъ свое пылкое и пріятное настроеніе духа и вполнѣ выказывалъ удовольствіе, что видитъ еще разъ мистера Вудкорта, котораго всегда любилъ.
Ричардъ предложилъ ѣхать въ Лондонъ всѣмъ вмѣстѣ, но такъ какъ мистеръ Вудкортъ долженъ былъ остаться на кораблѣ на нѣкоторое время, то и не могъ составить намъ компаніи. Онъ, однакоже, отобѣдалъ съ нами очень рано и сдѣлался вполнѣ похожъ на того мистера Вудкорта, какимъ я привыкла его видѣть. такъ что я еще спокойнѣе начала думать о томъ, что умѣла смягчитъ его сожалѣніе. Но на Ричарда онъ не могъ смотрѣть спокойно. Когда карета наша была почти готова, и Ричардъ пошелъ уложить въ нее свой багажъ, мистеръ Вудкортъ заговорилъ со мной о немъ.
Я несовсѣмъ считала себя вправѣ разсказать ему всю его исторію; но все же я сослалась въ нѣсколькихъ словахъ на его отчужденіе отъ мистера Джорндиса и на то обстоятельство, что онъ совершенно запуталъ себя въ злополучную тяжбу. Мистиръ Вудкортъ слушалъ меня съ вниманіемъ и выражалъ сожалѣніе.
-- Я замѣтила, что вы очень пристально слѣдите за нимъ,-- сказала я.-- Какъ вы думаете, очень онъ перемѣнился?
-- Очень,-- отвѣчалъ онъ, покачавъ головой.
Я чувствовала, какъ кровь бросилась мнѣ въ лицо; но это душевное волненіе было только минутное. Я повернулась въ сторону, и все прошло.
-- Перемѣну эту,-- сказалъ мистеръ Вудкортъ:-- я замѣчаю не съ томъ, чтобы онъ помолодѣлъ или постарѣлъ, сдѣлался тоньше или толще, блѣднѣе или румянѣе -- нѣтъ!-- я замѣчаю ее въ его какомъ-то странномъ пыраженіи лица. Я никогда не видывалъ такого замѣчательнаго выраженія въ молодомъ человѣкѣ. Нельзя сказать, чтобь это было душевное безпокойство или истома; скорѣе это вмѣстѣ то и другое, и кромѣ того какое-то несозрѣлое отчаяніе.
-- Однако, вы не думаете, что онъ боленъ?
-- Нѣтъ. Онъ, какъ видно, имѣетъ крѣпкое тѣлосложеніе.
-- Что онъ не можетъ быть спокоенъ духомъ, мы имѣемъ слишкомъ много причинъ знать это основательно,-- продолжала я.-- Мистеръ Вудкортъ, вы поѣдете въ Лондонъ?
-- Завтра или послѣ завтра.
-- Ни въ чемъ Ричардъ такъ не нуждается, какъ въ другѣ. Онъ всегда любилъ васъ, сдѣлайте милость, навѣстите его по пріѣздѣ въ Лондонъ. Сдѣлайте милость, помогите ему, по возможности, нашими добрыми совѣтами. Вы не знаете, какая бы это была величайшая услуга. Вы представить себѣ не можете, какъ Ада, мистерь Джорндисъ и даже я, какъ мы бы стали благодарить васъ, мистерь Вудкортъ!
-- Миссъ Соммерсонъ,-- сказалъ онъ, еще болѣе растроганный, чѣмъ съ самаго начала:-- клянусь небомъ, я буду для него истиннымъ другомъ. Я приму это какъ особое довѣріе ко мнѣ, и это довѣріе будетъ для меня священное!
-- Да благословитъ васъ небо!-- сказала я, и глаза мои быстро наливались слезами, но я не безпокоилась объ этомъ, потому что слезы эти были не за меня.-- Ада любитъ его... мы всѣ любимъ его; но Ада любитъ такъ, какъ никто изъ насъ не можетъ. Я передамъ ей ваши слова. Благодарю и благословляю васъ за нее!
Съ окончаніемъ нашего бѣглаго разговора вошелъ Ричардъ и подалъ мнѣ руку проводить меня до кареты.
-- Вудкортъ,-- сказалъ онъ, вовсе не воображая какъ кстати:-- пожалуйста постарайся встрѣтиться съ нами въ Лондонѣ.
-- Встрѣтиться?-- отвѣчалъ Вудкортъ:-- Помилуй, да у меня теперь, кромѣ тебя, нѣтъ друзей въ Лондонѣ! Гдѣ я отыщу тебя?
-- Я еще долженъ нанять гдѣ нибудь квартиру,-- сказалъ онъ, задумавшись:-- ну, да положимъ хоть въ квартирѣ Вольза, на подворьѣ Сэймонда!
-- Хорошо! Я увижусь съ тобой при первой возможности.
Они дружески пожали руки другъ другу. Когда я сѣла въ карету, когда Ричардъ все еще стоялъ на улицѣ, мистеръ Вудкортъ положилъ свою руку на плечо Ричарду и взглянулъ на меня. Я поняла его и въ знакъ признательности махнула ему рукой.
Но и въ послѣднемъ его взглядѣ, когда экипажъ тронулся съ мѣста, я замѣтила, что онъ жалѣлъ о мнѣ. Я радовалась этому. Я чувствовала за прежнюю, прошлую себя, какъ могли бы чувствовать покойники, еслибъ имъ представилась возможность посѣтить сцены, гдѣ протекала ихъ жизнь. Мнѣ пріятно было, что меня нѣжно вспоминали, слегка сожалѣли о мнѣ и несовсѣмъ еще забыли.