Вскорѣ послѣ нашего разговора съ Ричардомъ, о которомъ я уже сказала выше, Ричардъ откровенно признался во всемъ мистеру Джорндису. Я не думала, чтобъ эта откровенность изумила моего опекуна, хотя она и послужила причиной его безпокойства и обманутыхъ ожиданій. Онъ и Ричардъ просиживали по цѣлымъ часамъ въ запертомъ кабинетѣ, проводили по нѣсколько дней сряду въ Лондонѣ, имѣли безчисленныя свиданія съ мистеромъ Кэнджемъ и вообще переносили множество самыхъ непріятныхъ хлопотъ. Между тѣмъ во время этихъ хлопотъ, мой опекунъ, хотя и испытывалъ на себѣ всѣ неудобства отъ вліянія восточнаго вѣтра, и такъ часто потиралъ себѣ голову, что, кажется, ни одинъ волосокъ на его головѣ не остался въ покоѣ, но при всей своей любезности къ Адѣ и мнѣ, онъ соблюдалъ строгое молчаніе касательно того, что происходило между нимъ и Ричардомъ. Мы всячески старались узнать что-нибудь отъ Ричарда, но всѣ его отвѣты постоянно ограничивались прежними увѣреніями, что "все идетъ превосходно", а потому безпокойство наше нисколько не уменьшалось. Однако, мы вскорѣ узнали сами, въ какомъ положеніи находились его дѣла.
Мы узнали, что къ лорду-канцлеру поступила новая просьба на счетъ поступленія Ричарда въ военную службу, что эта просьба передана въ Верховный Судь, какъ отъ юноши несовершеннолѣтняго и находившагося подъ опекой суда, и послужила предметомъ многихъ разговоровъ. Мы узнали, что лордъ-канцлеръ назвалъ Ричарда, во время засѣданія, несноснымъ и своенравнымъ юношей, что разсмотрѣніе просьбы откладывалось отъ одного засѣданія до другого, наводили справки и дѣлали сношенія, но такъ медленно, что Ричардъ началъ опасаться, (такъ по крайней мѣрѣ, онъ говорилъ намъ), не придется ли ему поступить на службу ветераномъ лѣтъ восьмидесяти. Наконець, назначенъ былъ день Ричарду для свиданія съ лордомь-канцлеромъ въ отдѣльномъ кабинетѣ, гдѣ милордъ весьма строго выговаривалъ Ричарду за его безпечность къ своему времени, за его неосновательность, и въ заключеніе изъявилъ свое согласіе на его поступленіе въ военную службу. Ричардъ былъ записанъ въ гвардейскую кавалерію; деньги на его патентъ вручены были агенту; и Ричардъ, съ своимъ обычнымъ и въ своемъ родѣ замѣчательнымъ рвеніемъ принялся за изученіе военной науки; вставалъ по утрамъ въ пять часовъ и упражнялся въ фехтовальномъ искусствѣ.
Такимъ образомъ, лѣтнія вакаціи смѣнили весеннія засѣданія, и вакаціи въ свою очередь смѣнились засѣданіями осенними. До насъ доходили иногда вѣсти о томъ, въ какомъ положенія находилась тяжба Джорндисъ и Джорндисъ; и мы слышали, что она была въ докладѣ или не была, что о ней упоминали въ засѣданіи, или ссылались на нее, что принимались за ее окончательное рѣшеніе и отступали отъ него. Ричардъ, проживая въ домѣ учителя фхтованья, имѣлъ теперь еще меньше свободнаго времени пріѣзжать къ намъ; опекунъ мой попрежнему соблюдалъ строгое молчаніе. Время шло такимъ образомъ до тѣхъ поръ, пока по военному вѣдомству не открылось вакантнаго мѣста, и тотчасъ Ричардъ получилъ приказаніе отправиться въ полкъ, расположенный въ Ирландіи.
Онъ пріѣхалъ къ намъ съ этимъ извѣстіемъ вечеромъ на почтовыхъ и имѣлъ долгое совѣщаніе съ моимъ опекуномъ. Прошло съ часъ времени, прежде чѣмъ голова опекуна моего показалась въ дверяхъ комнаты, въ которой сидѣла Ада и я.
-- Войдите къ намъ, мои милыя!-- сказалъ онъ.
Мы вошли. Ричардъ, котораго мы видѣли въ послѣдній разь въ самомъ пріятномъ расположеніи духа, стоялъ, облокотясь на каменную доску, грустный, разстроенный и даже сердитый.
-- Вотъ, Ада,-- сказалъ мистеръ Джорндисъ:-- я и Рикъ не можемъ согласиться другъ съ другомъ. Перестань, пожалуйста, Рикъ, будь повеселѣе!
-- Вы очень строги ко мнѣ, сэръ,-- сказалъ Ричардъ.-- Строги тѣмъ болѣе, что всегда были снисходительны во всѣхъ прочихъ отношеніяхъ и оказали мнѣ столько милостей, за которыя, правда, я не былъ признателенъ. Безъ васъ, сэръ, мнѣ бы никакъ не выпутаться изъ моихъ затруднительныхъ обстоятельствъ.
-- Полноте сэръ; къ чему напоминать о прошломъ,-- сказалъ мистеръ Джорндисъ:-- я еще разъ хочу выпутать васъ изъ затруднительныхъ обстоятельствъ. Впрочемъ, нѣтъ; я хочу на этотъ разъ, чтобъ вы выпутались изъ нихъ сами.
-- Надѣюсь, сэръ,-- возразилъ Ричардъ, вспыльчиво, хотя и почтительнымъ тономъ:-- вы извините меня, если я скажу, что по моему мнѣнію, никто, кромѣ меня самого, не можетъ судить о моихъ поступкахъ.
-- Надѣюсь, любезный мой Рикъ,-- замѣтилъ мистеръ Джорндисъ, въ самомъ пріятномъ расположеніи духа и съ плѣнительнымъ краснорѣчіемъ:-- ты извинишь меня, если я скажу, что ничего не можетъ быть естественнѣе съ твоей стороны, какъ думать по твоему; но я насчетъ этого не такого мнѣнія. Я долженъ исполнять свой долгъ, Рикъ; иначе ты не могъ бы судить обо мнѣ хорошо даже и въ хладнокровномъ размышленіи; а я надѣюсь, что ты въ холодномъ или въ жаркомъ расположеніи духа, но всегда судишь обо мнѣ съ хорошей стороны.
Ада такъ поблѣднѣла, что мистеръ Джорндисъ предложилъ ей свое кресло, и самъ сѣлъ подлѣ нея.
-- Милая моя,-- сказалъ мой опекунъ:-- ты напрасно тревожишь себя. Рикъ и я немного поспорили другъ съ другомъ въ дружескомъ разговорѣ, котораго намъ нельзя отъ тебя скрыть, и предметомъ котораго была ты, Ада. Ты, кажется, начинаешь бояться этого происшествія?
-- О, нѣтъ, кузенъ Джонъ,-- отвѣчала Ада съ нѣжной улыбкой:-- я не боюсь, если причиной вашего несогласія были вы сами.
-- Благодарю тебя, моя милая. Удѣли мнѣ, пожалуйста, на минуту свое вниманіе и не смотри на Рика. И тебя прошу о томъ же, моя маленькая хозяюшка. Моя милая Ада,-- сказалъ онъ, положивъ руку на руки Ады, которыя покоились на ручкѣ креселъ:-- ты помнишь, о чемъ мы говорили въ четверомъ, когда еще хозяюшка разсказала намъ объ одномъ любовномъ приключеніи?
-- Разумѣется, ни я, ни Ричардъ не могли забыть о вашемъ великодушіи въ тотъ день, кузенъ Джонъ.
-- А никогда не забуду этого дня,-- сказалъ Ричардъ.
-- И я никогда не забуду,-- сказала Ада.
-- Тѣмъ легче я могу высказать то, что намѣренъ былъ сказать, и тѣмъ удобнѣе согласиться вамъ съ моими словами,-- отвѣчалъ мой опекунъ, и на лицѣ его отразилась вся нѣжность, все благородство его души.-- Ада, моя птичка, тебѣ должно узнать, что Рикъ избралъ себѣ новую карьеру въ послѣдній разъ. Деньги, которыя онъ имѣлъ будутъ истрачены на его экипировку. Онъ истощилъ всѣ свои источники, и теперь принужденъ собирать плоды съ дерева, которое самъ посадилъ.
-- Ваша правда, сэръ, что въ настоящее время я истощилъ всѣ мои источники, и я благодаренъ вамъ, что вы сообщили мнѣ объ этомъ. Впрочемъ,-- сказалъ Ричардъ,-- позвольте вамъ замѣтить, сэръ, что я основываю виды свои не на томъ, что я имѣю, но на томъ, что ожидаетъ меня впереди.
-- Рикъ, Рикъ!-- вскричалъ мой опекунъ, обнаруживая внезапный ужасъ и въ то же время поднимая руки, чтобъ не слышать словъ его:-- умоляю тебя, не основывай своихъ надеждъ и ожиданій на фамильномъ несчастіи! Все, что ты можешь сдѣлать для себя лучшаго по сю сторону могилы, это никогда не останавливать взора на страшномъ призракѣ, который безотвязно преслѣдуетъ насъ въ теченіе столь многихъ лѣтъ! По моему, лучше быть въ долгу, лучше просить милостыню, лучше умереть!
Мы всѣ въ высшей степени были изумлены этимъ неожиданнымъ предостереженіемъ. Ричардъ кусалъ себѣ губы, удерживалъ свое дыханіе и глядѣлъ на меня, какъ будто онъ чувствовалъ и въ то же время предугадывалъ мою увѣренность въ томъ, какъ много онъ нуждался въ такомъ предостереженіи.
-- Моя милая Ада,-- сказалъ мистеръ Джорндисъ, принимая снова прежнее веселое расположеніе духа:-- совѣтъ мой покажется тебѣ жестокимъ, но я живу въ Холодномъ Домѣ и, придаюсь, видѣлъ въ немъ много, много непріятнаго. Но довольно объ этомъ. Все, что Ричардъ предпринималъ для своего вступленія въ свѣтъ, было одинъ только рискъ: онъ дѣлалъ все на авось. Теперь я предлагаю ему и тебѣ, для его собственнаго счастія и для твоего, слѣдующее: если онъ долженъ удалиться отъ насъ, то не иначе, какъ съ тѣмъ убѣжденіемъ, что между вами нѣтъ никакого обязательства. Я долженъ сказать вамъ болѣе. Я буду откровененъ съ вами обоими. Вы основываете всѣ свои надежды на мнѣ, а я основываю свои надежды на васъ, и вслѣдствіе этого, прошу васъ не думать о томъ, что, кромѣ родства, васъ соединяютъ еще другіе узы.
-- По моему, лучше сказать сразу, сэръ,-- сказалъ Ричардъ:-- что вы ни въ чемъ не довѣряете мнѣ и совѣтуете Адѣ поступить такимъ же образомъ.
-- Лучше не говорить объ этомъ ни слова, Рикъ, потому что я не понимаю хорошо, что ты хочешь сказать.
-- Вы полагаете, сэръ, что начало моего поприща въ жизни было дурно,-- возразилъ Рикъ:-- дѣйствительно не хорошо, я знаю это.
-- Какъ я полагалъ о началѣ твоего поприща и о послѣдствіяхъ его, я высказалъ тебѣ за нѣсколько минутъ передъ этимъ,-- сказалъ мой опекунъ чистосердечнымъ и ободряющимъ тономъ:-- ты, Рикъ, не сдѣлалъ еще никакого начала; но всему есть время, и отъ тебя еще время это не ушло, напротивъ того, оно только что наступило для тебя. Вы, мои милые, очень еще молоды и въ настоящее время ни больше, ни меньше, какъ кузены. Что изъ васъ будетъ впослѣдствіи, этого я не знаю; это зависитъ отъ твоихъ трудовъ, любезный мой Рикъ; раньше этого я не могу и не смѣю назвать васъ какъ нибудь иначе.
-- Вы очень строги и жестоки ко мнѣ, сэръ,-- сказалъ Рнадрдъ:.-- болѣе жестоки, чѣмъ я ожидалъ.
-- Милый мой,-- сказалъ мистеръ Джорндисъ:-- я еще болѣе жестокъ къ самому себѣ, когда обстоятельства принуждаютъ меня огорчать тебя. Въ твоихъ рукахъ всѣ средства избавить тебя отъ подобнаго огорченія. Ада, я полагаю, что для него ничего не можетъ быть лучше, кромѣ того, чтобы онъ былъ совершенно свободенъ, чтобы между вами не было никакого обязательства, основаннаго на вашихъ юношескихъ неопытныхъ отношеніяхъ. Рикъ, согласись со мной, это необходимо для нея; ты долженъ сдѣлать это для нея. Словомъ сказать, вы должны дѣлать другъ для друга ее лучшее, вы должны упрочить счастіе другъ друга.
-- Въ чемъ же состоитъ эта прочность, сэръ?-- спросилъ Ричардъ торопливо:-- вы не говорили намъ объ этомъ, когда мы открыли передъ вами наши сердца.
-- Съ тѣхъ поръ опытъ открылъ мнѣ многое. Я не виню тебя, Рикъ; но все-таки скажу, что съ тѣхъ поръ опытъ открылъ мнѣ многое.
-- Надѣюсь, сэръ, ваши слова не относятся прямо ко мнѣ?-- спросилъ Рикъ.
-- О, нѣтъ!-- они относятся къ обоимъ вамъ,-- сказалъ мистеръ Джорндисъ ласково.-- Я говорю, что время не успѣло еще вполнѣ обязать васъ другъ другу. Ваши обѣщанія другъ другу не успѣли еще обратиться въ законныя права, и я не признаю ихъ. Не печальтесь, мои милые кузены! Прошедшее не возвратимо! Для васъ открыта новая и чистая страница, на которой вы можете писать съ самаго начала событія вашей только что начинающейся жизни!
Ричардъ бросилъ безпокойный взглядъ на Аду, но не сказалъ ни слова.
-- Я со дня на день откладывалъ высказаться вамъ обоимъ и тебѣ, Эсѳирь,-- продолжалъ мистеръ Джорндисъ:-- я удерживался высказаться вамъ до настоящей минуты, съ тѣмъ, чтобъ сердца ваши были чисты какъ день, и чтобъ отношенія наши другъ къ другу были одинаковы. Теперь я совѣтую вамъ отъ искренняго сердца, я умоляю васъ отъ всей души тебя, Рикъ, и Аду, проститесь другъ съ другомъ съ тѣми чувствами, съ какими вы вошли впервые въ этотъ домъ. Предоставьте все прочее времени, истинѣ и постоянству. Если вы поступите иначе, то сдѣлаете вредъ себѣ и окажете величайшую несправедливость мнѣ, который сблизилъ васъ.
Наступило продолжительное молчаніе.
-- Кузенъ Ричардъ,-- сказала Ада, прерывая молчаніе и нѣжно устремляя на его лицо свои голубые глазки:-- мнѣ кажется, мы не должны возражать на слова нашего кузена Джона. Ты можешь быть спокоенъ на мой счетъ. Я остаюсь здѣсь, подъ его попеченіемъ и будь увѣренъ, что лучшаго я не могу желать; будь увѣренъ, что я всегда буду руководствоваться его совѣтами. Я не сомнѣваюсь, кузенъ Ричардъ,-- говорила Ада съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ:-- я не сомнѣваюсь, что ты любишь меня, и я... я не думаю, что ты полюбишь другую. На меня ты смѣло можешь положиться, кузенъ Ричардъ. Я буду любить тебя по прежнему; я не заставлю тебя краснѣть за свои поступки. Даже какъ кузенамъ намъ грустно разставаться другъ съ другомъ; грустно, Ричардъ, но я знаю, что эта разлука необходима для твоего благополучія. Я всегда съ любовію буду вспоминать и часто, часто буду говорить о тебѣ съ Эсѳирью... быть можетъ, Ричардъ... и ты вспомнишь обо мнѣ. А теперь,-- сказала Ада, подходя къ Ричарду и подавая ему свою дрожащую руку:-- теперь, Ричардъ, мы разстаемся кузенами, быть можетъ, надолго... и я молю небо, да ниспошлетъ оно благословеніе на моего милаго брата, гдѣ бы онъ ни находился!
Для меня было странно, что Ричардъ не могъ простить моему опекуну мнѣній насчетъ его поступковъ, мнѣній, которыя онъ самъ высказывалъ мнѣ въ болѣе рѣзкихъ выраженіяхъ. Къ крайнему сожалѣнію моему я замѣтила, что съ этой минуты Ричардъ никогда не былъ такъ свободенъ и откровененъ передъ мистеромъ Джорндисомъ, какъ прежде. Ему предоставлена была всякая возможность быть такимъ, но онъ не былъ; и вслѣдствіе этого, между ними стала возникать какая-то холодность, отчужденіе.
Въ приготовленіяхъ къ отъѣзду и поступленію въ полкъ Ричардъ скоро разсѣялся и даже позабылъ свою печаль о разлукѣ съ Адой, которая оставалась въ Гертфордшэйрѣ, между тѣмъ какъ онъ, мистеръ Джорндисъ и я отправились въ Лондонъ на цѣлую недѣлю. Онъ вспоминалъ объ Адѣ, такъ сказать, отрывками и съ горькими слезами и въ подобныя минуты, чистосердечно осыпалъ себя жестокими упреками. Но спустя нѣсколько минутъ, онъ беззаботно начиналъ мечтать о томъ пути, которымъ надѣялся стать вмѣстѣ съ Адой богатымъ, счастливымъ, и по прежнему становился безпечнымъ и веселымъ.
Хлопотъ было много -- и я съ утра и до вечера ходила съ нимъ по магазинамъ, покупая необходимыя для него вещи. О тѣхъ вещахъ, которыя онъ хотѣлъ накупить, еслибъ дана ему была полная свобода, я не говорю ни слова. Онъ какъ нельзя болѣе быль откровененъ со мной и часто говорилъ съ такимъ чувствомъ и съ такимъ чистосердечіемъ о своихъ проступкахъ и своей рѣшимости исправиться, такъ искренно сознавалъ пользу, которую извлекалъ изъ этихъ разговоровъ, что мнѣ всегда было пріятно бесѣдовать съ нимъ.
Въ теченіе этой педѣли къ намъ на квартиру очень часто являлся мужчина: онъ училъ Ричарда фехтованью. Это былъ, какъ кажется, отставной кавалеристъ, грубый на взглядъ, но видный мужчина, съ простыми, но непринужденными манерами. Я такъ много слышала о немъ отъ Ричарда, что однажды утромъ, сейчасъ послѣ завтрака, я нарочно вышла взглянуть на него съ моимъ рукодѣльемъ.
-- Здравствуйте, мистеръ Джорджъ,-- сказалъ мой опекунъ, который въ одно время вошелъ со мной въ комнату.-- Мистеръ Карстонъ сію минуту придетъ. Между тѣмъ я знаю, что миссъ Соммерсонъ пріятно будетъ познакомиться съ вами. Прошу садиться.
Онъ сѣлъ, нѣсколько обезпокоенный моимъ присутствіемъ, какъ я думала, и, не глядя на меня, началъ водить широкой загорѣлой рукой по верхней губѣ своей.
-- Вы аккуратны, какъ солнце,-- сказалъ мистеръ Джорндисъ.
-- По военному, сэръ,-- отвѣчалъ онъ.-- Сила привычки. Это ни больше, ни меньше, какъ одна привычка, сэръ. Вообще, я не смѣю назвать себя аккуратнымъ человѣкомъ.
-- Однако, мнѣ сказывали, что у васъ большое заведеніе?-- сказалъ мистеръ Джорндисъ.
-- Нѣтъ, сэръ, не очень большое. Я содержу галлерею для стрѣльбы въ цѣль, но не очень большую.
-- Ну, а какъ вы думаете, хорошо ли мистеръ Карстонъ стрѣляетъ и хорошо ли онъ бьется на рапирахъ?-- спросилъ мой опекунъ.
-- Довольно хорошо, сэръ,-- отвѣчалъ мистеръ Джорджъ, скрестивъ руки на широкой груди и принимая видъ великана.-- Еслибъ онъ занялся этимъ прилежнѣе, то изъ него вышелъ бы славный стрѣлокъ и славный боецъ.
-- Развѣ онъ не прилежно занимается?-- спросилъ мой опекунъ!
-- Сначала, сэръ, онъ принялся весьма усердно, а потомъ и оставилъ. Не совсѣмъ, правда, оставилъ, а такъ себѣ, учился не отъ всей души. Можетъ статься, у него на душѣ есть что нибудь, можетъ статься, какая нибудь молоденькая леди.
И его свѣтлые черные глаза въ первый разъ взглянули на меня.
--Только ужъ не я на душѣ у него, увѣряю васъ, мистеръ Джорджъ,-- сказала я, смѣясь:-- хотя въ этомъ вы, кажется, подозрѣваете меня.
Загорѣлое лицо его слегка покраснѣло, и онъ отвѣсилъ мнѣ кавалерійскій поклонъ.
-- Надѣюсь, миссъ, я не оскорбилъ васъ. Вѣдь я человѣкъ, необразованный.
-- Вы меня вовсе не оскорбили,-- сказала я.-- Напротивъ, я принимаю это за комплиментъ.
Если онъ избѣгалъ смотрѣть на меня прежде, зато теперь онъ раза четыре сряду внимательно посмотрѣлъ мнѣ прямо въ лицо.
-- Прошу извиненія, сэръ,-- сказалъ онъ, обращаясь къ моему опекуну съ какою-то недовѣрчивостію:-- вы, кажется, изволили сказать, что барышню зовутъ...
-- Миссъ Соммерсонъ.
-- Миссъ Соммерсонъ,-- повторилъ онъ и еще разъ посмотрѣлъ на меня.
-- Вамъ знакомо это имя?-- спросила я.
-- Нѣтъ, миссъ. Сколько извѣстно мнѣ, такъ я слышу его въ первый разъ. Мнѣ кажется, какъ будто я васъ гдѣ-то видѣлъ.
-- Не думаю,-- отвѣчала я, приподнимая голову отъ работы, чтобы взглянуть на него; въ его словахъ и манерѣ столько было искренности, что я рада была этому случаю.-- Я очень хорошо запоминаю лица, съ которыми случалось встрѣчаться,-- сказала я.
-- И я тоже, миссъ!-- возразилъ онъ, обращая ко мнѣ свое полное лицо и черные глаза.-- Гм! Не знаю, право, почему мнѣ знакомо ваше лицо.
На загорѣломъ лицѣ его еще разъ выступилъ яркій румяпецъ. Онъ замѣтно находился въ замѣшательствѣ, стараясь припомнить обстоятельство, при которомъ онъ видѣлъ меня; наконецъ опекунъ мой вывель его изъ затруднительнаго положенія.
-- Много у васъ учениковъ, мистеръ Джорджъ?
-- Число ихъ безпрестанно мѣняется, сэръ. Вообще можно сказать, что ремесло мое весьма неприбыльное, сэръ.
-- Скажите пожалуйста, какого сословія люди приходятъ практиковаться въ вашей галлереѣ?
-- Всякаго рода, сэръ. Приходятъ наши соотечественники и иностранцы, джентльмены и приказчики. Недавно являлись ко мнѣ француженки и показали славную удаль въ стрѣльбѣ изъ пистолетовъ. Разумѣется, приходитъ также множество людей сумасбродныхъ; но вѣдь эти люди идутъ всюду, гдѣ стоятъ двери настежъ.
-- Надо полагать, однако, что они не приходятъ къ вамъ учиться съ жестокими намѣреніями и замыслами окончить свою практику надъ живыми мишенями?-- сказалъ мой опекунъ, смѣясь.
-- Не думаю, сэръ; впрочемъ, чего не случается. По большей части они приходятъ изъ желанія учиться, или отъ нечего дѣлать. Половина однихъ приходится на половину другихъ. Извините меня, сэръ,-- сказалъ мистеръ Джорджъ, принимая на стулѣ воинственную осанку и упираясь руками въ колѣни:-- но, если я не ошибаюсь, такъ вы имѣете тяжбу въ Верховномъ Судѣ.
-- Къ сожалѣнію, я долженъ сказать, что имѣю.
-- А познакомился въ моей галлереѣ съ однимъ изъ вашихъ сподвижниковъ, сэръ.
-- Вы хотите сказать съ челобитчикомъ Верховнаго Суда?-- спросилъ мой опекунъ.-- Какъ же это случилось?
-- Очень просто. Человѣкъ этотъ до такой степени былъ измученъ, истерзанъ, раздраженъ разными судейскими проволочками, что сдѣлался почти сумасшедшимъ,-- сказалъ мистеръ Джорджъ.-- Я не думаю, чтобы онъ имѣлъ намѣреніе пустить въ кого нибудь пулю; но все же онъ находился въ такомъ ожесточеніи, что бывало придетъ и начнетъ стрѣлять, сдѣлаетъ выстрѣловъ полсотни одинъ за другимъ да и раскалится, какъ ружейный стволъ. Однажды, когда въ галлереѣ моей никого не было, кромѣ его, и когда онъ сердито разсказывалъ мнѣ о своихъ несчастіяхъ, я принужденъ былъ сказать ему: "Еслибъ это занятіе служило для тебя, товарищъ, предохранительнымъ клапаномъ, тогда дѣла хорошее, продолжай себѣ и только; но мнѣ не нравится такое пристрастіе къ тиру, при твоемъ расположеніи духа: я бы лучше посовѣтовалъ тебѣ заняться чѣмъ нибудь другимъ". Признаюсь, онъ такъ былъ взбѣшенъ, что вмѣсто отвѣта я ждалъ удара и приготовился отразить его; однако онъ спокойно выслушалъ меня и тотчасъ же пересталъ стрѣлять. Мы пожали руки другъ другу и съ тѣхъ поръ стали друзьями.
-- Кто же былъ этотъ человѣкъ?-- спросилъ мой опекунъ, замѣтно заинтересованный словами мистера Джорджа.
-- Прежде чѣмъ обратили его въ бѣшенаго быка, онъ только что начиналъ свои дѣла въ качествѣ небогатаго Шропшэйрскаго фермера,-- сказалъ мистеръ Джорджъ.
-- А какъ его зовутъ? Вѣрно Гридли?
-- Точно такъ, сэръ.
И мистеръ Джорджъ еще разъ бросилъ на меня нѣсколько послѣдовательныхъ бѣглыхъ взглядовъ, въ то время, какъ я и опекунъ мой обмѣнивались словами, выражавшими наше изумленіе по поводу такого страннаго столкновенія обстоятельствъ. Я сочла необходимымъ объяснять ему, какимъ образомъ ими это стало намъ знакомо. Мистеръ Джорджъ отвѣсилъ мнѣ еще воинственный поклонъ въ знакъ моей, какъ онъ выражался, особенной снисходительности.
-- Не знаю, право,-- сказалъ онъ, взглянувъ на меня:-- не могу припомнить... а гдѣ-то я видѣлъ васъ, миссъ... впрочемъ я и самъ не знаю, что хочетъ припомнить моя голова.
Вмѣстѣ съ этимъ онъ провелъ тяжелой рукой своей по кудрявому виску, какъ будто съ тѣмъ, чтобы разсѣять какія-то смутныя воспоминанія. Подбоченясь одной рукой и упираясь другой въ колѣно, онъ нагнулся немного впередъ и задумчиво началъ смотрѣть въ полъ.
-- Мнѣ непріятно было узнать, что это же самое настроеніе духа вовлекло несчастнаго Гридли въ новыя хлопоты, и что въ настоящее время онъ гдѣ-то скрывается,-- сказалъ мой опекунъ.
-- И я слышалъ то же самое, сэръ,-- сказалъ мистеръ Джорджъ, продолжая смотрѣть въ полъ съ задумчивымъ видомъ.-- Я то же самое слышалъ.
-- Вы не знаете, гдѣ онъ скрывается?
-- Нѣтъ, сэръ, не знаю,-- отвѣчалъ кавалеристъ, приподнимая взоры и выходя изъ задумчивости.-- Ничего не могу сказать о немъ. Полагаю, что его скоро совсѣмъ доканаютъ. Можно терзать человѣческое сердце много и много лѣтъ сряду, оно все будетъ терпѣть, да потомъ и разорвется.
Приходъ Ричарда положилъ конецъ дальнѣйшему разговору. Мистеръ Джорджъ всталъ, отвѣсилъ мнѣ еще одинъ изъ своихъ воинственныхъ поклоновъ, пожелалъ моему опекуну добраго дня и пошелъ изъ комнаты мѣрной и тяжелой поступью.
Это было утро дня, назначеннаго для отъѣзда Ричарда. Покупки всѣ были сдѣланы; я уложила всѣ его вещи въ чемоданы, такъ что время оставалось совершенно свободное до поздняго вечера, когда Ричарду должно было отправиться въ Ливерпуль и оттуда въ Голихедъ. Въ этотъ вечеръ назначенъ былъ докладъ по дѣлу Джорндисъ и Джорндисъ, и Ричардъ предложилъ мнѣ отправиться съ нимъ вмѣстѣ въ Верховный Судъ и послушать, о чемъ тамъ станутъ говорить. Такъ какъ это былъ послѣдній день пребыванія Ричарда въ Лондонѣ, такъ какъ Ричардъ непремѣнно хотѣлъ идти туда, и такъ какъ я сама никогда еще не бывала тамъ, поэтому я охотно согласилась -- и мы отправились въ Вестминстеръ, гдѣ происходили въ ту пору засѣданія Верховнаго Суда. Мы провели всю дорогу въ совѣщаніяхъ касательно писемъ, которыя Ричардъ будетъ писать ко мнѣ, и на которыя я обѣщалась отвѣчать ему; мы составили множество плановъ, въ которыхъ проглядывали и мои и Ричарда свѣтлыя надежды. Мистеръ Джорндисъ зналъ, куда мы отправлялись и потому не хотѣлъ идти съ нами.
По приходѣ нашемъ въ Судъ, лордъ-канцлеръ -- тотъ самый, котораго я видѣла въ его отдѣльномъ кабинетѣ въ Линкольнинскомъ Судѣ -- сидѣлъ уже на своемъ мѣстѣ въ полномъ величіи и со всею важностію своей особы. Передъ нимъ на столѣ, покрытомъ краснымъ сукномъ, лежали булава, печати и огромный букетъ цвѣтовъ, отъ котораго по всему залу разливалось пріятное благоуханіе. Нѣсколькими ступенями ниже его стола тянулся длинный рядъ стряпчихъ, у ногъ которыхъ лежали громадныя кипы бумагъ; далѣе и еще ниже сидѣли джентльмены-адвокаты въ парикахъ и мантіяхъ, изъ нихъ нѣкоторые бодрствовали, другіе находились въ сладкомъ усыпленіи; одинъ изъ нихъ говорилъ о чемъ-то, но никто не обращалъ вниманія на его слова. лордъ-канцлеръ величаво сидѣлъ въ своемъ креслѣ, его локоть упирался въ мягкую ручку кресла, между тѣмъ какъ лицо его покоилось на ладони. Нѣкоторые изъ присутствовавшихъ дремали; нѣкоторые прогуливались по залу, или, собравшись въ группы, разсуждали шопотомъ; всѣ, повидимому, нисколько не стѣснялись, никто не суетился, все носило на себѣ отпечатокъ безпечности и невозмутимаго спокойствія.
Видѣть, что все это дѣлалось такъ непринужденно и въ то же время представлять себѣ въ какихъ несчастіяхъ проводили и кончали дни свои многіе изъ челобитчиковъ, видѣть во всемъ пышность и церемонію, и въ то же время вспоминать о нуждахъ, раззореніи и нищетѣ, которыхъ эта пышность и эта церемонія были вѣрными представителями, воображать, что въ то время, какъ скорбь и тщетныя ожиданіи производили свое пагубное дѣйствіе въ сердцахъ такого множества людей, между тѣмъ какъ этотъ блистательный парадъ собирался въ своемъ мѣстѣ изо дня бъ день и изъ года въ годъ, бъ такомъ прекрасномъ порядкѣ и съ такимъ удивительнымъ спокойствіемъ, видѣть лорда-канцлера и цѣлый строй адвокатовъ, окружающихъ его, посматривающихъ другъ на друга такъ безпечно, какъ будто во всей Британіи никто еще не зналъ, что цѣль ихъ собранія въ такомъ священномъ мѣстѣ была ни болѣе, ни менѣе, какъ горькая насмѣшка, какъ будто никто еще не зналъ, что они собирались для внушенія всеобщаго ужаса, презрѣнія и негодованія, какъ будто никто еще не зналъ, что мѣсто собранія ихъ считается мѣстомъ зла, изъ котораго никто еще не извлекалъ ничего добраго, все это казалось мнѣ, не имѣвшей еще никакого понятія о Верховномъ Судѣ, до такой степени страннымъ, до такой степени здѣсь одно противорѣчило другому, что я не хотѣла вѣрить глазамъ своимъ, я не могла понять, что вокругъ меня происходило. Я сѣла, гдѣ указалъ мнѣ Ричардъ, старалась вслушаться, вглядѣться кругомъ; но во всей это сценѣ ничего, повидимому, не было дѣйствительнаго, ничего кромѣ бѣдной маленькой миссъ Фляйтъ, полоумной старушки, которая стояла на скамейкѣ и кивала головой.
Миссъ Фляйтъ скоро замѣтила насъ и подошла къ тому мѣсту, гдѣ мы сидѣли. Она граціозно поздравляла меня съ прибытіемъ въ ея владѣнія и указала, съ особеннымъ удовольствіемъ и гордостію, на самые главные и привлекательные предметы. Точно также подошелъ поговорить съ нами и мистеръ Кэнджъ и точно также отрекомендовалъ намъ это мѣсто, но ласково и скромно, какъ и слѣдуетъ порядочному владѣльцу. Онъ говорилъ, что мы выбрали для посѣщенія несовсѣмъ хорошій день, что, по его мнѣнію, лучше было бы явиться сюда бъ день открытія засѣданій; но въ его словахъ скрывалась ложь, скрывался обманъ.
Спустя полчаса, или около того, дѣло приняло надлежащее движеніе, если только можно допустить подобное выраженіе, потому что оно никогда, кажется, не имѣло никакого движенія, никто не ожидалъ, чтобы оно подвинулось впередъ, оно какъ будто чахло отъ своего собственнаго бездѣйствія. Лордъ-канцлеръ бросилъ со стола своего тяжелую кипу бумагъ къ джентльменамъ, сидѣвшимъ ниже его, и въ это время кто-то довольно громко сказалъ: Джорндисъ и Джорндисъ, и вдругъ начался шумъ и смѣхъ, всеобщее вставанье съ мѣстъ и разборъ бумагъ, винами лежавшихъ подлѣ адвокатовъ или набитыхъ въ огромные мѣшки.
Сколько могла я понимать,-- впрочемъ, мои понятія находились въ довольно смутномъ состояніи,-- я догадывалась, что разсмотрѣніе дѣла оставлено "до дальнѣйшихъ приказаній". Я насчитала двадцать-три джентльмена въ парикахъ, которые занимались этимъ дѣломъ; но всѣ они, повидимому, столько же смыслили въ немъ, сколько и я. Они поболтали о немъ съ лордомъ-канцлеромъ; судили и рядили между собою; одни изъ нихъ утверждали, что нужно разсматривать его вотъ съ этой точки зрѣнія, другіе совѣтовали разсматривать его съ другой; наконецъ, кто-то въ шутку предложиль прочитать огромные томы клятвенныхъ показаній, и при этомъ шумъ и смѣхъ усилились; каждый, кто принималъ въ немъ участіе, извлекалъ изъ него какое-то досужее удовольствіе и никто не могъ извлечь изъ него что-нибудь дѣльное. Такимъ образомъ прошелъ еще часъ; въ теченіе его многіе приступали говорить рѣчи и были прерываемы при самомъ началѣ; разсмотрѣніе дѣла "отложено до другого засѣданія", какъ выразился мистеръ Кэнджъ, и бумаги были снова сложены въ кипы, прежде чѣмъ писцы успѣли разобрать ихъ.
Я взглянула на Ричарда по окончаніи этихъ безнадежныхъ приступовъ, и мнѣ стало грустно при видѣ блѣдности и утомленія, покрывавшихъ его прекрасное юношеское лицо.
-- Вѣдь не всегда же это будетъ продолжаться, хозяюшка Дорденъ. Другой разъ мы будемъ счастливѣе!-- вотъ все, что онъ сказалъ мнѣ.
Я видѣла мистера Гуппи: онъ приносилъ бумаги и раскладывалъ ихъ передъ мистеромъ Кэнджемъ; въ свою очередь и онъ увидѣлъ меня и сдѣлалъ мнѣ отчаянный поклонъ, внушавшій мнѣ желаніе немедленно выйти изъ Суда. Наконецъ, Ричардъ подалъ мнѣ руку и хотѣлъ уже выходить со мной, какъ вдругъ мистеръ Гуппи подошелъ къ намъ.
-- Извините, мистеръ Карстонъ,-- сказалъ онъ шопотомъ:-- извините и вы, миссъ Соммерсонъ; но здѣсь есть леди, моя хорошая пріятельница: она знаетъ васъ, миссъ Соммерсонъ, и желаетъ имѣть удовольствіе поздороваться съ вами.
Въ то время, какъ онъ говорилъ, я увидѣла передъ собой, какъ внезапное воплощеніе моихъ воспоминаній, мистриссъ Рахель, жившую нѣкогда въ домѣ моей крестной матери.
-- Здравствуйте, Эсѳирь!-- сказала она.-- Узнали ли вы меня?
Я протянула ей руку, сказала ей, что узнала, и что она очень мало измѣнилась.
-- Мнѣ удивительно, Эсѳирь, что вы еще помните тѣ времена,-- отвѣчала она съ своей прежней холодностью.-- Времена эти очень измѣнились. Во всякомъ случаѣ, я очень рада видѣть васъ, и рада, что вы не погордились узнать меня.
Въ самомъ дѣлѣ она очень удивлялась, что во мнѣ не замѣтно было и тѣни гордости.
-- Съ чего вы взяли, что я горда, мистриссъ Рахель?-- сказала я.
-- Я замужемъ, Эсѳирь,-- возразила она, еще холоднѣе поправляя меня:-- меня теперь зовутъ мистриссъ Чадбандъ. Затѣмъ прощайте, Эсѳирь; желаю вамъ быть здоровой.
Мистеръ Гуппи, внимательно слушавшій этотъ короткій разговоръ, тяжело вздохнулъ подъ самое мнѣ ухо и началъ прокладывать локтемъ и себѣ и мистриссъ Рахель дорогу сквозь смѣшанную толпу людей, которые выходили изъ Суда и входили въ него, среди которыхъ мы сами стояли и которыхъ окончаніе засѣданія сталкивало вмѣстѣ. Ричардъ и я пробирались къ выходу, и я не успѣла еще оправиться отъ холодной и неожиданной встрѣчи съ старыми знакомыми, какъ увидѣла, что къ намъ подходилъ, вовсе не замѣчая насъ, мистеръ Джорджъ. Онъ не обращалъ вниманія на людей, и, будучи выше всѣхъ ихъ ростомъ, смотрѣлъ въ середину зала.
-- Джорджъ!-- сказалъ Ричардъ, когда я указала на него.
-- Пріятная встрѣча, сэръ,-- сказалъ мистеръ Джорджъ.-- Пріятная встрѣча, миссъ. Не можете ли вы указать мнѣ особу, которую я ищу? Мнѣ совсѣмъ незнакомы здѣшнія мѣста.
Вмѣстѣ съ этимъ онъ повернулся бокомъ, далъ намъ дорогу и опять остановился, когда мы были внѣ давки, въ углу, позади большой красной занавѣси.
-- Тутъ есть какая-то старушонка,-- началъ онъ:-- которая...
Я сдѣлала знакъ, чтобы онъ замолчалъ, потому что миссъ Фляйтъ стояла рядомъ съ нами. Она во все время держалась подлѣ меня и обращала, къ крайнему моему смущенію, мое вниманіе на многихъ своихъ знакомыхъ изъ приказного сословія, нашептывая имъ: "Тс! Развѣ вы не видите, что рядомъ со мной Фицъ-Джорндисъ!"
-- Гм!-- произнесъ мистеръ Джорджъ.-- Вы помните, миссъ, сегодня утромъ мы говорили объ одномъ человѣкѣ?.. Гридли,-- сказалъ онъ шопотомъ и прикрывая верхнюю губу своей широкой рукой.
-- Помню,-- сказала я.
-- Онъ скрывается у меня. Я не смѣлъ давича сказать вамъ: не имѣлъ на это его разрѣшенія. Онъ отправляется, кажется, на тотъ свѣтъ, миссъ, и непремѣнно хочетъ увидѣть ее. Онъ говорилъ, что они понимаютъ другъ друга, и что она такъ добра была до него, какъ можетъ быть добръ самый искренній другъ. Я пришелъ сюда отыскивать ее, и нарочно спѣшилъ, потому что разговаривая съ нимъ нѣсколько часовъ тому назадъ, я какъ будто слышалъ уже отдаленные звуки погребальнаго марша.
-- Не хотите ли я скажу ей?-- сказала я.
-- Будьте такъ добры, миссъ,-- отвѣчалъ онъ, поглядывая на миссъ Фляйтъ съ какою-то боязнію.-- Славу Богу, что я встрѣтилъ васъ, миссъ; я не зналъ бы безъ васъ, какъ приступиться къ этой леди.
И онъ положилъ одну руку на грудь, и принялъ воинственную осанку въ то время, какъ я сообщала миссъ Фляйтъ на ухо, цѣль его прихода.
-- Сердитый другъ мой изъ Шропшэйра! Почти такой же знаменитый, какъ и я!-- воскликнула миссъ Фляйтъ.-- И онъ умираетъ! Любезный мой, я готова немедленно отправиться къ нему.
-- Онъ живетъ скрытно у мистера Джорджа,-- сказала я.-- Тс! Вотъ и самъ мистеръ Джорджъ.
-- Въ са-момъ дѣ-лѣ?-- возразила миссъ Флийтъ.-- Считаю за особенную честь познакомиться съ нимъ! Вѣдь онъ военный человѣкъ, моя милая! Настоящій генералъ?-- шептала она мнѣ.
Бѣдная миссъ Фляйтъ считала долгомъ выражаться учтиво, въ знакъ особеннаго уваженія къ воинственной осанкѣ мистера Джорджа, и такъ часто дѣлала книксены, что намъ стоило большихъ затрудненій вывести ее изъ Суда. Когда наконецъ мы успѣли въ этомъ, и когда она, называя мистера Джорджа генераломъ, подала ему руку, къ величайшему удовольствію зѣвакъ, окружавшихъ насъ, мистеръ Джорджъ быль такъ разстроенъ и такъ убѣдительно просилъ меня не оставлять его, что я не могла не согласиться; тѣмъ болѣе, что миссъ Фляйтъ всегда была ласкова ко мнѣ и при этомъ случаѣ сказала: "милая моя Фицъ-Джорндисъ, я увѣрена и вы пойдете съ нами". Ричардъ былъ не прочь отъ этого, и даже хотѣлъ непремѣнно проводить ихъ до самаго мѣста, поэтому мы согласились идти вмѣстѣ. Мистеръ Джорджъ сообщилъ намъ, что когда Гридли узналъ о его свиданіи съ мистеромъ Джорндисомъ, то все время говорилъ о тяжбѣ Джорндисъ и Джорндисъ. Это обстоятельство заставило меня написать карандашомъ нѣсколько словъ къ моему опекуну, увѣдомить его, куда мы пошли и за чѣмъ. Мистеръ Джорджъ изъ опасенія, чтобъ эта записка не повела къ открытію убѣжища умирающаго, запечаталъ ее въ первой кофейной и отправилъ по адресу съ разносчикомъ афишъ.
Сдѣлавъ это, мы наняли карету и поѣхали къ Лэйстерскому скверу. Миновавъ нѣсколько узкихъ дворовъ, за неопрятный видъ которыхъ мистеръ Джорджъ извинился передъ нами, мы подошли къ галлереѣ, дверь который была заперта. Когда мистеръ Джорджъ позвонилъ въ колокольчикъ, къ нему подошелъ старый джентльменъ почтенной наружности, съ сѣдыми волосами, въ очкахъ, въ черномъ платьѣ, въ шляпѣ съ широкими полями, и съ тростью бъ рукѣ, съ большимъ золотымъ набалдашникомъ.
-- Извините, мой добрый другъ,-- сказалъ онъ:-- кажется, вѣдь это и есть галлерея мистера Джорджа?
-- Эта самая, сэръ,-- отвѣчалъ мистеръ Джорджъ, взглянувъ за огромныя буквы, изъ которыхъ была составлена его вывѣска на выбѣленной стѣнѣ.
-- Да, да! Это она!-- сказалъ старичекъ, слѣдя за взглядомъ мистера Джорджа.-- Благодарю васъ. Вы ужъ позвонили?
-- Меня зовутъ Джорджъ, сэръ, и потому я позвонилъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ, ваше имя Джорджъ? И вы хозяинъ этой галлереи?-- сказалъ старикъ.-- Значитъ я пришелъ во время. Должно быть, это бы приходили за мной?
-- Нѣтъ, сэръ. Вы сами предупредили меня.
-- Не можетъ быть,-- сказалъ старый джентльменъ.-- Значитъ, вашъ мальчикъ приходилъ за мной. Я докторъ... и минутъ пять тому назадъ меня пригласили навѣстить больного въ галлереѣ Джорджа.
-- Ну такъ и есть! Я вѣдь говорилъ вамъ, что мнѣ слышался барабанный бой погребальнаго марша!-- сказалъ мистеръ Джорджъ, обращаясь ко мнѣ и Ричарду и печально покачавъ головой.-- Ваша правда, сэръ. За вами, вѣроятно, приходилъ мой мальчикъ! Не угодно ли войти!
Дверь въ этотъ моментъ отворилась усиліемъ весьма страннаго на видъ маленькаго человѣчка въ зеленой байковой фуражкѣ и такомъ же передникѣ; его лицо, руки и платье были запачканы. Мы прошли по пустому коридору въ огромное зданіе, котораго стѣны не были отштукатурены. Щиты, ружья, пистолеты, рапиры, и другіе подобные предметы служили въ немъ исключительнымъ украшеніемъ.
Когда мы всѣ вошли въ галлерею, докторъ остановился и, снявъ свою шляпу, повидимому, исчезъ передъ нами, дѣйствіемъ какой-то магической силы, и вмѣсто себя оставилъ совсѣмъ другого человѣка.
-- Ну, Джорджъ, взгляни-ка сюда,-- сказалъ мнимый докторъ, быстро повернувшись къ мистеру Джорджу и постукивая по его груди своимъ большимъ указательнымъ пальцемъ.-- Ты вѣдь знаешь меня, и я знаю тебя. Ты свѣтскій человѣкъ, и я тоже свѣтскій человѣкъ. Меня зовутъ Боккетъ, какъ тебѣ извѣстно, и я имѣю приказаніе взять Гридли подъ стражу. Ты таки ловко и довольно долго пряталъ его у себя; это дѣлаетъ тебѣ честь.
Мистеръ Джорджъ сурово взглянулъ на него, закусилъ губу и покачалъ головой.
-- Послушай, Джорджъ,-- сказалъ Боккетъ, держась пальцемъ за петлю сюртука его:-- ты человѣкъ неглупый, и вообще можно сказать, человѣкъ добропорядочный: вотъ ты какой человѣкъ, я тебѣ скажу, и въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Не думай, любезный мой, что я говорю съ тобой какъ съ какимъ-нибудь простофилей, потому что я знаю, ты служилъ отечеству; и въ свою очередь знаешь, что когда долгъ повелѣваетъ, мы должны повиноваться; слѣдовательно, ты не захочешь затруднять должностного человѣка. Если я попрошу тебя помочь мнѣ, ты мнѣ поможешь, ужъ я знаю, что ты мнѣ поможешь. Эй ты! Филь Скводъ! Что ты стѣну-то трешь! И дѣйствительно, въ эту минуту маленькій человѣчекъ пробирался плечомъ около стѣны и бросалъ на пришельца взгляды, выражавшіе угрозу:-- я знаю тебя, любезный, и больно не люблю твоей походки.
-- Филь!-- вскричалъ мистеръ Джорджъ.
-- Что прикажете, хозяинъ?
-- Остановись!
И маленькій человѣкъ, сказавъ что-то сквозь зубы, остался неподвижнымъ.
-- Леди и джентльмены,-- сказалъ мистеръ Боккетъ:-- надѣюсь, вы извините, если поступки мои кажутся вамъ непріятными. Прежде всего вамъ надобно сказать, кто я такой: я агентъ слѣдственной полиціи, Боккетъ, и имѣю приказаніе исполнить здѣсь нѣкоторую обязанность. Джорджъ, теперь я знаю, гдѣ тотъ человѣкъ, котораго ищу. Я видѣлъ его вчера... вонъ сквозь тѣ окошечки, видѣлъ, какъ и ты стоялъ подлѣ него. Вонъ онъ тамъ!-- сказалъ мистеръ Боккетъ, указывая въ отдаленный конецъ галлереи.-- Вотъ онъ гдѣ... онъ тамъ на софѣ. Я долженъ видѣть этого человѣка и объявить ему, что онъ подъ арестомъ. Впрочемъ, ты знаешь меня, а потому знаешь также, что я не прибѣгну къ насильственнымъ мѣрамъ. Дай мнѣ твое слово, какъ честный человѣкъ и старый солдатъ, и повѣрь мнѣ, какъ честному человѣку, что я сдѣлаю для тебя все, что отъ меня зависитъ.
-- Я даю вамъ мое слово;-- сказалъ мистеръ Джорджъ.-- Но съ вашей стороны это нехорошо, мистеръ Боккетъ.
-- Какой вздоръ, Джорджъ! Вотъ еще выдумалъ, нехорошо!-- сказалъ мистеръ Боккетъ, постукивая его по груди и пожимая ему руку.-- Вѣдь я не говорю, что съ твоей стороны нехорошо было прятать его отъ меня. Полно, старикъ! Будь и ко мнѣ справедливъ, старый Вильгельмъ Тель! Вотъ, леди и джентльмены, это настоящій образецъ британскаго солдата. Я готовъ дать ассигнацію въ пятьдесятъ фунтовъ, чтобъ быть похожимъ на него!
Когда дѣло приведено было къ такому заключенію, мистеръ Джорджъ, послѣ нѣкотораго колебанія, попросилъ позволенія повидать прежде самому своего товарища (такъ онъ называлъ Гридли) и взялъ съ собой миссъ Фляйтъ. Мистеръ Боккетъ изъявилъ на это полное свое согласіе. Они отправились, оставивъ насъ у стола, покрытаго ружьями. Мистеръ Боккетъ, пользуясь случаемъ, вступилъ съ нами въ разговоръ; онъ спрашивалъ меня, боюсь ли я ружей, какъ ихъ боятся вообще всѣ молодыя барышни; спрашивалъ Ричарда, хорошо ли онъ умѣетъ стрѣлять; спрашивалъ Филя Сквода, которое по его мнѣнію лучшее изъ ружей, и чего оно стоитъ; выражалъ сожалѣніе свое, что иногда предается порывамъ гнѣва, хотя отъ природы онъ такъ кротокъ и милъ, какъ кроткая и милая дѣвица, и вообще былъ очень любезенъ.
Спустя нѣсколько времени онъ пошелъ вмѣстѣ съ нами въ отдаленный конецъ галлереи. Мы уже сбирались уйти, когда мистеръ Джорджъ вышелъ къ намъ и объявилъ, что если мы согласимся взглянуть на его товарища, то сдѣлаемъ большую милость. Едва онъ произнесъ эти слова, какъ раздался звонокъ, и въ слѣдъ за тѣмъ въ галлерею вошелъ мой опекунъ.
-- Я пришелъ сюда,-- сказалъ онъ вполголоса:-- за тѣмъ, чтобы оказать хотя малѣйшую услугу бѣдному человѣку, испытывавшему одинаковое со мной несчастіе.
И мы вчетверомъ пошли назадъ, и вошли въ комнату, гдѣ находился Гридли.
Это была совершенно пустая комната, отдѣленная отъ галлереи простой, некрашенной перегородкой. Она скорѣе была похожа на досчатыя ширмы и мы видѣли изъ нея потолочныя балки галлереи, и потолочныя окна, сквозь которыя мистеръ Боккетъ подсматривалъ наканунѣ, что дѣлалось внизу. Солнце уже было почти на самомъ горизонтѣ, и розовые лучи его освѣщали вершины зданій, не проникая въ ихъ глубину. На грубой, обтянутой простой парусиной, софѣ лежалъ Шропшэйрскій челобитчикъ, одѣтый точно такъ, какъ мы его видѣли въ послѣдній разъ; но онъ до такой степени измѣнился, что съ перваго раза его блѣдное безцвѣтное лицо не пробуждало ни малѣйшаго сходства съ лицами, сохранившимися въ моемъ воспоминаніи.
И здѣсь, въ мѣстѣ своего скрытнаго убѣжища онъ продолжалъ заниматься бумагами и сѣтовать на свою горькую долго. Столъ и нѣсколько полокъ были покрыты письменными документами, изрѣзанными перьями и тому подобными предметами. Полоумная маленькая женщина сидѣла рядомъ съ нимъ и говорила. Грустныя и даже страшныя одинаковыя обстоятельства въ жизни сближали ихъ другъ съ другомъ. Миссъ Фляйтъ сидѣла на стулѣ, держала его за руку, и никто изъ насъ не смѣлъ приблизиться къ инмъ
Лицо Гридли потеряло свое прежнее выраженіе, его голосъ ослабѣлъ, его сила, его гнѣвъ исчезли въ немъ, и его постоянная борьба съ несправедливостью взяла наконецъ совершенный верхъ надъ нимъ. Это была слабая тѣнь человѣка въ полномъ цвѣтѣ его жизни, это былъ живой скелетъ Шропшэйрскаго челобитчика, котораго мы не такъ давно видѣли и говорили съ нимъ.
Онъ слегка поклонился мнѣ и Ричарду и сказалъ моему опекуну:
-- Мистеръ Джорндисъ, съ нашей стороны большое великодушіе посѣтить несчастнаго. Мнѣ кажется, я уже, больше не жилецъ на этомъ свѣтѣ. Я съ удовольствіемъ беру вашу руку, сэръ. Вы благородный человѣкъ, вы умѣете твердо переносить всякую несправедливость, и Богъ видитъ, какъ я уважаю васъ!
Они крѣпко пожали руки другъ другу, и опекунъ мой сказалъ ему нѣсколько утѣшительныхъ словъ.
-- Быть можетъ, вамъ покажется страннымъ, сэръ,-- сказалъ Гридли:-- но признаюсь откровенно, я бы не хотѣлъ васъ видѣть, если-бъ это была первая наша встрѣча. Но вы знаете, какъ я боролся за себя, бы знаете, какъ я бился со всѣми ими одной рукой моей, вы знаете, что я до послѣдней минуты высказывалъ имъ истину, я высказалъ имъ, кто они такіе и что они сдѣлали со мной; поэтому, сэръ, вы имѣете теперь право смотрѣть на меня, на этотъ остовъ человѣческаго образа.
-- Вы очень часто дѣйствовали смѣло противъ нихъ,-- сказалъ мой опекунъ.
-- Ваша правда, сэръ,-- отвѣчалъ Гридли съ едва замѣтной улыбкой.-- Я вѣдь сказывалъ вамъ, что сталось бы со мной, если-бъ я дѣйствовалъ какъ-нибудь иначе. Да вотъ, напримѣръ, взгляните сюда! Взгляните на насъ, посмотрите на насъ!
И онъ притянулъ къ себѣ ближе миссъ Фляйтъ.
-- Вотъ чѣмъ все это кончается. Изъ всѣхъ моихъ старыхъ друзей, изъ всѣхъ моихъ прежнихъ желаній и надеждъ, изъ всего міра живыхъ и мертвыхъ существъ только одно это бѣдное созданіе понимало меня, и я самъ привязался къ ней душой. Насъ соединяютъ твердыя узы, скрѣпленныя страданіями многихъ лѣтъ, и Верховный Судъ только однѣ эти узы не могъ разорвать.
-- Примите мое благословеніе!-- сказала миссъ Фляйтъ со слезами:-- примите мое благословеніе!
-- Я слишкомъ самонадѣянно думалъ, что имъ не сокрушить моего сердца, мистеръ Джорндисъ. Я принялъ всѣ мѣры противъ этого.-- Я полагалъ, что поражу ихъ насмѣшкой и истиной, прежде, чѣмъ физическія силы измѣнятъ мнѣ. Но я ошибся, я сталъ ослабѣвать.-- Какъ долго длилось мое ослабленіе, я не знаю; знаю только, что окончательно изнемогъ я въ одинъ часъ. Надѣюсь однако, что они никогда не услышатъ объ этомъ. Надѣюсь, что каждый изъ присутствующихъ здѣсь постарается оставить ихъ въ томъ убѣжденіи, что я, умирая, поражалъ ихъ такъ же твердо, такъ же настойчиво, какъ и въ длинный рядъ годовъ моей жизни.
При этомъ мистеръ Боккетъ, сидѣвшій въ углу, подлѣ самой двери, весьма добродушно предложилъ такія утѣшенія, какими могъ располагать.
-- Полно, полно,-- говорилъ онъ изъ угла:-- къ чему говорить такія вещи, мистеръ Гридли. Вы не въ духѣ сегодня, вотъ и все тутъ. Мы всѣ бываемъ иногда не въ духѣ. Я самъ бываю. Успокойтесь, любезный другъ, успокойтесь! Вамъ еще не разъ, быть можетъ, придется выходить изъ себя съ каждымъ изъ нихъ; а мнѣ если посчастливится, такъ придется, можетъ быть, разъ двадцать взять васъ подъ арестъ.
Мистеръ Гридли только покачалъ головой.
-- Къ чему качать такъ головою,-- сказалъ мистеръ Боккетъ.-- Лучше кивните мнѣ въ знакъ согласія! Вотъ чего я хочу отъ васъ. Э-эхъ, чего съ нами не случалось! Помните, сколько разъ я видалъ васъ въ тюрьмѣ за то, что въ Судѣ для васъ все было ни почемъ? Помните: сколько разъ приводили меня въ Судъ, собственно за тѣмъ, чтобъ посмотрѣть, что вы бѣсились какъ бульдогъ? Помните, когда при началѣ вашихъ нападеній на адвокатовъ, на васъ было по двѣ, по три жалобы въ недѣлю? Не помните, такъ спросите вотъ эту маленькую леди: она все это знаетъ. Успокойтесь же, мистеръ Гридли, успокойтесь, сэръ!
-- Что вы намѣрены съ нимъ дѣлать?-- спросилъ мистеръ Джорджъ въ полголоса.
-- Пока еще и самъ не знаю,-- сказалъ Боккетъ тоже въ полголоса и потомъ снова приступилъ къ своимъ утѣшеніямъ, но уже громкимъ голосомъ.-- Такъ вы изнемогли, мистеръ Гридли? А зачѣмъ же вы проводили меня въ теченіе всѣхъ этихъ недѣль, зачѣмъ вы заставляли меня лазить по крышамъ, какъ какую-нибудь кошку, и придти сюда въ качествѣ доктора? Нѣтъ, мистеръ Гридли, это не похоже на изнеможеніе. По крайней мѣрѣ, я такъ думаю! Знаете ли, что вамъ нужно теперь? Намъ нужно возбужденіе... знаете, чтобъ приподнять насъ, поставить васъ на ноги. Вы привыкли къ нему, и вамъ нельзя обойтись безъ него. Я самъ не могу жить безъ него. Такъ думать долго нечего: вотъ видите ли эту бумагу? Это предписаніе взять васъ подъ арестъ! Предписаніе это получено мистеромъ Толкинхорномъ, и разослано давнымъ давно въ провинціи. Что вы скажете насчетъ того, если мы по этому предписанію отправимся вмѣстѣ въ магистратъ? Я думаю это подѣйствуетъ на насъ превосходно: это освѣжитъ васъ, придастъ вамъ силы еще разъ побраниться съ адвокатами. Согласны ли? Удивительно право, что мнѣ приходится вынуждать согласіе отъ человѣка съ такой энергіей; этого за вами не бывало прежде. Дай-ка руку, Джордажъ, м-ру Гридли, и увидишь какимъ молодцомъ пойдетъ онъ со мной.
-- Онъ очень слабъ,-- сказалъ кавалеристъ тихимъ голосомъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ?-- спросилъ Боккетъ заботливо.-- То-то мнѣ и хочется немножко подкрѣпить его. Мнѣ непріятно видѣть стараго знакомаго въ такомъ уныніи. Прогуляться со мной не мѣшаетъ: это ободритъ его. Пусть онъ облокотится на меня справа или слѣва, какъ онъ хочетъ, для меня это все равно.
Въ этотъ моментъ вся галлерея огласилась пронзительнымъ крикомъ миссъ Фляйтъ, который до сихъ поръ звенитъ въ моихъ ушахъ.
-- О, нѣтъ, Гридли!-- вскричала она въ то время, какъ Гридли тяжело и медленно склонился на диванъ.-- Нѣтъ, Гридли! Ты не уйдешь безъ моего благословенія. Ты не уйдешь послѣ многихъ лѣтъ нашей дружбы!..
-----
Солнце сѣло, розовый свѣтъ исчезъ на крышѣ, и мѣсто его начинала заступать ночная тѣнь. Но мнѣ казалось, что двѣ тѣни, одна живая, а другая мертвая, падали на отъѣздъ Ричарда мрачнѣе самой мрачной ночи. Въ прощальныхъ словахъ его мнѣ слышался отголосокъ словъ Гридли:
"Изъ всѣхъ моихъ старыхъ друзей, изъ всѣхъ моихъ прежнихъ желаній и надеждъ, изъ всего міра живыхъ и мертвыхъ существъ только одно это бѣдное созданіе понимало меня, и я привязался къ ней душой. Насъ соединяютъ твердыя узы, скрѣпленныя страданіями многихъ лѣтъ, и Верховный Судъ только однѣ эти узы не могъ разорвать".