Сэръ Лэйстеръ Дэдлокъ пріобрѣлъ себѣ въ самомъ высшемъ градусѣ фамильную подагру. Онъ живетъ съ полнымъ удобствомъ въ Линкольншэйрѣ; но воды выступили изъ рѣкъ и потопили низменныя земли, холодъ и туманъ собираются въ Чесни-Воулдѣ, несмотря на его укрѣпленія, и проникаютъ въ кости сэра Лэйстера. Пылающіе огни отъ дровъ и каменнаго угля -- дэдлокскіе брусья и допотопные лѣса, которые тлѣютъ на обширныхъ очагахъ и мерцаютъ въ сумракѣ нахмуреннаго бора, съ уныніемъ взирающаго, какъ исчезаютъ деревья, не могутъ прогнать непріятеля. Трубы съ горячею водою, которыя протягиваются по всему дому, обитыя войлоками и подушками двери и оконныя рамы, ширмы и гардины не могутъ однако достаточно помочь дѣйствіямъ и удовлетворить вполнѣ требованіямъ сэра Лэйстера. Вслѣдствіе сего въ фешенебельныхъ кругахъ околотка разносится въ одно прекрасное утро слухъ, что леди Дэдлокъ вскорѣ отправляется на нѣсколько недѣль въ городъ.
Печальная, но не менѣе того неподлежащая сомнѣнію, та истина, что даже важные люди имѣютъ у себя бѣдныхъ родственниковъ. Такимъ образомъ у сэра Лэйстера есть двоюродные братья, которые до того бѣдны, что можно съ вѣроятностію допустить, что для нихъ лучше бы было не красоваться на золотомъ древѣ фамиліи Дэдлоковъ.
Между тѣмъ теперь они не могутъ (за весьма малыми исключеніями тѣхъ изъ нихъ, которые очертя голову, ищутъ почета, не гонять за выгодами служить, ибо тому препятствуетъ фамильное достоинство Дэдлоковъ. Потому они ѣздятъ къ своимъ богатымъ кузенамъ и кузинамъ, дѣлаютъ долги, когда имъ это удается, и живутъ по нищенски, когда не находятъ кредита; женская половина ихъ не находитъ себѣ мужей, мужская не находитъ женъ; они ѣздятъ въ наемныхъ каретахъ, сидятъ на пирахъ, которыхъ никогда не даютъ на свой счетъ, и такимъ образомъ кое-какъ тянутся за большимъ свѣтомъ.
Такимъ же образомъ всякій, кто являлся въ домъ къ сэру Лэйстеру Додлоку, желалъ казаться болѣе или менѣе его кузеномъ или кузиной. Отъ милорда Буддя, Герцога Фудля, и такъ далѣе, до Нудля, сэръ Лэйстеръ, подобно громадному пауку, распространяетъ нити своего родства. Но несмотря на подобное изобиліе дальнихъ родственниковъ, онъ съ ними ласковъ и даже довольно щедръ и въ настоящую минуту, несмотря на туманъ и сырость, онъ выдерживаетъ посѣщеніе нѣсколькихъ кузеновъ и кузинъ, пріѣхавшихъ въ Чесни-Воулдъ, выдерживаетъ съ самоотверженіемъ привычнаго страдальца.
Изъ числа ихъ первое мѣсто занимаетъ Волюмнія Дэдлокъ, молодая леди (шестидесяти лѣтъ), пользующаяся большимъ уваженіемъ потому что, съ материнской стороны, она имѣетъ честь быть бѣдной родственницей другой знаменитой фамиліи. Миссъ Волюмнія, показавъ въ самыхъ юныхъ лѣтахъ необыкновенный талантъ вырѣзывать фигурки изъ цвѣтной бумаги и пѣть подъ звуки гитары испанскія пѣсня, разсказывая въ промежуткахъ французскіе анекдоты, провела двадцать лѣтъ жизни, между двадцатью и сорока годами, довольно пріятно. Потомъ, забывъ счетъ пережитыхъ ею зимъ и убѣдившись, что ея испанскія пѣсни считаются вообще бичомъ для человѣчества, она удалилась въ Батъ; тамъ она перебивается кое-какъ на ежегодные денежные подарки, которые дѣлаетъ ей сэръ Лэйстеръ и оттуда является отъ времени до времени навѣшать по деревнямъ своихъ кузеновъ и кузинъ. У нея обширное знакомство въ Батѣ въ кругу разбитныхъ старыхъ джентльменовъ съ тонкими ногами, одѣтыми въ нанковые брюки, и вообще она высоко стоитъ въ общественномъ мнѣніи этого скучнаго города. Но во всѣхъ другихъ домахъ ея немного боятся при взглядѣ на огромное количество румянъ, покрывающихъ ея щеки и на старое жемчужное ожерелье, которое украшаетъ ея набѣленную шею. Во всякомъ изобильномъ имѣніи Волюмнія непремѣнно попала бы въ списокъ особъ, пользующихся пенсіей. Были люди, которые и старались включить ее въ это число, и когда пріѣхалъ Вильямъ Буффи, всѣ ожидали, что имя ея будетъ отмѣчено противъ суммы двухъ сотъ фунтовъ ежегодно. Но Вильямъ Буффи открылъ какимъ-то образомъ противъ всеобщаго ожиданія, что теперешнія времена для этого неудобны; и это было первое ясное указаніе, которымъ сэръ Лэйстеръ обязанъ ему, въ подкрѣпленіе своего убѣжденія, что общественный организмъ постепенно распадается. Тутъ же и достопочтенный Бобъ Стэбльзъ, который умѣетъ приготовлять конскую примочку съ искусствомъ ветеринарнаго врача и который стрѣляетъ лучше всякаго записного егеря. Онъ нѣкоторое время изъявлялъ довольно горячее желаніе служить своему отечеству и получать за то хорошее жалованье, но съ тѣмъ непремѣннымъ условіемъ, чтобы должность его не была сопряжена съ безпокойствомъ и отвѣтственностью. При благопріятныхъ обстоятельствахъ, это естественное желаніе со стороны умнаго молодого джентльмена, имѣющаго знатное родство, было бы тотчасъ удовлетворено; но какими-то судьбами Вильямъ Буффи нашелъ, по пріѣздѣ своемъ, что теперь не время заниматься такими мелочами; и это послужило поводомъ къ вторичному замѣчанію со стороны сэра Лэйстера Дэдлока, о томъ что общественный организмъ постепенно распадается.
Остальные изъ кузинъ и кузеновъ были леди и джентльмены различныхъ лѣтъ и разнообразныхъ талантовъ; большая часть изъ нихъ любезны и чувствительны. Они, кажется, считаютъ, что совершили слишкомъ много хорошаго для жизни, родившись на свѣтъ, на которомъ у нихъ такъ много кузеновъ и кузинъ. Но это изобиліе родни отчасти и стѣсняетъ, и затрудняетъ ихъ: бездѣйствуя, они не рѣшаются избрать для себя дорогу къ милосердію того или другого родственника и, повидимому, точно также теряются, не зная, что съ собою дѣлать, какъ другіе теряются, не зная куда съ ними дѣваться.
Въ этомъ обществѣ -- да и гдѣ бы то ни было -- миледи Дэдлокъ владычествуетъ съ неоспоримымъ правомъ. Будучи прекрасной наружности, одѣваясь изящно, достигнувъ возможнаго возвышенія и могущества въ своемъ маленькомъ мірѣ (потому что модный міръ не занимаетъ всего пространства между обоими земными полюсами) она, несмотря на нѣкоторое высокомѣріе и равнодушіе, которыя проглядываютъ въ ея обхожденіи, все-таки содѣйствуетъ просвѣщенію и утонченію своего избраннаго крута. Двоюродные братья и сестры, даже старшіе изъ числа ихъ, которые лежали уже въ параличѣ въ то время, какъ сэрь Лэйстеръ женился на ней, питали къ ней чисто феодальное уваженіе, и достопочтенный Бобъ Стэбльзъ ежедневно повторяетъ нѣкоторымъ довѣреннымъ лицамъ, между завтракомъ и обѣденною закускою, свою оригинальную замѣтку, что "въ цѣломъ заводѣ ни за одной маткой нѣтъ такого ухода, какъ за миледи Дэдлокъ".
Таково общество, собравшееся въ длинной гостиной въ Чесни-Воулдѣ. Скоро настанетъ пора ложиться спать. Камины въ спальняхъ по всему дому пылаютъ ярко, какъ будто вызывая призраковъ изъ-подъ старинныхъ комнатныхъ орнаментовъ и съ расписанныхъ потолковъ. Ночники стоятъ приготовленные на отдаленномъ столѣ и кузены и кузины позѣвываютъ, разлегшись на оттоманахъ. Кузены и кузины сидятъ за фортепьяно, кузины и кузены пьютъ содовую воду, кузины и кузены встаютъ изъ-за карточныхъ столовъ, кузины и кузены толпятся около камина. У своего привилегированнаго камина (потому что ихъ два въ комнатѣ) стоитъ сэръ Лэйстеръ. Съ противоположной стороны сидитъ миледи за столомъ. Волюмнія, какъ одна изъ приближенныхъ кузинъ, расположилась между ними на великолѣпномъ креслѣ. Сэръ Лэйстеръ съ худо скрываемымъ неудовольствіемъ смотритъ на ея нарумяненныя щеки и ея жемчужное ожерелье.
-- Я нечаянно встрѣтила здѣсь на крыльцѣ,-- говоритъ Волюмнія, которой мысли давно уже блуждаютъ около постели, послѣ длиннаго вечера, проведеннаго въ скучной, утомительной бесѣдѣ:-- одну изъ прекраснѣйшихъ дѣвушекъ, какихъ мнѣ когда либо удавалось видѣть.
-- Это protégé миледи,-- замѣчаетъ Лэйстеръ.
-- Я такъ и думала. Нужно имѣть образованный взглядъ, чтобы отыскать такую дѣвушку. Она въ самомъ дѣлѣ чудо. Можетъ быть нѣкоторые станутъ сравнивать ее съ куклой, но въ своемъ родѣ она совершенство; такого розанчика я еще не видывала!
Сэръ Лэйстеръ, бросивъ высокомѣрно недовольный взглядъ на нарумяненныя щеки Волишніи, кажется, соглашается съ ея мнѣніемъ.
-- Впрочемъ,-- замѣчаетъ миледи лѣнивымъ, изнѣженнымъ голосомъ:-- впрочемъ; если въ выборѣ дѣйствовалъ тутъ образованный глазъ, то никакъ не мой, а мистриссъ Ронсвелъ. Роза ея находка.
-- Она ваша горничная, не правда ли?
-- Нѣтъ. Такъ что-то такое, родъ секретаря-компаньонки, сама не знаю что именно.
-- Вамъ пріятно имѣть ее возлѣ себя, какъ пріятно имѣть цвѣтокъ, птичку, картинку или напримѣръ пуделя, впрочемъ, пудель нейдетъ сюда,-- однимъ словомъ, все миловидное имѣетъ съ ней сходство,-- говоритъ Волюмнія вкрадчивымъ голосомъ.-- Ахь, какъ она мила! И какою доброю смотритъ эта мистриссъ Ронсвелъ. Она должна быть уже очень и очень зрѣлыхъ лѣтъ, а между тѣмъ какъ до сихъ поръ дѣятельна и свѣжа! Она у меня рѣшительно самая дорогая и близкая изъ подругъ!
Сэръ Лэйстеръ находитъ весьма справедливымъ и приличнымъ, чтобы домоправительница Чесни-Воулда была такою замѣчательною особой. Независимо отъ сего, онъ особенно уважаетъ мистриссъ Ронсвелъ и любитъ, когда ее хвалятъ. Потому онъ говорить:
-- Вы правы, Волюмнія.
И Волюмнія слышитъ этотъ отзывъ съ чрезвычайнымъ удевольствіемъ.
-- У нея вѣдь нѣтъ своихъ дочерей, не правда ли?
-- У мистриссъ Ровсвелъ? Нѣтъ, Волюмнія. У нея есть сынъ, даже два сына.
Миледи, которой хроническая тоска была усилена въ этотъ вечеръ Волюмніей, съ нетерпѣніемъ посматриваетъ на ночники и испускаетъ едва слышный вздохъ.
-- И вотъ еще замѣчательный примѣръ того замѣшательства, въ которое впалъ нынѣшній вѣкъ, наравнѣ съ уничтоженіемъ межевыхъ признаковъ, съ открытіемъ шлюзовъ, потопленіемъ луговъ и проч.,-- говоритъ сэръ Лэйстеръ съ мрачнымъ видомъ: -- мистеръ Толкинхорнъ недавно говорилъ мнѣ, что сына мистриссь Ронсвелъ приглашали въ Парламентъ. Миссъ Волюмнія издаетъ слабый, но довольно рѣзкій крикъ.
-- Да, дѣйствительно,-- повторяетъ сэръ Лэйстеръ:-- въ парламентъ.
-- Я никогда не слыхивала ничего подобнаго! Ахъ, Боже мой, да кто же этотъ человѣкъ, какъ зовутъ его?-- восклицаетъ Волюмнія.
-- Его зовутъ... онъ извѣстенъ подъ именемъ, если не ошибаюсь, подъ именемъ Желѣзнаго Заводчика.
Сэръ Лэйстеръ произноситъ эти слова протяжно, нехотя, тономъ сомнѣнія. Онъ увѣренъ только, что человѣкъ, о которомъ идетъ рѣчь, не называется Свинцовой Заводчицей, но въ то же время сознаетъ, что истинное названіе имѣетъ какую-то связь съ названіемъ одного изъ металловъ.
Волюмнія вторично издаетъ слабый визгъ.
-- Онъ отклонилъ это предложеніе, если только свѣдѣнія, сообщенныя мнѣ мистеромъ Толкинхорномъ, вѣрны, въ чемъ я не имѣю причинъ сомнѣваться, потому что мистеръ Толкинхорнъ всегда особенно правдивъ и точенъ; но,-- продолжаетъ сэръ Лэйстеръ:-- это не ослабляетъ аномаліи, свидѣтельствующей объ особенной, непостижимой внимательности и непонятномъ для меня уваженіи къ этому человѣку.
Такъ какъ миссъ Волюмнія бросаетъ въ это время нетерпѣливый взглядъ на подсвѣчникъ, то сэръ Лэйстеръ, со всѣми пріемами учтиваго человѣка, обходитъ комнату, приносятъ свѣчку и зажигаетъ ее у угасающей лампы миледи.
-- Прошу васъ, миледи,-- говоритъ онъ въ это время: -- остаться здѣсь на нѣсколько минутъ, потому что человѣкъ, о которомъ я говорилъ, пріѣхалъ сюда сегодня вечеромъ, незадолго до обѣда, и изъявилъ желаніе, въ очень приличномъ письмѣ... (сэръ Лэйстеръ, съ свойственнымъ ему уваженіемъ къ справедливости, останавливается здѣсь и повторяетъ) да, я обязанъ это сказать... въ очень приличномъ и хорошо изложенномъ письмѣ, изъявилъ желаніе переговорить съ вами и со мною относительно этой дѣвушки. Такъ какъ онъ хотѣлъ отправиться назадъ въ ночь, то я и отвѣчалъ ему, что мы попросимъ его передъ нашимъ уходомъ въ спальню.
Миссъ Волюмнія, все съ прежнимъ визгомъ, обращается въ бѣгство, желая своимъ хозяевамъ счастливѣе отдѣлаться отъ этого -- кто его знаетъ, что онъ за человѣкъ?-- отъ этого Желѣзнаго Заводчика.
Остальные кузены и кузины также разсѣиваются всѣ до послѣдняго.
Сэръ Лэйстеръ звонитъ лъ колокольчикъ.
-- Кланяйся мистеру Ронсвелу, который теперь въ комнатѣ домоправительницы, и скажи ему, что я могу теперь принять его.
Миледи, которая слушала все это, повидимому, довольно разсѣянно, смотритъ на мистера Ронсвела, вошедшаго въ комнату. Ему, можетъ быть, немного болѣе пятидесяти лѣтъ; онъ недуренъ собою, похожъ на свою мать, у него внятный голосъ, широкое чело, на которомъ осталось мало его темныхъ волосъ, и хитрое, хотя и открытое, лицо. Онъ смотритъ человѣкомъ состоятельнымъ, одѣтъ въ черное, довольно тученъ, но крѣпокъ и дѣятеленъ на видъ. У него очень непринужденныя, естественныя манеры, и онъ, какъ кажется, нисколько не смущается при видѣ тѣхъ особъ, съ которыми ему приходится говорить.
-- Сэръ Лэйстеръ и леди Дэдлокъ, прося у васъ позволенія переговорить съ вами, я не могу предпринять ничего лучшаго какъ быть, по возможности, краткимь. Очень вамъ благодаренъ, сэръ Лэйстеръ.
Головы Дэдлоковъ наклоняются по направленію къ софѣ, стоявшей между сэромъ Лэйстеромъ и миледи. Мистеръ Ронсвель спокойно занимаетъ тамъ мѣсто.
-- Въ нынѣшнее практическое время, когда столько великихъ предпріятій въ ходу, у людей подобныхъ мнѣ такъ много рабочихъ въ разныхъ мѣстахъ, что приходится быть въ постоянныхъ разъѣздахъ.
Сэръ Лэйстеръ доволенъ, что Желѣзный Заводчикъ не увидитъ по крайней мѣрѣ здѣсь суматохи и хлопотъ -- здѣсь, въ этомъ старинномъ домѣ, стоящемъ посреди безмолвнаго парка, гдѣ плющъ и мхи развиваются на свободѣ, гдѣ сучковатые и шероховатые вязы и тѣнистые дубы густо одѣлись лопушникомъ и своей собственной столѣтней корой и гдѣ солнечные часы, поставленные на террасѣ, безмолвно въ продолженіе нѣсколькихъ столѣтій, показывали время, составлявшее неотъемлемую собственность каждаго изъ Дэдлоковъ. Сэръ Лэйстеръ сидитъ на мягкомъ креслѣ и невольно сравниваетъ собственное спокойствіе и тишину Чесни-Воулда вообще съ безпрестанными хлопотами желѣзныхъ заводчиковъ.
-- Леди Дэдлокъ была такъ милостива,-- продолжаетъ мистеръ Ронсвелъ съ почтительнымъ поклономъ по направленію къ мы леди:-- что помѣстила при себѣ молодую прекрасную собою дѣвушку, но имени Розу. Теперь сынъ мой влюбился въ эту Розу и просилъ у меня позволенія сдѣлать ей предложеніе. Я никогда не видалъ Розы до нынѣшняго дня, но я слишкомъ увѣренъ въ благоразуміи моего сына даже въ дѣлѣ любви. Я нашелъ ее именно такою, какою онъ мнѣ ее представлялъ, и матушка моя отзывается о ней съ самой выгодной стороны.
-- И она заслуживаетъ этого во всѣхъ отношеніяхъ,-- замѣчаетъ миледи.
-- Я очень счастлинъ, леди Дэдлокъ, что вы изволите этого говорить; и не считаю нужнымъ объяснить, въ какой мѣрѣ ваше снисходительное мнѣніе о ней важно для меня.
-- Я тоже,-- замѣчаетъ сэръ Лэйстеръ съ невыразимымъ величіемъ, потому что онъ считаетъ, что желѣзный заводчикъ слишкомъ уже развязенъ на языкъ:-- я тоже думаю, что это совершенно излишне.
-- Совершенно излишне, сэръ Лэйстеръ. Но видите ли, сынъ мой очень молодой человѣкъ, а Роза молодая дѣвушка. Почти такъ же, какъ я сдѣлалъ свою карьеру, сынъ мой долженъ будетъ дѣлать свою, и потому о женитьбѣ его въ настоящее время не можетъ быть я рѣчи. Но предположивъ, что я дамъ ему согласіе жениться на этой миленькой дѣвушкѣ, если она съ своей стороны будетъ на то согласна, я считаю долгомъ заранѣе высказать, и я увѣренъ, что вы, сэръ Лэйстеръ и леди Дэдлокъ, поймете и извините меня,-- что это можетъ быть съ тѣмъ лишь условіемъ, что она не останется въ Чесни-Воулдѣ. Потому, прежде нежели я войду съ сыномъ въ рѣшительные переговоры объ этомъ предметѣ, осмѣливаюсь предупредить васъ, что если вамъ будетъ непріятно или неудобно отпустить эту дѣвушку, то я постараюсь пріостановить это дѣло на нѣкоторое время и оставить его въ томъ же положеніи, въ какомъ оно теперь.
Не оставлять въ Чесни-Воулдѣ, предлагать условіе! Всѣ прежнія предубѣжденія противъ Ватта Тэйлора и всѣхъ желѣзныхъ заводчиковъ, которые неиначе и показываются на улицахъ, какъ при свѣтѣ факеловъ, цѣлымъ роемъ нисходятъ на голову сэра Лэйстера, на которой прекрасныя сѣдины, точно такъ же, какъ и волосы его бакенбардъ, поднимаются теперь дыбомъ отъ негодованія.
-- Долженъ ли я,-- говорить сэръ Лэйстеръ:-- и должна ли миледи понять -- онъ привлекаетъ жену свою къ участію, во-первыхъ, изъ вѣжливости, во-вторыхъ, въ видахъ осторожности, такъ какъ онъ чрезвычайно уважаетъ ея мнѣніе:-- долженъ ли я, мистеръ Ронсвелъ, и должна ли миледи понять, сэръ, что вы считаете эту молодую дѣвушку слишкомъ достойною для Чесни-Воулда, или вы, быть можетъ, полагаете для нея унизительнымъ оставаться здѣсь?
-- Конечно, нѣтъ, сэръ Лэйстеръ.
-- Съ удовольствіемъ слышу это.
Сэръ Лэйстеръ произноситъ эти слова, возвыся голосъ.
-- Позвольте, мистеръ Ронсвелъ,-- говоритъ миледи, отстраняя сэра Лэйстера легкимъ движеніемъ своей прекрасной руки, какъ будто бы она прогоняла муху:-- потрудитесь мнѣ объяснить, что вы хотите этимъ сказать.
-- Съ удовольствіемъ, леди Дэдликъ. Я ничего бы не желалъ лучшаго.
Обращая свое лицо, котораго умное выраженіе слишкомъ живо и дѣятельно, чтобы его можно было скрыть подъ заученнымъ, обычнымъ равнодушіемъ, къ рѣзкому саксонскому лицу гостя, котораго можно назвать типомъ рѣшительности и твердости, миледи внимательно слушаетъ его, изрѣдка наклоняя немного голову.
-- Я сынъ вашей домоправительницы, леди Дэдлокъ, и провелъ дѣтство около этого дома. Моя мать жила здѣсь полстолѣтія и, безъ сомнѣнія, здѣсь же положитъ свои кости. Она одинъ изъ тѣхъ примѣровъ любви, привязанности и вѣрности въ своемъ званіи, которыми Англія можетъ гордиться. Извините меня, что я удаляюсь такимъ образомъ отъ главнаго предмета. Я боялся, чтобы вы не подумали,-- продолжалъ онъ, обращаясь къ сэру Лэйстеру:-- что я стыжусь положенія моей матери здѣсь, или что я не чувствую должнаго уваженія къ Чесни-Воулду и всему вашему семейству. Я, конечно, могъ бы пожелать, я даже и желалъ этого, леди Дэдлокъ, чтобы матушка моя оставила васъ, прослуживъ вамъ такъ много лѣтъ, и окончила дни свои при мнѣ. Но когда я увидалъ, что расторгать эти крѣпкія узы значило бы растерзать ея сердце, я тотчасъ же отказался отъ этой мысли.
Сэръ Лэйстеръ опять принялъ очень величественную позу, услыхавъ, что мистриссъ Ронсвелъ такъ мужественно противостояла убѣжденіямъ провести остатокъ жизни съ Желѣзнымъ Заводчикомъ.
-- Я былъ,-- продолжалъ гость скромнымъ, но прямодушнымъ тономъ:-- нѣкоторое время ученикомъ, рабочимъ. Я жилъ долго и долго поденьщикомъ и долженъ былъ самъ образовать себя, по мѣрѣ возможности. Жена моя была дочерью подмастерья и прекрасно воспитана. У насъ было три дочери и сынъ, о которомъ я уже вамъ говорилъ. Къ счастію мы могли дать имъ большія средства къ образованію, чѣмъ какія сами имѣли въ молодости; мы воспитывали ихъ хорошо. Главнѣйшею заботою и первымъ удовольствіемъ нашимъ было сдѣлать ихъ достойными какого нибудь общественнаго положенія. Все это такъ обыкновенно, леди Дэдлокъ, въ той сферѣ, въ которой я живу, и въ томъ сословіи, къ которому я принадлежу, что такъ называемые неравные браки встрѣчаются у насъ точно такъ же часто, какъ и въ другихъ слояхъ общества. Иногда сынъ открываетъ отцу своему, что онъ влюбленъ, и что предметъ его любви фабричная дѣвушка. Отецъ, который прежде самъ работалъ на фабрикѣ, сначала, можетъ быть, бываетъ недоволенъ выборомъ сына. Можетъ быть, у него есть въ отношеніи сына уже другіе виды. Между тѣмъ дѣло оканчивается тѣмъ, что, разузнавши, что дѣвушка хорошаго поведенія и кроткаго характера, онъ говорить сыну: "Я увѣренъ, что ты поступаешь въ этомъ дѣлѣ съ должною обдуманностью. Для васъ обоихъ это важный шагъ. Потому я полагаю отдать дѣвушку года на два поучиться". Или, можетъ быть, скажетъ такимъ образомъ: "Я помѣщу эту дѣвушку въ одно заведеніе съ твоими сестрами на такое-то время, въ продолженіе котораго ты долженъ дать мнѣ честное слово видѣться съ нею такъ-то часто. Если предъ истеченіемъ этого срока, когда она въ той мѣрѣ воспользуется преимуществами образованія, что вы оба будете мочь стать на одинъ уровень, если предъ истеченіемъ этого срока вы не перемѣните намѣреній своихъ, то я съ своей стороны сдѣлаю все, чтобы устроить ваше счастіе". Я много знаю случаевъ, подобныхъ описаннымъ мною, миледи, и мнѣ кажется, они должны руководить мною въ теперешнихъ обстоятельствахъ.
Величіе сэра Лэйстера напрягается до того, что дѣлаетъ взрывъ. Приготовленія къ этому взрыву незамѣтны, но послѣдствія его ужасны.
-- Мистеръ Ронсвелъ,-- говоритъ сэръ Лэйстеръ, заложивъ правую руку за борть своего синяго сюртука, оффиціальная поза, въ которой онъ представленъ на портретѣ, висящемъ въ его галлереѣ:-- неужели вы проводите параллель между Чесни-Воулдомъ и... (здѣсь онъ останавливается, боясь задохнуться) и фабрикой?
-- Нечего и говорить, сэръ Лэйстеръ, что два эти мѣста совершенно различны между собою; но по существу дѣла мнѣ кажется, что они могутъ быть поставлены въ параллель другъ съ другомъ.
Сэръ Лэйстеръ направляетъ свой величественный взглядъ сначала въ одну сторону длинной гостиной, потомъ въ другую, прежде нежели можетъ убѣдиться, что онъ слышитъ это на яву.
-- Да знаете ли вы, сэръ, что эта молодая дѣвушка, которую миледи... миледи взяла состоять при своей особѣ, воспитывалась въ деревенской школѣ, что по ту сторону околицы?
-- Сэръ Лэйстеръ, это мнѣ очень хорошо извѣстно. Школа дѣйствительно прекрасная и поддерживается въ отличномъ порядкѣ стараніями вашей фамиліи.
-- Затѣмъ, мистеръ Ронсвелъ,-- возражаетъ сэръ Лэйстеръ:-- затѣмъ я не понимаю примѣненія, которое вы сейчасъ сдѣлали.
-- Понятнѣе ли будетъ для васъ, сэръ Лэйстеръ, если я скажу,-- желѣзный заводчикъ, говоря это, нѣсколько покраснѣлъ:-- если я скажу, что деревенская школа не въ состояніи образовать дѣвушку такъ, какъ я бы желалъ, чтобы была образована жена моего сына?
Отъ деревенской школы Чесни-Воулда, невредимой и спокойной въ эту минуту, блестящій умъ Дэдлока стремительно переходить къ общему государственному организму, отъ общаго государственнаго оргавизма въ его цѣлостномъ, здоровомъ состояніи къ тому же самому организму, получающему разрушительные удары отъ заблужденій людей (желѣзныхъ, оловянныхъ и стальныхъ заводчиковъ и заводчицъ и т. д.) и желанія ихъ выйти изъ того состоянія, въ которомъ родились, при чемъ -- согласно быстрому логическому соображенію сэра Лэйстера -- они по необходимости хватаются за первое общественное положеніе, которое попадется имъ на пути. Съ этимъ неразлучно желаніе воспитывать и другихъ людей выше ихъ состоянія.
-- Миледи, прошу у васъ прощенія. Позвольте сказать мнѣ нѣсколько словъ.-- Она выказала намѣреніе начать говорить.-- Мистеръ Ронсвелъ, наши взгляды на долгъ гражданина, наши взгляды на общественное положеніе, наши взгляды на воспитаніе, наши взгляды на... однимъ словомъ, всѣ наши взгляды до того діаметрально противолопожны, что продолжать подобное преніе было бы вредно и для вашихъ нервовъ, вредно и для моихъ. Эта молодая дѣвушка пользуется особеннымъ сниманіемъ и милостями миледи. Если она пожелаетъ избавиться отъ этого вниманія и этихъ милостей, или если она захочетъ подчиниться вліянію человѣка, который по своимъ исключительнымъ убѣжденіямъ... вы позволите мнѣ назвать это исключительными убѣжденіями, хотя я, разумѣется, сознаю, что никто не обязанъ давать мнѣ въ нихъ отчетъ... который по своимъ исключительнымъ убѣжденіямъ вздумаетъ устранить ее отъ этого вниманія и этихъ милостей, то конечно всегда можетъ это сдѣлать. Мы очень благодарны за прямодушіе, съ которымъ вы говорите. Во всякомъ случаѣ этотъ разговоръ не долженъ имѣть вліянія на положеніе молодой особы здѣсь. Кромѣ этого мы не налагаемъ никакихъ ограниченій; но, въ заключеніе, просимъ, если вы будете такъ снисходительны, прекратить разговоръ объ этомъ предметѣ.
Гость останавливается на минуту, чтобы дать миледи случай сказать что-нибудь. Но миледи не произноситъ ни слова. Тогда онъ встаетъ и отвѣчаетъ.
-- Сэръ Лэйстеръ и леди Дэдлокъ, позвольте мнѣ благодарить васъ за ваше вниманіе и вмѣстѣ замѣтить, что я очень серьезно буду совѣтовать сыну моему преодолѣть его настоящую страсть. Доброй ночи!
-- Мистеръ Ронсвелъ,-- говоритъ сэръ Лэйстеръ, выказывая всѣ признаки джентльменской натуры:-- теперь поздно, а по дорогамъ темно. Я надѣюсь, что вы какъ ни скупитесь на время, но вѣрно позволите миледи и мнѣ предложить вамъ комнату въ Чсени-Воулдѣ, по крайней мѣрѣ хоть на нынѣшнюю ночь.
-- Я надѣюсь, присовокупляетъ миледи.
-- Очень вамъ благодаренъ, но мнѣ должно провести всю ночь въ дорогѣ, чтобъ пріѣхать въ отдаленный пунктъ провинціи именно въ назначенный часъ завтра утромъ.
Желѣзный Заводчикъ прощается; сэръ Лэйстеръ звонитъ въ колокольчикъ, и миледи встаетъ, когда гость оставляетъ комнату.
Придя въ свой будуаръ, миледи садится въ раздумья передъ каминомъ и смотритъ на Розу, которая пишетъ во внутренней комнатѣ. Миледи зоветъ ее.
-- Поди сюда, дитя мое. Скажи мнѣ всю правду. Ты влюблена?
-- О, миледи!
Миледи, взглянувъ на ея потупленное и вспыхнувшее личико, говоритъ, улыбаясь:
-- Кто онъ такой? Не внукъ ли мистриссъ Ронсвелъ?
-- Точно такъ, миледи. Но я еще хорошенько не знаю, точно ли я влюблена въ него.
-- Ахъ ты, дурочка! А знаешь ли ты, что онъ тебя любитъ?
-- Я думаю, что онъ любить меня хоть немножко, миледи.
И Роза начинаетъ плакать.
Неужели это леди Дэдлокъ стоитъ возлѣ деревенской красавицы, лаская ея волосы съ материнской нѣжностью и смотря на нее глазами полными задумчиваго участія? Да это она!
-- Послушай, дитя мое. Ты молода, простодушна, и я думаю, что ты предана мнѣ.
-- Безъ сомнѣнія, миледи. Зато нѣтъ, кажется, ничего на свѣтѣ, чѣмъ бы я не пожертвовала, чтобы доказать вамъ это.
-- И я не думаю, чтобы ты захотѣла меня теперь оставить, даже для избранника своего сердца.
-- Нѣтъ, миледи; о, нѣтъ! Роза въ первый разъ поднимаетъ свой взоръ, содрагаясь при подобной мысли.
-- Будь со мною откровенна, дитя мое. Не бойся меня. Я бы желала, чтобы ты была счастлива, и постараюсь это сдѣлать, если только я могу сдѣлать кого нибудь на семъ свѣтѣ счастливымъ.
Роза, проливая слезы, падаетъ на колѣни и цѣлуетъ ея руку.
Миледи беретъ руку дѣвушки и, смотря пристально на огонь, то жметъ эту руку своими руками, то выпускаетъ ее. Видя ея задумчивость, Роза потихоньку уходитъ. Глаза миледи все еще устремлены на огонь. Чего она ищетъ! Неужели руки, которой уже нѣтъ, которой, можетъ быть, никогда и не было, но одно прикосновеніе къ которой могло бы какъ волшебствомъ преобразитъ всю ея жизнь? Слушаетъ ли она шаги Замогильнаго Призрака въ часъ полуночи, думаетъ ли она о томъ, на что эти шаги могутъ быть похожи? На шаги ли мужчины или женщины? Вотъ долетаетъ до ея слуха легкій шорохъ, точно отъ неровной поступи маленькаго ребенка -- ближе, близко. Она подчиняется грустному расположенію духа и для чего, кажется, такой высокородной леди затворять двери и сидѣть одной у потухающаго камина?
Волюмнія на слѣдующій день уѣзжаетъ и всѣ кузены и кузины разсѣиваются до обѣда. Но за завтракомъ имъ приходится еще выслушать отъ сэра Лэйстера отзывы объ уничтоженіи межевыхъ признаковъ, о потопленіи луговъ и проч. Не одинъ изъ кузеновъ чувствуетъ при этомъ довольно живое негодованіе, относя всѣ безпорядки къ слабому управленію Вильяма Буффи, и чувствуя себя, вслѣдствіе обмановъ и происковъ, поставленнымъ не на должномъ мѣстѣ въ обществѣ, или пансіонномъ спискѣ. Что касается до Волюмніи, то сэръ Лэйстеръ сводитъ ее подъ руку по парадной лѣстницѣ, разсуждая съ нею такъ горячо, какъ будто вся сѣверная Англія возстала, чтобы завладѣть ея банкою съ румянами и жемчужнымъ ожерельемъ. И такимъ образомъ, въ сопровожденіи слугъ и дѣвушекъ, потому что отличительный признакъ двоюродныхъ братьевъ и сестеръ состоитъ въ томъ, что, перебиваясь сами кое-какъ, они должны непремѣнно содержать лакеевъ и горничныхъ, кузены и кузины разсѣиваются на всѣ четыре стороны, и зимній вѣтеръ, дующій въ эту минуту, сбрасываетъ поблекшія листья съ деревьевъ, растущихъ возлѣ опустѣвшаго дома, какъ будто всѣ кузены и кузины превратились въ древесную листву.