Ричардъ былъ нѣкоторое время въ отсутствіи, когда пріѣхала къ намъ гостья, чтобы провести съ нами нѣсколько дней. Это была знакомая намъ пожилая леди по имени мистриссъ Вудкортъ и прибыла изъ Балиса, чтобы повидаться съ мистриссъ Бэнгамъ Баджеръ. Она оставалась у насъ около трехъ недѣль. Она обращалась со мною очень ласково и была чрезвычайно откровенна, до того, что иногда это было мнѣ въ тягость. Я очень хорошо понимала, что я была не права, тяготясь ея довѣрчивостью и откровенностью въ отношеніи ко мнѣ, я сознавала, что это неблагоразумно; но въ то же время, несмотря на всѣ усилія мои, я не могла преодолѣть себя.
Это была смѣтливая, проницательная леди. Сидя обыкновенно, сложивъ руки, и разговаривая, она смотрѣла на меня такими подозрительными глазами, что мнѣ становилось досадно. Надоѣдала ли мнѣ ея вѣчно одинаковая, заученная поза, ея чопорный нарядъ, хотя, впрочемъ, я этого не думаю, потому что я находила скорѣе и то и другое смѣшнымъ и забавнымъ. Вообще же о наружности ея нельзя было не сказать, что она довольно красива и привлекательна. Я не могла дать себѣ отчета въ своихъ ощущеніяхъ, и если теперь могла бы опредѣлить ихъ, то по крайней мѣрѣ тогда они были для меня непонятны. Можетъ быть... впрочемъ, что до этого за дѣло!
Ночью, когда я шла бывало по лѣстницѣ наверхъ въ свою спальню, она зазывала меня къ себѣ въ комнату, садилась тамъ передъ каминомъ въ большое кресло и пускалась въ разсказы о Морганѣ-ан-Керригѣ до тѣхъ поръ, что мною овладѣвала тоска. Иногда она читала по нѣскольку стиховъ изъ Крумлинволлинвера и Мьюлинвиллинвода (не знаю, въ какой степени искажаю я эти имена) и очень вдохновлялась тѣми чувствами, которыя эти стихи выражали. Впрочемъ, я до конца не могла понять, что собственно значили произносимыя ею строфы (такъ какъ она говорила по-валлійски), кромѣ того, что онѣ прославляли родъ Моргана-ан-Керрига.
-- Такъ-то, миссъ Соммерсонъ,-- говорила она мнѣ бывало съ торжествующимъ видомъ: -- вотъ какая судьба выпала на долю моему сыну. Куда бы сынъ мой ни попалъ, онъ вездѣ можетъ считаться роднымъ ан-Керригу. Онъ можетъ не имѣть гроша денегъ, но у него всегда есть то, что соединяетъ въ себѣ несравненно болѣе преимуществъ, происхожденіе, моя милая.
Я сомнѣвалась всегда въ ея близкихъ отношеніяхъ къ Моргану-ан-Керригу и, конечно, не высказывала вслухъ моихъ сомнѣній. Я обыкновено замѣчала при этомъ, что пріятно имѣть такую высокою родню.
-- Конечно, пріятно, конечно, это важное преимущество,-- отвѣчала мистриссъ Вудкортъ,-- но тутъ есть и свои невыгоды.-- Мой сынъ ограниченъ нѣкоторымъ образомъ въ выборѣ себѣ жены, хотя нельзя не согласиться при этомъ, что члены знатнѣйшихъ фамилій точно также ограничены въ подобномъ случаѣ.
Потомъ она трепала меня по плечу и гладила мое платье, какъ будто дли того, чтобы показать мнѣ, что она обо мнѣ хорошаго мнѣнія, несмотря на разстояніе, отдѣляющее насъ другъ отъ друга.
-- Бѣдный мистеръ Вудкортъ, моя милая,-- повторяла она про всякомъ удобномъ случаѣ съ нѣкоторымъ увлеченіемъ, потому что, несмотря на ея высокое происхожденіе, у нея было нѣжное сердце: -- бѣдный мистеръ Вудкортъ происходилъ отъ знатной шотландской фамиліи, и именно отъ Макъ-Куртовъ изъ Макъ-Курта. Онъ служилъ королю и отечеству офицеромъ въ рядахъ королевскихъ горцевъ и умеръ на полѣ сраженія. Мой сынъ одинъ изъ послѣднихъ представителей двухъ древнихъ фамилій. Съ Божіею помощью онъ возстановитъ ихъ и соединитъ ихъ еще съ какою-нибудь древнею фамиліею.
Напрасно вздумала бы я перемѣнить предметъ разговора, что я и пробовала дѣлать, лишь бы услыхать что-нибудь новенькое, или можетъ быть для того... впрочемъ, къ чему такія мелочи? Мистриссъ Вудкортъ ни за что не согласилась бы отступить отъ своего любимаго предмета.
-- Милая моя,-- сказала она мнѣ однажды ночью:-- вы такъ умны и вы смотрите на свѣтъ и людей такъ серьезно, такъ разсудительно не по лѣтамъ, что я нахожу особенное удовольствіе говорить съ вами о моихъ семейныхъ дѣлахъ. Вы не знаете коротко моего сына, моя милая; но вы знаете его довольно, смѣю сказать, довольно, чтобы иногда о немъ вспомнить.
-- Да, Ma'am, я буду вспоминать о немъ.
-- Именно, моя милая. Я думаю также, что вы въ состояніи опредѣлить характеръ его, и я бы желала знать ваше мнѣніе о немъ.
-- О мистерѣ Вудкортъ?-- отвѣчала я:-- Это такъ трудно.
-- Почему же такъ трудно, моя милая?-- возразила она.-- Я не вижу причины.
-- Сказать мнѣніе...
-- Имѣя такое поверхностное знакомство, моя милая: это правда.
Я не совсѣмъ то хотѣла сказать, потому что мистеръ Вудкортъ былъ довольно долго въ нашемъ домѣ и очень сошелся съ моимъ опекуномъ. Я объяснила это и прибавила, что онъ мнѣ казался человѣкомъ весьма свѣдущимъ и что его расположеніе и доброта къ миссъ Фляйтъ выше всякихъ похвалъ.
-- Вы отдаете ему справедливость!-- сказала мистриссъ Вудкортъ, пожимая мнѣ руку.-- Вы прекрасно его опредѣляете. Алланъ славный малый и человѣкъ безукоризненный въ исполненіи своихъ обязанностей. Я говорю это, несмотря на то, что я его мать. Впрочемъ, я должна признаться, что онъ не безъ недостатковъ, душа моя.
-- Какъ и всѣ мы,-- отвѣчала я.
-- Ахъ, да! Но главные его недостатки таковы, что онъ можетъ, даже долженъ избѣгать ихъ,-- возразила неугомонная леди, покачивая головою.-- Я такъ привязана къ вамъ, что могу вамъ признаться, моя милая, какъ особѣ, посторонней въ этомъ дѣлѣ:-- онъ олицетворенное непостоянство.
Я сказала, что этому трудно повѣрить, зная, какъ неутомимо онъ исполняетъ свою обязанность, съ какимъ рвеніемъ принимается за работу и какую завидную репутацію онъ пріобрѣлъ себѣ.
-- Вы, можетъ быть, совершенно правы,-- отвѣчала старая леди:-- но, видите ли, я не говорю о его служебной обязанности.
-- А!-- сказала я.
-- Нѣтъ,-- продолжала она.-- Я разумѣю, моя милая, его поведеніе въ обществѣ. Онъ всегда чрезвычайно учтивь и внимателенъ къ молодымъ леди; онъ такимъ же быль и въ восемнадцать лѣтъ. Между тѣмъ, моя милая, ни одною изъ этихъ леди онъ никогда не занимался исключительно, не дорожилъ особенно ихъ знакомствомъ и доказывалъ зря этомъ только вѣжливость и доброту сердечную. Не правда ли, что это такъ, а?
-- Правда,-- отвѣчала я,-- потому что она какъ будто выжидала моего отвѣта.
-- Между тѣмъ это можетъ вести къ ошибкамъ и заблужденіямъ, моя милая, не правда ли?
-- Я думаю, что можетъ.
-- Потому я часто говорила ему, что должно быть болѣе осторожнымъ изъ желанія отдать справедливость самому себѣ и другимъ. Онъ всегда отвѣчалъ мнѣ: "Маменька, буду стараться слѣдовать вашимъ совѣтамъ, но вы знаете меня лучше, чѣмъ кто-либо другой; вы знаете, что у меня нѣтъ никакихъ предосудительныхъ разсчотовъ, даже вовсе нѣтъ разсчстовъ въ головѣ". Все это совершенная правда, моя милая; но это не защищаетъ его. Впрочемъ, какъ онъ теперь далеко уѣхалъ и уѣхалъ на неопредѣленное время, какъ у него могутъ явиться теперь новыя знакомства, новыя отношенія, то мы можемъ считать это дѣло минувшимъ и рѣшеннымъ. А вы, моя милая,-- продолжала старая леди, которая въ эту минуту расплывалась въ улыбкѣ и неутомимо качала головою:-- что вы думаете о своей прелестной особѣ?
-- О себѣ, мистриссъ Вудкортъ?
-- Не должно же мнѣ быть до того самолюбивой, чтобы только и говорить, что о сынѣ, который отправился искать счастія и избрать себѣ жену. Когда вы намѣрены позаботиться о судьбѣ своей и искать себѣ суженаго, миссъ Соммерсонъ? А? Взгляните-ка на меня. Вотъ вы и покраснѣли!
Я не думаю, чтобы я покраснѣла въ эту минуту; во всякомъ случаѣ тутъ не было ничего важнаго, и я сказала, что совершенно довольна своею настоящею судьбою и не намѣрена мѣнять ее.
-- Сказать ли вамъ, что я всегда думаю о васъ и о судьбѣ, которая васъ ожидаетъ, моя милая?-- спросила мистриссъ Вудкортъ.
-- Если вы думаете, что у васъ есть даръ предвѣдѣнія,-- отвѣчала я.
-- Именно то, что вы выйдете замужъ за человѣка очень богатаго, очень достойнаго, который будетъ гораздо старѣе васъ, можетъ быть, годами двадцатью пятью, и вы будете прекрасною женою, будете очень любимы мужемъ и вообще очень счастливы.
-- Это счастливая судьба,-- сказала я.-- Но почему же вы думаете, что она выпадетъ мнѣ на долго?
-- Милая моя,-- отвѣчала она:-- это такъ должно быть; вы такъ трудолюбивы, дѣльны, вы такъ удачно, своеобразно поставлены въ обществѣ, что это непремѣнно должно послѣдовать. Зато никто, моя милая, не будетъ такъ искренно поздравлять васъ съ подобнымъ бракомъ, какъ я.
Странно, что мнѣ была тягостно слушать все это, между тѣмъ это дѣйствительно было такъ. Я убѣждена въ этомъ. Всю эту ночь я провела очень безпокойно. Я стыдилась своего безразсудства, не хотѣла признаться въ томъ Адѣ, и это еще болѣе стѣсняло меня. Я дорого бы дала въ ту минуту, чтобы не пользоваться такою безграничною довѣренностью старой леди и готова была на пожертвованія, чтобы отклонить эту довѣренность. Я составила себѣ о старой леди самое странное понятіе. То казалась она мнѣ простой лишь сказочницей, то я видѣла въ ней зеркало истины. Подозрѣвала я, что она большая плутовка и обманщица, затѣмъ черезъ минуту представлялось мнѣ, что ея валлійская душа совершенно невинна и естественна. Да, наконецъ, что мнѣ было за дѣло до всего этого, почему мнѣ нужно было отдавать себѣ въ этомъ отчетъ? Почему, отправляясь спать со связкою ключей, я не могла бы сѣсть у огня, какъ мнѣ было ловче, и не безпокоиться тѣми очень простыми вещами, о которыхъ она говорила? Чувствуя къ ней какое-то странное влеченіе, стараясь, чтобы она полюбила меня и съ удовольствіемъ замѣчая, что она дѣйствительно расположена ко мнѣ, почему я съ какимъ-то безпокойствомъ, съ какимъ-то болѣзненнымъ ощущеніемъ уцѣплялась за каждое слово, которое она произносила, и взвѣшивала его по нѣсколько разъ всевозможными манерами? Почему меня такъ мучило то, что она у насъ въ домѣ, что она всякую ночь пускается со мною въ откровенности, тогда какъ я сознавала, что это было нѣкоторымъ образомъ надежнѣе и безопаснѣе, нежели еслибъ она находилась въ другомъ мѣстѣ? Все это были такія несообразности, такія противорѣчія, въ которыхъ я не могу дать себѣ отчета. Наконецъ, если бы я и могла... но я буду разсказывать по порядку, не заходя впередъ. Такимъ образомъ, когда мистриссъ Вудкортъ уѣхала, мнѣ было грустно съ нею разстаться, но вмѣстѣ у меня какъ-то стало легче на сердцѣ. Тогда Кадди Джеллиби пріѣхала къ намъ и привезла такой коробъ семейныхъ новостей, что онѣ долго занимали насъ всѣхъ.
Во-первыхъ, Кадди призналась (и въ началѣ только въ этомъ и призналась), что я лучшая совѣтница какая когда-либо существовала. Это, впрочемъ, замѣтила моя любимица, не новость, на что я отвѣчала ей, что она говоритъ глупости. Потомъ Кадди объявила вамъ, что черезъ мѣсяцъ она выходитъ замужъ, и что если Ада и я согласимся одѣвать ее къ вѣнцу, то она будетъ считать себя счастливѣйшею дѣвушкою въ свѣтѣ. Это, конечно, была новость и мы вѣрно не разговорились бы о ней, если бы намъ не пришлось разсказывать очень многое Кадди, и Кадди не пришлось разсказывать столь же многое намъ.
Бѣдный отецъ Кадди, повидимому, окончательно обанкрутился, "прошелъ черезъ газету", какъ выразилась Кадди,-- какъ будто газета есть что-нибудь похожее на тоннель,-- къ общему сожалѣнію своихъ снисходительныхъ кредиторовъ; онъ развязался съ своими дѣлами самымъ пріятнымъ образомъ, именно, не успѣвъ еще хорошенько понять ихъ, онъ отдалъ все, что имѣлъ (чего, по всей вѣроятности, оказалось не весьма большое количество), онъ одинаково удовлетворилъ всѣхъ заимодавцевъ въ томъ смыслѣ, что почти вовсе не удовлетворилъ ихъ, бѣдный. Онъ былъ съ должнымъ почетомъ выпущенъ "на службу", чтобы опять начинать свою карьеру. Что онъ дѣлалъ на этой службѣ, я не могла узнать хорошенько. Я слыхала отъ Кадди, что онъ служилъ при таможнѣ, и одно, что я поняла изъ ея словъ, было то, что когда ему болѣе обыкновеннаго предстояла нужда въ деньгахъ, онъ шелъ къ докамъ съ цѣлью искать денегъ, но едва ли когда находилъ ихъ. Когда ея отецъ освоился совершенно съ своимъ положеніемъ общипаннаго цыпленка, и семья его переѣхала на квартиру въ Гаттонъ-Гарденъ (гдѣ я потомъ видѣла дѣтей, какъ они бываю выдергивали изъ стульевь конскіе волосы и пробовали душить ими другъ друга), Кадди присутствовала при одномъ изъ совѣщаній его съ мистеромъ Торвидропомъ. Бѣдный мистеръ Джеллиби, будучи характера скромнаго и мягкаго, до такой степени подчинился вліянію мистера Торвидропа, что они тотчасъ же сдѣлались друзьями. Мистеръ Торвидропъ, свыкшись постепенно съ мыслью о женитьбѣ своего сына, до того разработалъ въ себѣ отеческія чувства, что сталъ смотрѣть на свое предположеніе какъ на что-то окончательно опредѣленное и долженствующее случиться немедленно. Онъ далъ молодой четѣ милостивое дозволеніе заводить хозяйство въ Академіи въ Ньюманъ-Стритѣ, когда имъ заблагоразсудится.
-- А твой папа, Кадди. Что онъ говорилъ на это?
-- О, бѣдный папа только плакалъ и повторялъ, что онъ надѣется, что мы поведемъ дѣла лучше, чѣмъ онъ съ мама. Впрочемъ, онъ не говорилъ этого при Принцѣ; онъ сказалъ это только мнѣ. Онъ прибавилъ еще тогда: "Бѣдное дитя мое, ты, кажется, не успѣла пріобрѣсти опытности, какъ повести хозяйство твоего мужа; но если ты не намѣрена употребить все свое стараніе, чтобы обезпечить и успокоить мужа, то, при всей твоей любви къ нему, лучше не выходи за него".
-- Что же ты, Кадди, отвѣчала ему на это?
-- Можете себѣ представить, какъ мнѣ больно было видѣть папа такимъ униженнымъ, плачущимъ, и слушать отъ него такія вещи! Я не могла не заплакать тоже. Но я кое-какъ собралась съ силами и отвѣчала ему, что я желаю отъ всего сердца составить счастіе моего мужа, что я надѣюсь, что нашъ домъ будетъ пріютомъ и мѣстомъ отдохновенія для моего отца, когда онъ вздумаетъ зайти къ намъ вечеркомъ, что я надѣюсь и почти увѣрена, что буду лучшею дочерью для него тамъ, чѣмъ у него въ домѣ. Потомъ я упомянула, что Пипи хотѣлъ переѣхать ко мнѣ. Тутъ папа началъ опять плакать и повторять, что дѣти его индѣйцы.
-- Индѣйцы, Кадди?
-- Да, дикіе индѣйцы. И папа сказалъ (тутъ она, бѣдная, вздохнула вовсе не такъ, какъ бы должно вздохнуть счастливѣйшей дѣвушкѣ въ свѣтѣ), что считаетъ ихъ очень несчастными, потому что они дѣти мама и что самъ онъ очень несчастливъ тѣмъ, что онъ мужъ ея. Я убѣждена также, что это правда, хотя можетъ быть странно говорить такимъ образомъ.
Я спросила Кадди, знаетъ ли мистриссъ Джеллиби, что ея свадьба назначена.
-- О, вы знаете, Эсѳирь, какова мама; -- отвѣчала она.-- Нельзя даже сказать, знаетъ она или нѣтъ. Обь этомъ довольно часто ей говорили; но въ ту минуту, когда еи начинаютъ говорить, она только бросаетъ на меня какой-то равнодушный, спокойный взглядъ, какъ будто я... не знаю, что такое...-- какъ будто я какая-нибудь отдаленная колокольня,-- прибавила Кадди, напавъ на мысль:-- потомъ покачаетъ головою, скажетъ: "ахъ, Кадди, Кадди, какая еще ты неопытная!" и продолжаетъ заниматься письмами.
-- Ну, а что же о твоемъ гардеробѣ, Кадди?-- спросила я. Она была съ нами совершенно откровенна.
-- Не знаю, милая Эсѳирь,-- отвѣчала она, отирая слезы:-- не знаю, что и дѣлать. Я должна какъ-нибудь сама управляться и просить моего Принца, чтобы онъ постарался забыть, въ какихъ лохмотьяхъ я явлюсь къ нему. Если бы дѣло шло о какомъ-нибудь снарядѣ для Борріобула-Ха, мама, конечно, все бы знала о немъ и горячо бы хлопотала. Но какъ тутъ рѣчь о другомъ, то она ничего не знаетъ и не хочетъ знать.
Кадди не была лишена вовсе естественной любви къ матери, но говорила объ этомъ со слезами на глазахъ, какъ о несомнѣнной ь фактѣ; я тоже думаю, что это правда. Намъ было такъ жаль бѣдную дѣвушку, мы такъ удивлялись, что при такихъ безотрадныхъ обстоятельствахъ она умѣла сохранить добрыя душевныя качества, что мы обѣ (Ада и я) предложили ей маленькій планъ, который чрезвычайно обрадовалъ ее. Планъ этотъ состоялъ въ томь, чтобы она прогостила у насъ три недѣли, потомъ, чтобы я прогостила у нея недѣлю и чтобы мы всѣ три собрали, перечинили, перешили, передѣлали все, что можно было придумать для составленія ея приданаго. Опекунъ мой обрадовался этой мысли не менѣе самой Кадди, и мы отправились къ ней на другой же день, чтобы устроить это дѣло. Мы привели ее въ восторгъ ящиками, коробочками и другими покупками, которыя можно было выжать изъ десятифунтоваго билета, найденнаго мистеромъ Джеллиби, вѣроятно, у доковъ и подареннаго имъ дочери. Трудно сказать, что бы мой опекунъ не отдалъ ей въ эту минуту, если бы только подстрекнуть его; но мы признали необходимымъ ограничиться только нодвѣнечнымъ платьемъ и чепцомъ. Онъ принялъ наше предложеніе, и если Кадди была когда-нибудь счастлива въ своей жизни, то именно въ ту минуту, когда мы сѣли и взялись за работу. Она, бѣдняжка, вовсе не умѣла управляться съ иголкой и колола себѣ пальцы точно такъ же, какъ пачкала ихъ чернилами, когда ей приходилось писать. Она краснѣла отъ времени до времени частью отъ боли, частью по чувству стыда за свою неловкость; но она скоро преодолѣвала свое замѣшательство и начинала дѣлать успѣхи. Такимъ образомъ, день за днемъ, она, моя милая подруга, моя маленькая служанка Чарли, модистка, взятая изъ города, и я прилежно занимались работой и были все это время въ самомъ веселомъ расположеніи духа.
Но кромѣ того Кадди чрезвычайно заботила мысль, что ей нужно "научиться хозяйству", какъ она выражалась. Боже мой! Одна мысль, что она хочетъ научиться хозяйству у особы такой опытной, какъ я, показалась мнѣ до того смѣшною, что я расхохоталась, покраснѣла и пришла въ страшное замѣшательство отъ ея предложенія. Впрочемъ, я отвѣчала ей: "Кадди, ты увѣрена, конечно, что я очень рада научить тебя всему, чему только ты можешь отъ меня научиться, моя милая", и я показала ей всѣ свои книги, счеты и главные хозяйственные пріемы. Смотря на ея глубокомысліе и вниманіе, можно было подумать, что я открываю ей какія-нибудь удивительныя изобрѣтенія, которыя ей приходится изучать, и если бы вы увидали, какъ она вставала и дожидалась меня, лишь только я начинала звенѣть ключами, вы, конечно, подумали бы, что не было еще на свѣтѣ такого дерзкаго обманщика, какъ я, и такого слѣпого послѣдователя, какъ Кадди.
Такимъ образомъ, за работою, за занятіями по хозяйству, за уроками Чарли, за игрою въ триктракъ по вечерамъ съ моимъ опекуномъ и за дуэтами съ Адой, три недѣли прошли незамѣтно. Тогда я отправилась съ Кадди въ ея домъ, чтобы посмотрѣть, что тамъ нужно дѣлать. Ада же и Чарли остались услуживать моему опекуну.
Говоря, что я отправилась съ Кадди домой, я разумѣла ихъ квартиру въ Гаттонъ-Гардснѣ. Два или три раза мы ѣздили въ Ньюманъ-Стритъ, гдѣ приготовленія также шли впередъ. Многія изъ нихъ, сколько можно было замѣтить, клонились къ доставленію нѣкоторыхъ удобствъ старому мистеру Торвидропу; а нѣкоторыя предназначались къ тому, чтобы какъ можно съ меньшими издержками устроить молодую чету наверху дома. Одною изъ главныхъ нашихъ заботъ было сдѣлать квартиру отца Кадди приличною для свадебнаго завтрака и предварительно внушить мистриссъ Джеллиби хотя какія-нибудь чувства, соотвѣтствующія обстоятельству.
Послѣднее было особенно трудно, потому что мистриссъ Джеллиби и больной мальчикъ занимали переднюю изъ внутреннихъ комнатъ (задняя была похожа скорѣе на шкафъ, чѣмъ на комнату); вся эта комната была завалена черновыми бумагами и документами во дѣлу Борріобула-Ха, какъ иной неопрятный хлѣвъ бываетъ заваленъ соломой. Мистриссъ Джеллиби сидѣла тутъ по цѣлымъ днямъ, пила крѣпкій кофе, диктовала и собирала въ назначенные дни засѣданія по борріобульскому проекту. Больной мальчикъ, который, казалось, все болѣе и болѣе ослабѣвалъ, обѣдалъ обыкновенно не дома. Когда мистеръ Джеллиби возвращался, онъ постоянно ворчалъ и отправлялся въ кухню. Тамъ онъ доставалъ себѣ что-нибудь поѣсть, если только служанка не уничтожала все еще до его прихода, и потомъ, чувствуя себя совершенно свободнымъ, отправлялся бродитъ по сырымъ окрестностямъ Гаттонъ-Гардена. Бѣдныя дѣти карабкались и скакали по лѣстницамъ, какъ и прежде. Когда предпринятыя нами работы приходили уже къ концу, я предложила Кадди, чтобы гостей принимать въ день ихь свадьбы на антресоляхъ, гдѣ они всѣ спали и что главное вниманіе наше должно быть теперь обращено на ея маменьку, маменькину комнату и на приготовленіе порядочнаго завтрака. Дѣйствительно, мистриссъ Джеллиби требовала большого вниманія; прорѣха у ея платья назади съ тѣхъ поръ, какъ я ее видѣла, замѣтно увеличилась, и волосы ея похожи были на гриву у лошади мусорщика.
Полагая, что лучшимъ средствомъ приступить къ разговору было показать ей гардеробъ Кадди, вечеромъ, когда больной мальчикъ ушелъ, я позвала мистриссъ Джеллиби посмотрѣть на подвѣнечное платье, которое лежало на постели Кадди.
-- Милая миссъ Соммерсонъ,-- сказала она, отойдя отъ своего пюпитра и произнося слова эти съ свойственною ей кротостію:-- все это рѣшительно смѣшныя приготовленія, хотя ваше содѣйствіе имъ доказываетъ вашу доброту. Для меня есть что-то невыразимо нелѣпое въ самой идеѣ, что Кадди выходитъ за мужъ. Ахъ, Кадди, ахъ, глупый, глупый котенокь!
За всѣмъ тѣмъ она поднялась съ нами на лѣстницу и посмотрѣла на платья съ своимъ обычнымъ равнодушіемъ. Впрочемъ, видъ этихъ платьевъ возбудилъ въ ней одну опредѣлительную идею; потому что съ тѣмъ же кроткимъ видомъ и качая головою она произнесла:
-- Добрая миссъ Соммерсонъ, на половину суммы, которая употреблена на эти тряпки, это слабое дитя могло бы быть снаряжено въ поѣздку въ Африку!
Когда мы спускались съ лѣстницы, мистриссъ Джеллиби спросила меня, въ самомъ ли дѣлѣ это хлопотливое бракосочетаніе назначено въ слѣдующую среду? И когда я отвѣчала утвердительно, дна сказала: "не будетъ ли нужна моя комната, милая миссъ Соммерсонъ? Дѣло въ томъ, что мнѣ рѣшительно невозможно вынести оттуда мои бумаги".
Я позволила себѣ замѣтить, что комната, конечно, будетъ нужна, и что намъ безъ сомнѣнія придется переложить куда-нибудь бумаги.
-- Хорошо,-- сказала она:-- вы, милая миссъ Соммерсонъ, конечно, знаете, какъ устроить дѣло. Но заставивъ меня послѣднее время пользоваться помощью мальчика, Кадди до такой степени затруднила меня, и безъ того заваленную общественными дѣлами, что я рѣшительно не знаю, какъ ступить. Въ среду послѣ полудня у насъ назначено частное засѣданіе, и потому я рѣшительно не могу придумать, какъ согласить все это.
-- Зато въ другой разъ ничего подобнаго не случится,-- сказала я, улыбаясь:-- я думаю, что Кадди только одинъ разъ выйдетъ замужъ.
-- Это правда,-- отвѣчала мистриссъ Джеллиби:-- это правда, моя милая. Я думаю, что мы какъ-нибудь управимся.
Слѣдующій затѣмъ вопросъ состоялъ въ томъ, какъ будетъ одѣта мистриссъ Джеллиби при этомъ торжественномъ случаѣ. Любопытно было смотрѣть на нее, какъ она, сидя за письменнымъ столомъ, бросала на насъ тѣ же ясные, спокойные взгляды, пока Кадди и я разсуждали объ этомъ предметѣ; по временамъ она качала головою съ улыбкою, выражавшею почти упрекъ, подобно какому-то высшему существу, которое снисходительно взираетъ на нашу суету и заблужденія.
Состояніе, въ которомъ находились ея платья, и необыкновенный безпорядокъ, господствовавшій въ ея гардеробѣ, не мало усиливали предстоящія намъ затрудненія; но, наконецъ, мы отобрали кое-что такое, что показалось бы не совершенно страннымъ видѣть на матери въ день свадьбы дочери. Отрѣшенное отъ земли, заоблачное раздумье, съ которымъ мистриссъ Джеллиби выслушивала наши увѣщанія и смотрѣла на труды портнихи, приводившей въ порядокъ ея платье, какое-то наивное, неподдѣльное добродушіе, съ которымъ она замѣтила мнѣ при этомъ, что ей очень жаль, что я не посвятила всѣхъ своихъ способностей на пользу Африки, вполнѣ соотвѣтствовали ея поступкамъ вообще.
Я думаю, что все, принадлежавшее семейству мистриссъ Джеллиби, что только можно было разбить, во время этихъ приготовленій къ свадьбѣ Кадди было разбито, что все, что можно было исковеркать, было исковеркано, что всякій предметъ домашней жизни, способный покрыться грязью, начиная отъ колѣнъ милаго дитяти до дверного ворога, покрылся грязью настолько, сколько могъ удержать ея.
Бѣдный мистеръ Джеллиби, который говорилъ очень рѣдко и который, бывая дома, сидѣлъ обыкновенно, прислонивъ голову къ стѣнѣ, былъ нѣсколько заинтересованъ, замѣтивъ, что Кадди и я пытались возстановить нѣкоторый порядокъ посреди запустѣнія и разрушенія, и скинулъ съ себя сюртукъ, чтобы помогать намъ. Но когда мы стали отворять и отодвигать ящики, то изъ нихъ посыпались такія удивительныя вещи -- куски заплѣсневѣлаго пирога, пустыя бутылки, шляпки мистриссъ Джеллиби, письма, чай, вилки, грязные дѣтскіе сапоги и башмаки, сѣрныя спички, облатки, соусники, сигарочные окурки и искрошившіяся сигары въ пачкахъ и лоскуткахъ бумаги, скамейки, засаленныя щетки, хлѣбъ, чепцы мистриссъ Джеллиби, книги съ листами, склеенными саломъ, оплывшіе и поломанные, огарки, вмѣстѣ съ ржавыми подсвѣчниками, орѣховая скорлупа, рачьи клещи и шейки, столовые поддонники, перчатки, кофейная гуща, зонтики,-- что мистеръ Джеллиби пришелъ въ ужасъ и оставилъ насъ. Впрочемъ, онъ являлся аккуратно каждый вечеръ и, снявъ съ себя сюртукъ, садился обыкновенно, прислонивъ голову къ стѣнѣ, повидимому, съ полнымъ желаніемъ помочь намъ и вмѣстѣ съ совершеннымъ недоумѣніемъ, какъ приступить къ этому.
-- Бѣдный папа,-- сказала мнѣ Кадди въ ночь наканунѣ великаго дня, когда мы дѣйствительно успѣли привести вещи въ нѣкоторый порядокъ.-- Мнѣ кажется предосудительно покинуть его, Эсѳирь. Но что бы я стала здѣсь дѣлать, если бы осталась? Съ тѣхъ поръ какъ я узнала тебя, Эсѳирь, я полюбила занятія хозяйствомъ, я пробовала входить во все; но это совершенно безполезно. Мама и Африка, общими силами, завладѣли всѣмъ домомъ. У насъ еще не было служанки, которая бы не пила. Мама настоящая разрушительница порядка.
Мистеръ Джеллиби не слыхалъ, что она говорила, но, повидимому, догадывался и, кажется, украдкою утиралъ слезы.
-- Сердце мое разрывается, глядя на него,-- сказала Кадди со вздохомъ.-- Ночью мнѣ приходитъ иногда въ голову, что точно такъ же, какъ я теперь надѣюсь быть счастливою съ Принцемъ, и папа надѣялся быть счастливымъ съ мама. А между тѣмъ, какая безотрадная ихъ жизнь.
-- Милая Кадди,-- сказалъ мистеръ Джеллиби, уныло смотря вокругъ.
Мнѣ кажется, что я въ первый разъ еще услыхала отъ него сряду два слова.
-- Что, папа?-- вскричала Кадди, идя къ нему и обнявъ его съ нѣжностью.
-- Милая Кадди,-- сказалъ мистеръ Джеллиби.-- Не занимайся никогда...
-- Кѣмъ, Принцемъ, папа? Не заниматься Принцемъ?
-- Э, нѣтъ, моя милая,-- отвѣчалъ мистеръ Джеллиби.-- Имъ, разумѣется, можешь заниматься. Но никогда не занимайся...
Я упомянула уже при первомъ нашемъ посѣщеніи Товійскаго подворья, что Ричардъ говорилъ о мистерѣ Джеллиби, какъ о такомъ господинѣ, который часто послѣ обѣда открывалъ ротъ и между тѣмъ не произносилъ ни слова. Это обратилось у него въ привычку. Такъ и теперь онъ открывалъ ротъ по нѣскольку разъ сряду и потомъ опускалъ голову въ меланхолическомъ расположеніи духа.
-- Чѣмъ, вы хотите, чтобы я не занималась? Чѣмъ же заниматься, милый папа?-- спрашивала Кадди, ласкаясь къ отцу и обвивъ рукою его шею.
-- Никогда не занимайся миссіями, милое дитя мое.
Мистеръ Джеллиби вздохнулъ и прислонился головою къ стѣнѣ; тутъ я въ первый разъ увидала попытку съ его стороны выразить свое мнѣніе на счетъ борріобульскаго вопроса. А думаю, что нѣкогда онъ былъ живѣе и говорливѣе; но онъ, повидимому, былъ забитъ, загнанъ, запутанъ прежде, нежели я его узнала.
Я думала, что мистриссъ Джеллиби никогда не перестанетъ покоить свой ясный взоръ на бумагахъ и пить крѣпкій кофе. Было уже двѣнадцать часовъ ночи, когда мы завладѣли комнатой; для очищенія и приведенія ея въ порядокъ предстояло столько трудовъ, трудовъ ужасныхъ, безотрадныхъ, что Кадди, которая и безъ того была измучена, сѣла посреди сору и пыли и начала плакатъ отъ отчаянія. Впрочемъ, она скоро утѣшилась, и мы, прежде чѣмъ улеглись въ постели, преобразили комнату какъ будто волшебствомъ.
На другой день поутру, при помощи нѣсколькихъ горшковъ съ цвѣтами и огромнаго количества мыла и воды, комната получила болѣе опрятный, порядочный и даже отчасти веселый видь.
Завтракъ красовался изобиліемъ, и Кадди была въ совершенномъ восторгѣ. Но когда пришла моя милая Ада, мнѣ показалось, и я убѣждена въ этомъ до сихъ поръ, что я никогда еще не видывала такого привлекательнаго личика, какъ у моей любимицы.
Мы устроили для дѣтей наверху маленькую пирушку и посадили Пипи на концѣ стола; мы показали дѣтямъ Кадди въ ея подвѣнечномъ платьѣ; они захлопали рученками, закричали. Кадди стала увѣрять ихъ, что она уйдетъ если они не уймутся, и потомъ принялась ихъ цѣловать и обнимать, такъ что мы принуждены были послать туда Принца, чтобы ее выручить. При этомъ я должна, къ сожалѣнію, сказать, что Пипи укусилъ его. Внизу въ это время расхаживалъ уже съ невыразимымъ величіемъ мистеръ Торвидропъ. Онъ съ любовью благословлялъ Кадди и давалъ опекуну моему понять, что счастіе сына онъ считаетъ главною цѣлью своихъ стремленій, что для достиженія этой цѣли онъ жертвуетъ своими личными интересами.
-- Мой милый сэръ,-- сказалъ мистеръ Торвидропъ:-- эти молодые люди будутъ жить со мною; мой домъ довольно великъ для помѣщенія ихъ и они не будутъ стѣснены подъ родительскимъ кровомъ.
Тутъ же были мистеръ и мистриссъ Пардиггль. Мистеръ Пардигглъ, упрямый на видъ господинъ съ прилизанными волосами и въ широкомъ жилетѣ, постоянно разсуждающій густымъ басомъ о насѣкомыхъ, которыя безпокоятъ его самого, о насѣкомыхъ, которыя безпокоятъ мистриссъ Пардиггль, и наконецъ, о насѣкомыхъ, которыя безпокоятъ ихъ пятерыхъ дѣтокъ. Мистеръ Гунтеръ, съ волосами, по обыкновенію, зачесанными назадъ и съ висками, лоснящимися отъ помады, былъ тутъ же, и не въ качествѣ презрѣннаго любовника, а въ качествѣ признаннаго жениха молодой, или если не молодой, то незамужней леди, миссъ Пискъ, которая присутствовала вмѣстѣ съ прочими на этомъ собраніи. Призваніе миссъ Пискъ, какъ объяснилъ мнѣ мой опекунъ, состояло въ томъ, чтобы доказать свѣту, что назначеніи женщины одинаково съ назначеніемъ мужчины, что истинное назначеніе того и другой состоитъ въ постоянномъ обсужденіи общественныхъ дѣлъ и возбужденіи административныхъ вопросовъ. Гостей было мало; по многіе изъ нихъ, какъ и должно было ожидать отъ гостей мистриссъ Джеллиби, посвятили себя исключительно общественнымъ дѣламъ. Кромѣ тѣхъ, о которыхъ я уже упомянула, тутъ была еще чрезвычайно грязная леди, съ чепцомъ, надѣтымъ на бокъ, и съ ярлыкомъ, означающимъ его цѣну, который забыли съ него снять, леди, у которой домъ, по словамъ Кадди, похожъ былъ на заброшенный хлѣвъ. Очень довольный собою джентльменъ, который увѣрялъ, что его признаніе быть всякому братомъ, во который въ то же время былъ весьма холоденъ ко всѣмъ членамъ своей многочисленной семьи, завершалъ собравшееся общество.
Трудно было бы составить общество, которое такъ мало, какъ настоящее, принимало бы участія въ томъ, для чего оно было созвано. Такое мелочное призваніе, какъ домашняя жизнь, было въ глазахъ гостей мистриссъ Джеллиби самою ничтожною, едва лишь приличною вещью. Зато миссъ Пискъ, прежде чѣмъ сѣла за завтракъ, объявила съ величайшимъ негодованіемъ, что мысль о томъ, будто призваніе женщины заключено въ тѣсные предѣлы домашней жизни, есть настоящее насиліе со стороны тираннической воли мужчины. Другою особенностью всѣхъ этихъ господъ было то, что всякій изъ нихъ, избравъ для себя извѣстное призваніе, исключая мистера Гушера, котораго призваніе, какъ я уже упомянула, состояло въ томъ, чтобы восторгаться призваніемъ другихъ людей, вовсе не заботился о чьемъ бы то ни было признаніи, кромѣ своего. Мистриссъ Пардиггль доказывала, что единственная похвальная дѣятельность есть ея дѣятельность вспомоществованія бѣднымъ и расточенія благодѣяній, которыя льнутъ къ несчастнымъ подобно узко сшитому жилету; миссъ Пискъ же утверждала съ своей стороны, что единственная практическая цѣль въ жизни есть освобожденіе женщины отъ власти ея тирана, мужчины. М-съ Джеллиби все это время сидѣла, улыбаясь тому ограниченному взгляду на вещи, который могъ обращать вниманіе на что бы то ни было, кромѣ Борріобула-Ха.
Но я начинаю заходить впередъ и хочу разсказывать о томъ, что случилось послѣ свадебной церемоніи, не успѣвъ еще обвѣнчать Кадди. Мы всѣ отправились въ церковь, и мистеръ Джеллиби простился съ дочерью. У меня не достало бы словъ, чтобы достойно описать, какъ старый мистеръ Торвидропъ, взявъ шляпу подъ мышку, такъ что внутренность ея представлялась дуломъ пушки, и воздѣвъ глаза до самой опушки своего парика, стоялъ позади насъ, вытянувшись и высоко поднявъ плечи, во все продолженіе церемоніи и потомъ сталъ намъ кланяться и говорить привѣтствія. Миссъ Пискъ, которая казалась очень задумчивою и была какъ видно не въ духѣ, смотрѣла на все съ какимъ-то пренебреженіемъ.
Мистриссъ Джеллиби, съ своею спокойною улыбкою и яснымъ взоромъ, казалась наименѣе заинтересованною настоящею церемоніею изъ всѣхъ тутъ бывшихъ.
Мы, какъ водится, возвратились къ завтраку, и мистриссъ Джеллиби заняла мѣсто на переднемъ концѣ, а мистеръ Джеллиби на заднемъ концѣ стола. Кадди опять тихонько убѣжала наверхъ, чтобы обнять дѣтей и сказать имъ, что теперь имя ея -- Торвидропъ. Но эта новость, вмѣсто того, чтобы пріятно удивить Пипи, заставила его повалиться на спину въ порывѣ такого отчаяннаго рева, что я, прибѣжавъ въ дѣтскую, не могла унять его иначе, какъ предложивъ посадить его за большимъ столомъ. Онъ сошелъ внизъ и расположился у меня на колѣняхъ, и мистриссъ Джеллиби, посмотрѣвъ на его фартукъ и сказавъ:
-- Ахъ, негодный Пипи, какой ты еще. дрянной поросенокъ!-- осталась, впрочемъ, кажется, довольною.
Пипи былъ очень уменъ, только, принеся съ собою вырѣзаннаго изъ бумаги кита, онъ хотѣлъ окунуть его голову сначала въ рюмку, потомъ положить эту голову къ себѣ въ ротъ.
Мой опекунъ, по свойственной ему добротѣ и находчивости, старался развеселить эту безжизненную компанію. Никто изъ гостей не могъ, кажется, говорить ни о чемъ, кромѣ одного извѣстнаго избраннаго предмета, и даже объ этомъ предметѣ каждый изъ нихъ могъ разсуждать только въ извѣстномъ кругу и при извѣстныхъ обстоятельствахъ, считая все, что мнѣ этого предмета, этого круга и этихъ обстоятельствъ, нелѣпостью, вздоромъ, ничтожествомъ. Мой опекунъ старался ободрить и развлечь Кадди, старался поддержать ея достоинство и умѣлъ занять всѣхъ довольно приличнымъ образомъ. Что было бы съ нами безъ него, я боюсь подумать, потому что все общество чувствовало презрѣніе къ молодому и молодой, и старому мистеру Торвидропу; старый же мистеръ Торвидропъ, считая себя далеко выше всѣхъ присутствующихъ, не много помогалъ оживленію общества. Наконецъ, настало время, когда бѣдная Кадди должна была отправиться, и когда все ея имущество было уложено въ наемную карету, долженствовавшую отвезти ее вмѣстѣ съ супругомъ въ Грэвзантъ. Трогательно было видѣть, какъ Кадди уцѣпилась въ эту минуту за безотрадный родительскій домъ и съ какою горячею нѣжностью она повисла на шеѣ у своей матери.
-- Мнѣ очень жаль, что я теперь не буду писать подъ диктовку, мама,-- сказала со вздохомъ Кадди,-- Я надѣюсь, что вы меня простите за это?
-- Ахъ, Кадди, Кадди,-- сказала мистриссъ Джеллиби:-- я тебѣ говорила уже тысячу разъ, что я наняла себѣ мальчика, слѣдовательно, объ этомъ нечего и толковать.
-- Не правда ли, что вы на меня не сердитесь, мама? Скажите, что не сердитесь, прежде, чѣмъ я уѣду, мама.
-- Глупенькая Кадди,-- отвѣчала мистриссъ Джеллиби:-- развѣ я кажусь сердитою, развѣ я люблю сердиться, развѣ у меня достаетъ времени на то, чтобы сердиться? Какъ ты могла это подумать!
-- Будьте поласковѣе съ папа, когда меня здѣсь не будетъ, мама!
При этихъ словахъ мистриссъ Джеллиби замѣтила положительнымъ образомъ:
-- Ахъ ты, мечтательница,-- сказала она, слегка трепля Кадди по плечу.-- Ступай себѣ съ Богомъ. Мы съ тобой разстаемся друзьями. Прощай, Кадди, будь счастлива.
Тогда Кадди повисла на своемъ отцѣ и прикладывала его губы къ своимъ, управляя имъ какъ какимъ-нибудь больнымъ ребенкомъ. Все это происходило въ залѣ. Наконецъ, отецъ освободился отъ ея объятій, вынулъ изъ кармана платокъ и сѣлъ на ступеняхъ лѣстницы, облокотившись головою на стѣну. Должно быть, что онъ получалъ вообще отъ стѣнъ какое-нибудь утѣшеніе. Я по крайней мѣрѣ постоянно была этого мнѣніи.
Тутъ Принць взялъ жену свою подъ руку и съ волненіемъ на лицѣ и чрезвычайнымъ уваженіемъ обратился къ отцу, который въ настоящую минуту понималъ все величіе своей роли.
-- Благодарю, благодарю васъ, тысячу разъ благодарю, батюшка!-- произнесъ Принцъ, цѣлуя его руку.-- Я очень признателенъ вамъ за вашу доброту и вниманіе, которое вы обратили на мою женитьбу, и я могу васъ увѣрить, что Кадди вполнѣ раздѣляетъ мои чувства.
-- Вполнѣ,-- проговорила Кадди со вздохомъ:-- вполнѣ!
-- Мой милый сынъ,-- сказалъ мистеръ Торвидропъ:-- и милая дочь, я исполнялъ свой долгъ. Если душа одной незабвенной для меня женщины витаетъ теперь надъ нами и любуется на настоящій союзъ вашъ, то это уже, а равно постоянство вашей привязанности будутъ служить мнѣ наградою. Вы вѣрно не пренебрежете исполненіемъ своего долга, сынъ мой и дочь моя?
-- Никогда, милый батюшка!-- прокричалъ Принцъ.
-- Никогда, никогда, милый мистеръ Торвидропъ!-- проговорила Кадди.
-- Такъ и должно быть,-- отвѣчалъ мистеръ Торвидропъ.-- Дѣти мои, мой домъ вашъ, мое сердце ваше, мое все ваше. Я никогда не разстанусь съ вами; только одна смерть можетъ разлучить насъ. Милый сынъ мой, ты, кажется, хочешь отлучиться на недѣлю?
-- На недѣлю, милый батюшка. Ровно черезъ недѣлю мы воротимся.
-- Любезное дитя мое,-- произнесъ мистеръ Торвидропъ:-- позволь мнѣ, даже при настоящихъ исключительныхъ обстоятельствахъ, напомнить тебѣ о необходимости быть точнымъ и исполнительнымъ. Это чрезвычайно важно при поддержкѣ всякаго рода отношеній и школы; какъ бы онѣ не были заброшены, все-таки требуютъ исполненія обязанности.
-- Ровно черезъ недѣлю, батюшка, мы будемъ дома къ обѣду.
-- Хорошо,-- сказалъ мистеръ Торвидропъ.-- Вы найдете въ моей комнатѣ, милая Каролина, растопленный каминъ и накрытый столь въ моемъ аппартаментѣ. Да, да, Принцъ!-- продолжалъ онъ предвидя со стороны сына какое-то великодушное возраженіе и принимая снова важный видъ.-- Ты и наша Каролина будете еще въ этотъ день у себя гостями и потому отобѣдаете въ моихъ покояхъ. Ну, прощайте, Богъ да благословитъ васъ!
Они отправились. Я не могла отдать себѣ отчета, кому я больше удивлялась -- мистриссъ Джеллиби или мистеру Торвидропу. Ада и опекунъ мой испытывали то же самое недоумѣніе, когда намъ пришлось говорить объ этомъ. Но прежде, нежели мы также успѣли уѣхать, я выслушала совершенно неожиданное и чрезвычайно краснорѣчивое привѣтствіе отъ мистера Джеллиби. Онъ пришелъ ко мнѣ въ залу, взялъ меня за обѣ руки, пожалъ ихъ съ важнымъ видомъ и два раза открылъ ротъ. Я до такой степени предугадывала, что онъ намѣренъ былъ сказать, что произнесла, совершенно растерявшись:
-- Очень рада, сэръ, очень рада. Полноте говорить объ этомъ!
-- Мнѣ кажется, что эта свадьба къ лучшему?-- спросила я моего опекуна, когда мы всѣ трое были на пути къ нашему дому.
-- Я думаю, моя разумница, терпѣніе... мы увидимъ впослѣдствіи.
-- Сегодня не восточный вѣтеръ?-- рѣшилась я спросить его.
Онъ простодушно засмѣялся и отвѣчалъ:
-- Нѣтъ.
-- Но мнѣ кажется, онъ дулъ сегодня утромъ,-- продолжала я.
Онъ опять отвѣтилъ:
-- Нѣтъ.
Моя прелестная спутница тоже отвѣчала въ эту минуту съ полнымъ убѣжденіемъ: "Нѣтъ" и покачала своею маленькою головкою, на которой цвѣты были вплетены въ золотистыя кудри и представляли такимъ образомъ живое изображеніе весны.
-- Много ты знаешь, мой милый баловень,-- сказала я, цѣлуя ее въ припадкѣ восторженной нѣжности; я не могла удержаться въ ту минуту отъ подобнаго увлеченія.
Все это давно уже миновало, но я считаю долгомъ описывать подобныя сцены, потому что онѣ приводятъ мнѣ на память слова людей близкихъ моему сердцу и доставляютъ мнѣ искреннее удовольствіе.