-- Что бы это значило?-- говоритъ мистеръ Джорджъ.-- Холостой ли это зарядъ, или пуля? Вспышка на полкѣ или выстрѣлъ?
Открытое письмо составляетъ предметъ размышленій кавалериста и сильно безпокоитъ его. То отодвинетъ онъ его отъ себя на длину руки и потомъ снова приблизитъ почти къ самымъ глазамъ, то возьметъ его въ правую руку, то въ лѣвую, то начнетъ читать его, согнувъ голову на одинъ бокъ, то на другой, то нахмуритъ свои брови, то подниметъ ихъ, и все не можетъ угодить себѣ; то онъ разгладитъ его на столѣ своей тяжелой рукой, и задумчиво сдѣлавъ по галлереѣ нѣсколько оборотовъ, остановится передъ нимъ и начнетъ пробѣгать его свѣжимъ взоромъ; но даже и это не помогаетъ.
-- Холостой зарядъ это,-- повторяетъ мистеръ Джорджъ задумчиво:-- или пуля?
Филь Скводъ, съ помощью кисти и горшка бѣлой краски, малюстъ въ отдаленіи щиты, слегка насвистываетъ скорый маршъ, поддѣлываясь подъ флейту и воображая, что онъ и въ самомъ дѣлѣ, какъ поется въ этомъ маршѣ, долженъ воротиться и воротится къ любимой дѣвѣ, которую оставилъ за собой...
-- Филь!-- говоритъ кавалеристъ.
Филь подходитъ къ нему обычнымъ путемъ, ковыляетъ съ боку на бокъ около стѣны, какъ будто онъ шелъ куда-нибудь въ сторону, и потомъ бросается на своего командира, какъ будто хочетъ принять его на штыкъ. На грязномъ лицѣ его рельефно красуются брызги бѣлой краски, и рукояткой кисти онъ потираетъ себѣ бровь.
-- Вниманіе, Филь! Слушай меня.
-- Слушаю, комаидиръ.
-- "Милостивый государь! Позвольте мнѣ напомнить вамъ (хотя и не имѣю уважительной причины дѣлать подобное напоминаніе), что двухъ-мѣсячному векселю, подписанному на ваше имя мистеромъ Матью Бэгнетомъ и вами акцептованному, на сумму девяносто семь фунтовъ четыре шиллинга и девять пенсовъ, завтрашняго числа срокъ, а потому не угодно ли вамъ приготовиться очистить его по предъявленіи. Вашъ Джошуа Смолвидъ".
-- Что ты скажешь на это?
-- Не хорошо, командиръ.
-- Почему?
-- Я думаю,-- отвѣчаетъ Филь, разгладивъ сначала нѣсколько морщинъ на лбу рукояткой кисти:-- я думаю, что когда начнутъ требовать деньги, то непремѣнно надо ждать худыхъ послѣдствій.
-- Послушай, Филь,-- говоритъ кавалеристъ, сѣвъ на столъ:-- однихъ процентовъ да различныхъ разностей я переплатилъ уже, по крайней мѣрѣ, половину того, что здѣсь написано.
Филь соглашается съ этимъ и намекаетъ, сдѣлавъ шага два назадъ съ невыразимо кислой физіономіей, что, по его мнѣнію, дѣлу все-таки не будетъ легче черезъ это обстоятельство.
-- И вотъ еще что, Филь,-- говоритъ кавалеристъ, останавливая преждевременныя заключенія размахомъ руки.-- Между нами было условіе, что вексель этотъ по истеченіи срока будетъ, какъ они выражаются, переписываться. И онъ возобновлялся безчисленное множество разъ. Что ты скажешь на это?
-- Я скажу, что вѣрно возобновленія-то эти кончились.
-- Ты такъ думаешь? Гм! Я самъ то же думаю.
-- Это тотъ и есть Джошуа Смолвидъ, котораго приносили сюда въ креслѣ?
-- Тотъ самый.
-- Командиръ,-- говоритъ Филь необыкновенно серьезно:-- по праву этотъ человѣкъ настоящая піявка, по поступкамъ это тиски, по ужимкамъ и кривляньямъ это змѣя и по когтямъ это ракъ съ огромными клешнями.
Высказавъ такъ выразительно свое мнѣніе и постоявъ немного, чтобы удостовѣриться, не ожидаютъ ли отъ него какихъ-нибудь дальнѣйшихъ замѣчаній, мистеръ Скводъ отправляется назадъ по своей дорогѣ, переваливаясь съ боку на бокъ, и музыкальными нотами снова начинаетъ увѣрять, что онъ долженъ воротиться и непремѣнно воротится къ своей идеальной дѣвѣ. Джорджъ, сложивъ письмо, идетъ по тому же направленію.
-- А вѣдь есть средство, командиръ, уладить это дѣло,-- говоритъ Филь, бросивъ на него лукавый взглядъ.
-- Заплатить деньги, я думаю? Я бы желалъ.
Филь мотаетъ головой.
-- Нѣтъ, командиръ, совсѣмъ нѣтъ, средство это гораздо проще. Стоитъ только сдѣлать то, что я дѣлаю теперь,-- говоритъ Филь, въ высшей степени артистически мазнувъ своей кистью.
-- Забѣлить черныя пятна? Отказаться отъ долгу?
Филь киваетъ головой.
-- Славное средство, нечего сказать! Знаешь ли ты, что тогда будетъ съ Бэгнетами? Знаешь-ли ты, что они въ конецъ разорятся, если имъ придется выплачивать мои долги? Куда какой ты нравственный человѣкъ, Филь,-- говоритъ кавалеристь, осматривая его съ ногъ до головы съ замѣтныя ь негодованіемъ:-- удивительно нравственный!
Филь, стоя на колѣняхъ у щита, дѣлая аллегорическіе размахи своей кистью и выравнивая пальцемъ круги тира, горячо начинаетъ приводить въ свое оправданіе, что онъ совсѣмъ забылъ объ отвѣтственности Бэгнета, что онъ не хотѣлъ бы повредить и волоска на головѣ каждаго изъ членовъ этого семейства, какъ вдругъ въ корридорѣ слышатся чьи-то шаги и вслѣдъ затѣмъ раздается веселый голосъ:
-- Неужели нѣтъ дома мистера Джорджа
Филь бросаетъ взглядъ на своего господина, вскакиваетъ на ноги и говоритъ:
-- Дома, мистриссъ Бэгнетъ! Дома!
И вслѣдъ за тѣмъ въ галлерею является мистриссъ Бэгнетъ съ своимъ супругомъ.
Старая бабенка, какъ называетъ ее мистеръ Бэгнетъ, ни въ какое время года и никуда не является иначе, какъ въ сѣромъ шерстяномъ салонѣ, грубомъ и довольно поношенномъ, но очень чистомъ, который неоспоримо составляетъ безсмѣнный ея нарядъ, сдѣлавшійся весьма интереснымъ въ глазахъ мистера Бэгнета, потому что онъ прибылъ въ Европу изъ другой части свѣта вмѣстѣ съ мистриссъ Бэгнетъ и ея зонтикомъ, который точно такъ же появляется въ дверяхъ галлереи, какъ и прочіе наряды мистриссъ Бэгнетъ. Въ настоящее время нѣтъ никакой возможности узнать его первоначальный цвѣтъ; на концѣ палки онъ имѣетъ сучковатый крючокъ съ металлическимъ наконечникомъ, представляющимъ модель овальнаго окна, или просто стекла изъ очковъ:-- этотъ орнаментъ не имѣетъ, впрочемъ, той замѣчательной способности быть вѣрнымъ своему назначенію, какое можно было бы требовать отъ предметовъ, долго находившихся въ короткихъ отношеніяхъ съ британской арміей. Зонтикъ мистриссъ Бэгнетъ замѣчателенъ по своей гибкости, мягкости и недостатку китоваго уса -- обстоятельство, которое только тѣмъ и объясняется, что въ теченіе многихъ лѣтъ онъ служилъ на постоянныхъ квартирахъ посуднымъ шкапомъ, а на походахъ платьевымъ мѣшкомъ. Она никогда его не распускаетъ, надѣясь, что отъ всякой непогоды защититъ ее салопъ съ весьма объемистымъ воротникомъ; но по обыкновенію употребляетъ его вмѣсто трости, которою при покупкѣ мяса или зелени указываетъ на куски или связки этихъ продуктовъ, или толкаетъ по-дружески торговцевъ, чтобъ обратить вниманіе ихъ на свою особу. Безъ рыночной корзины, съ двумя откидными крышками, она не дѣлаетъ шагу изъ дому. Сопровождаемая этими вѣрными спутниками, мистриссъ Бэгнетъ съ загорѣлымъ лицомъ, весело выглядывающимъ изъ-подъ грубой соломенной шляпки, является въ эту минуту румяная и свѣжая въ галлерею Джорджа для стрѣльбы въ цѣль и пр.
-- Ну, здравствуй, Джорджъ, старый товарищъ,-- говоритъ она:-- какъ ты поживаешь въ такое чудное утро?
Они сердечно здороваются, какъ старые пріятели; мистриссъ Бэгнетъ втягиваетъ въ себя длинный глотокъ воздуха послѣ прогулки и садится отдохнуть. Обладая способностью, усвоенною на вершинахъ походныхъ телѣгъ и въ другихъ подобныхъ положеніяхъ, способностью удобно и спокойно помѣщаться гдѣ бы то ни было, она садится на простую деревянную скамейку, развязываетъ шляпку, откидываетъ ее назадъ, складываетъ руки на грудь и чувствуетъ себя совершенно довольной.
Мистеръ Бэгнетъ, между тѣмъ, пожимаетъ руки своему старому сослуживцу и Филю, котораго мистриссъ Бэгнетъ въ свою очередь привѣтствуетъ ласковымъ поклономъ и улыбкой.
-- Ну, Джорджъ,-- говоритъ мистриссъ Бэгнетъ торопливо: вотъ и мы къ тебѣ въ гости, я и мой Бакаутъ (она часто отзывается о мужѣ своемъ подъ этимъ названіемъ по тому случаю, какъ полагаютъ нѣкоторые, что Бакаутъ было его стариннымъ полковымъ прозваніемъ, когда они впервые познакомились, и что прозваніе это дано ему было по причинѣ его твердыхъ качествъ и шероховатой наружности) пришли нарочно затѣмъ, чтобъ привести въ порядокъ... знаешь вотъ то-то обстоятельство. Давай-ка ему новый вексель, Джорджъ, и онъ подпишетъ его духомъ.
-- А я собирался къ вамъ сегодня утромъ,-- замѣчаетъ кавалеристъ, уклоняясь отъ предложенія.
-- Мы такъ и думали, что ты придешь къ намъ сегодня поутру, но вышли изъ дому рано и оставили Вулича, отличнаго мальчишку, смотрѣть за сестрами, и вмѣсто того, чтобы ждать тебя къ себѣ, пришли сюда, какъ видишь, сами. Бакаутъ мой сдѣлался теперь такимъ домосѣдомъ, что прогуляться ему очень не мѣшаетъ. Но что съ тобой, Джорджъ?-- спрашиваетъ мистриссъ Бэгнетъ, прекращая свой бойкій и веселый разговоръ.-- Сегодня ты самъ не свой.
-- Да, я не совсѣмъ спокоенъ сегодня,-- отвѣчаетъ кавалеристъ:-- меня немного разсердили, мистриссъ Бэгнетъ.
Ея бѣглые, блестящіе глаза немедленно открываютъ истину.
-- Джорджъ!-- восклицаетъ она, грозя ему пальцемъ.-- Радъ Бога, неужели сдѣлалось что-нибудь недоброе для Бакаута! Не говори мнѣ этого, Джорджъ, ради дѣтей моихъ.
Кавалеристъ бросаетъ на нее тревожный взглядъ.
-- Джорджъ,-- говоритъ мистриссъ Бэгнетъ, то поднимая для большей выразительности обѣ руки кверху, то опуская ихъ на колѣни:-- если ты допустилъ сдѣлаться чему-нибудь дурному въ поручительствѣ моего Бакаута, если ты запуталъ его въ этомъ дѣлѣ, если ты продалъ насъ и поставилъ черезъ это въ опасное положеніе, а я вижу это по твоему лицу, Джорджъ, я читаю на немъ, какъ по печатному, то ты поступилъ съ нами безсовѣстно, ты обманулъ насъ жестокимъ образомъ. Я тебѣ говорю, Джорджъ, что ты обманулъ насъ жестокимъ образомъ. Вотъ и все тутъ.
Мистеръ Бэгнетъ, неподвижный до этого, какъ помпа или какъ фонарный столбъ, кладетъ на макушку своей лысой головы правую руку, какъ будто съ тѣмъ, чтобы защитить ее отъ сильнаго паденія искусственнаго дождя, и съ величайшимъ безпокойствомъ смотритъ на мистриссъ Бэгнетъ.
-- Джорджъ,-- продолжаетъ старуха:-- я удивляюсь тебѣ! Джорджъ, мнѣ стыдно за тебя! Джорджъ, я не хочу вѣрить, чтобы ты рѣшился на такой поступокъ! Я всегда считала тебя за катающійся камень, который никогда не обростаетъ мхомъ; но не думала, чтобъ ты когда-нибудь отнялъ ту маленькую частичку мха, которая принадлежала Бэгнету и его ребятишкамъ. Ты знаешь, какой онъ трудолюбивый и заботливый отецъ. Ты знаешь, кто такіе у меня Квебекъ и Мальта и Вуличъ, ты все это знаешь, и я, право, никогда бы не подумала, что ты рѣшишься отплатить намъ подобнымъ образомъ! О, Джорджъ! (и мистриссъ Бэгнетъ подбираетъ полы своего салопа и безъ всякаго притворства отираетъ ими глаща свои) неужели ты могъ такъ поступить съ нами?
Съ окончаніемъ этихъ словъ, мистеръ Бэгнетъ снимаетъ руку съ головы, какъ-будто дождь совершенно прекратился и съ уныніемъ смотритъ на мистера Джорджа, который ноблѣднѣлъ, какъ полотно и въ свою очередь плачевно посматриваетъ на сѣрый салонъ и соломенную шляпку.
-- Матъ,-- говоритъ кавалеристъ голосомъ, выражающимъ покорность, и хотя назначаетъ слова свои мистеру Бэгнету, но не спускаетъ глазъ съ его жены:-- мнѣ очень жаль, что ты такъ близко принимаешь это къ сердцу; мнѣ кажется, что дѣло еще не въ такомъ дурномъ положеніи, какъ ты думаешь. Дѣйствительно, сегодня утромъ я получилъ письмо (и онъ читаетъ это письмо вслухъ), но, я думаю, все это еще можно поправить. Что касается до катающагося камня, пожалуй, я согласенъ, что ты говоришь правду. Я въ самомъ дѣлѣ, катающійся камень, но хотя я до сихъ поръ еще ничего не пакатилъ себѣ путнаго, да зато, я вполнѣ увѣренъ, до сихъ поръ никому не заслонялъ собой дороги. Ни одинъ еще старый бродяга и товарищъ не любилъ такъ твою жену, Матъ, и твое семейство, какъ я ихъ люблю, а потому, надѣюсь, вы перестанете смотрѣть на меня такъ сердито. Не думайте, чтобы я таилъ отъ васъ что-нибудь. Я получилъ это письмо съ четверть часа тому назадъ.
-- Старуха,-- произноситъ мистеръ Бэгнетъ послѣ минутнаго молчанія:-- скажи ему мое мнѣніе!
-- А зачѣмъ онъ не женился?-- отвѣчаетъ мистриссъ Бэгнетъ полушутливо, полусерьезно:-- зачѣмъ онъ не женился въ сѣверной Америкѣ на вдовѣ Джо Поуча? Тогда бы онъ не попадалъ въ такія хлопоты.
-- Старуха говоритъ правду,-- замѣчаетъ мистеръ Бэгнетъ:-- и въ самомъ дѣлѣ, зачѣмъ ты не женился?
-- Чтожъ за бѣда? Я надѣюсь, что въ настоящее время она имѣетъ лучшаго мужа,-- отвѣчаетъ кавалеристъ.-- Какъ бы то ни было, я не женился на вдовѣ Поуча -- и дѣлу конецъ, прошедшаго не передѣлаешь. Но что я стану дѣлать теперь? Вы видите все мое достояніе: оно не мое, но ваше. Скажите слово, и я продамъ все до послѣдней нитки. Еслибъ только знать, что можно выручить черезъ продажу требуемую сумму, я бы давнымъ давно все продалъ. Не думай, Матъ, что я рѣшусь когда нибудь пустить тебя и твоихъ дѣтей въ трубу. Прежде всего я продамъ самого себя, лишь бы только гдѣ нибудь сыскать человѣка, который бы согласился купить такой изношенный, никуда негодный хламъ.
-- Старуха,-- бормочетъ мистеръ Бэгнетъ:-- передай ему еще одинъ клочекъ моего мнѣнія.
-- Джорджъ,-- говорить старуха, поразмысливъ хорошенько,-- вѣдь тебя винить-то не за что, развѣ за то только, что ты занялся этимъ ремесломъ безъ всякихъ средствъ.
-- Вотъ это по моему!-- замѣчаетъ кающійся кавалеристъ, качая головой.-- Вотъ ужъ такъ но моему!
-- Смирно! Старуха моя весьма вѣрно передаетъ мои мнѣнія,-- говоритъ мисгсръ Бэгнетъ.-- Слушай же меня! Говори, старуха!
-- Тогда бы тебѣ не привелось просить ручательства, Джорджъ, да и не къ чему было бы просить его. Но что разъ сдѣлано, токъ того не передѣлаешь. Ты всегда былъ честнымъ и прямодушнымъ товарищемъ, по крайней мѣрѣ на сколько это отъ тебя зависѣло, хотя немного и безразсуднымъ. Съ другой стороны, ты согласишься съ нами, что мы весьма естественно должны безпокоиться, когда надъ головами нашими виситъ бѣда. Поэтому, прости намъ, Джорджъ, и забудь, что было сказано сгоряча. Полно, перестань! Прости и позабудь, что было сказано!
Вмѣстѣ съ этимъ мистриссъ Бэгнетъ протягиваетъ одну руку ему, а другую мужу; мистеръ Джорджъ беретъ руки обоихъ и, крѣпко ежимая ихъ, говоритъ:
-- Увѣряю васъ, нѣтъ на свѣтѣ, чего бы я не дѣлалъ, чтобъ только избавить васъ отъ этого обязательства. Но все, что я успѣвалъ прикопить въ теченіе двухъ мѣсяцевъ, уходило на одни проценты. Филь и я живемъ очень скромно; но, не смотря на то, галлерея не приноситъ тѣхъ выгодъ, какихъ мы ожидали, короче сказать, она вѣдь не золотой рудникъ. Я сдѣлалъ большую ошибку, что снялъ ее на себя, большую ошибку. Впрочемъ, я нѣкоторымъ образомъ вовлеченъ былъ въ это предпріятіе, я думалъ, что авось либо я остепенюсь, сдѣлаюсь человѣкомъ самостоятельнымъ, а вы старались поддержать во мнѣ такія ожиданія и, клянусь честью, я весьма много обязанъ вамъ за это и всю вину принимаю на себя.
Окончивъ эти слова, мистеръ Джорджъ еще разъ крѣпко сжимаетъ руки, которыя держитъ въ своихъ рукахъ, и, опустивъ ихъ, отступаетъ на нѣсколько шаговъ назадъ, съ прямой воинственной осанкой, какъ будто онъ окончательно высказалъ свое признаніе и готовъ немедленно принять въ свою грудь цѣлый залпъ ружейныхъ выстрѣловъ со всѣми воинскими почестями.
-- Джорджъ, выслушай меня!-- говоритъ мистеръ Бэгнетъ, взглянувъ на жену.-- Старуха, говори!
Мистеръ Бэгнетъ, котораго приходится выслушивать такимъ страннымъ образомъ, замѣчаетъ, что на письмо должно отвѣчать безъ малѣйшаго отлагательства; что было бы весьма недурно, еслибъ онъ и Джорджъ лично объявились къ мистеру Смолвиду, и что первымъ дѣломъ слѣдуетъ спасти и отстранить отъ участія въ этомъ дѣлѣ невиннаго мистера Бэгнета, у котораго нѣтъ пенни за душой. Мистеръ Джорджъ вполнѣ соглашается съ этимъ мнѣніемъ, надѣваетъ шляпу и приготовляется выступить съ мистеромъ Бэгнетомъ церемоніальнымъ маршемъ въ непріятельскій лагерь.
-- Пожалуйста, Джорджъ, ты не сердись на пустыя слова женщины,-- говоритъ мистриссъ Бэгнетъ, похлопывая его по плечу:-- я поручаю тебѣ моего Бакаута и увѣрена, что ты его вызволишь изъ бѣды.
Кавалеристъ отвѣчаетъ, что подобныя слова ему по сердцу, и что онъ такъ или иначе, но непремѣнно вызволитъ Бакаута изъ бѣды. Послѣ этого мистриссь Бэгнетъ, сѣрый плащъ, ивовая корзинка и зонтикъ отправляются домой; а два товарища, старые служивые выступаютъ въ походъ съ надеждами на миролюбивую сдѣлку съ мистеромъ Смолвидомъ.
Найдется ли во всей Британіи два такихъ человѣка, какъ мистеръ Джорджъ и мистеръ Матью Бэгнетъ, которые могли бы удовлетворительно кончить свои переговоры съ такимъ человѣкомъ, какъ мистеръ Смолвидъ?-- можно спросить объ этомъ не безъ нѣкотораго основанія. Несмотря на ихъ воинственную осанку, на ихъ широкія, сильныя плечи, на ихъ тяжелую поступь, найдутся ли гдѣ нибудь два такихъ простодушныхъ и неопытныхъ въ смолвидовскихъ дѣлахъ ребенка? Въ то время, какъ они медленно и въ серьезномъ расположеніи духа приближаются къ кварталу, гдѣ обрѣтается Пріятная Горка, мистеръ Бэгнетъ, замѣчая уныніе въ своемъ товарищѣ, считаетъ пріятельскимъ долгомъ завести разговоръ о мистриссъ Бэгнетъ.
-- Джорджъ, ты вѣдь знаешь мою старуху: нѣжна и мягка, какъ молоко. Но попробуй-ка коснуться до дѣтей ея... или до меня... ну такъ ужъ она тутъ... что твой порохъ.
-- Это дѣлаетъ ей честь, Мать.
-- Джорджъ,-- говорить мистеръ Бэгнетъ, смотря прямо впередъ:-- согласись, вѣдь моя старуха что-нибудь да смыслитъ; по моему, одно это дѣлаетъ ей честь. Болѣе или менѣе, въ этомъ я не спорю. Знаешь мое правило: должно соблюдать дисциплину.
-- Ее можно цѣнить на вѣсъ золота,-- замѣчаетъ кавалеристъ.
-- На вѣсъ золота?-- говоритъ мистеръ Бэгнетъ.-- Я тебѣ вотъ что скажу: въ моей старухѣ сто двадцать фунтовъ вѣсу. Но какъ ты думаешь, согласился ли бы я взять этотъ вѣсъ какого бы то ни было металла за мою старуху? Нѣтъ. Почему нѣтъ? Потому что металлъ, изъ котораго вылита моя старуха драгоцѣннѣе самаго драгоцѣннѣйшаго металла. А она вся вылита изъ металла!
-- Ты говоришь правду, Матъ.
-- Когда она врѣзалась въ меня и надѣла обручальное кольцо, такъ съ тѣхъ поръ на всю мою жизнь завербовала себя на службу мнѣ и дѣтямъ,-- говоритъ мистеръ Бэгнетъ;-- и она такъ вѣрно защищаетъ свое знамя, что дотронись до насъ пальцемъ, и она въ одинъ моментъ ударитъ тревогу и тотчасъ вступитъ въ бой. Если старуха моя и откроетъ батальный огонь, такъ знаешь, при случаѣ, по долгу присяги, сердиться на это не слѣдуетъ, Джорджъ. Она дѣлаетъ это потому, что она наша вѣрно подданная!
-- Дай Богъ ей здоровья, Матъ, за это я ее еще больше увадаю; въ моихъ глазахъ она становится выше за это!
-- Правда, правда!-- говоритъ мистеръ Бэгнетъ съ пылкимь восторгомъ, хотя на суровомъ лицѣ его не показывается и тѣни улыбки.-- Какъ бы высока она ни казалась тебѣ, хотя бы во всю вышину Гибралтарской скалы, и все еще это будетъ низко, судя по ея достоинствамъ. Впрочемъ, я никогда не говорю ей объ этомъ. Должно соблюдать дисциплину.
Съ этими похвалами они приближаются къ Пріятной Горкѣ, и вслѣдъ за тѣмъ къ дому дѣдушки Смолвида. Многолѣтняя Юдиѳь отворяетъ имъ дверь, и осмотрѣвъ ихъ съ головы до ногъ весьма негостепріимнымъ окомъ, съ злобной улыбкой оставляетъ ихъ у дверей и убѣгаетъ на совѣщаніе съ оракуломъ касательно того, впустить ихъ или нѣтъ. Надобно полагать, что оракулъ изъявилъ свое согласіе, потому что она вскорѣ вернулась назадъ съ словами на медовыхъ устахъ: "можно войти, если хотите". Мистеръ Джорджъ и мистеръ Бэгнетъ спѣшатъ воспользоваться такимъ позволеніемъ, входятъ въ комнату, кланяются мистеру Смолвиду и видятъ, что ноги его поставлены въ желѣзный сундукъ изъ подъ кресла, какъ будто онъ принималъ ножную ванну изъ векселей и ассигнацій. Между тѣмъ какъ мистриссъ Смолвидъ заслонена подушкой какъ птица особенной породы, которой запрещаютъ пѣть.
-- Любезный другъ мой!-- говоритъ дѣдушка Смолвидъ, ласково вытянувъ впередъ свои костлявыя руки:-- какъ вы поживаете, здоровы ли? А это кто съ вами, любезный другъ мой?
-- Это,-- отвѣчаетъ Джорджъ, стараясь преодолѣть враждебное чувство:-- это Матью Бэгнетъ, который обязалъ меня добрымъ совѣтомъ по одному нашему дѣлу, вы знаете по какому.
-- О! мистеръ Бэгнетъ? Вотъ это кто! (и старикъ смотритъ на него изъ-подъ руки). Надѣюсь, что вы здоровы, мистеръ Бэгнетъ? Какой онъ славный мужчина, мистеръ Джорджъ! Сразу видно, что изъ военныхъ!
Стульевъ никто не предлагаетъ имъ, поэтому мистеръ Джорджъ беретъ одинъ стулъ для себя, а другой подаетъ мистеру Бэгнету. Они садятся; мистеръ Бэгнетъ такъ принужденно и вытянуто, какъ будто онъ не имѣетъ возможности и силы согнуться, какъ будто у него только и гнутся одни колѣни да бедра.
-- Юдиѳь,-- говоритъ мистеръ Смолвидъ:-- подай трубку.
-- Я не знаю,-- возражаетъ мистеръ Джорджъ:-- зачѣмъ молодая миссъ будетъ безпокоиться; надо правду вамъ сказать, сегодня я не имѣю расположенія курить.
-- Въ самомъ дѣлѣ?-- отвѣчаетъ старикъ.-- Все равно, Юдиѳь, подай трубку.
-- Дѣло въ томъ, мистеръ Смолвидъ,-- продолжаетъ Джорджъ:-- я чувствую себя въ самомъ дурномь расположеніи духа. Мнѣ кажется, сэръ, что вашъ пріятель въ Сити начинаетъ разыгрывать штуки.
-- О, нѣтъ, мой дорогой,-- говоритъ дѣдушка Смолвидъ:-- онъ и въ помышленіи не имѣетъ этого.
-- Не имѣетъ? Ну, такъ я очень радъ; а я полагалъ, что это его продѣлки. Я говорю вотъ объ этомъ... вотъ объ этомъ письмѣ.
Дѣдушка Смолвидъ отвратительно улыбается въ знакъ того, что онъ узнаетъ это письмо.
-- Что это значитъ?-- спрашиваетъ мистеръ Джорджъ.
-- Юдиѳь,-- говоритъ старикъ:-- что же ты трубку? Подай ее мнѣ. Такъ вы спрашиваете, любезный мой другъ, что это значитъ?
-- Да полноте, мистеръ Смолвидъ,-- отвѣчаетъ кавалеристъ, стараясь по возможности говорить просто и откровенно, и въ то же время въ одной рукѣ держитъ письмо, а широкіе суставы другой руки на колѣнѣ старика:-- между нашими руками прошла порядочная сумма денегъ; теперь мы говоримъ съ вами глазъ на глазъ; и оба знаемъ какого рода было между нами условіе. Я приготовился выполнять обычный долгъ аккуратно и вести это дѣло попрежнему, но прежде я никогда не получалъ отъ васъ подобнаго письма, и признаюсь, оно меня сегодня крайне огорчило; вотъ поэтому-то здѣсь и мой другъ, Матью Бэгнетъ, который, какъ вы знаете, не имѣлъ денегъ и...
-- Я не знаю этого,-- говоритъ старикъ спокойно.
-- О, чортъ тебя возьми... то есть... то есть, вѣдь я вамъ говорю, что у него не было и нѣтъ денегъ, развѣ я не говорю вамъ это?
-- О, да, вы мнѣ говорите это,-- отвѣчаетъ дѣдушка Смолвидъ:-- но я ничего не знаю.
-- Прекрасно!-- говоритъ кавалеристъ, глотая дымъ:-- такъ я же знаю это!
Мистеръ Смолвидъ отвѣчаетъ на это съ неподражаемымъ спокойствіемъ:
-- А, это совсѣмъ другое дѣло! Но только оно не касается нашего дѣла. Имѣетъ ли мистеръ Бэгнетъ деньги или нѣтъ, положеніе его отъ этого не измѣнится.
Несчастный Джорджъ употребляетъ всевозможныя усилія устроить дѣло безъ всякихъ хлопотъ и, чтобы смягчить мистера Смолвида, рѣшается во всемъ соглашаться съ нимъ.
-- Я самъ то же думаю. Я совершенно согласенъ, мистеръ Смолвидъ, что Матью Бэгнетъ во всякомъ случаѣ подлежитъ отвѣтственности, имѣетъ ли онъ деньги или нѣтъ. Но я вотъ что скажу вамъ, что это обстоятельство крайне тревожитъ и его добрую жену, и меня. Скажите сами, на кого это должно сильнѣе дѣйствовать, на меня ли, никуда негоднаго человѣка, или на него, степеннаго отца семейства? Такъ вотъ что,-- говоритъ кавалеристъ, достигая наконецъ той степени расположенія въ свою пользу, на какую онъ разсчитывалъ, дѣйствуя во своей воинственной манерѣ:-- такъ вотъ что, мистеръ Смолвидъ, хотя мы съ вами въ нѣкоторомъ родѣ и въ хорошихъ отношеніяхъ, но все же я не смѣю просить васъ освободить навсегда моего пріятеля Бэгнега отъ обязательства.
-- О, Боже мой, вы слишкомъ скромны. Вы можете, мистеръ Джоржъ, просить у меня, что вамъ угодно.
Дѣдушка Смолвидъ сегодня въ такомъ пріятномъ расположеніи духа, въ какомъ бываетъ иногда самый кровожадный людоѣдь.
-- То есть, я могу, съ тѣмъ, чтобъ предоставить вамъ случай отказать въ моей просьбѣ, не такъ ли? То есть, можетъ быть, и не, вамъ предоставить этотъ случай, но вашему пріятелю въ Сити? Ха, ха, ха!
-- Ха, ха, ха!-- вторитъ дѣдушка Смолвидъ; но вторитъ съ такимъ ожесточеннымъ видомъ и такими зелеными глазами, что врожденная серьезность мистера Бэгнета увеличивается отъ созерцанія этого достопочтеннаго человѣка.
-- Итакъ, къ дѣлу!-- говоритъ вспыльчивый Джорджъ.-- Я очень радъ, что мы находился въ такомъ хорошемъ расположеніи духа; мнѣ хочется покончить это дѣло пріятнымъ образомъ. Передъ вами теперь пріятель мой Бэгнетъ и я. Мы рѣшимъ дѣло на мѣстѣ, если вамъ угодно, мистеръ Смолвидъ, рѣшимъ его по принятому обыкновенію. Вы премного облегчите душу моего пріятеля Бэгнета и его семейства, если только объявите ему наши условія.
При этомъ раздается пискливое восклицаніе, какъ будто въ насмѣшку на слова мистера Джорджа. Нельзя полагать, чтобы это было сдѣлано со стороны шутливой Юдиѳи, которая оказывается безмолвною, когда испуганные гости озираются кругомъ, хотя ея подбородокъ и сохраняетъ еще нѣкоторое движеніе, выражающее и насмѣшку, и презрѣніе. Угрюмость мистера Бэгнета увеличивается все больше и больше.
-- Но мнѣ кажется, вы спрашивали меня, мистеръ Джорджъ,-- говоритъ старый Смолвидъ, во все это время державшій въ рукахъ трубку:-- мнѣ кажется, вы спрашивали меня, что означало это письмо?
-- Да, да, я спрашивалъ,-- отвѣчаетъ кавалеристъ простосердечно;-- но теперь, когда мы понимаемъ другъ друга, я не вижу необходимости входить во всѣ подробности но этому письму.
Мистеръ Смолвидъ, показывая видъ, что онъ хотѣлъ попасть прямо въ голову кавалеристу, бросаетъ трубку на полъ и разбиваетъ ее на мелкіе куски.
-- Вотъ что это значитъ, любезный мой другъ! Я хочу раздробить тебя, я хочу искрошить тебя въ куски, я хочу растереть тебя въ порошокъ! Убирайся къ чорту отъ меня!
Пріятели встаютъ и смотрятъ другъ на друга. Угрюмость мистера Бэгнета достигаетъ высигей степени.
-- Убирайся къ чорту отъ меня!-- повторяетъ старика.-- Я не хочу больше видѣть твоихъ трубокъ и слышать твоего бахвальства Что? Поди-ка скажешь:-- я независимый драгунъ! Отправляйся, любезный, къ моему адвокату (ты помнишь, гдѣ онъ живетъ; ты ужь былъ у него) и покажи-ка ему свою независимость! Ступай, ступай, любезный, тебѣ еще предстоитъ случай выпутаться изъ бѣды. Отвори двери, Юдиѳь, и выпусти этихъ самохваловъ! Кликни полисмена, если не пойдутъ. Вытолкай ихъ вонъ отсюда!
Онъ такъ громко реветъ, что мистеръ Бэгнетъ, положивъ свои руки на плечи товарища, прежде, чѣмъ тотъ успѣлъ оправиться отъ изумленія, выводить его въ уличную дверь, которая въ тотъ же моментъ захлопывается за ними торжествующей Юдиѳью. Крайне смущенный, мистеръ Джорджъ стоитъ нѣсколько секундъ, не спуская глазъ съ дверной скобы. Мистеръ Бэгнетъ, утопающій въ пропасти упынія, ходить взадъ и впередъ передъ маленькимъ окномъ, какъ часовой, и заглядываетъ въ него каждый разъ, когда проходитъ; по всему видно, что онъ замышляетъ что-то недоброе.
-- Пойдемъ, Мать!-- говоритъ мистеръ Джорджъ, нѣсколько успокоенный:-- надобно попытаться у адвоката. Ну, что ты думаешь объ этомъ бездѣльникѣ?
Мистеръ Бэгнетъ, бросивъ прощальный взглядъ на окно, отвѣчаетъ, и въ то же время киваетъ головой, какъ будто его слово назначается во внутренность покоя мистера Смолвида:
-- Еслибъ моя старуха была здѣсь, я бы сказалъ ему, что я думаю о немъ.
Разрядивъ себя такимъ образомъ отъ предмета своимъ размышленій, онъ выступаетъ въ походъ и маршируетъ съ кавалеристомъ плечо къ плечу.
По прибытіи въ Линкольнинскія Поля, они узнаютъ, что мистеръ Толкинхорнъ занятъ и что его нельзя видѣть. Да, впрочемъ, онъ и не имѣетъ расположенія ихъ видѣть, потому что когда они прождали цѣлый часъ, писецъ, котораго позвали въ кабинетъ, пользуется случаемъ напомнить о нихъ и возвращается съ весьма неутѣшительнымъ извѣстіемъ, что мистеръ Толкинхорнъ ничего не имѣетъ сказать имъ и что лучше, если они перестанутъ ждать. Однако, они ждутъ по всѣмъ правиламъ военной тактики. Наконецъ раздастся звонокъ и изъ комнатъ мистера Толкинхорна выходить кліентъ, съ которымъ онъ занимался.
Кліентъ этотъ недурная собою статная пожилая леди, никто другая, какъ мистриссъ Ронсвелъ, домоправительница Чесни-Боулда. Она выходитъ изъ святилища съ прекраснымъ стариннымъ книксеномъ и тихо затворяетъ за собою дверь. Ей оказываютъ здѣсь особенное уваженіе, потому что писецъ выступаетъ изъ-за своей конторки, чтобъ проводить ее до уличныхъ дверей и отворяетъ эта двери. Пожилая леди благодаритъ писца за его вниманіе и въ то же время замѣчаетъ двухъ пріятелей.
-- Извините, сэръ; но мнѣ кажется эти два джентльмена изъ военныхъ?
Писецъ взглядомъ передаетъ этотъ вопросъ двумъ джентльменамъ, о которыхъ идетъ рѣчь, и такъ какъ мистеръ Джорджъ не хочетъ отвернуться отъ стѣнного календаря надъ каминомъ, поэтому мистеръ Бэгнетъ принимаетъ на себя трудъ отвѣчать:
-- Точно такъ, ма'амъ. Мы были въ военной службѣ.
-- И такъ и думала. Я была увѣрена въ этомъ. Сердцу моему становится отрадно, джентльмены, когда я вижу военныхъ. Да благословить васъ Богъ, джентльмены! Вы извините старуху; она говорить это потому, что у ней сынъ былъ солдатомъ. Славный молодецъ былъ онъ, и такой добрый при вссй своей пылкости, хотя злые люди и старались всячески унизить его передъ его бѣдной матерью. Изшшите, сэръ, что я безпокою васъ. Да благословитъ васъ небо, джентльмены.
-- И васъ равнымъ образомъ, ма'амъ!-- отвѣчаетъ мистеръ Бэгнетъ добродушно.
Въ манерѣ, въ словахъ, въ голосѣ и въ трепетѣ, пробѣгавшемъ по всему ея тѣлу, было что-то трогательное. По мистеръ Джорджъ такъ занятъ стѣннымъ календаремъ надъ каминомъ (быть можсть онъ разсчитывалъ дни, въ которые придутся годовые праздники), что не оглядывается назадъ прежде ея ухода и прежде, чѣмъ не затворилась за ней дверь.
-- Джорджъ,-- сердито шепчетъ мистеръ Бэгнетъ, когда Джорджъ оставилъ разсматривать календарь: -- перестань печалиться! Вспомни солдатскую пѣсенку:
"Не печальтеся, солдатики,
Не кручиньтеся, друзья мои".
Не печалься, мой сердечный!
Писецъ снова вошелъ въ кабинетъ съ докладомъ, что они все еще ждутъ, и въ кабинетѣ слышно, какъ мистеръ Толкинхорнъ отвѣчаетъ съ нѣкоторою раздражительностью:
-- Пусть ихъ войдутъ!
И они входитъ въ большую комнату съ расписнымъ потолкомъ и застаютъ ею передъ каминомъ.
-- Послушайте вы, чего вы отъ меня хотите? Сержантъ, вѣдь я уже сказалъ тебѣ, что твое присутствіе здѣсь мнѣ непріятно.
Сержантъ, потерявшій въ теченіе нѣсколькихъ послѣднихъ минуть и способность правильно владѣть языкомъ, и свою обычную воинственную осанку, отвѣчаетъ, что онъ получилъ вотъ это письмо и что былъ по этому письму у мистера Смолвада, который приказалъ сыу явиться сюда.
-- Я ничего не имѣю сказать тебѣ,-- говоритъ мистеръ Толкинихорнъ.-- Если ты задолжалъ, такъ ты долженъ расплатиться, или принять на себя всѣ послѣдствія. Я полагаю, что тебѣ не зачѣмъ было приходить сюда.
Сержантъ, къ сожалѣнію, долженъ сказать, что онъ не приготовилъ денегъ.
-- Очень хорошо! Въ такомъ случаѣ другой человѣкъ, то есть вотъ этотъ человѣкъ, если это тотъ самый, долженъ заплатить за тебя.
Сержантъ, къ сожалѣнію, долженъ присовокупить, что и другой человѣкъ не имѣетъ вовсе денегъ.
-- Очень хорошо! Въ такомъ случаѣ вы должны раздѣлить этотъ долгъ между собою, иначе съ васъ станутъ взыскивать законнымъ порядкомъ и тогда вы оба пострадаете. Вы взяли деньги и должны возвратить ихъ. Нельзя же безнаказанно брать изъ чужого кармана фунты стерлинговъ, шиллинги и пенсы.
Адвокатъ садится въ кресло и мѣшаетъ огонь въ каминѣ. Мистеръ Джорджъ выражаетъ надежду, что онъ "будетъ такъ добръ"...
-- Я тебѣ говорю, сержантъ, что мнѣ нечего сказать тебѣ, мнѣ не нравится твое общество, и я не хочу, чтобы ты былъ здѣсь. Это дѣло до меня не касается и вовсе не подлежитъ моему разбирательству. Мистеру Смолвиду угодно было поручить мнѣ дѣла свои, но это вовсе не подлежитъ моему вѣдѣнію. Вамъ нужно идти къ Мельхиседеку въ Клиффордкинъ; это по его части.
-- Я долженъ просить у васъ извиненія, сэръ,-- говорятъ мистеръ Джорджъ:-- зато, что я утруждалъ васъ безъ всякой пользы, а это также непріятно для меня, какъ, можетъ быть, и для васъ; но позволено ли мнѣ будетъ сказать вамъ нѣсколько словъ наединѣ?
Мистеръ Толкинхорнъ встаетъ, засунувъ руки въ карманы, и отходитъ въ углубленіе окна.
-- Говори же, что ты хочешь сказать; я не имѣю времени.
Несмотря на совершенное свое хладнокровіе, онъ устремляетъ проницательный взглядъ на Джорджа и при этомъ принимаетъ такое положеніе, чтобы свѣтъ всѣмъ лучомъ падалъ на лицо кавалериста и оставлялъ его собственное лицо въ совершенной тѣни.
-- Я вамъ долженъ сказать, сэръ,-- говоритъ мистеръ Джорджъ:-- что человѣкъ, который пришелъ со мной, другое лицо, замѣшанное въ это несчастное дѣло... его имя замѣшано, только одно имя, и главная цѣль моя состоитъ въ томъ, чтобъ устранить его отъ всякихъ хлопотъ на мой счетъ. Это очень честный и почтенный человѣкъ, имѣетъ жену и дѣтей; онъ служилъ прежде въ артиллеріи...
-- Любезный мой, я не забочусь, да и слышать не хочу ни о твоей артиллеріи, ни объ артиллеристахъ, ни о вашихъ фурахъ, ни о лафетахъ, ни о пушкахъ, ни о боевыхъ снарядахъ.
-- Эти весьма быть можетъ, сэръ. Но я-то сильно забочусь на счетъ того, что Бэгнетъ и его жена и его семейство должны страдать изъ-за меня. И чтобъ вывести ихъ изъ этого затруднительнаго положенія, мнѣ остается одно только средство: очертя голову, передать вамъ то, что вы требовали отъ меня нѣсколько дней тому назадъ.
-- А это у тебя съ собой?
-- Съ собой, сэръ.
-- Сержантъ,-- продолжаетъ адвокатъ сухимъ, безжалостнымъ тономъ и еще болѣе недоступнымъ для всякой выгодной сдѣлки:-- рѣшайся, пока я говорю съ тобой, потому что это послѣдній разъ. Послѣ того, какъ я кончилъ говорить, я совершенно забылъ объ этомъ предметѣ и больше не хочу вспоминать о немъ. Ты пойми это. Пожалуй, если хочешь, такъ оставь здѣсь на нѣсколько дней то, что ты принесъ сюда, пожалуй, можешь и взять это съ собой, если хочешь. Въ случаѣ если ты можешь оставить это здѣсь, я сдѣлаю для тебя, чего просишь, я могу поставить это дѣло на старую ногу, мало того, я могу выдать форменное предписаніе, чтобы этого человѣка... какъ бишь его? Бэгнета, что ли?.. чтобы его не безпокоили до послѣдней крайности, то есть до тѣхъ поръ, пока твои средства не будутъ истощены, или кредиторъ не подумаетъ о своихъ средствахъ. Вотъ и все. Согласенъ ли ты?
Кавалеристъ запускаетъ руку въ боковой карманъ своего сюртука и отвѣчаетъ съ тяжелымъ вздохомъ:
-- Я долженъ согласиться, сэръ.
Вслѣдствіе этого мистеръ Толкинхорнъ надѣваетъ очки, садится за столъ, пишетъ предписаніе, и вмѣстѣ съ тѣмъ читаетъ его и объясняетъ Бэгнету, который во все это время, вынуча глаза, смотрѣлъ въ потолокъ, положивъ обѣ руки на лысину, защищая ее отъ этого новаго словеснаго потока, и, повидимому, сильно желаетъ, чтобы въ это время его старуха была съ нимъ и высказала его мнѣніе. Послѣ того кавалеристъ вынимаетъ изъ кармана сложенную бумагу и весьма принужденно кладетъ ее къ локтю адвоката.
-- Вотъ это его приказаніе. Самое послѣднее, которое я имѣлъ отъ него.
Взгляните въ эту минуту, мистеръ Джорджъ, на поверстный столбъ, поищите въ немъ какого нибудь выраженія, и вы увидите, что наружность его столько же измѣняется отъ вашего взгляда, сколько измѣняется выраженіе въ лицѣ мистера Толкинхорна, когда онъ раскрываетъ и читаетъ рукопись! Онъ снова складываетъ ее, кладетъ на конторку, и въ лицѣ его, какъ у смерти, не замѣтно ни малѣйшей перемѣны.
Нечего ему больше и говорить и дѣлать, какъ только кивнуть головой съ той же холодной, нисколько не ободряющей манерой и сказать отрывисто:
-- Вы можете идти. Эй, выведи ихъ отсюда!
Выведенные отсюда, они отправляются въ резиденцію мистера Бэгнета обѣдать.
Вареная говядина и зелень служатъ разнообразіемъ въ обѣдѣ и замѣняютъ сегодня варенаго поросенка и зелень. Мистриссъ Бэгнетъ съ прежнимъ радушіемъ угощаетъ всѣхъ и распоряжается столомъ въ самомъ пріятномъ расположеніи духа. Это такая женщина, которая считаетъ всякое даяніе за благо, не думая о томъ, что оно могло бы быть и лучше, и бросаетъ свѣтъ на всякое темное пятно вблизи ея. При этомъ случаѣ темнымъ пятномъ служатъ нахмуренныя брови мистера Джорджа: онъ необыкновенно задумчивъ и печаленъ. Сначала мистриссъ Бэгнетъ надѣется разсѣять его уныніе соединенными ласками Квебеки и Мальты; но, замѣтивъ, что эти молодыя барышни не узнаютъ въ мистерѣ Джорджѣ стараго знакомаго веселаго толстяка, она отзываетъ прочь свою легкую инфантерію и предоставляетъ ему полную свободу развѣять мрачныя мысли на открытомъ полѣ у домашняго очага.
Однако онъ не можетъ развѣять ихъ. Онъ попрежнему остается въ сомкнутой колоннѣ мрачнымъ и унылымъ. Въ теченіе продолжительнаго промежутка времени, посвящаемаго по принятому обыкновенію на мытье посуды и приведеніе въ порядокъ маленькой квартиры, и когда мистеру Джорджу и хозяину поданы трубки, онъ остается совершенно тѣмъ же, какимъ былъ во время обѣда. Онъ забываетъ курить, смотритъ въ каминъ и задумывается, роняетъ трубку изъ рукъ, наводитъ тоску и безпокойство на мистера Бэгнета, и наводитъ болѣе тѣмъ, что не показываетъ ни малѣйшаго расположенія къ трубкѣ табаку.
Вслѣдствіе этого, когда мистриссъ Бэгнетъ является въ комнату, пылая яркимъ румянцемъ, заимствованнымъ изъ ведра съ холодной водой, и садится за работу, мистеръ Бэгнетъ сердито говоритъ: "Старуха!" и убѣдительно подмигиваетъ ей, чтобъ она разузнала, въ чемъ тутъ дѣло.
-- Что это значитъ, Джорджъ,-- говоритъ мистриссъ Бэгнетъ, спокойно вдѣвая нитку въ иголку:-- что ты печальный сегодня?
-- Въ самомъ дѣлѣ? Вы замѣчаете, что я дурной товарищъ въ кругу людей веселыхъ? Да, я самъ то же думаю, что я дурной товарищъ.
-- Онъ вовсе не похожъ на нашего толстяка, мама!-- восклицаетъ маленькая Мальта.
-- Потому, что онъ нездоровъ, мама!-- прибавляетъ Квебекъ!
-- Правда, мои милыя, это очень дурной знакъ не имѣть сходства съ толстякомъ!-- отвѣчаетъ кавалеристъ, цѣлуя маленькихъ рѣзвушекъ. Правда,-- прибавляетъ онъ съ тяжелымъ вздохомъ:-- совершенная правда! Эти малютки всегда высказываютъ истину!
-- Джорджъ,-- говоритъ мистриссъ Бэгнетъ, дѣятельно занимаясь шитьемъ:-- еслибъ я была увѣрена, что ты сердишься на то, что сказала тебѣ сегодня поутру сварливая солдатская жена, которая прикусила языкъ себѣ послѣ и по настоящему должна бы совсѣмъ откусить его, такъ я не знаю, чего бы я тебѣ не наговорила теперь.
-- Добрая, душа моя,-- отвѣчаетъ кавалеристъ:-- я не думаю сердиться.
-- По дѣлу говоря, Джорджъ, и по истинѣ, то, что я сказала тебѣ, или думала сказать, это потому, что я ввѣрила тебѣ моего Бакаута и была сама увѣрена, что ты выпутаешь его изъ этого дѣла. И ты выпуталъ его благородно!
-- Благодарю васъ,-- отвѣчаетъ Джорджъ:-- пріятно слышать о себѣ такое доброе мнѣніе.
Послѣ дружескаго пожатія руки мистриссъ Бэгнетъ -- она сидѣла рядомъ съ нимъ -- вниманіе кавалериста останавливается на ея лицѣ. Посмотрѣвъ на нее нѣсколько секундъ, на ея пальцы, которые, бѣгло работали иголкой, онъ обращается къ Вуличу, сидѣвшему на своей табуреткѣ въ углу, и манитъ къ себѣ этого молодого музыканта.
-- Смотри сюда, мой другъ,-- говоритъ Джорджъ, очень нѣжно гладя рукой ея волосы: -- вотъ это чадолюбивая голова! Полна любви къ тебѣ, мой другъ. Немного полиняла отъ солнца и непогодъ, слѣдуя повсюду за отцомъ твоимъ и заботясь о тебѣ, но несмотря на то она такъ свѣжа и сочна какъ зрѣлое яблоко на яблони.
Лицо мистера Бэгнета выражаетъ, сколько позволяютъ тому жесткіе матеріалы, изъ которыхъ оно составлено, въ высшей степени удовольствіе и совершенное согласіе.
-- Настанетъ время, мой другъ,-- продолжаетъ кавалеристъ:-- когда волоса твоей матери посѣдѣютъ, и это лицо покроется и перекроется морщинами, и тогда она все-таки останется прекрасной матерью. Старайся, пока еще молодъ, чтобы тебѣ въ тѣ дни не пришлось сказать самому себѣ: "Я никогда не увеличивалъ сѣдины ея волосъ, никогда не прибавлялъ морщины на ея лицо!" Изъ множества вещей, о которыхъ ты будешь вспоминать въ взрослыхъ лѣтахъ, вспоминай чаще всего объ этомъ, Вуличъ!
Мистеръ Джорджъ заключаетъ эти слова тѣмъ, что встаетъ со стула, сажаетъ на него мальчика и говоритъ какъ-то особенно торопливо, что онъ пойдетъ покурить на улицѣ.