Для ненаблюдательнаго перипатетика улица Кодоръ покажется весьма обыкновеннымъ проходомъ или проѣздомъ, ведущимъ отъ Сохо къ улицѣ Оксфордъ, точно такъ же, какъ Венера Медичи покажется ему обыкновеннымъ мраморнымъ изображеніемъ женщины. Къ услугамъ обыкновеннаго уличнаго ротозѣя улица Кодоръ можетъ предложить только нѣсколько ветхихъ лавокъ, наполненныхъ старинной мебелью, съ полдюжины мрачныхъ книжныхъ магазиновъ, около десяти лавокъ съ подержанными вещами и десятка два, если не больше, складочныхъ мѣстъ для тусклыхъ картинъ, писанныхъ масляными красками, въ изломанныхъ, полинялыхъ рамахъ.
Можетъ быть, это самый благоразумный способъ смотрѣть не только на улицу Кодоръ, но вообще на всѣ предметы. Да и въ самомъ дѣлѣ, къ чему намъ гоняться за тѣмъ и смотрѣть на то, что не имѣетъ въ себѣ ничего привлекательнаго, тогда какъ мы можемъ любоваться предметами, которые имѣютъ для насъ особенную прелесть? Къ чему мы станемъ счищать накладное серебро съ нашей посуды и выказывать изъ подъ него хотя и свѣтлый, но неблаговидный цвѣтъ обыкновенной мѣди? Къ чему намъ приподнимать уголокъ занавѣса и дознавать, кто дергаетъ за ноги Полишинеля и заставляетъ Шалабалу дѣлать прыжки? Зачѣмъ не принимать намъ улицу Кодоръ такъ, какъ она есть, и не повѣрить на слово, что въ ней есть магазины рѣдкостей, книжныя лавки, лавки подержанныхъ вещей и складочныя мѣста рѣдкихъ картинъ?
Конечно, въ этомъ случаѣ мы должны бы поступить именно такимъ образомъ, но, къ сожалѣнію, не можемъ. По крайней мѣрѣ я не могу. Улица Кодоръ представляетъ для меня страну чудесъ, которую нужно изслѣдовать. Въ улицѣ Кодоръ находятся тайны, которыя нужно открыть, находятся рѣдкости, касающіяся обычаевъ и нарѣчій, которыя нужно разъяснить,-- причины, которыя нужно изслѣдовать, и дѣйствія, которыя нужно вывести изъ этихъ причинъ. Восьми или десяти минутъ довольно умѣреннаго движенія для ногъ, которыми надѣлила насъ природа, весьма достаточно, чтобы перенесть васъ съ одного конца улицы Кодоръ на другой; но я провожу иногда многіе часы въ ея таинственныхъ предѣлахъ. Я старый путешественникъ по этой улицѣ и считаю нелишнимъ сообщить вамъ открытія, сдѣланныя мною во время моихъ путешествій.
Я хочу пощадить васъ и, пропуская опредѣленіе географическихъ предѣловъ улицы Кодоръ, считаю достаточнымъ сказать, что юго-западная оконечность ея сливается съ улицей Принцевъ, въ кварталѣ Сохо. Климатъ вообще можно назвать сырымъ; невидимому, туманы какъ-то особенно легко забираются сюда. Скромная и безмолвная шотландская изморозь и дерзкій, шумный, какой-то колючій снѣгъ упорно остаются на ея тротуарахъ; и когда на улицѣ Кодоръ бываетъ грязно, то ужъ грязно въ строгомъ смыслѣ этого слова.
На улицѣ Кодоръ, какъ и на всякой другой улицѣ, находятся трактиры, мясныя и съѣстныя лавки. Въ ней, какъ и въ другихъ улицахъ, существуютъ оборванные ребятишки, яблочницы и домашнія животныя. Осѣдлые жители, какъ я имѣю весьма основательныя причины полагать, платятъ арендныя и городскія повинности Металлическія дощечки съ кабалистическими надписями, показывающими разстояніе пожарнаго колодезя отъ тротуара, и вывѣски Бэрклея и Перкинса, совокупно съ вывѣсками Номба и Делафильда, Трумана, Ханбира и Букстона, висятъ, какъ и въ прочихъ улицахъ, съ наружной стороны закоптѣлыхъ каменныхъ стѣнъ.
При этихъ данныхъ, дальновидный читатель, смѣю сказать, непремѣнно задастъ мнѣ вопросъ: къ чему я трудился описывать улицу Кодоръ, если она во всѣхъ отношеніяхъ имѣетъ сходство съ сотнями другихъ улицъ? Терпѣніе, милостивый государь, терпѣніе!-- отвѣчу я. Повремените немного, и я открою вамъ все, что есть удивительнаго, чудеснаго въ улицѣ Кодоръ,-- открою, почему она заслуживаетъ того, чтобы путешествовать но ней. Это, я вамъ скажу, мѣсто обширной фабрикаціи мануфактурныхъ издѣлій, мануфактурной промышленности,-- но, замѣтьте, не изъ хлопчатой бумаги, какъ, напримѣръ, въ Манчестерѣ, въ этомъ мрачномъ, вѣчно дымящемъ изъ своихъ высокихъ черныхъ трубъ городѣ,-- не изъ папье-маше, какъ въ нештукатуренномъ и съ мостовыми изъ крупнаго булыжника Бермингамѣ,-- не кружевъ, какъ въ шумномъ и славномъ кулачными боями Ноттингамѣ,-- нѣтъ! Это мѣсто фабрикаціи искусствъ всякаго рода. Тѣ благонамѣренные, но простосердечные люди, которые, года два или три тому назадъ, принявшись выдѣлывать ложки и блюда, хлѣбные лотки и сливочники по артистическимъ рисункамъ, назвавъ издѣлія свои артистическими, воображали, въ простотѣ души своей, что положили въ промышленномъ мірѣ начало совершенно новой и въ своемъ родѣ великой отрасли,-- бѣдные, бѣдные! Какъ не пожалѣть ихъ въ этомъ случаѣ! Они не знали, что артистическія издѣлія существуютъ въ улицѣ Кодоръ не годы, не десятки лѣтъ, но цѣлыя столѣтія. Она вскармливаетъ изящныя искусства, производитъ артистическія украшенія для дома, производитъ самихъ артистовъ съ тѣхъ поръ, какъ изящныя искусства проникли въ Англію.
Замѣтьте, что въ улицѣ Кодоръ обитаетъ обширное племя мануфактурщиковъ подложныхъ древностей, средневѣковой мебели, удивительнаго саксонскаго фарфора и обворожительныхъ скрипокъ Страдиварія. Въ улицѣ Кодоръ существуетъ цѣлая нація картино-продавцовъ, картино-скупателей, картино-производителей, картино-поддѣлывателей,-- словомъ сказать, картино-промышленниковъ, названіямъ которыхъ нѣтъ числа. Въ улицѣ Кодоръ находятся продавцы рѣдкихъ рембрандтовскихъ эстамповъ eau-forte, вышедшихъ въ свѣтъ изъ подъ руки гравера съ годъ тому назадъ,-- автографовъ Генриха VIII, написанныхъ за недѣлю передъ вашимъ приходомъ. Наконецъ, въ улицѣ Кодоръ, между многими почтенными и добросовѣстными промышленниками, существуетъ хищное сословіе, которое, подъ видомъ оригиналовъ, продаетъ такія вещи, какихъ нѣтъ и никогда не было на свѣтѣ,-- которые какъ идолу поклоняются невѣжеству и легковѣрію необразованныхъ богачей и извлекаютъ изъ этого поклоненія существенную пользу,-- которые хищнически рыскаютъ по опушкѣ изящныхъ искусствъ, отыскивая добычу, чтобы немедленно броситься на нее,-- которыхъ, по всей справедливости, можно назвать отверженниками изящныхъ искусствъ и пагубой художниковъ.
Я часто и съ крайнимъ удивленіемъ думаю, ну что, если бы Рафаэль Санціо дель-Урбино, Герецъ ванъ-Ринъ, обыкновенно называемый Рембрандтомъ, Микелъ-Анджело Буонаротти и другіе знаменитые творцы живописи явились изъ царства тѣней (я разумѣю здѣсь: тѣней елисейскихъ), какое увидѣли бы они безчисленное множество живописнаго маранья, съ которымъ связаны ихъ великія имена. Я часто думаю, какое множество столѣтій потребовалось бы для нихъ, чтобы написать собственными ихъ руками всѣ тѣ картины, которыя носятъ ихъ имена. Мало того: еслибъ всѣ современныя намъ знаменитости, собранныя вмѣстѣ, могли увидѣть всѣ свои "оригинальныя" произведенія, которыя торговцы улицы Кодоръ готовятъ для продажи, то, мнѣ кажется, они онѣмѣли бы отъ удивленія. Изумленнымъ взорамъ ихъ представилось бы несмѣтное собраніе холстинъ, натянутыхъ на рамки, къ которымъ они никогда не прикасались,-- композицій, которыя не представлялись имъ даже и въ сновидѣніяхъ,-- эффектовъ колорита, для нихъ совершенно невѣдомыхъ. Вмѣсто одной бѣдой лошадки Вуверманна пятьсотъ бѣлоснѣжныхъ породистыхъ коней топчутъ землю своими копытами На каждаго пьянаго мужика Теньера, Остаде или Адріена Бровера въ улицѣ Кодоръ можно набрать миріады пьяныхъ фламандцевъ. Несмотря на многочисленность произведеній Торнера, покойный академикъ ужаснулся бы, увидѣвъ неисчислимое количество произведеній, существующихъ въ улицѣ Кодоръ подъ его именемъ. О, улица Кодоръ! Ты настоящее складочное мѣсто обмана и подлога всѣхъ возможныхъ видовъ и наименованій! Ты, которая помрачаешь свѣтлыя зеркала самыми грязными испареніями,-- ты, какъ и прочія улицы, не обманчива по наружности, но въ тебѣ заключается неизсякаемый источникъ самаго тонкаго, самаго изящнаго обмана, плутовства и мошенничества!
Напримѣръ, вотъ эта коллекція древней мебели, воинскихъ доспѣховъ, стариннаго фарфора, камней и другихъ рѣдкостей и драгоцѣнныхъ предметовъ составляетъ продажный товаръ магазина подъ фирмою Мельхіора Салтабадила и Ко. Великолѣпнѣйшая и драгоцѣннѣйшая коллекція! Въ этомъ бы можете быть увѣрены. Вы не найдете здѣсь ни одного измятаго металлическаго нагрудника, который не имѣлъ бы приличной исторіи, ни одного палаша изъ закаленной стали, ни одного кубка изъ богемскаго хрусталя, которые не имѣли бы своей родословной. Вотъ это фарфоровое чудовище принадлежало императрицѣ Маріи-Луизѣ; этотъ избитый шлемъ былъ поднятъ на полѣ Иэзеби; эта желѣзная, покрытая ржавчиной шкатулка содержала въ себѣ дарственныя грамоты Гластонбирійскаго аббатства; этотъ кинжалъ, съ рукояткой изъ слоновой кости, висѣлъ нѣкогда на боку Давида Гицціо; эта длинная сабля принадлежала нѣкогда одному изъ тѣлохранителей Кромвеля, носившему, вмѣстѣ съ прочими изъ своей дружины, названіе Желѣзной Руки. Не угодно ли вамъ заглянуть въ заднія комнаты магазина, и Мельхіоръ Салтабадилъ и К° съ удовольствіемъ покажутъ вамъ рѣзной изъ дуба и покрытый бархатомъ налой, принадлежавшій молельнѣ Анны Австрійской. Вонъ эта кольчужная броня, повѣшенная между настоящей дамасской саблей и знаменемъ превосходной работы, дошла до насъ отъ времени крестовыхъ походовъ и служила защитой Робину Робинету при осадѣ Аскалона. Поднимитесь въ томъ же магазинѣ наверхъ, и Мельхіоръ Салтабадилъ и Ко представятъ вашимъ изумленнымъ взорамъ самой изящной работы шитье, современное драгоцѣннымъ тканямъ Пайо. Короче сказать, въ этомъ магазинѣ вы увидите удивительную коллекцію рѣдкостей, начиная отъ церковной утвари и роскошно выкрашеннаго хрусталя XIV столѣтія до саксонскихъ пастушковъ и пастушокъ и ослѣпительныхъ чайныхъ и десертныхъ сервизовъ настоящаго севрскаго фарфора.
Чазубль Копъ, продавецъ церковной древней утвари, имѣетъ свой магазинъ противъ магазина вышеприведенной фирмы. У мистера Копа находится большой выборъ церковныхъ шандаловъ, ковчеговъ, стихарей, налоевъ изъ рѣзного дуба или бронзы, митры среднихъ вѣковъ, иллюминованные требники и часословы и другія принадлежности католической церкви. Гидомъ съ дверьми м-ра Копа путешественникъ по улицѣ Кодоръ найдетъ богатую и любопытную коллекцію гг. Пагоды и Сына, которые занимаются исключительно сбытомъ египетскихъ, китайскихъ и персидскихъ рѣдкостей. Странно, но вмѣстѣ съ тѣмъ довольно искусно разрисованные раковины и вѣера, концентрическіе шары изъ слоновой кости, удивительные фарфоровые идолы, сткляночки для храненія слезъ, коробочки съ пшеномъ, взятыя отъ мумій, жезлы индѣйскихъ владѣтелей, парчовыя ткани изумительной древности составляютъ, быть можетъ, только десятую долю восточныхъ драгоцѣнностей, выставленныхъ на показъ. Далѣе, по той же улицѣ Кодоръ, находятся другія заведенія, изобилующія старинной мебелью, излишки которой тяготятъ даже прилегающій тротуаръ. Вы видите здѣсь рѣзные стулья, огромные, съ витыми ножками, столы, которыхъ поверхности сіяли во времена Генриха VIII, массивными флягами и высокими спиральными кубками, теперь мирно отдыхающими на пыльныхъ полкахъ; тутъ же находятся шкатулки елисаветинскихъ временъ и табуретки, на которыя трубадуры ставили свои арфы, когда тѣли "Roman du Roy" или легенду о королѣ Артурѣ. Кромѣ купцовъ, ведущихъ торговлю свою въ обширныхъ размѣрахъ, въ улицѣ Кодоръ находятся мелкіе, смиренные торговцы, которыхъ товары скорѣе похожи на разнообразную всякую-всячину, усматриваемую въ лавкахъ подержанныхъ вещей, нежели на коллекціи древностей и рѣдкостей. Здѣсь по большей части вы встрѣтитесь съ оружіемъ дикихъ племенъ -- съ томагауками индѣйцевъ и бумерангами новозеландцевъ; но что касается старинной мебели, старинныхъ броней, старинныхъ тканей, то обманъ обнаруживается при первомъ на нихъ взглядѣ.
Почему бы, кажется, и всѣмъ этимъ предметамъ не. носить названія дѣйствительныхъ, почему имъ не быть неподдѣльными воспоминаніями временъ давно минувшихъ? Для человѣка, одареннаго поэтическимъ воображеніемъ, что можетъ быть пріятнѣе, какъ бродить по этому грязному и мрачному базару, такъ живо напоминающему о суетѣ нашихъ предковъ? Канарскаго, ипократовскаго вина и мальвазіи давно уже не существуетъ, зато остались фляги и чаши, въ которыхъ эти вина нѣкогда искрились. Рыцари, покрытые кольчужной броней, обратились уже въ пятисотлѣтній прахъ; но доспѣхи и кольчуги, прикрывавшіе этихъ рыцарей, четки, которыя перебирали монахи того или другого ордена, смиренно возсылая къ небу теплыя молитвы, распятія, передъ которыми они съ благоговѣніемъ падали ницъ въ минуты скорби и страданій, священныя книги, въ которыхъ они искали утѣшенія, дошли до насъ въ совершенной цѣлости чрезъ сотни лѣтъ и дойдутъ, что весьма можетъ быть, до позднѣйшаго потомства. Имя Кромвеля громко звучитъ въ исторіи; а въ этихъ оборванныхъ канареечнаго цвѣта сапогахъ, быть можетъ, покоились ноги знаменитаго протектора. Заступъ могильщика, его лопатка и кровожадный червь давно уже окончили свою работу надъ Діаной де-Пуатье и Габріэлью д'Эстре; но передъ этимъ роскошнымъ венеціанскимъ зеркаломъ, быть можетъ, онѣ убирали свои пышные волосы и, уходя, съ полной увѣренностью, на новыя побѣды, бросали въ него окончательный, самодовольный, свѣтлый взглядъ! Въ этомъ ларчикѣ изъ слоновой кости и осыпанномъ жемчугомъ хранились драгоцѣнные брильянты Ниноны де-Ланкло. Эта одежда принадлежала, легко можетъ статься, Черному Принцу. Кто можетъ сказать, что этой дикой палицей, рѣзной, украшенной бисеромъ и пучками разноцвѣтныхъ перьевъ, не владѣлъ нѣкогда Монтецума или какой-нибудь другой предводитель дикихъ въ отдаленныхъ лѣсахъ Южной Америки, задолго до рожденія Колумба или до той поры, когда слухъ объ этихъ дикихъ достигъ Кортеса и Пизарро? Неужели нельзя повѣрить ярлычкамъ, привѣшеннымъ къ каждой рѣдкости, что эта рѣдкость была пріобрѣтена отъ душеприказчиковъ графа такого-то или на аукціонной продажѣ имѣнія горцога такого-то? Другъ мой, еслибъ вы путешествовали по улицѣ Кодеръ столько, сколько я, то повѣрьте, что порывы вашего поэтическаго увлеченія охладились бы совершенно, и ваша вѣра въ сапоги Оливера Кромвеля, въ одежду Эдуарда Чернаго Принца и въ жемчужный ларчикъ Ниноны де-Ланкло уменьшилась бы значительно. Правда, нѣкоторые предметы весьма любопытны и, можно сказать, имѣютъ весьма устарѣлую наружность, но, увы! вы никогда не слышали, никогда не видѣли (какъ я видѣлъ), что творится производителями изящныхъ искусствъ на чердакахъ улицы Кодоръ, въ мрачныхъ зданіяхъ, находящихся внутри дворовъ, и грязныхъ, полуразрушенныхъ пристройкахъ къ этимъ зданіямъ. Вы не знаете, что смышленые оружейные мастера въ эту самую минуту дѣятельно выковываютъ новые латы и шлемы, которые, будучи помяты и покрыты ржавчиной, примутъ видъ, какъ будто надъ ними уже пролетѣли цѣлыя столѣтія. Вы не знаете, что шитье шелками, только что вышедшее изъ-подъ иголки, посредствомъ искусныхъ процессовъ принимаетъ видъ самаго древняго произведенія; не знаете, что мануфактурщику искусствъ изъ улицы Кодоръ весьма достаточно одной рѣзной ножки отъ стариннаго стула, отысканной между какимъ-нибудь хламомъ, чтобъ создать совершенно одинаковаго характера съ оригиналомъ рѣзную, источенную червемъ, обвѣянную временемъ, мебель, стулья, столы, табуретки, комоды, кушетки и конторки, которыми можно омеблировать цѣлые десятки домовъ, принадлежащихъ любителямъ древности. Вы не слыхали, какъ этотъ здоровенный мужчина въ мѣховой шапкѣ и съ трубкой въ зубахъ, который такъ лукаво глядѣлъ на васъ въ то время, какъ вы любовались пистолетами среднихъ вѣковъ, съ весьма интересной насѣчкой и серебряной оправой,-- вы не слыхали, какъ говорилъ онъ смуглому артисту, стоявшему подлѣ него, что въ настоящее время большой расходъ на древніе палаши, и заказывалъ ему сдѣлать дюжины двѣ этихъ палашей по образцу, который будетъ данъ. А какъ вы думаете, много ли найдется изъ этихъ саксонскихъ пастушковъ и пастушекъ, которые хоть когда-нибудь стояли подлѣ настоящаго саксонскаго фарфора? Эти уродливые разноцвѣтные идолы -- пригрѣвало ли ихъ хоть когда-нибудь индѣйское солнышко? Магазины рѣдкостей въ Парижѣ биткомъ набиты поддѣльными древностями; продавцы антиковъ въ Римѣ собираютъ обильную жатву съ "милордовъ", создавая камеи, стоящія имъ не болѣе двухъ скуди, и продавая ихъ по десяти гиней,-- нарочно зарывая въ окрестностяхъ Вѣчнаго Города обломки мраморныхъ урнъ, статуй и барельефовъ, потомъ выкапывая ихъ и продавая за самые древніе оригиналы. Возможно ли послѣ этого удержать и улицу Кодоръ отъ стремленія къ обману легковѣрныхъ? Улица Кодоръ, по своему положенію, находится среди такого государства, среди такого многолюднаго, дѣятельнаго, разрывающагося отъ коммерческаго соревнованія города, что, при безпредѣльномъ желаніи заняться выгоднымъ дѣломъ, она не можетъ удержаться отъ продажи не только поддѣльныхъ предметовъ роскоши, но и съѣстныхъ припасовъ. Страннѣе всего для меня то, что человѣкъ, при всей увѣренности въ поддѣлкѣ драгоцѣнныхъ рѣдкостей и древностей, выставленныхъ на продажу въ этихъ лавкахъ, можетъ еще и послѣ того не быть скептикомъ и принимать все это за истину. Съ моей стороны, еслибъ я былъ любителемъ рѣдкостей и хотѣлъ бы собирать ихъ, то я скорѣе сталъ бы отыскивать ихъ въ старинныхъ загородныхъ трактирахъ (и дѣйствительно, это самое лучшее средство, потому что въ одномъ изъ подобныхъ заведеній, не помню только гдѣ именно, я встрѣтилъ настоящую и превосходную картину Вандика, закоптѣлую отъ дыма и обрызганную пивомъ!),-- сталъ бы вышаривать ихъ въ лавкахъ подержанныхъ вещей, гдѣ, между фонарями, покрытыми полувѣковой ржавчиной, между кранами отъ пивныхъ бочекъ, между листовымъ желѣзомъ, рыболовными снарядами, пороховыми жестянками и испорченными портретами, очень легко можно встрѣтиться съ несомнѣннымъ памятникомъ минувшихъ временъ,-- и тогда съ полною увѣренностью можно сказать: "вотъ это истина!"
Мануфактурщики искусствъ улицы Кодоръ изумили свѣтъ производствомъ оригинальныхъ картинъ и пріобрѣли на этомъ поприщѣ завидную славу. Картины служатъ для нихъ наслажденіемъ и составляютъ главный источникъ ихъ прибыли. Для примѣра возьмемъ льва улицы Кодоръ, знаменитаго мистера Торнса, "Продавца рѣдкихъ картинъ", какъ гласитъ его адресная карточка, "и реставратора". Онъ продаетъ, покупаетъ и вымѣниваетъ картины всякаго рода. Нобльмены и джентльмены, проживающіе въ провинціяхъ, во всякое время и безъ особеннаго затрудненія могутъ пользоваться его услугами. Съ перваго взгляда на магазинъ мистера Торнса вы не замѣтите ничего такого, что говорило бы объ обширности и цѣнности продажныхъ предметовъ. Небольшая картинка, изображающая фламандца, поглядывающаго на бочку любимаго пива, и еще другая картина, большихъ размѣровъ, на которой представлено нѣсколько "розовыхъ купидончиковъ", порхающихъ скорѣе въ тусклыхъ, но не на тусклыхъ облакахъ -- вотъ все или почти все, что можно видѣть на проволочной сѣточкѣ, прикрывающей отверстія, въ которыя проникаетъ дневной свѣтъ въ храмину мистера Торнса. Но подъѣзжайте вы только къ магазину -- само собой разумѣется, въ прекрасномъ платьѣ и сверхъ того въ щегольскомъ экипажѣ -- и услужливый и словоохотливый Торнсъ покажетъ вамъ цѣлыя груды, цѣлыя катакомбы картинъ. Замѣтьте, однако, что мистеръ Торнсъ ведетъ торговлю картинами однихъ только древнихъ мастеровъ. На новѣйшихъ онъ не обращаетъ особеннаго вниманія. У него, напримѣръ, есть оригиналъ Себастіана дель-Піомбо, хранившійся доселѣ въ галлереѣ орлеанской фамиліи; у него есть "Madonna del Bambino" Рафаэля, которую милордъ Брикабракъ предлагалъ покрыть золотыми соверенами, если бы только Торнсъ согласился продать ее. ему. У него есть "Спящій Разбойникъ" Сальватора, Розы, находившійся прежде въ палаццо фамиліи Боготротти и вывезенный изъ Рима тайно, и притомъ весьма необыкновеннымъ образомъ. Принцъ-кардиналъ Боготротти, какъ сказываетъ Торнсъ, получилъ отъ духовнаго начальства приказаніе ни подъ какимъ видомъ не продавать своихъ картинъ; но, утонувъ, какъ говорится, совершенно въ долгахъ и имѣя крайнюю нужду въ наличныхъ деньгахъ, Боготротти уступилъ убѣдительнымъ просьбамъ предпріимчиваго Торнса, который, во что бы то ни стало хотѣлъ имѣть эту картину. Но, чтобъ избѣгнуть строгаго надзора полиціи и благополучно провезти свое сокровище въ Англію, Торисъ приказалъ одному художнику нарисовать пастелью на картинѣ "Спящаго Разбойника" другую картину, которой не числилось въ описи галлереи Боготротти,-- и эта хитрость удалась вполнѣ. Но самое драгоцѣннѣйшее сокровище изъ всѣхъ сокровищъ, какія находятся въ коллекціи Торнса, это -- небольшая, старинная, истертая картина, на которой, сквозь слой накопившейся копоти, вы съ величайшимъ трудомъ усматриваете что-то имѣющее сходство съ человѣческой головой, проглядывающей сквозь густой коричневый туманъ. Это, изволите видѣть, портретъ бургомистра Сикса, написанный Рембрандтомъ, въ 1630 году. Удивительная, удивительнѣніная картина!
При всемъ моемъ искреннемъ уваженіи къ мистеру Торнсу, который имѣетъ весьма хорошенькій домикъ въ Станфордъ-Хилѣ, и который можетъ предложить вамъ, если только вы пожелаете, рюмку такого отличнаго бѣлаго хересу, какого вы, не найдете въ цѣломъ Лондонѣ,-- при всемъ уваженіи, которое я питаю къ нему, я долженъ представлять истину во всей ея наготѣ. Оригиналъ Себастіана дель-Піомбо былъ купленъ за три фунта стерлинговъ на аукціонѣ Смита, живущаго рядомъ съ его домомъ; но кто писалъ эту картину, гдѣ и когда она была написана, Торнсъ столько же знаетъ объ этомъ, сколько знаетъ о томъ ханъ татарскій. Картина Рафаэля была вымѣнена у Мо-Исаака на картину Вуверманна, или, говоря яснѣе, на дюжинный этюдъ Мортимера и на два стакана горячаго грога. А что касается знаменитой картины Рембрандта, то, по чистой совѣсти, должно сказать, что Торнсъ написалъ ее самъ на дощечкѣ изъ стараго краснаго дерева, которую онъ отнялъ отъ стариннаго комода, купленнаго на аукціонѣ за самую сходную цѣну. За окончательную отдѣлку своего произведеніи онъ заплатилъ молодому М'Джилпу (одному изъ членовъ Клуба Портретистовъ,-- члену, который при случаѣ не откажется написать и вывѣску) пятнадцать шиллинговъ,-- и, надобно отдать справедливость геніальности мистера Торнса, его Рембрандтъ, по наружности своей, нисколько не уступаетъ оригиналу: онъ такъ запыленъ и такъ закоптился, что неопытный покупатель съ перваго раза убѣдится въ его подлинности.
На вершинѣ дома мистера Торнса находятся двѣ большія, свѣтлыя комнаты, гдѣ до полдюжины наемныхъ артистовъ занимаются издѣліемъ картинъ, какъ говорится, по заказу. Смотря по тому, въ какомъ положеніи находится сбытъ художественныхъ произведеній, и въ какомъ именно изъ старинныхъ художниковъ оказывается потребность, мистеръ Торнсъ выпускаетъ изъ своей мастерской нронзведеніи Клода, Мурильо, Пуссена, Фра-Бартоломео, Гвидо Гверчина, Джуліо Романо, Теньера, Остада, Жерарда Доу и Жана Стина. Если поддѣльныя картины (выраженіе довольно грубое, но совершенно справедливое),-- если эти картины писаны на холстѣ, то, дли лучшаго достиженія цѣли, ихъ тщательно натягиваютъ на другой холстъ, чтобы придать имъ видъ старыхъ реставрированныхъ картинъ. Если же онѣ писаны на деревѣ, то это дерево пропитываютъ какимъ-нибудь темнымъ маслянистымъ составомъ, выдѣлываютъ на немъ безчисленное множество дырочекъ, ямочекъ, скважинокъ,-- словомъ сказать, придаютъ ему видъ дерева, изъѣденнаго, въ теченіе вѣковъ, червями. Маленькіе ярлычки съ нумерами, подъ которыми продажныя вещи занесены въ каталогъ, тщательно приклеиваются и еще тщательнѣе, на половину своей величины, отдѣляются отъ холста. Иногда холстъ нарочно снимаютъ съ рамы, свертываютъ его въ трубку, сначала въ одну сторону, потомъ въ другую, для того, чтобы произвести въ краскахъ трещины, и по достиженіи этого снова натягиваютъ на раму; а если картина писана на деревѣ, то его покрываютъ густымъ лакомъ, который, будучи высушенъ передъ огнемъ, покрываетъ всю доску сѣтью трещинъ, образованныхъ будто бы временемъ. Послѣ всѣхъ этихъ приступовъ живопись покрывается настоемъ лакрицы, лакомъ съ примѣсью различныхъ жидкостей, которыя придаютъ ей тусклую наружность. Чтобъ краски скорѣе вылиняли, для этого въ нихъ примѣшиваются различные химическіе составы, отъ которыхъ бѣлый цвѣтъ въ самое короткое время обращается въ желтый, а красный -- въ кирпичный или коричневый. Такимъ образомъ картина, написанная въ нѣсколько пріемовъ, выставляется на предажу и покупается за самую высокую цѣну какимъ-нибудь британскимъ джентльменомъ. Въ этомъ-то и заключается главная прибыль мистера Торнса. Цѣна этой картины окупаетъ издержки его заведенія за цѣлый годъ и сверхъ того прибавляетъ въ его кошелекъ значительную сумму. Его жертвы -- кто бы онѣ ни были, это все равно -- по большей части избираются изъ людей необразованныхъ, но весьма богатыхъ, которые покупаютъ драгоцѣнныя картины какъ предметы необходимой роскоши, точно такъ, какъ они покупаютъ дорогіе наряды, прекрасные экипажи и лошадей. Но и въ этомъ разрядѣ людей существуютъ своего рода магнаты, которые другъ передъ другомъ стараются щегольнуть картинами. Напримѣръ, Броунъ едва не сходитъ съ ума, если замѣтитъ, что Джонсъ владѣетъ произведеніями Тиціана въ большемъ противъ него числѣ. Робинзонъ употребляетъ всѣ усилія, чтобы опередить Томкинса въ произведеніяхъ Лоррена, достигаетъ этого и, въ заключеніе, пріобрѣтаетъ нѣсколько картинъ Каналетти. Само собою разумѣется, что подобное соревнованіе приноситъ пользу одному только мистеру Торнсу и доставляетъ значительный запасъ свѣжихъ матеріаловъ въ его мануфактуру. "Оригинальныя произведенія древнихъ мастеровъ", которыя отъ времени до времени продаются съ молотка, какъ въ частныхъ домахъ, такъ и въ публичныхъ аукціонныхъ камерахъ, доставляются изъ обширной коллекціи мистера Торнса. Вы часто увидите въ газетахъ объявленіе о продажѣ "имущества джентльмена, отъѣзжающаго за границу", "коллекціи картинъ покойнаго нобльмена", "галлереи знаменитаго аматера"; но все это съ избыткомъ пополняется фабрикаціею мистера Торнса, и десятки его лондонскихъ собратій готовы сдѣлать то же самое во всякое время.
Ее подумайте, однакожъ, что я хочу, показать этимъ, что въ Лондонѣ не существуетъ честныхъ продавцовъ художественныхъ произведеній, и что въ немъ не бываетъ аукціонной продажи картинъ, на которую можно притти безъ опасенія быть обманутымъ. Нѣтъ, напротивъ того, въ Лондонѣ есть тѣ и другія, да и должны непремѣнно быть, для того, чтобы хоть нѣсколько удержать быстрое развитіе подражательности въ искусствѣ и подлога въ торговлѣ.
Въ той же самой улицѣ Кодоръ и въ кругу людей, подобныхъ мистеру Торнсу, вы найдете знаменитаго мистера Глэйза, который обращаетъ свое вниманіе исключительно на произведенія новѣйшихъ художниковъ. Его художественныя издѣлія носятъ на себѣ имена Торнера, Этти, Молреди, Ландсира,-- короче сказать, всѣхъ знаменитыхъ и любимыхъ артистовъ англійской школы. Онъ содержитъ толпу художниковъ, которые за жалованье, простирающееся отъ пятнадцати шиллинговъ до фунта стерлинговъ въ недѣлю, свои собственныя произведенія поддѣлываютъ подъ работу нашихъ академиковъ, въ несмѣтномъ количествѣ. Джентльмены, подобные мистеру Глэйзу, преимущественно ведутъ свою торговлю на континентѣ, гдѣ картины англійскихъ художниковъ, и въ особенности Ландсира, считаются неоцѣненными перлами, несмотря на то, что наши континентальные сосѣди частенько таки выражаютъ сомнѣніе насчетъ нашей способности къ живописи. Случается иногда, хотя и очень рѣдко, что мистеръ Глэйзъ покупаетъ оригинальныя картины неизвѣстныхъ художниковъ, какого-нибудь Снукса съ улицы Клевландъ или Тибса съ Лиренсестерскаго сквера. За одну изъ этихъ картинъ онъ платитъ обыкновенно нѣсколько шиллинговъ; рѣдко, очень рѣдко, плата его достигаетъ полусоверена, и потомъ, смотря на то, въ какомъ родѣ написана картина, и несмотря на то, имѣетъ ли она хотя слабое сходство въ стилѣ или колоритѣ съ произведеніями кого-нибудь изъ лучшихъ живописцевъ, мистеръ Глэйзъ, безъ дальнѣйшихъ церемоній, надписываетъ на безотвѣтномъ холстѣ имя Молреди, Вебстера или Крезпина, и малярная картина является въ свѣтъ за оригинальное произведеніе.
Совершая дальнѣйшее путешествіе по улицѣ Кодоръ, мы встрѣчаемся съ торговцами болѣе низкаго разряда. Эти люди, одаренные изобрѣтательнымъ умомъ, посвящаютъ себя искусству сбыванія картинъ, которое у нихъ бываетъ въ связи съ выдачею наличныхъ денегъ подъ залоги. Они нанимаютъ артистовъ (настоящихъ артистовъ не всегда, но чаще всего маляровъ) писать картины за самую низкую плату. Эти картины они даютъ подъ залогъ и впослѣдствіи продаютъ выданные билеты на заложенную картину за цѣну, которая приноситъ имъ иногда ничтожную, а иногда весьма значительную прибыль, или сами покупаютъ билеты и переносятъ ихъ отъ одного ростовщика къ другому, которые очень часто даютъ за картины весьма выгодную плату. "Мой дядюшка" {Такъ называетъ Диккенсъ ростовщика. См. "Лондонскій дядюшка".}, надобно отдать справедливость его удивительной опытности, потерялъ въ послѣднее время всякое уваженіе къ картинамъ и къ картино-закладчикамъ. Нынче онъ не хочетъ имѣть никакого дѣла съ нобльменами, имѣющими это названіе по одной только наружности. Эти нобльмены подъѣзжаютъ къ его магазину въ блестящихъ экипажахъ и съ ливрейнымъ лакеемъ, который съ козелъ является прямо въ контору, подноситъ дядюшкѣ бережно завернутую картину и говоритъ, что "милордъ" долженъ имѣть на нынѣшній вечеръ пятьдесятъ фунтовъ. Моему дядюшкѣ до такой степени надоѣли картины новенькими, только что снятыми съ мольберта и написанными бѣдняками-артистами подъ вліяніемъ крайней нужды,-- до такой степени, говорю я, что подъ залогъ картины онъ не дастъ вамъ ни гроша; онъ охотнѣе отдастъ преимущество всякому другому, повидимому, ничего не стоящему предмету, положимъ хотъ куску листового желѣза или парѣ сапоговъ, предъ всѣми Тиціанами и Рембрандтами, которыхъ вы вздумали бы принести къ нему.
Вы можете путешествовать по улицѣ Кодоръ нѣсколько дней сряду: это нисколько не утомитъ васъ; напротивъ того, вы на каждомъ шагу будете встрѣчать новыя доказательства плутовства и обмана, съ которыми совершается торговля картинами. Признаюсь, это путешествіе наводитъ на меня уныніе. Иногда я думаю, что есть много живописцевъ, которые, по всей справедливости, заслужили титулъ королевскихъ академиковъ, которые очень часто обѣдаютъ теперь за столомъ нашихъ аристократовъ, и которые, быть можетъ, съ трепетомъ вспоминаютъ о своихъ подвигахъ на улицѣ Кодоръ. Многіе изъ нихъ, проходя по улицѣ Кодоръ, узнавали древнихъ мастеровъ или новѣйшіе оригиналы, въ произведеніи которыхъ они сами принимали участіе, и даже самое дѣятельное. Нашъ извѣстнѣйшій художникъ Вильки весьма долгое время ничѣмъ больше не занимался, какъ только поддѣлкой произведеній Теньера и Остада, и нельзя сказать, чтобы изъ числа великихъ живописцевъ онъ одинъ служилъ орудіемъ для многихъ картинныхъ фабрикантовъ, истощая свои силы и сокращая сердце въ путешествіяхъ по улицѣ Кодоръ.
А фабриканты улицы Кодоръ занимаются попрежнему своимъ ремесломъ и ведутъ самую безбѣдную, независимую жизнь