Жидъ и друзья его.
Когда Докинсъ и достойный другъ его Чарльсъ Бэтсъ, похитивъ собственность почтеннаго джентльмена, погнались за Оливеромъ, то они поступили, какъ мы уже имѣли случай замѣтить, самымъ похвальнымъ и приличнымъ образомъ въ отношеніи къ самимъ-себѣ; и такъ-какъ свобода всего дороже истинному Англичанину, то прошу читателя замѣтить, что этотъ поступокъ долженъ возвысить ихъ въ мнѣніи всѣхъ истинныхъ патріотовъ: онъ лучшее доказательство того, какъ они заботилось о своей безопасности, стараясь вполнѣ соблюсти законъ самосохраненія, который философы полагаютъ источникомъ всѣхъ дѣйствій и явленій природы.
И такъ, два мальчика бѣжали во всю мочь по узкимъ улицамъ и переулкамъ, наконецъ рѣшились остановиться на перекресткѣ и перевести духъ. Здѣсь Чарльсъ не могъ удержаться отъ радостнаго восклицанія, и, захохотавъ во все горло, бросился къ двери и отворилъ ее въ полномъ восхищеніи.
-- Что съ тобою? спросилъ Докинсъ.
-- Ха! ха! ха!
-- Перестань орать! сказалъ Докинсъ, съ безпокойствомъ осматриваясь кругомъ:-- ты хочешь, чтобъ насъ схватили.
-- Не могу удержаться отъ смѣха, сказалъ Чарльсъ.-- Какъ онъ бѣжалъ, прятался за углами, оглядывался назадъ, а мы бѣжали сзади съ платкомъ въ карманѣ! И онъ снова принялся хохотать.
-- Что скажетъ Феджинъ? спросилъ наконецъ Докинсъ.
-- Какъ что?
-- А что? Сказалъ Докинсъ.
-- Ну, что же онъ можетъ сказать намъ? спросилъ Чарльсъ, вдругъ потерявъ всю веселость:-- что онъ можетъ сказать?
"Хитрецъ" началъ свистать, и, снявъ шляпу, почесалъ затылокъ.
-- Что ты думаешь? спросилъ Чарльсъ.
Докинсъ не отвѣчалъ ни слова, но, снова надѣвъ шляпу, поднялъ длинныя фалды фрака и пошелъ домой. Чарльсъ печально пошелъ сзади. Стукъ шаговъ ихъ заставилъ вздрогнуть стараго Жида, который сидѣлъ передъ огнемъ съ кускомъ хлѣба въ одной рукѣ и перочиннымъ ножомъ въ другой. На его блѣдномъ лицѣ появилась предательская улыбка, когда онъ приставилъ ухо къ двери и началъ прислушиваться.
-- Кто же это? проворчалъ Жидъ, измѣняясь въ лицѣ.-- Ихъ только двое! Гдѣ жь третій?
Шаги приближались; дверь тихо отворилась; Докинсъ съ Чарльсомъ вошли и заперли ее за собою.
-- Гдѣ Оливеръ? спросилъ въ бѣшенствѣ Жидъ съ угрожающимъ видомъ:-- гдѣ онъ?
Маленькіе плуты смотрѣли на своего начальника, какъ-бы испугавшись его гнѣва; потомъ взглянули другъ на друга, но не отвѣчали ни слова.
-- Гдѣ жь онъ? спросилъ Жидъ, схватывая Докинса за воротникъ и сжимая его:-- говори, или я задушу тебя!
Феджинъ былъ такъ страшенъ, что Чарльсъ, видя свою очередь быть задавлену, палъ на колѣни и поднялъ громкіе, продолжительный ревъ.
-- Будешь ли ты говорить? закричалъ въ бѣшенствѣ Жидъ.
-- Ну, онъ попался на крючокъ, вотъ и все, сказалъ съ досадою Докинсъ.-- Пустите меня, слышите ли?-- Высвободившись изъ своего огромнаго фрака, онъ оставилъ его въ рукахъ стараго Жида и, схвативъ со стола вилку, пустилъ ее ему въ жилетъ.
Но Жидъ съ легкостію, которой невозможно было отъ него ожидать, отскочилъ назадъ и, схвативъ бутылку, готовъ былъ бросить ее въ голову своего противника. Въ это время Чарльсъ, ужасно закричавъ, обратилъ на себя его вниманіе, и бутылка полетѣла въ этого джентльмена.
-- Что у васъ за шумъ? сказалъ грубый голосъ.-- Кто это бросилъ въ меня? Хорошо, что въ меня попало только пиво, а то бы я далъ знать себя... Я никакъ не думалъ, что адскій, проклятый, богатый Жидъ станетъ лить что-нибудь кромѣ воды. Что у васъ тутъ, Феджинъ? Чортъ возьми, я весь забрызганъ пивомъ. Войди сюда; что ты стоишь за дверьми, или стыдишься своего барина? Сюда!
Человѣкъ, говорившій эти слова, казался не старѣе тридцати-пяти лѣтъ. Онъ былъ въ черномъ бархатномъ фракѣ, въ толстыхъ суконныхъ брюкахъ, въ свѣтлыхъ башмакахъ и сѣрыхъ чулкахъ, выказывавшихъ пару огромныхъ ногъ. На головѣ его надѣта черная шляпа; вкругъ шеи обвязанъ грязный толковый платокъ съ длинными концами, которыми этотъ человѣкъ утиралъ лицо: на галстухѣ красовалось широкое, грубое лицо съ небритою бородою, двумя блестящими глазами, изъ которыхъ одинъ былъ окруженъ красивыми цвѣтами радуги, слѣдствіемъ недавно-полученнаго удара.
-- Войди же, слышишь ты? ворчалъ этотъ молодецъ. Бѣлая, мохнатая собака, съ мордою расцарапанною и избитою во многихъ мѣстахъ, вошла въ комнату.
-- Зачѣмъ ты не вошелъ прежде? Ты, кажется, гордишься тѣмъ, что не признаешь меня передъ чужими? Ложись!
За этимъ приказаніемъ послѣдовалъ ударъ ногою, который оттолкнулъ собаку въ другой уголъ комнаты. Но, казалось, она привыкла къ такому обращенію, свернулась въ углу, тихо и поминутно открывая и закрывая болѣзненные глаза свои, будто осматривала комнату.
-- Что ты развозился? Ты обижаешь дѣтей, жадное, ненасытное животное? Я удивляюсь, какъ они не убьютъ тебя. На ихъ мѣстѣ я давно отправилъ бы тебя на тотъ свѣтъ, или продалъ бы кому-нибудь, чтобъ тебя какъ урода держали въ банкѣ.
-- Тише, тише, мистеръ Сайксъ! сказалъ Жидъ, дрожа всѣмъ тѣломъ:-- не говорите такъ громко.
-- Ты развѣ не знаешь моего имени?
-- Да, да, Биль Сайксъ, сказалъ Жидъ съ смиреніемъ.-- Вы, кажется, разсердились, Биль?
-- Ты самъ, кажется, сошелъ съ ума, старый скряга! вскричалъ Сайксъ.
Жидъ дернулъ его за рукавъ, и указалъ на мальчиковъ.
Сайксъ показалъ видъ, что дѣлаетъ петлю, и потомъ наклонилъ голову на лѣвое плечо; знакъ этотъ Жидъ понималъ очень хорошо. Потомъ онъ спросилъ себѣ вина.-- Смотри только, не положи въ него яду! сказалъ Сайксъ, кладя шляпу на столъ.
Это сказано было въ шутку; но если бы говорившій могъ видѣть ужасный взглядъ, съ которымъ Жидъ закусилъ губу, наливая вино, то могъ бы подумать, что предупрежденіе не было излишнимъ.
Проглотивъ три или четыре стакана вина, Сайксъ рѣшился выслушать разсказъ мальчиковъ о томъ, какъ взяли Оливера,-- разсказъ съ большими прибавленіями и измѣненіями.
-- Я боюсь, сказалъ Жидъ:-- онъ можетъ разсказать кое-что, и намъ будетъ плохо. Пожалуй, доберутся и до другихъ, и тогда, я думаю, тебѣ будетъ хуже, чѣмъ мнѣ.
Сайксъ вздрогнулъ и вдругъ оборотился, дико смотря на Жида; но плечи старика поднялись выше ушей, и глаза были устремлены на противоположную стѣну.
Наступило продолжительное молчаніе. Всѣ члены этой честной компаніи казались погруженными въ размышленія, не исключая и собаки, которая, оскаливъ зубы, готова была вцѣпиться въ ноги первому джентльмену, котораго встрѣтитъ на улицѣ.
-- Кому-нибудь надо узнать, что происходило въ полиціи, сказалъ Сайксъ, вдругъ смягчая голосъ.
Жидъ кивнулъ головою.
-- Если онъ не оправдался и его заперли, то бояться нечего; онъ прійдетъ назадъ, сказалъ Сайксъ:-- и тогда за нимъ нужно присматривать.
Жидъ опять кивнулъ головою.
Польза такого поступка была очевидна; но, къ-несчастію, тутъ встрѣтилось важное препятствіе; Докинсъ, Чарльсъ Бэтсъ, Феджинъ и Сайксъ имѣли такое глубокое отвращеніе отъ полиціи, что ни за что въ свѣтъ не соглашались идти туда.
Трудно опредѣлить, долго ли бы они сидѣли, въ нерѣшительности смотря другъ на друга, еслибъ приходъ двухъ дамъ, которыхъ Оливеръ уже видѣлъ одинъ разъ, не оживилъ разговора.
-- Чудесно! сказалъ Жидъ: -- Бэтъ пойдетъ; не такъ ли, милая?
-- Куда? спросила она.
-- Только въ полицію, моя красавица, сказалъ ласково Жидъ.
Дама не сказала рѣшительно, что она не хочетъ идти, но просила, если можно, избавить ее отъ этого порученія.
Жидъ нахмурился и отворотился отъ этой дамы, которая была въ красномъ платьѣ, зеленыхъ башмакахъ и желтой шляпкѣ, къ другой.
-- Ну, милая Нанси, что вы скажете?
-- Что этому не бывать; нечего и думать объ этомъ, Феджинъ, отвѣчала Нанси.
-- Что это значитъ? спросилъ Сайксъ, сердито смотря на нее.
-- Я сказала, Биль, кокетливо отвѣчала дама.
-- Тебѣ лучше всего идти, замѣтилъ Сайксъ:-- тебя тамъ никто не знаетъ.
-- А какъ я не хочу идти, то все равно, знаютъ меня тамъ, или нѣтъ.
-- Она пойдетъ, Феджинъ, сказалъ Сайксъ.
-- Нѣтъ, она не пойдетъ, Феджинъ, вскричала Нанси.
-- Пойдетъ! сказалъ Сайксъ.
И Сайксъ былъ правъ. Просьбами, угрозами, обѣщаніями ее склонили наконецъ исполнить порученіе. Она надѣла чистый бѣлый передникъ, накрыла папильйотки соломенною шляпкою -- все это достали изъ ящиковъ Жида -- и хотѣла идти.
-- Подожди немного, сказалъ Жидъ, вынимая маленькую покрытую корзинку.-- Возьми это въ одну руку; такъ будетъ приличнѣе.
-- А въ другую руку дай ей ключъ отъ дверей, сказалъ Сайксъ.
-- Да, да, отвѣчалъ Жидъ, навѣшивая большой ключъ на руку Нанси.-- Вотъ такъ: хорошо, очень хорошо, прибавилъ онъ, потирая руки.
-- О, братъ мой! мой бѣдный, милый, драгоцѣнный братъ! вскричала Нанси, заливаясь слезами.-- Что съ нимъ сдѣлалось? Куда они дѣвали его? Сжальтесь надо мною, господа-джентльмены: скажите, не видѣли ли вы моего брата; умоляю васъ, господа-джентльмены...
Произнеся эти слова самымъ плачевнымъ голосомъ, къ величайшему восхищенію слушателей, миссъ Нанси съ улыбкою поклонилась и исчезла.
-- Она прекрасная дѣвушка! сказалъ Жидъ, обращаясь къ своимъ друзьямъ и качая головою, какъ-бы совѣтуя имъ брать съ нея примѣръ.
-- Дѣлаетъ честь своему полу, сказалъ Сайксъ, наливая стаканъ и ударяя по столу своимъ огромнымъ кулакомъ.-- Пью за ея здоровье и желаю, чтобъ всѣ были на нее похожи!
Между-тѣмъ, Нанси продолжала путь свой и, не смотря на маленькую природную робость, происходившую отъ непривычки ходить по улицамъ одной, безъ провожатаго, достигла въ совершенной безопасности управы благочинія.
Вошедъ во дворъ, она тихо постучала ключомъ у одной изъ дверей тюрьмы и начала прислушиваться,-- никто не отвѣчалъ. Она стала кашлять и снова прислушивалась,-- прежнее молчаніе. Наконецъ она рѣшилась спросить.
-- Нолли {Уменьшительное отъ Оливера.}, дружокъ! шептала Нанси нѣжнымъ голосомъ: -- Нолли!
Но тутъ не было никого, кромѣ несчастнаго преступника, который былъ взятъ за то, что игралъ на флейтѣ, и который, какъ виновный противъ общества, былъ отосланъ мистеромъ Фенгомъ въ исправительный домъ на одинъ мѣсяцъ съ приличнымъ и забавнымъ замѣчаніемъ, чтобъ онъ дулъ лучше въ мельницу, нежели въ флейту, принося тѣмъ обществу пользу. Несчастный не отвѣчалъ ни слова, будучи занятъ потерею флейты, которую конфисковали въ пользу бѣдныхъ. Нанси перешла къ слѣдующей двери, и опять начала стучаться.
-- Ну! кричалъ слабый, хриплый голосъ.
-- Нѣтъ ли здѣсь маленькаго мальчика? спросила Нанси, рыдая.
-- Нѣтъ, отвѣчалъ голосъ: -- Богъ избавилъ.
Тутъ былъ шестидесяти-пяти-лѣтній бродяга, котораго посадили въ тюрьму за то, что онъ не игралъ на флейтѣ, или, говоря другими словами, просилъ милостыню на улицахъ и ничего не работалъ.
Но какъ никто изъ преступниковъ ничего не зналъ объ Оливерѣ, то Нанси рѣшилась обратиться къ полицейскому офицеру въ пестромъ жилетѣ, и съ плачемъ, съ жалобами спросила о своемъ миломъ братцѣ.
-- У меня нѣтъ его, милая, сказалъ полицейскій.
-- Гдѣ же онъ? спросила Нанси съ отчаяніемъ.
-- Его взялъ съ собою джентльменъ.
-- Какой джентльменъ? О, Боже мой! какой джентльменъ? вскричала Нанси.
Полицейскій разсказалъ глубоко-опечаленной сестрѣ, что Оливеръ былъ взятъ больной въ полицію и выпущенъ оттуда по ходатайству свидѣтеля, который доказалъ невинность Оливера; что истецъ взялъ его къ себѣ въ домъ близь Пентонвилля, потому-что онъ слышалъ, какъ джентльменъ приказалъ кучеру туда ѣхать.
Въ ужасномъ состояніи неизвѣстности, молодая женщина вышла изъ дверей и побѣжала къ жилищу Жида.
Едва Сайксъ выслушалъ ея разсказъ, какъ тотчасъ позвалъ свою бѣлую собаку, и, надѣвъ шляпу, вышелъ изъ комнаты, не говоря ни слова.
-- Мы должны узнать, гдѣ онъ теперь, друзья мои; его надо найдти, сказалъ Жидъ, сильно встревоженный -- Нанси, мнѣ непремѣнно надо найдти его: вѣрю тебя во всемъ, милая, и докажу это. Постой, постой, прибавилъ Жидъ, дрожащею, рукою отпирая ящикъ: -- вотъ вамъ деньги, друзья мои. З-запру сегодня на ночь эту лачугу: вы знаете, гдѣ найдти меня. Не медлите здѣсь ни минуты!
Съ этими словами онъ проводилъ ихъ за дверь, заперъ ее на замокъ, вынулъ ящичекъ, который, открывалъ передъ Оливеромъ, и проворно началъ прятать часы и брильянты подъ платье.
Ударъ въ дверь ужаснулъ его.-- Кто тамъ? вскричалъ онъ голосомъ отчаянія.
-- Я! отвѣчалъ голосъ Докинса.
-- Что тебѣ надо? вскричалъ съ нетерпѣніемъ Жидъ.
-- Нанси спрашиваетъ, куда привести его потомъ: сюда, или въ другое мѣсто, знаешь? спросилъ Докинсъ.
-- Да, отвѣчалъ Жидъ; гдѣ бы она ни нашла его. Найдите его, найдите его непремѣнно. Ужь потомъ я знаю, что съ нимъ дѣлать.
Мальчикъ пробормоталъ какой-то отвѣтъ, и сошелъ съ лѣстницы.
-- Онъ не успѣетъ намъ ничего сдѣлать, сказалъ Жидъ, продолжая свое занятіе: -- если и откроетъ наше убѣжище своимъ новымъ друзьямъ.