Въ Клойстергэмѣ канунъ Рождества. На улицахъ его нѣсколько новыхъ лицъ и нѣсколько другихъ лицъ, частью незнакомыхъ намъ, частью знакомыхъ. Послѣдними лицами являются дѣти клойстергэмскихъ жителей, дѣти, превратившіеся во взрослыхъ мужчинъ и женщинъ, которые черезъ длинные промежутки времени возвращаются изъ чужихъ краевъ въ родной городъ, представляющійся имъ страшно маленькимъ, по сравненію съ тѣмъ, какимъ они помнили его. Для этихъ лицъ бой соборныхъ часовъ и крикъ грачей, летающихъ вокругъ церковной башни,-- пріятная мелодія дѣтства. И тѣмъ изъ нихъ, которымъ случалось въ ихъ смертный часъ быть далеко отъ родного города, ихъ комната казалась, вѣроятно, усыпанной осенними листьями съ старыхъ липъ, ростущихъ въ церковной оградѣ. Такую ужъ живучесть имѣютъ дѣтскія впечатлѣнія, что имъ случается воскресать въ памяти человѣка даже тѣ часы, когда завершается кругъ жизни, когда смыкается начало и конецъ его.
Сезонъ въ полномъ разгарѣ. Красныя ягоды падуба тамъ и сямъ глядятъ изъ зелени уголка младшихъ канониковъ. Мистеръ и мистриссъ Тонъ украшаютъ соборъ зеленью, втыкая вѣтки во всѣ щели собора. Масса провизіи загромождаетъ лавки: больше всего бросаются въ глаза миндаль, изюмъ, разныя пряности, цукаты и сахаръ. Все имѣетъ праздничный видъ, повсюду видна расточительность. Лавка зеленщика украшена огромнымъ количествомъ всевозможной зелени, а въ булочной обращаетъ на себя вниманіе маленькій двѣнадцати-пенсовый кэкъ съ изображеннымъ на его верхушкѣ арлекиномъ. Общественныя увеселенія тоже въ полномъ разгарѣ. Восковыя фигуры, поразившія, какъ гласитъ объявленіе, любознательный умъ китайскаго императора, по особому желанію публикѣ, показываются только на рождественской недѣлѣ. Въ театрѣ дается большая комическая праздничная пантомима; послѣдній привлекаетъ къ себѣ вниманіе публики выставленнымъ у входа портретомъ клоуна, синьора Джакониди, говорящаго: "Какъ вы поживаете завтра?" Портретъ такой-же большой и ни съ чѣмъ несообразный, какъ и сама жизнь. Однимъ словомъ, Клойстергэмъ сбился съ ногъ. Исключеніе составляютъ только "Высшая Школа" и "Учебное заведете для дѣвицъ" миссъ Твинкльтонъ. Ученики "Высшей Школы" разъѣхались по домамъ, увозя каждый въ своемъ сердце любовь къ какой нибудь изъ воспитанницъ (ничего не знающихъ объ этомъ) "Учебнаго заведенія" миссъ Твинкльтонъ. А въ пансіонѣ миссъ Твинкльтонъ въ окнахъ можно замѣтить иногда лишь горничныхъ и служанокъ. Само собой разумѣется, что и онѣ принарядились къ празднику и съ достоинствомъ поддерживаютъ женскую честь, раздѣляя съ миссъ Твинкльтонъ ея обязанности представительства.
Трое должны собраться сегодня въ ночь въ квартирѣ Джаспера. Какъ-же всѣ они провели день, предшествующій этой ночи?
Невиль Ландлессъ, хотя и освобожденный отъ занятій на время мистеромъ Криспарклемъ,-- непосредственная натура котораго не могла оставаться равнодушной къ радостямъ праздника,-- читаетъ и пишетъ въ своей тихой комнатѣ съ сосредоточеннымъ видомъ до двухъ часовъ пополудни. Затѣмъ онъ самъ принимается за чистку своего стола, за приборку своихъ книгъ и бумагъ. Онъ приводитъ въ порядокъ накопившіяся груды исписаннаго, рветъ и бросаетъ въ огонь все лишнее, оставляя лишь то, что нужно ему для его занятій. Сдѣлавъ это, онъ обращается къ своему гардеробу, выбираетъ нѣсколько простыхъ платьевъ, переодѣваетъ башмаки для гулянья, и укладываетъ все это въ дорожную сумку. Сумка совсѣмъ новая. Онъ купилъ ее вчера на High-Street'ѣ. Въ то-же самое время и тамъ же куплена имъ также тяжелая палка съ набалдашникомъ и съ желѣзнымъ наконечникомъ. Онъ пробуетъ теперь эту палку, прикидываетъ ее на рукѣ, чтобы убѣдиться въ ея тяжести, и затѣмъ кладетъ ее на окно, вмѣстѣ съ сумкой. Къ этому времени всѣ приготовленія его окончены.
Тогда онъ одѣвается. Въ то время, когда онъ выходитъ изъ своей комнаты, ему попадается на лѣстницѣ мистеръ Криспаркль, одновременно съ нимъ вышедшій изъ своего кабинета. Невиль останавливается, но затѣмъ возвращается быстро въ свою комнату и опять появляется, на этотъ разъ со своей новой палкой. Онъ думаетъ испробовать ее на прогулкѣ сегодня же. Мистеръ Криспаркль, который тоже остановился на лѣстницѣ, видитъ въ его рукѣ палку и спрашиваетъ съ улыбкой, какъ онъ будетъ ходить съ такой дубиной?
-- Но правдѣ говоря, я не много понимаю въ этихъ палкахъ. Я выбралъ эту за ея тяжесть.
-- Черезчуръ тяжела, Невиль; черезчуръ тяжела.
-- Вѣдь она мнѣ нужна для далекой ходьбы, сэръ.
-- Для далекой ходьбы?-- повторяетъ Приспаркль, пробуя палку. Вамъ не опираться на нее, а балансировать съ ней въ пору.
-- Напрактикуюсь, такъ привыкну, сэръ. Вы вѣдь, знаете, что я жиль до сихъ поръ въ странѣ, гдѣ почти не ходятъ пѣшкомъ.
-- Правда,-- говорить Криспаркль.-- Поупражняйтесь немного, а затѣмъ мы съ вами пойдемъ за нѣсколько миль. Сейчасъ вамъ не поспѣть за мной. Вы вернетесь къ обѣду?
-- Не думаю, сэръ, если мы будемъ обѣдать рано.
Мистеръ Криспаркль сердечно прощается съ нимъ, намѣренно показывая ему, что онъ вполнѣ увѣренъ въ немъ.
Невиль направляется къ пансіону миссъ Твинкльтонъ и проситъ здѣсь доложить своей сестрѣ, что онъ ожидаетъ ее. Онъ не входитъ, такъ какъ далъ себѣ слово, что не будетъ встрѣчаться съ Розой.
Сестра его, уже поджидавшая его, такъ какъ свиданіе заранѣе было условлено между ними, не теряетъ ни минуты и немедленно выходитъ къ нему. Послѣ этого, ласково поздоровавшись другъ съ другомъ, они идутъ гулять за городъ.
-- Я не буду касаться запрещенной темы, Елена,-- говоритъ Невиль, когда они уже прошли довольно большое разстояніе и повернули назадъ,-- но я не могу не сказать тебѣ двухъ словъ о томъ, что я называю... ну, хоть моимъ сумасбродствомъ.
-- Не лучше ли намъ совсѣмъ ничего не говорить объ этомъ, Невиль? Ты, вѣдь, знаешь, что я не могу объ этомъ слышать!
-- Нѣтъ, сможешь, дорогая, потому что и Криспарклю я говорилъ то-же, и онъ одобрилъ меня.
-- Хорошо, тогда говори.
-- Такъ вотъ. Не только я самъ не могу найти себѣ покоя и несчастливъ, но я не даю покоя и другимъ. Мнѣ кажется, что еслибъ не я, присутствіе котораго всѣхъ тяготитъ, то и ты, и всѣ другіе -- за исключеніемъ нашего опекуна -- самымъ мирнымъ образомъ собрались бы завтра обѣдать въ домѣ младшаго каноника. Развѣ не такъ? Я слишкомъ хорошо вижу, что старая леди далеко не высокаго обо мнѣ мнѣнія и что я являюсь только помѣхой ея радушному гостепріимству. Это особенно замѣтно теперь, въ предпраздничные дни. Одинъ изъ знакомыхъ боится меня, другой не хочетъ со мной встрѣтиться, третій считаетъ знакомство со мной предосудительнымъ, и такъ далѣе. Я возможно деликатно выразилъ все это мистеру Криспарклю, но, все-же, я не могъ сказать ему всю правду. Ты сама знаешь, какой это самоотверженный человѣкъ и какъ онъ все принимаетъ къ сердцу. Я далъ ему понять, что я переживаю тяжелую внутреннюю борьбу и что нахожу необходимымъ уѣхать или уйти куда нибудь на время. Онъ мой планъ одобрилъ, и вотъ завтра утромъ я рѣшилъ, пользуясь хорошей погодой и праздничнымъ временемъ, уйти пѣшкомъ...
-- А когда ты вернешься?
-- Недѣли черезъ двѣ.
-- И идешь совершенно одинъ?
-- Мнѣ будетъ гораздо лучше безъ компаніи, лучше даже и безъ тебя, Елена.
-- Мистеръ Криспаркль вполнѣ тебя одобрилъ?
-- Да. Вполнѣ. Я не увѣренъ, что онъ съ самаго начала хотѣлъ меня отпустить. Онъ, кажется, думалъ, что одиночество окажется для меня вреднымъ. Но мы пошли гулять съ нимъ въ прошлый понедѣльникъ, и тогда я объяснилъ ему правдиво, что заставляетъ меня искать одиночества. Я сказалъ ему, что я хочу взять себя въ руки, побѣдить себя, но что на праздникахъ, когда я могу встрѣтить нѣкоторыхъ лицъ, мнѣ будетъ это очень трудно, и можетъ случиться, что я опять прорвусь. Черезъ двѣ же недѣли, эта опасность уже минуетъ; а помимо этого, проходивъ по чистому воздуху, я успокоюсь и окрѣпну духомъ. Ты сама знаешь, что мистеръ Криспаркль самъ приписываетъ большое значеніе физическимъ упражненіямъ, а, значитъ, онъ не могъ признать ненужнымъ для меня то, что признаетъ полезнымъ для себя. Видя, что я говорю совершенно серьезно, онъ во всемъ согласился со мной, и, вотъ, завтра утромъ, съ подлаго его одобренія, я двинусь въ путь -- такъ рано, что не услышу перваго уличнаго шума, ни колокольнаго звона.
Елена задумывается надъ тѣмъ, что сказалъ ей братъ и послѣ размышленія одобряетъ его планъ. Если мистеръ Криспаркль находитъ это правильнымъ, то и она того-же мнѣнія. Но и съ своей стороны она видитъ въ поступкѣ Невиля искреннее желаніе исправиться. Конечно, ей жаль бѣднаго брата, который въ самые праздники долженъ уйти изъ города. Но она понимаетъ, что нужно не сожалѣть, а ободрить его. И она ободряетъ Невиля.
Будетъ онъ писать ей?
Конечно, онъ будетъ ей писать съ каждой почтой и передавать о всемъ, что случится съ нимъ. Послалъ онъ платье впередъ себя?
-- Нѣтъ, дорогая Елена. Мнѣ нравится путешествовать, какъ это дѣлаютъ пилигримы, съ посохомъ въ рукахъ и съ котомкой за плечами. Моя котомка -- или сумка -- уже уложена, стоитъ только взять ее; а вотъ и мой посохъ.
Онъ показываетъ ей свою палку. Она дѣлаетъ то-же замѣчаніе, что и Криспаркль:-- она черезчуръ тяжела, эта палка.
И, возвращая ее ему назадъ, спрашиваетъ:
-- Изъ какого она дерева?
-- Изъ желѣзнаго.
До этого момента Невиль все время былъ очень оживленъ. Можетъ быть, его ободрилъ разговоръ съ ней, его желаніе выяснить ей свою точку зрѣнія и получить ея одобреніе. А когда, результатъ былъ уже достигнутъ, въ немъ произошла реакція, которая, вмѣстѣ съ клонящимся къ вечеру днемъ и зажжеными въ городѣ огнями, опять повернула его мысли въ мрачную сторону.
-- Еслибъ я могъ, я не пошелъ бы на этотъ обѣдъ, Елена.
-- Дорогой Невиль, не стоитъ много думать объ этомъ. Подумай о томъ, что обѣдъ скоро пройдетъ.
-- Скоро пройдетъ?-- повторяетъ онъ мрачно. Да. Конечно. Но, все-же, мнѣ не нравится этотъ обѣдъ.
Она старается внушить ему спокойствіе и убѣждаетъ, что, если ему придется пережить нѣсколько неловкихъ минутъ, такъ это пустяки, разъ онъ увѣренъ въ себѣ.
-- Я бы хотѣлъ, чтобы я былъ во всемъ увѣренъ такъ-же, какъ въ самомъ себѣ,-- отвѣчаетъ ей Невиль.
-- Какъ странно ты говоришь, дорогой! Что ты хочешь сказать?
-- Я и самъ не знаю, Елена. Я знаю только, что мнѣ ужасно, ужасно не по душѣ этотъ обѣдъ. Какая странная тяжесть въ воздухѣ!
Она обращаетъ его вниманіе на темныя тучи за рѣкой и на поднимающійся вѣтеръ. Онъ почти не говоритъ больше до самаго монастырскаго дома, гдѣ онъ долженъ разстаться съ нею. Послѣ того, какъ они уже простились, Елена не сразу входитъ въ домъ, но оборачивается и смотритъ ему вслѣдъ. Онъ идетъ по улицѣ, потомъ дважды минуетъ домъ Джаспера, видимо не рѣшаясь войти. Но вотъ на соборныхъ часахъ бьетъ уже четверть, и онъ быстро и рѣшительно поднимается по лѣстницѣ.
Эдвинъ Друдъ проводитъ день въ одиночествѣ. Изъ его жизни исчезло что-то, что было для него, какъ онъ чувствовалъ теперь, гораздо болѣе дорогимъ, чѣмъ онъ считалъ. И въ своей тихой и уединенной комнатѣ ночь провелъ онъ въ слезахъ. Хотя образъ миссъ Ландлессъ и не исчезъ изъ его сердца, но главное, подавляющее мѣсто занимаетъ въ немъ сейчасъ то маленькое прелестное существо, которое оказалось гораздо умнѣе и тверже, чѣмъ онъ предполагалъ. Съ нѣкоторымъ самоосужденіемъ и сожалѣніемъ онъ думаетъ теперь о ихъ взаимныхъ отношеніяхъ, о томъ, какими могли бы они бытъ, еслибъ онъ больше цѣнилъ ее, еслибъ вмѣсто того, чтобы безучастно принять выпавшій ему жребій, онъ постарался понять и разглядѣть доставшуюся ему драгоцѣнность. И, однако, несмотря на все это, не смотря на сожалѣніе и глубокое чувство, тщеславіе и юношескій капризъ вызываютъ въ его душѣ и другой образъ, менѣе ясный -- образъ красивой миссъ Ландлессъ.
Взглядъ, брошенный на него Розой въ моментъ ихъ прощанія, показался ему очень страннымъ. Не поняла ли она его тайныхъ чувствъ и думъ? Не можетъ бытъ этого, потому что Роза посмотрѣла на него удивленно и умоляюще. Онъ рѣшаетъ, что не можетъ понять этого, хотя несомнѣнно, что взглядъ ея былъ очень выразителенъ.
Такъ какъ онъ ждетъ только мистера Груджіуса, чтобы, повидавшись съ нимъ, уѣхать, то онъ идетъ бросить послѣдній прощальный взглядъ на городъ и его окрестности. Онъ вспоминаетъ при этомъ то время, когда Роза и онъ гуляли то тутъ, то тамъ съ важнымъ ребяческимъ видомъ помолвленныхъ. Бѣдныя дѣти!-- думаетъ онъ съ чувствомъ сожалѣнія и нѣкоторой досады.
Замѣтивъ, что часы его остановились, онъ входитъ въ знакомый ювелирный магазинъ, чтобы исправить ихъ и поставить на вѣрное время. Ювелиръ показываетъ ему браслетъ, причемъ дѣлаетъ замѣчаніе, что онъ весьма пошелъ бы молодой невѣстѣ, особенно, если она не большого роста. Но холодно смотритъ Эдвинъ на браслетъ, и ювелиръ спѣшитъ показать ему мужскія кольца.
Онъ обращаетъ вниманіе на одно изъ такихъ колецъ, указывая, что строгій стиль его вполнѣ подходитъ для джентльмена, который вступаетъ въ новую полосу жизни
-- Очень внушительное кольцо,-- говоритъ ювелиръ.
Эдвинъ смотритъ на кольцо также холодно, какъ и на браслетъ и говоритъ ювелиру, что онъ не носитъ на себѣ никакихъ драгоцѣнностей, кромѣ отцовскихъ часовъ съ цѣпочкой и булавки въ галстухѣ.
-- Это я знаю,-- говоритъ ювелиръ. Еще на дняхъ ко мнѣ зашелъ мистеръ Джасперъ вставить стекло на часахъ. Я сталъ показывать ему разныя вещи, стоющія вниманія и годныя для подарковъ молодымъ людямъ въ особо важные дни ихъ жизни. Но онъ, улыбаясь, отвѣтилъ мнѣ, что не любитъ никакихъ драгоцѣнностей, такъ же, какъ и вы, и что единственныя двѣ вещи, которыя вы носите, это часы съ цѣпочкой и булавка для галстуха. Однако, я не думаю, чтобы не было такихъ случаевъ въ жизни, когда нельзя было бы сдѣлать исключенія изъ своихъ правилъ.
Затѣмъ, передавая Эдвину его часы, онъ прибавляетъ:
-- Двадцать минутъ третьяго, мистеръ Друдъ. Я поставилъ ваши часы. Позвольте посовѣтывать, надо во время заводить ихъ, сэръ.
Эдвинъ беретъ свои часы, надѣваетъ ихъ, выходитъ изъ магазина и думаетъ: "Милый старичина Джонъ! Еслибъ я сдѣлалъ лишній узелъ на своемъ галстухѣ, онъ и это принялъ бы въ серьёзъ и непремѣнно замѣтилъ бы".
Затѣмъ онъ бродитъ взадъ и впередъ по улицамъ, желая убить время до обѣда. По временамъ ему кажется, что Клойстергэмъ глядитъ на него съ какой то укоризной, точно онъ въ чемъ-то неправъ предъ нимъ, точно онъ не сумѣлъ воспользоваться имъ. По временамъ ему кажется, что городъ глядитъ на него не съ укоризной, а съ задумчивой печалью. И онъ самъ становится печальнѣе и серьезнѣе, и съ вниманіемъ и любовью оглядываетъ знакомыя мѣста. Ему приходитъ въ голову мысль, что онъ скоро уѣдетъ и никогда, никогда уже не увидитъ всего этого. Бѣдная юность! Бѣдная юность!
Когда настаютъ сумерки, онъ идетъ въ монастырскій садъ. Здѣсь онъ прогуливается около получаса., и, когда уже становится почти совсѣмъ темно, вдругъ замѣчаетъ у калитки какую-то женщину, сидящую на землѣ. Калитка выходитъ въ узкій проходъ между зданіями, по которому вообще ходятъ очень рѣдко. Повидимому женщина сидитъ тутъ уже давно, но раньше онъ не видалъ ея.
Онъ поворачиваетъ въ этотъ узкій проходъ и идетъ къ калиткѣ. Благодаря свѣту сосѣдняго фонаря, онъ можетъ разглядѣть, что женщина эта имѣетъ жалкій, отталкивающій видъ. У нея острый подбородокъ и остановившіеся, тупо глядящіе передъ собой глаза.
Всегда добросердечный, а въ этотъ вечеръ настроенный особенно мягко, Друдъ останавливается около старухи и заговариваетъ съ ней:
-- Вы больны?
-- Нѣтъ, дорогой,-- отвѣчаетъ она, не глядя на него, все такъ-же устремивъ свой неподвижный взоръ передъ собой.
-- Вы слѣпая?
-- Нѣтъ, дорогой.
-- Что-же съ вами? У васъ нѣтъ угла, вы нищая? По какой причинѣ вы сидите тутъ въ этотъ холодъ безъ движенія?
Медленно, съ большимъ усиліемъ она побѣждаетъ столбнякъ, въ которомъ находилась, взглядываетъ на него и начинаетъ трястись всѣмъ тѣломъ.
Съ ужасомъ отступаетъ онъ отъ нея на шагъ и съ изумленіемъ смотритъ на нее. Ему почему-то кажется, что онъ знаетъ эту старуху.
"Боже", думаетъ онъ въ слѣдующій моментъ. "Тотъ-же взглядъ, что у Джона сегодня ночью!"
Въ тотъ моментъ, когда онъ опускаетъ на нее глаза, она тоже поднимаетъ глаза на него и говоритъ, задыхаясь и кашляя:
-- Грудь моя болитъ, грудь моя плоха совсѣмъ стала. Бѣдная я, несчастная, кашель задушитъ меня.
И она, дѣйствительно, точно въ доказательство своихъ словъ, сильно закашлялась.
-- Откуда вы пришли?
-- Изъ Лондона, дорогой. Я пришла сюда искать иголку въ стогѣ сѣна. Да вотъ, не могу найти. Смилуйся, дорогой, дай мнѣ три шиллинга и шесть пенсовъ, и не пугайся меня. Я тогда опять уйду въ Лондонъ и никого смущать не буду. У меня тамъ лавочка. А! бѣдная я. Плохо идутъ дѣла. Время плохое. Очень плохое время! Но, все-таки, кое какъ живу.
-- Ты куришь опіумъ?
-- Курю,-- съ трудомъ отвѣчаетъ она, стараясь удержаться отъ кашля. Дай мнѣ три шиллинга и шестъ пенсовъ, я хорошенько припрячу ихъ, и пойду назадъ. Если ты не можешь дать мнѣ три шиллинга и шеста пенсовъ, то не давай тогда ни копѣйки. А если, дорогой, ты дашь мнѣ три шиллинга и шестъ пенсовъ, я кое-что скажу тебѣ.
Онъ вынимаетъ изъ кармана деньги и протягиваетъ ей. Она моментально хватаетъ ихъ, встаетъ на ноги и дико смѣется отъ удовольствія.
-- Да благословитъ тебя Богъ! Да спасетъ Онъ тебя, дорогой джентльменъ. Какъ твое имя?
-- Эдвинъ.
-- Эдвинъ, Эдвинъ, Эдвинъ,-- повторяетъ она, и затѣмъ неожиданно спрашиваетъ:
-- Уменьшительное отъ этого имени -- Эдди?
-- Да, иногда такъ говорятъ,-- отвѣчаетъ онъ, причемъ краска бросается ему въ лицо.
-- Такъ невѣсты называютъ жениховъ?-- спрашиваетъ она, точно обдумывая что-то.
-- Почемъ я знаю?
-- А у тебя развѣ нѣтъ невѣсты?
-- Нѣтъ.
-- Да благословитъ тебя Богъ. Благодарствуй, дорогой!-- говоритъ она и хочетъ уйти.
Но онъ прибавляетъ:
-- Вы хотѣли что-то сообщить мнѣ, такъ скажите.
-- Да, да. Скажу. Слушай. Будь благодаренъ, что тебя зовутъ не Недъ.
Онъ смотритъ на нее пораженный и спрашиваетъ:
-- Почему?
-- Потому что это имя сейчасъ имѣть не годится.
-- Почему же не годится?
-- Опасное имя, бѣда надъ нимъ будетъ.
-- Пословица говоритъ, что люди, которымъ угрожаетъ бѣда, долго живутъ,-- замѣчаетъ онъ, смѣясь.
-- Ну, такъ значитъ Недъ будетъ жить вѣчно, скажу я вамъ, потому что опасность грозитъ ему большая,-- возражаетъ женщина.
Она подходитъ къ нему вплотную, когда произноситъ эти слова почти шепотомъ и многозначительно водитъ передъ самымъ его лицомъ указательнымъ пальцемъ. Затѣмъ еще разъ говоритъ: -- "Да благословитъ тебя Богъ, благодарствуй!" -- и отходитъ отъ него, направляясь въ ночлежку.
Все это было далеко не ободряющимъ заключеніемъ тоскливо проведеннаго дня. Одинъ, въ сумрачномъ, непривѣтливомъ мѣстѣ, окруженный обломками старины, Эдвинъ почувствовалъ послѣ ухода старухи холодный ужасъ, и поспѣшилъ въ наиболѣе освѣщенныя улицы, рѣшивъ ничего не говорить о случившемся въ сегодняшній вечеръ. На другой-же день онъ рѣшилъ разсказать объ этомъ Джону (который одинъ только и называлъ его Недомъ), какъ о странномъ совпаденіи, не стоющемъ, впрочемъ, того, чтобы о немъ помнить.
Тѣмъ не менѣе слова старухи произвели на него болѣе сильное впечатлѣніе, чѣмъ многое другое въ этотъ день. До обѣда онъ могъ пройти еще около мили. Поэтому, онъ направился къ рѣкѣ. Но и здѣсь, прогуливаясь по берегу и по мосту, онъ не могъ забыть того, что сказала ему старуха. Слова ея слышались ему и въ поднимавшемся вѣтрѣ и въ шумѣ набѣгавшихъ волнъ; они рисовались ему и на мрачно нависшихъ, надъ нимъ тучахъ и сверкали въ огняхъ, которые зажглись надъ городомъ. И даже, когда онъ входилъ подъ арку воротъ, надъ которыми была расположена квартира Джона, то въ боѣ соборныхъ часовъ ему чудилось ихъ зловѣщее эхо.
Съ этимъ настроеніемъ онъ поднялся и.на лѣстницу.
Джонъ Джасперъ провелъ гораздо болѣе пріятный и веселый день, чѣмъ оба его гостя. По случаю праздниковъ уроковъ музыки у него не было, и, за вычетомъ часовъ службы въ соборѣ, онъ цѣлые дни былъ свободенъ. Чтобы угодить племяннику, онъ съ ранняго утра отправился въ лавки закупать провизію. Лавочникамъ онъ объяснилъ, что его племянникъ уѣзжаетъ надолго и что поэтому ему нужны для угощенія самые лучшіе припасы. Въ промежутокъ между этими покупками онъ заглянулъ къ мистеру Сапси, которому сообщилъ, что въ этотъ день у него обѣдаютъ Недъ и необузданный воспитанникъ Криспаркля и что между ними состоится примиреніе. Мистеръ Сапси расположенъ къ необузданному воспитаннику Криспаркля не особенно дружелюбно. Онъ зсь являетъ, что у него не англійская "комплекція". А разъ мистеръ Сапси объявляетъ что нибудь не англійскимъ, то онъ считаетъ уже, что такая вещь какъ-бы не существуетъ вовсе.
Джонъ Джасперъ очень огорчается этимъ мнѣніемъ мистера Салси, такъ какъ ему извѣстно, что все, что говоритъ мистеръ Сапси основано на разумной причинѣ, а кромѣ того мистеръ Сапси обладаетъ особымъ даромъ всегда оказываться правымъ. По странному совпаденію, мнѣніе самого мистера Сапси объ этомъ предметѣ оказывается буквально такое же.
Въ этотъ день мистеръ Джасперъ въ особомъ ударѣ пѣть. Въ патетическомъ пѣснопѣніи, выражающемъ мольбу настроить сердце для "исполненія предначертаннаго ему закона", онъ удивилъ сегодня всѣхъ своихъ слушателей мелодичностью своего голоса. Онъ никогда еще не исполнялъ серьезной музыки съ такимъ искусствомъ, съ такой гармоніей, какъ въ этотъ канунъ Рождества. Его нервный темпераментъ заставлялъ его обыкновенно пѣть серьезную музыку черезчуръ быстрымъ темпомъ. Но сегодня онъ соблюдалъ темпъ въ совершенствѣ.
Вѣроятно это происходитъ отъ того, что сегодня его настроеніе особенно спокойно. Горловыя связки у него сегодня должно быть тоже особенно чувствительны, такъ какъ сверхъ своего обычнаго костюма и пѣвческаго стихаря, горло его повязано длиннымъ чернымъ шелковымъ шарфомъ. Но при этомъ онъ такъ необыкновенно спокоенъ, что мистеръ Криспаркль при выходѣ изъ собора послѣ вечерни даже сказалъ ему объ этомъ.
-- Я долженъ поблагодарить васъ, Джасперъ, за то удовольствіе, съ которымъ я слушалъ васъ сегодня. Превосходно! Красиво! Я думаю, что вы чувствуете себя сегодня необыкновенно хорошо, разъ вы могли пѣть такъ, что превзошли сами себя.
-- Да, я отлично себя чувствую сегодня.
-- Въ вашемъ пѣніи сегодня не было ни малѣйшей неровности,-- сказалъ младшій каноникъ, дѣлая выразительный жестъ рукой.-- Никакой нервности, никакой форсировки. Все было проведено мастерски и съ полнымъ самообладаніемъ.
-- Благодарю васъ. Я и самъ думаю, что я пѣлъ сегодня хорошо.
-- Можно подумать, Джасперъ, что вы попробовали новое средство противъ вашего хроническаго недуга.
-- Неужели? Какъ вы вѣрно угадали. Я дѣйствительно прибѣгъ къ новому средству.
-- Тогда и держитесь его, мой другъ,-- сказалъ мистеръ Криспаркль, дружески хлопая его по плечу и какъ бы желая ободрить его,-- держитесь его.
-- Буду придерживаться.
-- Поздравляю васъ,-- продолжалъ мистеръ Криспаркль, когда они вышли изъ собора,-- поздравляю васъ во всѣхъ отношеніяхъ.
-- Еще разъ благодарствуйте. Я провожу васъ до вашего дома, если позволите. У меня еще много времени до того, какъ соберется моя компанія. А, кромѣ того, я хочу сказать вамъ кое что, что будетъ вамъ пріятно.
-- Что-же такое?
-- На-дняхъ вечеромъ, помните, мы говорили по поводу моего мрачнаго настроенія.
На лицѣ Криспаркля показывается безпокойство и онъ качаетъ головой.
-- Помните, я говорилъ, что ваши слова являются противовѣсомъ моему мрачному настроенію, а вы выразили надежду, что я отдѣлаюсь отъ этого настроенія.
-- Я и теперь продолжаю надѣяться, Джасперъ.
-- И вполнѣ основательно! Я рѣшилъ въ концѣ года уничтожить свой дневникъ...
-- Рѣшили потому...-- воскликнулъ радостно Криспаркль.
-- Рѣшилъ потому, что вы разсѣяли мои подозрѣнія. Потому, что я чувствую теперь, что я былъ разстроенъ, желченъ, подавленъ, какъ никогда. Вы сказали тогда, что я преувеличивалъ. Теперь я сознаю это.
Лицо мистера Криспаркля просвѣтлѣло еще больше.
-- Я не могъ сознать этого сразу тогда-же, такъ какъ я былъ внѣ себя, но теперь, въ здравомъ состояніи я признаю свою неправоту съ особеннымъ удовольствіемъ. Я сдѣлалъ изъ мухи слона: таковъ фактъ.
-- Какую тяжесть вы снимаете съ моихъ плечъ!-- воскликнулъ мистеръ Криспаркль.
-- Человѣкъ, который ведетъ однообразный образъ жизни,-- продолжалъ Джасперъ,-- напрягаетъ свои нервы и разстраиваетъ себѣ желудокъ, останавливаясь на какой ни будь мысли, дѣлаетъ изъ нея всегда черезчуръ преувеличенные выводы. Такъ было и со мной.
-- Это лучше даже, чѣмъ я могъ надѣяться,-- сказалъ мистеръ Криспаркль, останавливаясь у двери своего дома, чтобы проститься съ Джасперомъ.
-- Вы и не могли надѣяться на многое,-- отвѣтилъ Джасперъ.-- Развѣ вы могли ожидать, чтобы я сколько нибудь сталъ похожъ на васъ? Вы постоянно тренируете себя, постоянно стремитесь къ тому, чтобы и умомъ и тѣломъ быть чистымъ, какъ кристалъ, и вы всегда такой и никогда не мѣняетесь. Между тѣмъ я одинокій, вѣчно шатающійся тростникъ. Тѣмъ не менѣе, я поборолъ въ себѣ свое мрачное настроеніе. Не узнаете-ли вы, ушелъ ко мнѣ Невиль, или нѣтъ? Если нѣтъ, мы-бы пошли съ нимъ вмѣстѣ.
-- Я думаю,-- сказалъ мистеръ Криспаркль, открывая входную дверь своимъ ключомъ,-- что онъ ушелъ уже довольно давно; онъ пошелъ прогуляться, и я думаю не возвращался. Я, впрочемъ, узнаю. Вы не зайдете?
-- Меня ждетъ моя компанія,-- сказалъ Джасперъ, улыбаясь.
Младшій каноникъ исчезаетъ за дверью, но черезъ нѣсколько минутъ возвращается. Какъ онъ и думалъ, мистеръ Невиль еще не приходилъ, и какъ онъ вспоминаетъ теперь, хотѣлъ прямо пройти къ Джасперу.
-- Ну, значитъ, я окажусь плохимъ хозяиномъ,-- сказалъ Джасперъ.-- Моя компанія соберется раньше меня! Хотите поспорить, что я найду ихъ обоихъ обнявшимися?
-- Еслибъ я когда нибудь бился объ закладъ,-- замѣтилъ мистеръ Криспаркль,-- то я поспорилъ-бы, что ваша, компанія будетъ сегодня имѣть веселаго собесѣдника.
Джасперъ со смѣхомъ прощается и уходить. Около дверей Собора онъ умѣряетъ свой шагъ и затѣмъ сворачиваетъ къ себѣ домой. Онъ поетъ тихимъ голосомъ и съ нѣжнымъ выраженіемъ всю дорогу. Опять кажется, что сегодня онъ прямо не можетъ взять ни одной фальшивой ноты, такъ онъ уравновѣшенъ и спокоенъ, бодръ и жизнерадостенъ. Подойдя къ аркѣ, надъ которой расположена, его квартира, онъ останавливается на минутку, снимаетъ со своей шеи большой черный шарфъ и перекидываетъ его черезъ руку. Въ этотъ мигъ лицо его сумрачно и безпокойно. Но оно тотчасъ проясняется опятъ, какъ только онъ дѣлаетъ новыхъ нѣсколько шаговъ. Тогда, онъ снова начинаетъ напѣвать.
Такимъ онъ входитъ и на послѣднюю ступень своей лѣстницы.
Красный свѣтъ дрожитъ весь вечеръ за окномъ квартиры Джаспера., точно свѣтъ маяка., вдали отъ городского шума, и предпраздничной торговой сутолоки. Подъ аркой слышны только завыванія вѣтра. Начинается буря.
Мѣстность около собора вообще освѣщается плохо, а теперь здѣсь почти совершенно темно, такъ какъ вѣтеръ затушилъ и тѣ немногіе фонари, которые здѣсь имѣются. Темнота усиливается еще больше, благодаря пыли, тучами носящейся кругомъ вмѣстѣ съ сухими листьями и обломками грачиныхъ гнѣздъ съ башни. Даже деревья гнутся и трещатъ такъ, что вотъ-вотъ повалятся или будутъ вырваны съ корнемъ; по крайней мѣрѣ трескъ ихъ становится все слышнѣе, свидѣтельствуя о томъ, что даже толстыя вѣтви начинаютъ поддаваться шторму.
Уже много лѣтъ, ни въ одну изъ зимнихъ ночей не запомнятъ такого вѣтра. Съ домовыхъ трубъ падаютъ флюгарки, и прохожіе, чтобы удержаться на ногахъ, хватаются за стѣны, или другъ за друга. До самой полночи дикіе порывы вѣтра не только не ослабѣваютъ, но все усиливаются и съ безумнымъ какимъ-то завываніемъ носятся по опустѣлымъ улицамъ, срывая двери и ставни и точно приглашая запрятавшихся въ дома жителей улетѣть, пока ихъ не задавятъ разрушенныя крыши.
Только красный огонь въ окнахъ Джаспера, горитъ неподвижно. И только этотъ одинъ огонь и неподвиженъ.
Вѣтеръ не затихаетъ всю ночь. И только къ утру, когда блѣднѣютъ уже на небѣ звѣзды, онъ начинаетъ спадать. Съ этого времени онъ только но временамъ, какъ раненый звѣрь, вдругъ налетитъ съ бѣшенствомъ, но, безсильный, тутъ-же и затихаетъ. Съ окончательнымъ наступленіемъ утра онъ замираетъ совсѣмъ.
Тогда становится видно, что стрѣлки соборныхъ часовъ сорваны, что желѣзные листы съ крыши сорваны и лежатъ въ оградѣ, и что на большой башнѣ вывернуто нѣсколько кирпичей. И несмотря на первый день праздника становится необходимымъ послать рабочихъ на башню, чтобы осмотрѣть, что тамъ надѣлала буря. Подъ руководительствомъ Дордльса эти рабочіе взлѣзаютъ на башню, а мистеръ Тонъ и кучка раннихъ зѣвакъ толпится около дома младшаго каноника, уставившись на крышу башни, на которой должны появиться рабочіе.
Неожиданно среди этой кучки, расталкивая ее руками, протискивается къ дому младшаго каноника, мистеръ Джасперъ. Взоры любопытныхъ обращаются теперь внизъ, къ Джасперу, который кричитъ мистеру Криспарклю, стоящему у раскрытаго окна:
-- Гдѣ мой племянникъ?
-- Его не было здѣсь. Развѣ онъ не у васъ?
-- Нѣтъ. Онъ ушелъ вчера, ночью съ мистеромъ Невилемъ на рѣку смотрѣть штормъ, и съ тѣхъ поръ не возвращался. Позовите мистера Невиля!
-- Онъ ушелъ сегодня рано утромъ.
-- Рано утромъ? Впустите меня въ домъ! Впустите!
Никто уже не смотритъ на башню теперь. Всѣ собравшіеся устремили глаза, на мистера. Джаспера, который блѣдный, полуодѣтый, запыхавшійся, держится за рѣшетку передъ домомъ младшаго каноника.