Хотя мистеръ Криспаркль встрѣчался съ Джономъ Джасперомъ въ соборѣ, но они ни словомъ не обмѣнивались между собой объ Эдвинѣ. Послѣдній ихъ разговоръ на эту тему произошелъ болѣе полугода тому назадъ, когда Джасперъ показалъ мистеру Криспарклю свой дневникъ. Само собой разумѣется, что, хотя они и не говорили между собой, они часто думали объ одномъ и томъ-же. Будучи врагами изъ-за своихъ различныхъ отношеній къ Невилю, они присматривалисъ другъ къ другу и слѣдили одинъ за другимъ.
Впрочемъ, благодаря своему откровенному и прямому характеру, мистеръ Криспаркль готовъ былъ возбудить интересовавшій ихъ обоихъ вопросъ во всякое время. Но Джасперъ былъ упорно неприступенъ. Всегда молчаливый, угрюмый, онъ весь какъ будто ушелъ въ себя, весь былъ поглощенъ одной идеей, одной цѣлью, сторонился людей и ни съ кѣмъ не дѣлилъ ни своего горя, ни своихъ плановъ и надеждъ. Какъ регентъ, онъ общался съ людьми, но душа его была чужда всему міру.
Объ отъѣздѣ Розы онъ, конечно, зналъ и понималъ его тайную причину. Думалъ-ли онъ, что она изъ боязни передъ нимъ хранила молчаніе о ихъ послѣдней встрѣчѣ или-же предполагалъ, что она разсказала обо всемъ мистеру Криспарклю, или кому нибудь другому? У мистера Криспаркля никакого собственнаго мнѣнія на этотъ счетъ не было. Будучи человѣкомъ высшей справедливости, мистеръ Криспаркль не могъ признать преступленіемъ со стороны Джаспера его страстное увлеченіе Розой. Точно также онъ не могъ считать преступленіемъ предложеніе, которое сдѣлалъ Джасперъ Розѣ, пожертвовать местью ради любви.
То ужасное подозрѣніе на Джаспера, которое закралось въ душу Розы, нисколько не раздѣлялось младшимъ каноникомъ. Не приходило также оно, повидимому, въ голову ни Невилю, ни Еленѣ. По крайней мѣрѣ они ни разу не высказывали его. Не говорилъ ничего о подобномъ подозрѣніи на Джаспера и мистеръ Груджіусъ, который не скрывалъ, своей непріязни къ регенту. Впрочемъ, Груджіусъ былъ не только крайне молчаливъ, но и эксцентриченъ. Напримѣръ, о томъ, что, получивъ извѣстіе о разрывѣ Эдвина съ Розой, Джасперъ упалъ въ обморокъ, онъ никому не сказалъ ни слова.
Что касается клойстергэмскихъ жителей, то, когда рѣчь заходила о трагическомъ происшествіи, случившемся полтора года тому назадъ, они раздѣлялись въ мнѣніяхъ. Одни думали, что Эдвинъ убитъ его соперникомъ, другіе,-- что онъ исчезъ самъ. И когда разговоръ касался этой старой темы, полусонные жители стариннаго соборнаго городка замѣчали, что Джасперъ попрежнему страстно преданъ своей цѣли: открыть преступника и отомстить ему.
Таковы были обстоятельства этого дѣла въ тотъ моментъ, къ которому подошелъ нашъ разсказъ.
Какъ только закрылись къ вечеру соборныя двери, Джасперъ взялъ однажды отпускъ и уѣхалъ на два-три дня въ Лондонъ. Онъ отправился къ дилижансу тѣмъ-же путемъ, какимъ шла Роза, и также, какъ и она, прибылъ въ Лондонъ въ жаркій, пыльный лѣтній вечеръ
Имѣя съ собой только легкій ручной багажъ, онъ отправился въ маленькую гостиницу Альдергетской улицы пѣшкомъ.
Наскоро и неохотно пообѣдавъ здѣсь, Джасперъ тотчасъ-же отправился въ восточную часть Лондона и, пройдя цѣльный рядъ пыльныхъ улицъ, достигъ того, чего онъ искалъ: грязнаго двора. Войдя въ него и взобравшись по ветхой лѣстницѣ въ верхній этажъ,-- омъ очутился въ темной, душной комнатѣ.
-- Вы здѣсь одна?-- обратился онъ къ кому-то.
-- Одна, глубчикъ. Одна. Это хуже для меня, но лучше для васъ. Войдите. Я не вижу васъ, пока не чиркну спички, но узнаю какъ будто по голосу. Вѣдь я знаю васъ?
-- Зажгите спичку и тогда увидите.
-- Зажгу, зажгу. Только у меня рука дрожитъ. Сразу мнѣ не найти спичекъ. Особенно съ моимъ кашлемъ. Вы пріѣзжій?
-- Нѣтъ.
-- И не морякъ?
-- Нѣтъ.
-- Впрочемъ, у меня есть посѣтители и сухопутные, я всѣмъ мать. Не то, что китаецъ Джокъ по ту сторону двора.
Найдя послѣ долгихъ поисковъ спички и съ трудомъ зажегши, вслѣдствіе сильнаго кашля, свѣчу, старуха долго еще покачивается отъ этого кашля. Наконецъ, припадокъ ея проходитъ, она начинаетъ вглядываться въ вошедшаго и восклицаетъ:
-- Какъ?! Это вы?!
-- Почему вы такъ удивляетесь, что я пришелъ?
-- Не думала я больше увидѣть когда нибудь васъ, голубчикъ. Я считала васъ уже въ царствіи небесномъ.
-- Почему?
-- Не думала я, чтобы вы, живой, такъ долго не посѣтили меня, которая такъ хорошо приготовляетъ трубки. Тѣмъ болѣе, что вы въ траурѣ. Выкурили-бы трубочку и утѣшились-бы. А, можетъ быть, вы получили большое наслѣдство и утѣшаться вамъ было нечего?
-- Нѣтъ.
-- Кто-же это умеръ у васъ?
-- Родственникъ одинъ.
-- Отчего же онъ умеръ?
-- Вѣроятно, отъ смерти.
-- Ну, мы сегодня не въ духѣ,-- замѣтила съ особенной усмѣшкой старуха.-- Это оттого, что мы давно не курили. Подождите, дорогой, вотъ выкурите трубочку и совсѣмъ оправитесь.
-- Ну, такъ дѣлайте-же скорѣй,-- замѣтилъ посѣтитель.
Сказавъ это, Джасперъ снимаетъ съ себя сапоги, галстухъ и ложится поперекъ кровати.
-- Ну, теперь вы лучше,-- одобрительно говоритъ старуха.-- Теперь узнаю своего стараго гостя. Что-же? Вы все это время готовили себѣ трубки сами?
-- Да, иногда.
-- Никогда не готовьте сами. Это вредно и для торговли, и для васъ. Гдѣ-же, однако, моя склянка и ложечка? Сейчасъ, сейчасъ, голубчикъ. Сейчасъ дамъ вамъ отлично изготовленную трубочку.
Продолжая что-то бормотать, старуха раздуваетъ уголь. Наконецъ, трубка готова.
-- Вотъ видите, для васъ у меня, голубчикъ, всегда есть трубочка! Правда?
-- Правда.
-- А помните, когда вы въ первый разъ пришли сюда, вы совсѣмъ были непривычны къ моему снадобью?
-- Да, тогда съ меня довольно было самой небольшой порціи.
-- Потомъ понемногу привыкли, а теперь курите не хуже завзятаго любителя. Ну, вотъ, и готово, берите. А какъ вы, бывало. хорошо пѣли! Наклоните голову и поете. Такъ хорошо, точно птичка!
Джасперъ беретъ изъ ея рукъ трубку и прикладываетъ ее ко рту. Старуха-же садится рядомъ съ нимъ, чтобы при первой надобности, наполнить ему трубку снова. Сдѣлавъ нѣсколько затяжекъ, онъ спрашиваетъ.
-- А снадобье такое-же крѣпкое, какъ и прежде?
-- Такое-же. Смѣсь все та-же.
-- А вкусъ другой и дѣйствуетъ медленнѣе.
-- Привыкли.
-- Конечно, можетъ быть и такъ. Вотъ что...
И не докончивъ своей рѣчи онъ закрываетъ глаза и погружается въ дремоту. Женщина-же нагибается надъ нимъ и говоритъ ему на ухо:
-- Я слушаю. Вы сказали: "вотъ что"... Я слушаю.
-- Знаю. Я думалъ вотъ что: предположите, что вы хотѣли-бы что нибудь совершить...
-- Да, голубчикъ. Слушаю.
-- Но на что вы еще не рѣшились...
-- Да, да, голубчикъ. Я слушаю. Говори.
-- Что могли-бы совершить и не совершить.
-- Да.
И она стала ковырять длинной иглой содержимое трубки.
-- Вы-бы совершили это здѣсь, во снѣ, послѣ того, какъ выкурили-бы такую трубку?
-- Да, да, голубчикъ,-- повторяетъ упорно женщина, кивая въ знакъ согласія головой.
-- Вотъ и я тысячу разъ совершалъ здѣсь во снѣ то, что было у меня въ мысляхъ.
-- Надѣюсь, это было что нибудь пріятное?
-- Да,-- оно было мнѣ пріятно.
Эти слова онъ произноситъ какъ-то дико озираясь и злобно глядя на нее. Между тѣмъ она молчаливо наполняетъ трубку снова. Видя, что она вся отдалась своему дѣлу, онъ продолжаетъ:
-- Въ моихъ мысляхъ было путешествіе. Трудное опасное путешествіе. Черезъ пропасти, у которыхъ достаточно споткнуться чтобы тутъ-же разбиться въ дребезги. Посмотрите внизъ. Вы видите, что на днѣ пропасти?
И онъ быстро приподнимается и показываетъ рукой на полъ, точно на немъ, или подъ нимъ находится то, о чемъ онъ говорилъ. Женщина смотритъ, однако, не на полъ, а на него. Повидимому, она знаетъ, что ея безмолвіе вызоветъ его дальнѣйшую рѣчь. И, дѣйствительно, черезъ минуту онъ начинаетъ говорить снова
-- Такъ вотъ я сказалъ, что совершилъ это путешествіе здѣсь сотни или тысячи разъ, больше, милліона разъ. Однимъ словомъ я совершалъ его во снѣ такъ часто, что когда пришлось совершить его на самомъ дѣлѣ, то это не стоило мнѣ никакого труда.
-- Вслѣдствіе этого путешествія вы и не бывали здѣсь?
Онъ взглядываетъ на нее, еще разъ затягивается и говоритъ:
-- Да, вслѣдствіе этого путешествія.
Затѣмъ наступаетъ молчаніе. Его отяжелѣвшія вѣки едва могутъ открыться. Женщина же все сидитъ около него и не сводитъ глазъ съ трубки.
-- Я увѣрена,-- говоритъ вдругъ старуха, между тѣмъ какъ онъ дико смотритъ на нее,-- я увѣрена, что это путешествіе вы совершили по различнымъ дорогамъ. Да?
-- Нѣтъ, всегда однимъ и тѣмъ же путемъ.
-- Однимъ и тѣмъ же?
-- Да.
-- Тѣмъ самымъ, которымъ вы совершили его и въ дѣйствительности?
-- Да.
-- И вы испытывали при этомъ всегда то-же удовольствіе?
-- Да.
Казалось, другого отвѣта, кромѣ этого односложнаго и лѣниваго "да" онъ дать не могъ.
Повидимому, чтобы убѣдиться, что онъ отвѣчаетъ не какъ машина, а сознательно, она спрашиваетъ о томъ же, но иначе:
-- И вамъ, голубчикъ, никогда не надоѣдало это и вамъ не хотѣлось увидѣть во снѣ что-либо другое?
Онъ съ трудомъ приподнимается и говоритъ:
-- Что вы говорите? Что мнѣ надо? Зачѣмъ я пришелъ сюда?
Она осторожно укладываетъ его на кровать и вкладываетъ ему въ ротъ трубку. Затѣмъ она говоритъ:
-- Конечно. Да, да. Теперь я понимаю. Вы черезчуръ торопились, и я не могла уловить вашу мысль. Но теперь я вижу, что вы пришли сюда, чтобы повторить ваше путешествіе.
Онъ отвѣчаетъ ей, сначала смѣхомъ, а потомъ зубовнымъ скрежетомъ.
-- Да, я пришелъ сюда для этого. Когда жизнь стала мнѣ не подъ силу, я пришелъ сюда за утѣшеніемъ, и утѣшился.
Послѣднія слова онъ произноситъ опять съ какой-то страстью, стуча зубами, какъ волкъ.
Она пристально глядитъ на него и говоритъ:
-- А у васъ въ вашемъ путешествіи былъ товарищъ?
-- Ха, ха, ха!-- восклицаетъ онъ не то съ хохотомъ, не то съ лаемъ.-- И какъ часто онъ не зналъ, что онъ мой товарищъ по путешествію! Сколько разъ онъ совершилъ его, не зная, гдѣ онъ идетъ.
Тутъ женщина становится на колѣни, положивъ голову на одѣяло, и еще внимательнѣе начинаетъ слѣдить за нимъ. Потомъ она растираетъ осторожно ему грудь.
Тогда онъ снова начинаетъ говорить, точно подъ ея диктовку.
-- Да, я всегда совершалъ сначала это путешествіе, а красивые виды и процессіи являлись потомъ. Раньше окончанія путешествія они явиться не могли.
Послѣ нѣкотораго молчанія, во время котораго она снова растираетъ ему грудь, онъ снова начинаетъ говорить:
-- Что? Вѣдь я же сказалъ, что когда оно совершится, то покажется такимъ короткимъ, что сдѣлается даже странно. Вы слышите?
-- Да, голубчикъ. Говори. Слушаю.
-- Вотъ время и мѣсто.
Съ этими словами онъ вскакиваетъ на ноги и затѣмъ, уже шепотомъ, точно ища чего-то въ темнотѣ, продолжаетъ:
-- Время и мѣсто...
-- Время, мѣсто и вашъ спутникъ,-- добавляетъ за него старуха и хватать, его за руку.
-- Какъ-же могло быть время, когда не было спутника?..
Но вдругъ онъ останавливается и произноситъ:
-- Тсъ, тише. Путешествіе кончилось. Все кончилось.
-- Такъ скоро?
-- Я-же говорилъ, что скоро. Но вѣдь это только сонъ. Я видѣлъ все это во снѣ. Иначе, развѣ могло бы все это случиться такъ просто и скоро. Нѣтъ, все это не то... не то. Тамъ была борьба, сознаніе опасности, страхъ, мольбы... Но ничего подобнаго я никогда не видалъ во снѣ...
И, сказавъ послѣднія слова, онъ содрогается.
-- Чего ты никогда не видѣлъ, голубчикъ?
-- Смотрите, смотрите! Какъ ужасно все это? Да, такъ и было. Но, вотъ, все и конченоі..
Эти почти безсвязныя слова его сопровождались дикими жестами. Затѣмъ онъ падаетъ на кровать совершенно безчувственный.
Женщина, однако, продолжаетъ дѣлать ему все новые и новые вопросы, снова растираетъ ему грудь и прислушивается, не прошепчетъ ли онъ чего нибудь. Наконецъ, увѣрившись, что онъ уже не очнется, она недовольная отходитъ отъ него и садится въ кресло, откуда, подперевъ рукой подбородокъ, продолжаетъ пристально смотрѣть на него..
-- Помню, сама слышала, какъ ты однажды говорилъ обо мнѣ, когда я лежала въ такомъ же состояніи, какъ сейчасъ ты. Ты говорилъ: "Непонятно, ничего не разобрать!" Говорилъ и обо мнѣ, и о другихъ посѣтителяхъ того дня. Смотри, голубчикъ, не ошибись!..
И затѣмъ она продолжаетъ:
-- Ты сказалъ, что какъ будто не то дѣйствіе. Можетъ быть и не то, сначала. Но погоди, потомъ почувствуешь. Запоешь у меня и ты. Практикой до всего доходишь. Какъ знать, можетъ быть, я открыла секретъ, какъ заставить тебя все разсказать.
Между тѣмъ Джасперъ лежитъ на кровати совершенно безчувственный. Только изрѣдка судорожно подергиваются у него ноги, руки и мускулы на лицѣ. Такъ продолжается, пока не сгораетъ и вторая свѣча, зажженная старухой послѣ выгорѣвшей первой. Наконецъ, въ комнату проникаетъ со двора и утренній свѣтъ.
Только тогда Джасперъ приходитъ мало-по-малу въ себя. Онъ весь дрожитъ. Успокоившись, онъ, наконецъ, уходитъ, провожаемый благодарностью женщины за тѣ деньги, которыя онъ далъ ей за ея труды:
-- Да спасетъ тебя Богъ, голубчикъ!
Послѣ его ухода, очевидно уставшая, женщина какъ будто начинаетъ готовиться ко сну. Но это только кажется. Какъ только на лѣстницѣ затихаютъ шаги Джаспера, старуха отправляется за нимъ, шепча про себя:
-- Ну, этотъ разъ ужъ я тебя не выпущу съ глазъ!
Дойдя до Ольдергэтской улицы, Джасперъ останавливается у одного подъѣзда и стучитъ. Дверь немедленно отворяется, и регентъ исчезаетъ за ней. Но женщина, которая всю дорогу слѣдила за нимъ, не уходитъ. Она прячется въ противоположныхъ воротахъ и ждетъ, когда онъ снова выйдетъ. Такъ проходитъ нѣсколько часовъ.
Наконецъ, въ полдень, онъ выходитъ, но безъ багажа и въ новомъ платьѣ. Очевидно, въ Клойстергэмъ онъ еще не ѣдетъ. Женщина идетъ за нимъ, но вскорѣ возвращается къ тому дому, изъ котораго онъ вышелъ. Она стучится и спрашиваетъ:
-- Джентльменъ изъ Клойстергэма дома?
-- Недавно только вышелъ.
-- Жаль. А когда онъ уѣзжаетъ домой?
-- Въ шесть вечера.
-- Благодарю васъ... Ну, погоди. Теперь ужъ не упущу тебя,-- бормочетъ она про себя.-- Въ прошлый разъ я потеряла тебя изъ виду, когда ты сѣлъ въ дилижансъ. Я даже не знала куда ты ѣдешь. Но теперь я знаю, и буду въ Клойстергэмѣ раньше тебя. А тамъ ужъ я сумѣю тебя найти.
Въ тотъ-же самый вечеръ старуха дѣйствительно стояла уже на одной изъ Клойстергэмскихъ улицъ, глазѣя на окна монастырскаго дома и ожидая прихода дилижанса.
Наконецъ, дилижансъ пришелъ. Убѣдившись, что тотъ, кого она ждала, пріѣхалъ, женщина бормочетъ про себя:
-- Ну, пріѣхалъ. Значитъ я буду знать и гдѣ ты живешь.
Съ этими словами старуха идетъ за Джасперомъ, спокойно направляющимся домой. Но вотъ, подъ воротами арки онъ вдругъ исчезаетъ куда-то. Въ это время тутъ-же подъ аркой женщина видитъ витую лѣстницу, а черезъ открытую настежь на улицу дверь въ комнатѣ какого-то джентльмена съ сѣдыми развѣвающимися волосами. Джентльменъ этотъ сидитъ за столомъ и что-то пишетъ.
-- Эй, кого вы ищите?-- воскликнулъ онъ, замѣтивъ остановившуюся женщину.
-- Тутъ только что прошелъ одинъ господинъ. Да?
-- Да, прошелъ. А что вамъ отъ него нужно?
-- Гдѣ онъ живетъ, голубчикъ?
-- Живетъ? Да вотъ тамъ, наверху.
-- Да благословитъ тебя Богъ. А какъ зовутъ его?
-- Джасперъ, Джонъ по имени. Мистеръ Джонъ Джасперъ.
-- А чѣмъ онъ занимается?
-- Занимается? Поетъ въ хорѣ.
-- Гдѣ?
-- Въ хорѣ.
-- Это что такое?
Мистеръ Датчери встаетъ и подходитъ къ двери. Затѣмъ, улыбаясь, онъ спрашиваетъ старуху:
-- Вы знаете соборъ?
Женщина киваетъ головой.
-- Такъ вотъ, идите туда завтра часовъ въ семь утра, и вы не только увидите, но и услышите мистера Джаспера.
-- Благодарю васъ.
Радость, съ которой она говоритъ это, не проходитъ для Датчери незамѣченной. Онъ на минуту пристально присматривается къ старухѣ и затѣмъ идетъ вмѣстѣ съ ней.
-- Впрочемъ, вы можете подняться къ мистеру Джасперу и сейчасъ.
Женщина смотритъ на него съ лукавой улыбкой и отрицательно качаетъ головой.
-- Развѣ вы не хотите говорить съ нимъ?
Она снова отрицательно качаетъ головой.
-- Ну, а любоваться имъ вы можете три раза въ день, хотя вамъ, кажется, ѣздить сюда далеко.
Женщина быстро взглядываетъ ему въ лицо. Если мистеръ Датчери думалъ этимъ путемъ узнать отъ нея, откуда она, то онъ цѣли не достигъ. Однако, когда онъ, идя рядомъ съ ней, начинаетъ позвякивать въ карманѣ деньгами, она говоритъ ему:
-- Не будете-ли добры дать мнѣ денегъ на ночлегъ и на дорогу домой, добрый господинъ? Я очень бѣдна и сильно кашляю.
-- А вы знаете, гдѣ надо остановиться вамъ? Вы бывали здѣсь?
-- Одинъ разъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ?
Въ это время они доходятъ до воротъ кладбища. Вспомнивъ что-то, женщина говоритъ:
-- Можетъ быть, вы не повѣрите мнѣ, но на этомъ самомъ мѣстѣ одинъ молодой джентльменъ далъ мнѣ разъ три шиллинга и шесть пенсовъ. Я страшно кашляла тогда и попросила у него три шиллинга и шесть пенсовъ. И онъ мнѣ далъ ихъ.
-- А вы не слишкомъ были смѣлы, назначая сами сумму?-- спокойно спрашиваетъ Датчери, продолжая въ то-же время звенѣть деньгами.-- Хорошо, что молодой человѣкъ не принялъ вашу просьбу за дерзость.
-- Дѣло въ томъ, что я просила эту сумму на лекарство, которымъ торгую и которымъ сама живу. Вотъ и теперь я прошу у васъ ту-же сумму и, если вы исполните мою просьбу, я опять и на эти деньги куплю лекарства.
-- Какое-же это лекарство?
-- Не буду васъ обманывать, сэръ. Это опіумъ.
Мистеръ Датчери вдругъ быстро взглядываетъ на старуху.
-- Опіумъ, голубчикъ. Опіумъ, который, какъ и насъ грѣшныхъ, больше бранятъ, чѣмъ хвалятъ.
Мистеръ Датчери не говоря ни слова отсчитываетъ деньги. Старуха жадно смотритъ ему въ руки.
-- Это было въ прошлый сочельникъ, сэръ.
Мистеръ Датчери сбивается въ счетѣ и начинаетъ считать деньги снова.
-- Его звали, того джентльмена, Эдвиномъ.
Мистеръ Датчери роняетъ монеты, наклоняется, чтобы поднять ихъ и, весь красный отъ сдѣланнаго усилія, говоритъ:
-- Какъ-же вы узнали его имя?
-- Я спросила его объ этомъ и еще спросила, есть-ли у него невѣста. Тогда онъ и сказалъ, что зовутъ его Эдвиномъ и что невѣсты у него нѣтъ.
Нѣсколько минутъ мистеръ Датчери, зажавъ деньги въ кулакъ, стоялъ неподвижно, о чемъ-то задумавшись. Потомъ онъ разсѣянно суетъ старухѣ въ руку деньги, прощается съ ней и отходитъ отъ нея.
Когда мистеръ Датчери подошелъ къ своей квартирѣ, въ окнѣ у мистера Джаспера уже свѣтилась, точно маякъ, его лампа. И какъ морякъ съ жадною надеждой смотритъ на маячный огонь, думая о тихой пристани, такъ и мистеръ Датчери, увидя лампу Джаспера, долго не могъ оторваться отъ нея и точно хотѣлъ проникнуть мыслью по слѣдамъ этого свѣта.
Единственной цѣлью возвращенія мистера Датчери домой, была, кажется, забытая имъ, хотя и вовсе ненужная ему, шляпа.
Когда онъ снова вышелъ на улицу, на соборной колокольнѣ пробило половина десятаго. Теперь цѣлью его прогулки было встрѣтить того мальчишку, который побивалъ камнями Дордльса.
Мальчишка этотъ ждать себя долго не заставилъ. Вскорѣ мистеръ Датчери увидѣлъ его около рѣшетки кладбища. Чертенокъ занимался тѣмъ, что обстрѣливалъ камнями надгробные памятники.
-- Эй, Винксъ!-- крикнулъ его мистеръ Датчери.
-- Алло, Дикъ!-- отвѣтилъ чертенокъ.
Повидимому, отношенія мистера Датчери къ мальчишкѣ самыя пріятельскія.
-- Сколько разъ я говорилъ вамъ, чтобъ вы меня такъ не звали! Да и фамиліи такой совсѣмъ нѣтъ.
-- Почему-же нѣтъ? Я думаю, есть.
-- Врешь, нѣтъ такой фамиліи. Меня прозвали Винксомъ, потому что я рѣдко сплю по ночамъ. Меня постоянно тревожатъ, и приходится спать однимъ глазомъ. Поэтому и прозвали меня Винксомъ {Отъ Wink -- мигать.}. А чаще зовутъ меня Депутатомъ, и это прозвище мнѣ нравится гораздо больше.
-- Ну, Депутатъ, такъ Депутатъ. Мнѣ все равно. Но мы съ тобой, все-таки, друзья. Такъ вѣдь, Депутатъ?
-- Конечно.
-- Я тебѣ простилъ долгъ въ первый-же день моего пріѣзда. Потомъ тебѣ отъ меня не разъ попадали шестипенсовыя монеты. Вѣдь такъ?
-- Вѣрно! А главное, что вы не дружны съ Джасперомъ. Я его ненавижу. Ну, за что онъ прибилъ и оттаскалъ меня за волосы!
-- Ну, бросимъ это. А вотъ что, Депутатъ, сегодня тебѣ можетъ попасть въ карманъ отъ меня цѣлый шиллингъ. Сегодня вечеромъ у васъ остановится въ ночлежкѣ одна бѣдная, больная старуха.
-- Курильщица! Знаю.
И Депутатъ хитро подмигнулъ при этихъ словахъ.
-- Ты знаешь какъ ее зовутъ?
-- Ея Королевское Высочество принцесса Пуфъ-Пуфъ.
-- А другого имени развѣ у нея нѣтъ? И откуда она?
-- Изъ Лондона. Промысломъ своимъ занимается среди Джэковъ.
-- Матросовъ?
-- Ну да, я-же и говорю вамъ, что между Джэками.
-- Мнѣ бы нужно было, чтобъ ты узналъ ея адресъ.
-- Хорошо. Давай только обѣщанный тобой шиллингъ, старина.
Мистеръ Датчери дастъ мальчишкѣ шиллингъ, и, благодаря существующему между нкми взаимному довѣрію, вопросъ считается исчерпаннымъ.
-- А знаете, какая потѣха? Завтра утромъ принцесса Пуфъ-Пуфъ отправляется въ соборъ.
-- А откуда ты знаешь это?
-- Сама мнѣ сказала. Велѣла разбудить.
Мистеръ Датчери задумчиво выслушалъ эту новость, и лицо его повеселѣло. Послѣ этого онъ простился съ своимъ другомъ, вернулся домой и сѣлъ ужинать. Мистриссъ Тонъ приготовила ему хлѣбъ, сыръ, салатъ и пиво.
Окончивъ ужинъ, онъ долго еще просидѣлъ въ этотъ вечеръ за столомъ. Наконецъ, онъ всталъ, отперъ стѣнной шкафъ и началъ внимательно разсматривать какія-то черточки, начерченныя мѣломъ на внутренней сторонѣ дверцы.
-- Мнѣ по душѣ этотъ старинный способъ счетоводства,-- заговорилъ онъ при этомъ мысленно съ собой -- По крайней мѣрѣ, пойметъ только тотъ, кому надо. Хорошо. Волки сыты, и овцы цѣлы. Г-мъ! Сегодня придется прибавить только одну маленькую черту.
И, грустно вздохнувъ, мистеръ Датчери вооружился мѣломъ и задумался.
-- Большой черты провести никакъ нельзя,-- сказалъ онъ самъ себѣ. И проведя небольшую черту, онъ заперъ шкафъ и пошелъ спать.
На другое утро мирный городокъ былъ весь залитъ солнечными лучами. Древности его и развалины казались особенно живописными. Подъ чащей деревьевъ ярко сверкалъ плющъ, щебетали птицы и разливалось благоуханіе полей и лѣсовъ. Все говорило о жизни, о вѣчной жизни, побѣждающей смерть. И даже вѣковыя каменныя надгробныя плиты какъ-то помолодѣли.
Первымъ прошелъ въ соборъ, позѣвывая и потягиваясь и, отворивъ его массивныя двери огромнымъ ключемъ, мистеръ Тонъ. За нимъ появилась съ метельщиками мистриссъ Тонъ. Затѣмъ пришелъ въ свое время органистъ съ своимъ подручнымъ, который началъ сдувать пыль съ клавишъ органа, съ пюпитровъ и нотъ. Потомъ начали слетаться на колокольню грачи, эти любители колокольнаго звона, органа и хорового пѣнія. Наконецъ, начали стекаться въ соборъ и прихожане, пришелъ мистеръ Криспаркль, какъ всегда здоровый и веселый, собрался впопыхахъ хоръ (пѣвчіе всегда собираются впопыхахъ) и облачился въ свои стихари. За ними показался и Джонъ Джасперъ. Послѣднимъ явился мистеръ Датчери. Онъ сѣлъ на одно изъ многочисленныхъ пустыхъ сидѣній и сталъ отыскивать глазами Ея Королевское Высочество, принцессу Пуфъ-Пуфъ.
Когда онъ, наконецъ, увидѣлъ ее, служба уже давно началась. Старуха стояла за одною изъ колоннъ, точно прячась, и не сводила глазъ съ регента, который и не подозрѣвалъ, что привлекаетъ къ себѣ такое вниманіе. Въ мѣстахъ, гдѣ онъ пѣлъ съ особымъ чувствомъ, старуха посмѣивалась. А, можетъ быть, это казалось только мистеру Датчери. Однако, нѣтъ. Вотъ онъ увидѣлъ какъ старуха грозитъ регенту кулакомъ.
Съ этой минуты мистеръ Датчери совершенно забылъ о богослуженіи. Все его вниманіе приковалось къ старухѣ. Вотъ она опять стада грозить Джасперу однимъ кулакомъ, потомъ обоими. Въ ту-же минуту на хорахъ откуда-то появляется Депутатъ, глаза котораго перебѣгаютъ то со старухи на Джаспера, то съ Джаспера на старуху.
Но вотъ служба кончена. Служители алтаря разошлись.
Мистеръ Датчери тоже вышелъ изъ собора и, нагнавъ свою новую знакомую, говоритъ ей:
-- Это вы, мэмъ! Добрый день. Ну, что, видѣли его?
-- Какъ-же, голубчикъ. Видѣла.
-- Вы знаете его?
-- Еще-бы! Лучше, я думаю, всѣхъ пасторовъ.
Между тѣмъ, у мистриссъ Тонъ уже накрытъ ея жильцу вкусный завтракъ. Однако, вернувшись домой, мистеръ Датчери прежде, чѣмъ приняться за ѣду, отворилъ свой стѣнной шкафъ, взялъ мѣлокъ и провелъ отъ самаго верха дверцы до самаго ея низа огромную бѣлую черту. Затѣмъ только онъ, заперевъ шкафъ, сѣлъ за столъ и съ большимъ аппетитомъ принялся завтракать.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .