Подкрѣпляя свои нервы на лонѣ природы, въ имѣніи мистера Баундерби, миссисъ Спарситъ учредила бдительный надзоръ надъ окружающими подъ сѣнью своихъ коріолановскихъ бровей. Уже одни ея глаза, свѣтившіеся подобно двумъ маякамъ на неприступномъ берегу, должны были предостерегать всякаго осторожнаго мореплавателя объ опасности наткнуться на такую грозную скалу, съ прилегающими къ ней рифами, какъ ея римскій носъ, еслибъ спокойная обходительность миссисъ Спарситъ не подкупала невольно въ ея пользу. Хотя трудно было повѣрить, чтобъ она отправлялась спать по вечерамъ не ради соблюденія одной формальности, до такой степени бдителенъ былъ строгій взоръ ея классическихъ очей и до того невѣроятнымъ казалось, чтобъ ея суровый носъ могъ подчиниться благодѣтельному вліянію сна, однако, въ ея манерѣ сидѣть, разглаживая свои непокорныя, чтобъ не сказать грубыя, митеньки (онѣ были сплетены на подобіе сѣтокъ въ холодильникахъ для мяса) или гарцевать на стулѣ къ невѣдомой цѣли, продѣвъ ногу въ стремя изъ мотка вязальной бумаги, сказывалась невозмутимая ясность, убѣждавшая большинство наблюдателей въ томъ, что миссисъ Спарситъ настоящая голубка, лишь по какой-то странной игрѣ природы принявшая тлѣнную оболочку хищной птицы.
Эта женщина умѣла поспѣвать вездѣ съ невѣроятнымъ проворствомъ. Какимъ образомъ переносилась она незамѣтно изъ этажа въ этажъ, этого не могъ постичь рѣшительно никто. Леди такой внушительной наружности и съ такими аристократическими связями нельзя же было заподозрить въ томъ, что она прыгала черезъ перила или спускалась по нимъ внизъ; однако, поразительная быстрота ея передвиженія съ мѣста на мѣсто невольно наводила на эту дикую догадку. Другое замѣчательное свойство миссисъ Спарситъ заключалось въ томъ, что она никогда не спѣшила. При всей ошеломляющей скорости, съ какою переносилась она сверху внизъ, съ чердака въ сѣни и обратно, ей никогда не случалось запыхаться или измѣнить хотя на одинъ мигъ своему достоинству въ моментъ прибытія на мѣсто. Мало того, ни одинъ смертный даже не видалъ, чтобы миссисъ Спарситъ когда нибудь прибавила шагу, нарушивъ тѣмъ требованія приличія.
Съ мистеромъ Гартхаузомъ она была чрезвычайно любезна и вскорѣ послѣ своего пріѣзда на дачу имѣла съ нимъ интересный разговоръ. Однажды, гуляя въ саду передъ завтракомъ, почтенная леди поздоровалась съ нимъ величественнымъ реверансомъ.
-- Удивительно быстро летитъ время!-- замѣтила она;-- мнѣ кажется, не далѣе, какъ вчера, имѣла я честь принимать васъ въ банкѣ, когда вы такъ любезно обратились ко мнѣ за адресомъ мистера Баундерби.
-- Этого случая, увѣряю васъ, не забыть мнѣ цѣлые вѣка,-- сказалъ мистеръ Гартхаузъ, наклоняя голову въ сторону миссисъ Спарситъ съ самымъ безпечнымъ видомъ.
-- Свѣтъ, въ которомъ мы живемъ, полонъ странностей,-- проговорила миссисъ Спарситъ.
-- По удивительному совпаденію, которымъ я горжусь, я уже имѣлъ честь сдѣлать замѣчаніе подобнаго рода, хотя и не въ столь эпиграмматической формѣ.
-- Я говорю, сэръ, что свѣтъ полонъ странностей,-- распространялась дальше миссисъ Спарситъ, отвѣтивъ на комплиментъ мановеніемъ своихъ темныхъ бровей, которыя придавали ея лицу нѣчто несоотвѣтствовавшее медоточивому голосу почтенной леди. Какъ удивительно, напримѣръ, что сегодня мы стоимъ на короткой ногѣ съ людьми, которые не дальше, какъ вчера были намъ совершенно чужды. Мнѣ невольно пришло на память, сэръ, какъ вы признались при нашемъ первомъ знакомствѣ, что миссъ Гредграйндъ васъ пугаетъ.
-- Ваша память дѣлаетъ мнѣ честь не по заслугамъ моей ничтожной личности. Я поспѣшилъ воспользоваться вашими любезными указаніями, чтобы сбросить съ себя нелѣпую робость; напрасно, я думаю, добавлять, что они оказались вѣрными. Необычайный талантъ миссисъ Спарситъ ко всему... ко всему, что требуетъ точности, въ соединеніи съ такою силою души...-- и съ фамильной честью... обнаруживается слишкомъ часто, чтобы можно было въ немъ сомнѣваться.
Мистеръ Гартхаузъ едва не заснулъ, нехотя нанизывая эти любезности, и чуть не запутался въ нихъ, въ приливѣ разсѣянности.
-- Сознайтесь, вѣдь, вы нашли миссъ Гредграйндъ (никакъ не могу привыкнуть называть ее миссисъ Баундерби, хотя это ужасно глупо съ моей стороны!) именно такой юной, какъ я вамъ ее описывала?-- спросила миссисъ Спарситъ сладенькимъ голоскомъ.
-- Вы мастерски нарисовали ея портретъ,-- подтвердилъ Джемсъ Гартхаузъ,-- представили менѣе ее такою, какова она есть.
-- Весьма привлекательная особа,-- замѣтила миссисъ Спарситъ, расправляя свои митеньки.
-- Въ высшей степени.
-- Прежде, находили,-- продолжала почтенная леди,-- что миссъ Гредграйндъ недостаетъ оживленія, но, по моему, она поразительно развернулась съ нѣкотораго времени. А вотъ и самъ мистеръ Баундерби!-- воскликнула гостья, принимаясь усердно кивать головой, точно она только и думала, только и говорила, что о немъ. Ну, какъ вы чувствовали себя сегодня поутру, сэръ? Будьте повеселѣе, сэръ, прошу васъ!
Настойчивыя указанія миссисъ Спарситъ на его несчастный жребій и ея попытки облегчить его тяжкое бремя начали оказывать свое дѣйствіе на мистера Баундерби; онъ становился мягче прежняго къ своей бывшей экономкѣ и суровѣе къ большинству остальныхъ людей, начиная съ своей жены. Такимъ образомъ, когда миссисъ Спарситъ сказала съ явно притворной веселостью:-- "вамъ пора завтракать, сэръ; но, вѣроятно, миссъ Гредграйндъ скоро сойдетъ внизъ, чтобъ предсѣдательствовать за столомъ",-- хозяинъ возразилъ:
-- Еслибъ я вздумалъ дожидаться, пока моя жена соблаговолитъ позаботиться обо мнѣ, то, какъ вамъ извѣстно, сударыня, я пожалуй прождалъ бы до второго пришествія. Поэтому позвольте побезпокоить васъ просьбою разлить намъ чай.
Миссисъ Спарситъ поспѣшно согласилась и заняла свое прежнее мѣсто за столомъ.
Тутъ ей снова представился удобный случай обнаружить деликатность своихъ чувствъ, и превосходная женщина поспѣшила имъ воспользоваться. Впрочемъ, она не измѣнила своей скромности и при появленіи Луизы немедленно встала, заявляя, что никогда не разсчитывала сидѣть на этомъ мѣстѣ при настоящихъ обстоятельствахъ, хотя часто имѣла честь разливать чай для мистера Баундерби, прежде чѣмъ миссисъ Гредграйндъ -- гостья извинилась, она хотѣла сказать: миссъ Баундерби -- вѣроятно, ее великодушно простятъ, но она никакъ не можетъ привыкнуть, хотя разсчитываетъ постепенно освоиться съ новымъ порядкомъ вещей -- прежде чѣмъ миссисъ Баундерби заняла свое теперешнее положеніе. Она позволила себѣ это, лишь потому, что миссъ Гредграйндъ случайно запоздала чуточку; между тѣмъ, время мистера Баундерби такъ драгоцѣнно, а ей было извѣстно съ давнихъ поръ, что ему очень важно позавтракать во время; вотъ почему осмѣлилась она уступить просьбѣ хозяина, воля котораго уже давно стала для нея закономъ.
-- Оставайтесь на своемъ мѣстѣ, сударыня,-- воскликнулъ мистеръ Баундерби;-- нечего церемониться, оставайтесь, говорятъ вамъ! Миссисъ Баундерби будетъ рада радехонька избавиться отъ хлопотъ, я въ томъ увѣренъ.
-- Не говорите такъ, сэръ,-- почти строго возразила миссисъ Спарситъ.-- Это обидно для миссисъ Баундерби; между тѣмъ, обижать кого нибудь не въ вашемъ характерѣ, сэръ.
-- На этотъ счетъ можете быть покойны, сударыня... Не правда ли, вѣдь, ты не думаешь обижаться, Лу?-- запальчиво спросилъ мистеръ Баундерби свою жену.
-- Разумѣется; что же тутъ особеннаго? Съ какой стати буду я придавать этому важность?
-- Слышали, миссисъ Спарситъ, слышали, сударыня?-- подхватилъ мистеръ Баундерби съ язвительнымъ пренебреженіемъ.-- Вы придаете слишкомъ много важности подобнымъ вещамъ! Чортъ возьми, вы измѣните здѣсь нѣкоторыя изъ своихъ прежнихъ убѣжденій. Вы отстали отъ вѣка, сударыня. Берите примѣръ съ дѣтей Тома Гредграйнда.
-- Что съ вами сегодня?-- съ холоднымъ удивленіемъ спросила Луиза.-- Чѣмъ вы обидѣлись?
-- Обидѣлся!-- подхватилъ Баундерби.-- Неужели вы думаете, что еслибы мнѣ нанесли обиду, то я проглотилъ бы ее молча и не потребовалъ бы удовлетворенія? Кажется, я человѣкъ прямой. Разныя увертки не по моей части.
-- Надо думать, что никто не имѣлъ повода считать васъ инымъ или приписывать вамъ избытокъ деликатности,-- сдержанно отвѣчала Луиза.-- По крайней мѣрѣ, я, ни ребенкомъ, ни женой никогда не возражала вамъ противъ этого. Рѣшительно не понимаю, чего вамъ надо?
-- Чего мнѣ надо?-- произнесъ мистеръ Баундерби.-- Да ровно ничего! Вѣдь, вы отлично знаете, Лу Баундерби, что еслибъ я, Джозія Баундерби изъ Коктоуна, захотѣлъ чего-нибудь, то и добился бы этого.
Луиза посмотрѣла на него, когда онъ стукнулъ кулакомъ по столу съ такою силой, что зазвенѣли чашки, и краска оскорбленной гордости ударила ей въ лицо. "Еще новая перемѣна", подумалъ мистеръ Гартхаузъ.
-- Вы непостижимы сегодня,-- замѣтила она.-- Пожалуйста, не безпокойтесь объясняться далѣе. Мнѣ совсѣмъ не интересно ваше мнѣніе. Какое значеніе можетъ оно имѣть?
Разговоръ на эту тему прекратился, и мистеръ Гартхаузъ принялся болтать о безразличныхъ предметахъ. Но съ того дня вліяніе бывшей экономки на мистера Баундерби сближало Луизу и Джемса Гартхауза еще тѣснѣе, еще болѣе усиливало опасное отчужденіе молодой женщины отъ мужа и ея довѣріе къ другому; она поддавалась этой дружеской короткости съ такой незамѣтной постепенностью, что не могла бы прослѣдить ее, еслибъ и хотѣла. Но пыталась ли она сдѣлать это или нѣтъ, о томъ, знаетъ только ея скрытное сердечко.
На миссисъ Спарситъ такъ подѣйствовала сцена между супругами за чайнымъ столомъ, что, подавая послѣ завтрака шляпу Баундерби и оставшись съ нимъ наединѣ въ прихожей, она напечатлѣла цѣломудренный поцѣлуй на его рукѣ, прошептала: "благодѣтель мой!" и удалилась, подавленная горемъ. Тѣмъ не менѣе (фактъ неоспоримый, достовѣрно извѣстный разсказчику этой исторіи), пять минутъ спустя послѣ ухода хозяина въ той же самой шляпѣ, та-же самая внучка Скаджерсовъ и родственница по мужу Паулеровъ потрясла своей правой рукой въ митенькѣ передъ портретомъ почтеннаго Джозіи Баундерби изъ Коктоуна, скорчила презрительную гримасу этому произведенію искусства и сказала: "По дѣломъ тебѣ, болванъ! Такъ и надо".
Вскорѣ послѣ отъѣзда мистера Баундерби явился Битцеръ. Онъ прибылъ съ поѣздомъ, проносившимся съ пыхтѣньемъ и громыханьемъ по длинному ряду віадуковъ, перекинутыхъ въ пустынной мѣстности надъ заброшенными и дѣйствующими угольными копями. Разсыльный былъ отправленъ нарочнымъ изъ Стонъ-Лоджа. Онъ привезъ Луизѣ наскоро набросанное письмо съ извѣстіемъ, что миссисъ Гредграйндъ очень плоха. Она никогда не была здорова, насколько могла упомнить ея дочь; но въ послѣдніе дни больная быстро таяла, а прошлой ночью положеніе ея стало безнадежнымъ. Въ данную минуту она была настолько близка въ смерти, насколько это допускала ея ограниченная способность сдѣлать усиліе, чтобъ испустить духъ изъ бреннаго тѣла.
Въ сопровожденіи самого проворнаго разсыльнаго (наиболѣе подходящаго безцвѣтнаго привратника у дверей Смерти, куда стучалась теперь миссисъ Гредграйндъ), Луиза покатила мимо старыхъ и новыхъ шахтъ въ Коктоунъ, и вскорѣ попала въ его закоптѣлую часть. Здѣсь она отпустила нарочнаго во-свояси, взяла экипажъ и отправилась на свое старое пепелище.
Она рѣдко бывала тамъ послѣ выхода замужъ. Отецъ ея постоянно заживался въ Лондонѣ, гдѣ только и зналъ, что просѣивалъ парламентскій мусоръ (хотя никто не видывалъ, чтобъ ему удалось извлечь изъ этихъ отбросовъ какіе нибудь цѣнные предметы), и теперь онъ былъ сильно поглощенъ этимъ занятіемъ на національной мусорной свалкѣ. Мать, вѣчно валявшаяся на диванѣ, считала скорѣе безпокойствомъ, когда пріѣзжали ее навѣщать. Къ младшимъ членамъ семьи Луиза уже не подходила и чувствовала, что между ними мало общаго. Къ Сэсси у ней не проходила затаенная непріязнь съ того самаго вечера, когда дочь бродячаго фигляра подняла глаза, чтобъ взглянуть на нареченную невѣсту мистера Баундерби съ обиднымъ состраданіемъ. Словомъ. ее не тянуло назадъ, домой, и она рѣдко заглядывала туда.
Такъ и теперь приближеніе къ старому жилищу не затронуло въ ней ни одной чувствительной струны, не воскресило никакихъ завѣтныхъ воспоминаній. Грезы дѣтства, его неуловимые вымыслы, вся прелесть, какою стремится оно прихотливо разукрасить еще невѣдомый ему внѣшній міръ,-- всѣ эти неосуществимыя, глубоко-человѣчныя, прекрасныя иллюзіи, въ которыя такъ сладостно вѣрить въ дѣтскіе годы, къ которымъ такъ отрадно возвращаться въ зрѣломъ возрастѣ, =-- что общаго было съ ними у Луизы?
При видѣ родного угла въ душѣ ея не вспархивалъ рой ласкающихъ воспоминаній; ея младенчество не вѣдало тѣхъ райскихъ садовъ, которые насаждаются непорочными дѣтскими руками по краямъ каменистаго пути земной жизни,-- тѣхъ райскихъ садовъ, куда не мѣшало бы почаще заглядывать всѣмъ потомкамъ Адама, чтобы въ чистыхъ, свѣтлыхъ, теплыхъ воспоминаніяхъ дѣтства черпать силы для борьбы, отраду среди разочарованій, вмѣсто того, чтобъ кичиться мудростью здѣшняго міра. Всѣ эти воспоминанія были чужды Луизѣ. Въ дѣтствѣ она не вѣдала волшебныхъ путей воображенія, ведущихъ къ разуму. Разумъ не пришелъ къ ней постепенно, смутно прогрѣваемый сквозь мягкій свѣтъ фантазіи; онъ не являлся къ ней благодатнымъ божествомъ, благоговѣвшимъ передъ другими, не менѣе великими богами. Нѣтъ, онъ открывался ей внезапно въ образѣ мрачнаго, холоднаго, суроваго идола, требующаго жертвъ, связанныхъ по рукамъ и ногамъ, души которыхъ онъ убиваетъ своимъ ледянымъ, незрячимъ взоромъ. Вотъ каковы были воспоминанія дѣтства Луизы. Въ эту счастливою золотую пору систематическое сухое воспитаніе только старалось изсушить каждый родникъ, каждый источникъ живой воды, пробивавшійся наружу изъ ея сердца. Куда исчезла въ ея душѣ ихъ благодатная влага, оплодотворяющая землю, гдѣ виноградъ сбираютъ съ терновника, а смоквы съ чертополоха?
Съ чувствомъ гнетущаго горя и озлобленія вступила она въ домъ и въ комнату матери. Съ отъѣзда Луизы изъ Стонъ-Лоджа Сэсси жила въ семьѣ ея родителей, какъ равная. Она сидѣла около больной вмѣстѣ съ Дженъ, сестрою Луизы, теперь уже дѣвочкою лѣтъ десяти, двѣнадцати.
Стоило немалаго труда растолковать миссисъ Гредграйндъ, что старшая дочь пріѣхала провѣдать ее. Обложенная подушками, она покоилась, чисто по привычкѣ, на кушеткѣ въ полусидячемъ положеніи, насколько позволяла ей крайняя слабость. Умирающая рѣшительно отказалась лечь въ постель изъ боязни, что разъ она ляжетъ, то разговорамъ объ этомъ "не будетъ конца".
Ея слабый голосъ, доносившійся изъ подъ груды шалей, долеталъ, казалось, откуда-то издалека, и слова, обращенныя къ ней, такъ медленно достигали ея слуха, точно она лежала гдѣ-то на днѣ глубокаго колодца. Бѣдная женщина была въ ту минуту ближе къ правдѣ, чѣмъ во всю свою прежнюю жизнь.
Когда ей сказали, что пріѣхала миссисъ Баундерби, она отвѣчала ни къ селу, ни къ городу, что никогда не называла такъ своего зятя съ самой его женитьбы на Луизѣ, что, не придумавъ для него пока подходящаго имени, она прозвала его просто "Джи," -- до поры до времени. Луиза просидѣла возлѣ матери нѣсколько минутъ и заговаривала съ нею не разъ, прежде чѣмъ та поняла, наконецъ, кто съ нею сидитъ. Тогда она разомъ какъ будто очнулась отъ сна и промолвила:
-- Ну, что, моя дорогая, надѣюсь, ты довольна своимъ житьемъ бытьемъ? Это все состряпалъ твой отецъ. Онъ спалъ и видѣлъ устроить эту свадьбу. Ну, ему и книги въ руки.
-- Оставимъ это въ сторонѣ,-- возразила дочь;-- я хочу знать, какъ ты себя чувствуешь, мама.
-- Какъ я себя чувствую, моя милая? Странное дѣло! Я не привыкла къ тому, чтобъ кто нибудь заботился о моемъ здоровьѣ. Мнѣ совсѣмъ плохо, Луиза: страшная слабость, и голова идетъ кругомъ.
-- У тебя что нибудь болитъ, дорогая мама?
-- Гдѣ-то тутъ въ комнатѣ есть боль,-- отвѣчала миссисъ Гредграйндъ,-- но я не могу въ точности сказать, чувствую ли ее.
Послѣ такого страннаго отвѣта больная лежала нѣкоторое время молча. Держа мать за руку, Луиза не могла нащупать ея пульса, по, цѣлуя ее, различила тонкую, еле трепетавшую нить жизни.
-- Ты рѣдко видишь сестру,-- начала опять миссисъ Гредграйндъ.-- Выростая, она становится похожею на тебя. Взгляни на нее хорошенько. Сэсси, подведи Дженъ къ моей постели.
Дженъ подошла и остановилась возлѣ Луизы, которая держала ее за руку. Замѣтивъ, что дѣвочка обняла за шею Сэсси, Луиза почувствовала, что Дженъ любитъ эту дѣвушку больше своей старшей сестры.
-- Не правда ли, какое сходство съ тобою, Луиза?
-- Да, мама, пожалуй, такъ, однако...
-- Не правда ли? Вотъ и я также всегда говорю,-- воскликнула миссисъ Гредграйндъ съ неожиданной поспѣшностью. Кстати, я вспомнила... Я... мнѣ надо поговорить съ тобою... Сэсси, добрая дѣвочка, оставь насъ на минутку вдвоемъ.
Луиза выпустила руку Дженъ. Ей пришло въ голову, что лицо младшей сестры лучше и веселѣе, чѣмъ было когда либо ея собственное. Она замѣтила въ ея чертахъ, не безъ горечи, даже здѣсь -- у смертнаго одра матери -- какъ бы отблескъ нѣжности другого лица бывшаго тутъ въ комнатѣ,-- кроткаго лица съ довѣрчивыми глазами, поблѣднѣвшаго отъ безсонныхъ ночей, отъ жалости къ больной и казавшагося еще блѣднѣе въ рамкѣ роскошныхъ черныхъ волосъ.
Оставшись наединѣ съ матерью, Луиза увидала на ея лицѣ благоговѣйное выраженіе покоя, точно она покончила уже со всѣми земными заботами, земными тревогами и безропотно отдавалась теченію какой-то многоводной рѣки, уносившей ее вдаль. Дочь поднесла къ губамъ ея исхудалую, прозрачную руку и заговорила съ ней, стараясь вывести больную изъ забытья:
-- Мама, вѣдь, ты хотѣла мнѣ что-то сказать.
-- Какъ?.. Да, конечно, милочка! Ты, вѣдь, знаешь, что твой отецъ теперь почти не бываетъ дома; значитъ, мнѣ надо написать ему о томъ.
-- О чемъ же, мама? Не волнуйся такъ. О чемъ написать?
-- Ты, конечно, помнишь, дорогая, что стоило мнѣ только о чемъ нибудь заикнуться, какъ я сама была не рада, потому что не видѣла конца поднявшимся разговорамъ. Изъ-за этого я ужъ давно ни о чемъ не говорила
-- Я слушаю, мама.
Но ей удавалось схватить связь между слабыми, отрывистыми звуками, вылетавшими изъ устъ умирающей, только наклонившись къ ней совсѣмъ близко и внимательно слѣдя за движеніемъ ея губъ.
-- Ты и твой братъ учились очень много; зубрили всякія "ологіи" съ утра до ночи. Если осталась еще какая нибудь "ологія", которая не была бы истрепана въ клочки въ этомъ домѣ, то я надѣюсь, что не услышу, по крайней мѣрѣ, ея названія,-- вотъ все, что я могу сказать.
-- Я въ состояніи разслышать твои слова, мама, если только у тебя достанетъ силы продолжать.
Луиза отчаянно старалась не дать матери уплыть совсѣмъ.
-- Но есть нѣчто,-- зашептала опять миссисъ Гредграйндъ,-- только совсѣмъ не "ологія",-- что было упущено изъ вида или позабыто твоимъ отцомъ. Не знаю сама, въ чемъ оно заключается. Часто, когда Сэсси сидѣла возлѣ меня, я раздумывала о томъ. Но мнѣ ни за что не вспомнить названія этого предмета. А твой отецъ, пожалуй, припомнитъ. Это не даетъ мнѣ покоя. мнѣ необходимо написать ему, чтобъ онъ доискался ради всего святого, что это такое. Подай мнѣ перо, подай мнѣ перо!
Тутъ послѣднія силы, возбужденныя тревогой, оставили умирающую; лишь ея бѣдная голова продолжала метаться по подушкѣ.
Однако, несчастной представлялось, что ея требованіе исполнено, и она держитъ перо въ своей ослабѣвшей рукѣ. Напрасно было бы описывать фигуры и удивительные, безсмысленные знаки, которые она чертила на покрывавшихъ ее пледахъ. Но и это движеніе скоро прекратилось; и безъ того слабый, тусклый свѣтъ, теплившійся въ этомъ изнуренномъ тѣлѣ, внезапно погасъ; и даже миссисъ Гредгранндъ, освободившись изъ мрака, гдѣ человѣкъ влачитъ свое существованіе и мечется понапрасну, облеклась торжественной величавостью мудрецовъ и патріарховъ.