Слѣдующее утро было слишкомъ прекрасно, чтобъ его проспать, и Джемсъ Гартхаузъ, поднявшись спозаранку, сидѣлъ у венеціанскаго окна своей уборной, наслаждаясь куреньемъ рѣдкаго табаку, оказавшаго нѣкогда такое благотворное дѣйствіе на его юнаго друга. Нѣжась въ теплыхъ солнечныхъ лучахъ, окруженный благовоніемъ восточнаго кальяна и лѣнивыми струйками дыма, таявшаго въ воздухѣ, такомъ чистомъ и мягкомъ, напоенномъ лѣтними ароматами, онъ перебиралъ въ умѣ пріобрѣтенныя имъ преимущества, какъ праздный игрокъ пересчитываетъ свои выигрыши. Ему вовсе не было скучно, и молодой человѣкъ съ удовольствіемъ отдавался этому занятію.
Между нимъ и Луизой существовала теперь тайна, въ которую не былъ посвященъ ея мужъ. Эта тайна еще болѣе отдаляла ее отъ мистера Баундерби, съ которымъ у ней не было, ни раньше, ни теперь, никакого духовнаго сродства. Гартхаузъ коварно, но такъ очевидно увѣрилъ молодую женщину, что знаетъ ея сердце до самыхъ сокровенныхъ его тайниковъ; онъ сошелся съ ней очень близко, воспользовавшись самой нѣжною привязанностью Луизы; онъ принялъ участіе въ любимомъ ею существѣ, и преграда между ними пала сама собою. Все это очень странно, но очень удачно!
Между тѣмъ, даже и теперь у него не было никакого безнравственнаго умысла. Въ интересахъ общества и частныхъ лицъ было бы гораздо лучше для того вѣка, когда онъ жилъ, еслибъ этотъ молодой повѣса и легіонъ ему подобныхъ были явно порочными людьми вмѣсто того, чтобъ томиться равнодушіемъ ко всему на свѣтѣ и безцѣльностью своего существованія. Плавучія ледяныя горы въ полярныхъ моряхъ, носящіяся по прихоти каждаго теченія, безразлично въ ту или другую сторону, какъ разъ и топятъ корабли.
Когда дьяволъ рыщетъ, уподобляясь рыкающему льву, въ этомъ видѣ немногіе прельстятся имъ, кромѣ дикарей да охотниковъ. Но когда онъ щегольски одѣтъ, приглаженъ, вылощенъ по послѣдней модѣ, когда онъ одинаково пресыщенъ порокомъ и добродѣтелью, одинаково извѣдалъ муки ада и райское блаженство, вотъ когда онъ опасенъ, какъ настоящій духъ зла, и непреодолимъ.
И такъ, Джемсъ Гартхаузъ сибаритствовалъ подъ окномъ, лѣниво затягиваясь трубкой и припоминая шаги, сдѣланные имъ но пути, куда онъ попалъ совершенно случайно. Цѣль, къ которой велъ этотъ путь, была достаточно ясна; однако, онъ не утруждалъ себя обдумываньемъ способовъ ея достиженія. Будь, что будетъ.
Въ тотъ день ему предстояла отдаленная поѣздка верхомъ (въ нѣсколькихъ миляхъ отъ имѣнья мистера Баундерби предполагалось общественное собраніе, гдѣ представлялся удобный случай попытать свои силы въ интересахъ партіи Гредграйнда); поэтому гость одѣлся рано и сошелъ внизъ къ завтраку. Его сильно занималъ вопросъ, не произошло ли въ Луизѣ охлажденія къ нему послѣ вчерашняго вечера. Однако, нѣтъ. Не было никакой надобности возвращаться назадъ, наверстывать потерянное. Она снова встрѣтила его съ теплымъ участіемъ.
Съ грѣхомъ пополамъ промаячилъ Гартхаузъ этотъ день болѣе или менѣе къ собственному удовлетворенію, насколько можно было ожидать при такихъ утомительныхъ условіяхъ, и возвращался обратно въ шесть часовъ вечера. Отъ воротъ парка вела къ дому просѣка около полумили протяженія; онъ ѣхалъ вдоль нея шагомъ по мягкому песчаному грунту бывшихъ владѣній Никитса, какъ вдругъ мистеръ Баундерби такъ стремительно выскочила изъ кустовъ, что лошадь шарахнулась въ сторону.
-- Гартхаузъ!-- завопилъ хозяинъ.-- Слышали вы?
-- О чемъ?-- отозвался гость, успокаивая испуганную лошадь и посылая въ душѣ мистера Баундерби ко всѣмъ чертямъ.
-- Значитъ, вы не слыхали!
-- Я слышалъ вашъ голосъ и эта животина также его услыхала. Вотъ и все.
Мистеръ Баундерби, раскраснѣвшійся и разгоряченный, сталъ посреди дороги вплотную передъ лошадиной головой, чтобы съ большимъ трескомъ выпалить свою новость:
-- Банкъ обокраденъ!
-- Полноте! Не можетъ быть!
-- Обокраденъ вчерашней ночью, сэръ. Обокраденъ необычайнымъ способомъ; съ помощью поддѣланнаго ключа.
-- На большую сумму?
Мистеръ Баундерби, которому хотѣлось какъ можно больше раздуть это происшествіе, казался жестоко обиженнымъ такимъ вопросомъ и былъ принужденъ отвѣтить:
-- Ну, нѣтъ, не на большую. Но, вѣдь, могло случиться и наоборотъ.
-- Сколько же украдено, однако?
-- О, что касается цифры украденнаго -- если вы такъ допытываетесь о ней -- то она не превышаетъ ста пятидесяти фунтовъ,-- раздражительно отвѣчалъ банкиръ.-- Но дѣло не въ суммѣ, дѣло въ фактѣ. Фактъ ограбленія банка не маловажное обстоятельство. Удивляюсь, какъ вы не понимаете этого.
-- Дорогой мистеръ Баундерби,-- возразилъ Джемсъ, слѣзая съ лошади и передавая поводья своему слугѣ,-- я отлично понимаю это и ошеломленъ, какъ только вы можете желать, ужаснымъ зрѣлищемъ, представляющимся моему духовному взору. Тѣмъ не менѣе, надѣюсь, вы позволите мнѣ поздравить васъ,-- а это я дѣлаю отъ всей души, повѣрьте,-- поздравить съ тѣмъ, что вы избѣжали большого убытка.
-- Благодарю,-- буркнулъ Баундерби отрывисто и ворчливо.-- Но вотъ, что я вамъ скажу: меня могли ограбить на двадцать тысячъ фунтовъ.
-- Я полагаю, что могли.
-- Вы полагаете! Вы можете полагать вполнѣ!-- подхватилъ банкиръ съ угрожающимъ видомъ, порывисто кивая и тряся головой.-- Я могъ быть ограбленъ на сумму вдвое больше. Невозможно утверждать наобумъ, что было бы и чего не было бы, еслибъ ворамъ не помѣшали.
Тутъ къ разговаривающимъ присоединились Луиза, миссисъ Спарситъ и Битцеръ.
-- Да вотъ вамъ дочь Тома Гредграйнда: она отлично знаетъ, какихъ капиталовъ рисковалъ я лишиться,-- разбушевался Баундерби.-- Она такъ и хлопнулась на полъ, какъ подстрѣленная, когда я сообщилъ ей эту вѣсть! Насколько я ее знаю, никогда съ ней не бывало раньше ничего подобнаго, и это дѣлаетъ ей честь при настоящихъ обстоятельствахъ, по моему мнѣнію.
Она и теперь казалась слабой и блѣдной. Джемсъ Гартхаузъ предложилъ ей руку и, подвигаясь съ нею медленнымъ шагомъ впередъ, полюбопытствовалъ, какимъ образомъ была совершена кража.
-- Позвольте я самъ вамъ разскажу,-- вмѣшался хозяинъ, съ раздражительнымъ видомъ подавая руку миссисъ Спарситъ.-- Еслибъ вы не допытывались такъ настойчиво насчетъ размѣра суммы, я давно приступилъ бы къ разсказу. Вѣдь, вы знаете эту леди (потому что она дѣйствительно, леди), миссисъ Спарситъ?
-- Я уже имѣлъ честь...
-- Прекрасно. А этого молодого человѣка, Битцера, вы таки, видали въ тотъ разъ?
Мистеръ Гартхаузъ въ видѣ подтвержденія наклонилъ голову а Битцеръ стукнулъ себя въ лобъ.
-- Отлично. Оба они живутъ въ банкѣ. Вы, можетъ быть, знаете, что они тамъ живутъ? Очень хорошо. Вчера вечеромъ, при закрытіи конторы, всѣ цѣнности, по обыкновенію, были унесены оттуда. Въ желѣзной кладовой, за дверьми которой спитъ вотъ этотъ малый, были заперты невѣсть какія суммы. Въ маленькомъ несгораемомъ шкапу за загородкой, гдѣ работаетъ Томъ -- въ этомъ шкапчикѣ хранятся деньги на мелкіе расходы -- лежало какихъ нибудь полтораста жалкихъ фунтовъ.
-- Сто пятьдесятъ четыре фунта, семь шиллинговъ и одинъ пенсъ,-- поправилъ Битцеръ.
-- Эй вы!-- оборвалъ его Баундерби, круто поворачиваясь къ нему;-- не смѣть вмѣшиваться въ разговоры! Довольно того, что меня обокрали, пока вы храпѣли, отъѣвшись на хозяйскихъ хлѣбахъ; не суйтесь еще со своими четырьмя фунтами и семью шиллингами. Въ ваши годы я не храпѣлъ, надо вамъ сказать. Когда живешь впроголодь, такъ не захрапишь. И я не совался въ чужіе разговоры со своими поправками, когда и зналъ что нибудь досконально.
Битцеръ снова ударилъ себя въ лобъ съ раболѣпнымъ видомъ и, казалось, былъ одновременно пораженъ и тронутъ этимъ примѣромъ нравственной стойкости мистера Баундерби въ юные годы.
-- Сто пятьдесятъ жалкихъ фунтовъ,-- продолжалъ банкиръ.-- Эту сумму Томъ заперъ въ свой шкапчикъ, не особенно крѣпкій, но это теперь не относится къ дѣлу. Все было оставлено въ полномъ порядкѣ. И вотъ среди ночи, когда этотъ субъектъ изволилъ храпѣть... Миссисъ Спарситъ, сударыня, вѣдь, вы говорили, будто бы слышали, какъ онъ храпѣлъ?
-- Сэръ,-- отвѣчала миссисъ Спарситъ,-- не могу сказать, чтобъ то былъ настоящій храпъ, а потому отказываюсь подтвердить этотъ фактъ. Но зимними вечерами, когда сторожъ засыпалъ, прикурнувъ на столѣ, я слышала, какъ онъ хрипѣлъ, точно задыхался. Нѣсколько разъ въ подобныхъ случаяхъ онъ издавалъ звуки въ родѣ тѣхъ, какіе слышатся иногда въ голландскихъ часахъ. Я не хочу,-- продолжала миссисъ Спарситъ, какъ будто давая точныя показанія на судѣ,-- я не хочу набросить малѣйшую тѣнь на его нравственность. Напротивъ, я всегда считала Битцера молодымъ человѣкомъ съ самыми твердыми правилами, что и спѣшу засвидѣтельствовать.
-- Ладно,-- воскликнулъ выведенный изъ себя Баундерби.-- Однимъ словомъ, пока этотъ малый храпѣлъ, или хрипѣлъ, или подражалъ голландскимъ часамъ, или дѣлалъ еще что нибудь въ крѣпкомъ снѣ, какіе-то ловкачи какимъ-то манеромъ,-- спрятавшись ли предварительно въ домѣ или вломившись въ него потомъ,-- добрались до несгораемаго шкапчика Тома, взломали его и обчистили. Тутъ имъ, должно быть, помѣшали, такъ какъ они ударились въ бѣгство и ушли черезъ парадную дверь, которую заперли за собою на два поворота ключа (она была накрѣпко заперта и раньше, а ключъ лежалъ подъ подушкой миссисъ Спарситъ). Грабители же воспользовались поддѣланнымъ ключомъ, который былъ поднятъ сегодня на улицѣ около банка часовъ въ двѣнадцать дня. Никто не поднималъ тревоги, пока этотъ ротозѣй Битцеръ не выползъ изъ своей комнаты сегодня поутру, чтобъ отворить контору и приготовить въ ней все для занятій. При этомъ, взглянувъ на несгораемый шкапчикъ Тома, онъ увидалъ, что дверца распахнута настежъ, замокъ взломанъ, а денегъ, какъ не бывало.
-- Кстати, гдѣ же Томъ?-- спросилъ Гартхаузъ, осматриваясь кругомъ.
-- Онъ помогалъ полиціи въ розыскахъ,-- отвѣчалъ Баундерби,-- и потому остался въ банкѣ. Пускай бы эти мошенники попробовали обокрасть меня, когда я былъ въ годахъ Тома! Они оказались бы въ убыткѣ, еслибъ затратили на это даже восемнадцать пенсовъ; могу сказать имъ это въ глаза.
-- Подозрѣваютъ ли кого нибудь въ совершенной кражѣ?
-- Подозрѣваютъ ли? Я думаю такъ. Хэ, хэ,-- произнесъ Баундерби, опуская руку миссисъ Спарситъ, чтобъ осушить платкомъ свой вспотѣвшій лобъ,--Джозіо Баундерби изъ Коктоуна нельзя ограбить безнаказанно. Нѣтъ, благодарю покорно!
Мистеръ Гартхаузъ осмѣлился спроситъ, на кого именно пало подозрѣніе.
-- Извольте, я вамъ скажу,-- отвѣчалъ Баундерби, остановившись и поворачиваясь лицомъ ко всѣмъ присутствующимъ.-- Только объ этомъ не надо благовѣстить; объ этомъ не слѣдуетъ нигдѣ заикаться, иначе эти мошенники (ихъ должна бытъ цѣлая шайка) станутъ держаться насторожѣ. Итакъ, я говорю вамъ по секрету...-- погодите немножко. Мистеръ Баундерби снова провелъ платкомъ по своему разгоряченному лбу.-- Посмотримъ, что вы на это скажете!-- И онъ выпалилъ, что есть мочи:-- въ дѣло замѣшанъ одинъ изъ рабочихъ.
-- Надѣюсь,-- небрежно замѣтилъ Гартхаузъ,-- что это не нашъ пріятель Блекпотъ.
-- Скажите пуль вмѣсто потъ,-- отвѣтилъ Баундерби,-- и вы попадете въ самую точку, сэръ.
Луиза слабымъ голосомъ пробормотала что-то, выражавшее ея недовѣріе и удивленіе.
-- О, да, конечно! Я такъ и зналъ!-- подхватилъ ея мужъ, задѣтый за живое.-- Мнѣ ли не знать! Я давно къ этому привыкъ. Извѣстное дѣло: это прекраснѣйшіе люди въ свѣтѣ! Правда, они рѣчисты,-- за словомъ въ карманъ не полѣзутъ. Они требуютъ только, чтобъ имъ разъяснили ихъ права. Но вотъ, что я вамъ скажу: покажите мнѣ недовольнаго рабочаго, и я покажу вамъ человѣка, способнаго на все скверное, чего не стоитъ даже перечислять.
То была также одна изъ популярныхъ коктоунскихъ фикцій, которую всячески старались распространятъ; и въ самомъ дѣлѣ находились добрые люди, искренно вѣрившіе въ нее.
-- Но я-то хорошо знакомъ съ этимъ народцемъ,-- продолжалъ фабрикантъ,-- и вижу ихъ насквозь,-- могу читать въ нихъ, какъ въ раскрытой книгѣ. Миссисъ Спарситъ, сударыня, обраг щаюсь къ вамъ. Какими словами предостерегалъ я Блэкпуля, еще въ первый разъ, какъ онъ перешагнулъ мой порогъ, съ цѣлью узнать, какимъ способомъ можетъ онъ ниспровергнуть религію и попрать государственную церковь? Миссисъ Спарситъ, въ виду вашего знатнаго родства, вы стоите на одномъ уровнѣ съ нашей аристократіей,-- засвидѣтельствуйте, говорилъ ли я, или не говорилъ тогда этому малому:-- "меня вы не проведете; у меня къ вамъ не лежитъ душа, вы дурно кончите".
-- Совершенно вѣрно, сэръ,-- отвѣчала миссисъ Спарситъ;-- "вы чрезвычайно убѣдительно увѣщевали его.
-- Когда онъ шокировалъ васъ, сударыня,-- сказалъ Баундерби,-- когда онъ шокировалъ ваши чувства?
-- Да, сэръ,-- отвѣчала миссисъ Спарситъ, кротко качая головой.-- Онъ, дѣйствительно, шокировалъ меня.-- Возможно, впрочемъ,-- оговорилась она,-- что мои чувства болѣе впечатлительны къ подобнымъ вещамъ, болѣе сумасбродны (если вамъ лучше нравится это выраженіе), чѣмъ могли бы они быть, еслибъ я всегда занимала мое теперешнее положеніе.
Баундерби уставился съ хвастливой гордостью на гостя, словно говоря: "я собственникъ этой женщины. Надѣюсь, она достойна вашего вниманія, сэръ". Затѣмъ онъ продолжалъ свою прерванную рѣчь:
-- Вы можете вспомнить сами, Гартхаузъ, что я сказалъ Блэкпулю, когда вы видѣли его у меня. Я прямо рѣзалъ ему правду въ глаза, потому что никогда не бываю сладкорѣчивъ съ этимъ народомъ. Я знаю эту братію, отлично знаю, сэръ. И что же? Три дня спустя Блэкпуль исчезъ. Скрылся невѣдомо куда, какъ моя мать въ дни моего дѣтства, съ тою только разницей, что онъ еще гаже моей матери, если это возможно. Посмотримъ, что же онъ дѣлаетъ передъ уходомъ? Какъ вамъ понравится вотъ это... (мистеръ Баундерби, держа шляпу въ рукѣ, хлопалъ ее по тульѣ при каждомъ отдѣльномъ періодѣ въ своихъ объясненіяхъ, точно она была тамбуриномъ). Нѣсколько вечеровъ подрядъ онъ шлялся вокругъ банка и все что-то высматривалъ. Миссисъ Спарситъ тогда же почуяла что-то неладное. Она указала на него Битцеру, и оба они запримѣтили этого бродягу. По наведеннымъ сегодня справкамъ оказывается, что его безцѣльное шатанье бросалось въ глаза и сосѣдямъ. Такъ вотъ, какъ понравится вамъ все это?
Дойдя до кульминаціоннаго пункта своей рѣчи, мистеръ Баундерби, подобно восточной танцовщицѣ, прикрылъ своимъ тамбуриномъ голову.
-- Все это, конечно, довольно подозрительно,-- замѣтилъ Джемсъ Гартхаузъ.
-- Еще-бы, сэръ,-- подхватилъ фабрикантъ, кивнувъ головой съ вызывающимъ видомъ;-- еще-бы! Но Блэкпуль замѣшанъ тутъ не одинъ. Ходитъ молва о какой-то старухѣ. Подобныя вещи обнаруживаются обыкновенно ужъ послѣ того, какъ стряслась бѣда; если будетъ украдена лошадь, то непремѣнно окажется, что дверь конюшни имѣла разные изъяны. Вотъ теперь откуда-то выскакиваетъ старуха. Должно быть, она прилетала отъ времени до времени въ городъ на помелѣ. Она дежуритъ у мѣста кражи цѣлый день, прежде чѣмъ ей на смѣну является Блэкпуль; а въ тотъ вечеръ, когда вы видѣли его у меня, она ускользнула вмѣстѣ съ нимъ и они совѣщались между собою; вѣроятно, она отдавала ему отчетъ въ своихъ наблюденіяхъ и сложила съ себя обязанность шпіонки.
"Дѣйствительно, въ тотъ вечеръ была въ комнатѣ старуха, которая пряталась отъ наблюденій", подумала Луиза.
-- Но это еще не все, намъ извѣстно кое что больше,-- прибавилъ Баундерби, таинственно кивая головой;-- но я сказалъ довольно на этотъ разъ. Надѣюсь, вы будете держать слышанное въ секретѣ и не скажете никому ни слова. Можетъ быть, потребуется много времени для открытія преступниковъ, но все-таки они не уйдутъ отъ насъ. Полиція должна сперва отпустить немного поводья, не надо ей въ этомъ мѣшать..
-- Разумѣется, они будутъ наказаны по всей строгости закона, какъ обыкновенно говорится въ полицейскихъ объявленіяхъ,-- замѣтилъ мистеръ Гартхаузъ.-- И по дѣломъ! Кто желаетъ обкрадывать банки, долженъ нести на себѣ послѣдствія своихъ дѣяній. Не будь этихъ плачевныхъ послѣдствій, каждый изъ насъ принялся бы взламывать чужія кассы.
Онъ ласково взялъ зонтикъ изъ рукъ Луизы и открылъ его для нея, такъ что она пошла, заслоняясь имъ, хотя солнечные лучи не проникали въ томъ мѣстѣ сквозь густую листву деревьевъ.
-- Ну, теперь, Лу Баундерби,-- сказалъ ея мужъ, твоя обязанность -- позаботиться о миссисъ Спарситъ. Ея нервы сильно потрясены этой исторіей, и она погоститъ у насъ денекъ-другой. Такъ смотри же, устрой ее поудобнѣе.
-- Премного благодарна вамъ, сэръ,-- подхватила эта скромная леди;-- только прошу васъ, не хлопочите обо мнѣ. Для меня все будетъ достаточно хорошо.
Вскорѣ оказалось, что если миссисъ Спарситъ можно было упрекнуть въ чемъ нибудь во время ея пребыванія въ семейномъ кругу мистера Баундерби, такъ развѣ въ безпритязательности, хватавшей прямо черезъ край. Она такъ мало заботилась о самой себѣ и такъ много о другихъ, что это становилось несноснымъ. Когда ей показали отведенную для нея комнату, почтенная леди была такъ сильно растрогана ея удобствами, что выразила готовность удовольствоваться лучше каткомъ въ прачечной для своего ночлега.
-- Безспорно, Паулеры и Скаджерсы были пріучены къ роскоши,-- говорила она съ величавой важностью, особенно охотно распространяясь объ этомъ въ присутствіи кого нибудь изъ слугъ. Но моя обязанность помнить, что теперь я уже не то, чѣмъ была раньше. Дѣйствительно, еслибъ мнѣ было можно изгладить изъ своей памяти, что мужъ мой мистеръ Спарситъ былъ Паулеръ, а я сама принадлежу къ роду Скаджерсовъ, или еслибъ я могла измѣнить порядокъ вещей, превратившись въ женщину простого происхожденія и заурядной среды, то я охотно сдѣлала бы это. При данныхъ обстоятельствахъ оно, пожалуй, было бы правильно.
Тотъ же духъ самоотреченія и аскетизма заставлялъ миссисъ Спарситъ отказываться отъ изысканныхъ блюдъ и винъ за обѣдомъ до тѣхъ поръ, пока мистеръ Баундерби прямо заставлялъ ее угощаться ими. Тогда она обыкновенно говорила: "вы слишкомъ добры, сэръ", и отмѣняла свое объявленное во всеуслышаніе твердое намѣреніе "подождать ломтика простой баранины". Она разсыпалась въ извиненіяхъ, когда просила передать ей соль, и считала своей непремѣнной обязанностью относительно мистера Баундерби подтвердить на дѣлѣ его свидѣтельство о крайнемъ разстройствѣ своихъ нервовъ. Съ этою цѣлью почтенная леди, ни съ того, ни съ сего, откидывалась на спинку стула и проливала безмолвныя слезы. При этомъ можно было видѣть (или, точнѣе, нельзя было не видѣть, потому что подобное явленіе привлекло къ себѣ общее вниманіе), какъ слеза крупныхъ размѣровъ, съ хрустальную подвѣску серьги величиной, скатывалась по ея римскому носу.
Но главнымъ пунктомъ тактики миссисъ Спарситъ съ начала до конца, была ея непоколебимая рѣшимость соболѣзновать мистеру Баундерби. Случалось, что при взглядѣ на него она не могла удержаться, чтобъ не-покачать скорбно головой съ подавленнымъ вздохомъ, точно говоря про себя: -- "Увы, бѣдный Іорикъ!" -- Обнаруживъ противъ воли эти признаки душевнаго волненія, почтенная леди ударялась въ притворную веселость, порывистую и Ненатуральную. Заставляя себя улыбнуться, она говорила:-- "Слава Богу, что вы еще не падаете духомъ, сэръ!" -- какъ будто надо было радоваться, какъ особому благополучію, что мистеръ Баундерби пока не изнемогъ подъ бременемъ своего непоправимаго горя. Была въ ней еще одна странность, за которую она постоянно извинялась, не будучи въ силахъ ее предолѣть. По какой то необъяснимой забывчивости миссисъ Спарситъ то и дѣло называла миссисъ Баундерби "миссъ Гредграйндъ", что случалось съ нею по шестидесяти, по восьмидесяти разъ въ вечеръ. Повтореніе этой ошибки повергало бѣдную гостью въ смиренное замѣшательство, но она оправдывалась тѣмъ, что имя "миссъ Гредграйндъ" какъ то само собой просилось ей на языкъ, тогда какъ ей было почти невозможно увѣрить себя въ томъ, что молодая особа, которую она имѣла счастье знать съ дѣтскихъ лѣтъ, въ самомъ дѣлѣ могла превратиться въ миссисъ Баундерби. Дальнѣйшая странность такого замѣчательнаго обстоятельства заключалась въ томъ, что чѣмъ больше почтенная леди думала о немъ, тѣмъ невѣроятнѣе представлялось оно ей.-- "Слишкомъ ужъ велика разница",-- прибавляла она въ видѣ поясненія.
Послѣ обѣда, въ гостиной, хозяинъ разбиралъ дѣло о грабежѣ; пересматривалъ свидѣтельскія показанія, дѣлалъ замѣтки насчетъ уликъ, нашелъ подозрѣваемыхъ виновными и приговорилъ ихъ къ высшей мѣрѣ наказанія, положеннаго закономъ. По окончаніи разбирательства Битцеръ былъ отпущенъ домой въ Коктоунъ съ порученіемъ посовѣтовать Тому пріѣхать на дачу съ почтовымъ поѣздомъ.
Когда подали свѣчи, миссисъ Спарситъ прошептала:
-- Не унывайте, сэръ. Какъ пріятно было бы мнѣ видѣть васъ веселымъ, какъ въ былое время.
Мистеръ Баундерби, начинавшій разнѣживаться отъ этихъ утѣшеній въ качествѣ недалекаго человѣка, вздохнулъ, какъ кашалотъ,
-- Я не могу видѣть васъ такимъ огорченнымъ, сэръ,-- продолжала гостья.-- Попробуйте сыграть партію въ бекгеммонъ {Карточная игра, подобіе триктрака.}, сэръ, какъ водилось между нами, когда я имѣла честь жить подъ вашей кровлей.
-- Я не игралъ въ бекгеммонъ съ той поры, сударыня,-- отвѣчалъ хозяинъ.
-- Знаю, что не играли, сэръ,-- сказала миссисъ Спарситъ успокоительнымъ тономъ. Мнѣ помнится, что миссъ Гредграйндъ не жалуетъ карточной игры. Но я почту себя счастливой, сэръ, если вы соблаговолите снизойти.
Они усѣлись играть у отвореннаго окна, выходившаго въ садъ. Ночь была чудесная; не лунная, но знойная и благовонная. Луиза съ мистеромъ Гартхуазомъ вышли въ садъ, откуда доносились ихъ голоса, раздававшіеся въ ночной тишинѣ, хотя словъ нельзя было разобрать. Со своего мѣста за игорнымъ столикомъ, миссисъ Спарситъ то и дѣло устремляла глаза въ чащу деревьевъ, стараясь пронизать сумракъ своимъ взоромъ.
-- Что тамъ такое, сударыня?-- спросилъ, наконецъ, съ нѣкоторымъ безпокойствомъ мистеръ Баундерби. Ужъ не видите ли вы зарева пожара?
-- О, нѣтъ, Боже сохрани, сэръ!-- возразила почтенная леди.-- Меня безпокоитъ роса.
-- А вамъ что за дѣло до росы, сударыня?-- сказалъ хозяинъ.
-- Мнѣ самой -- ровно никакого, сэръ. Но я боюсь, какъ бы не схватила простуды миссъ Гредграйндъ.
-- Она совсѣмъ не подвержена ей,-- буркнулъ мистеръ Баундерби.
-- Неужели, сэръ?-- удивилась миссисъ Спарситъ, и у нея вдругъ запершило въ горлѣ, такъ что пришлось откашливаться
Передъ отходомъ ко сну хозяинъ выпилъ стаканъ воды.
-- О, сэръ,-- ужаснулась бывшая экономка.-- Неужели вы бросили пить подогрѣтый хересъ съ лимонной цедрой и мускатнымъ орѣшкомъ?
-- Я отсталъ отъ привычки къ этому напитку, сударыня,-- отвѣчалъ мистеръ Баундерби.
-- Тѣмъ хуже, сэръ,-- возразила миссисъ Спарситъ. Вы бросаете всѣ ваши добрые старые обычаи. Встряхнитесь-ка лучше! Если миссъ Гредграйндъ позволитъ, я приготовлю для васъ ваше любимое питье, какъ часто приготовляла раньше.
Миссъ Гредграйндъ съ удовольствіемъ разрѣшила миссисъ Спарситъ дѣлать, что ей угодно, и эта заботливая леди приготовила питье, которое и подала мистеру Баундерби.
-- Оно принесетъ вамъ пользу, сэръ. Согрѣетъ вашу внутренность. Для васъ это очень важно, и вы должны подкрѣплять себя такими напитками, сэръ.
Когда же мистеръ Баундерби сказалъ:
-- За ваше здоровье, сударыня,-- миссисъ Спарситъ отвѣчала съ большимъ чувствомъ:
-- Благодарю васъ, сэръ. И вамъ желаю того же, а вдобавокъ -- счастья.
Наконецъ, она пожелала ему спокойной ночи съ большимъ пафосомъ, и мистеръ Баундерби легъ въ постель съ смутнымъ сознаніемъ, что онъ оскорбленъ въ какомъ то нѣжномъ чувствѣ, хотя ни за что на свѣтѣ не могъ бы объяснить, что это за чувство и въ чемъ заключалась нанесенная ему обида.
Долго послѣ того, какъ Луиза раздѣлась и легла, она не могла уснуть и все поджидала брата. Какъ ей было извѣстно, онъ едва ли могъ пріѣхать раньше часа по полуночи; но въ непробудной деревенской тиши, которая нисколько не успокаивала, однако, ея тревожныхъ думъ, время тянулось томительно долго. Молодой женщинѣ казалось, будто бы ночной мракъ и жуткое безмолвіе все возрастали цѣлыми часами, когда раздался, наконецъ, звонокъ у калитки. Она почувствовала вдругъ, что была бы рада, еслибъ онъ но смолкалъ до разсвѣта, но звонъ колокольчика прекратился, и волны его послѣдняго звука постепенно слабѣя, разливались все дальше въ воздухѣ, пока окончательно замерли и весь домъ погрузился снова въ мертвую тишину.
Луиза подождала еще съ четверть часа, по ея соображеніямъ. Потомъ она встала, накинула пеньюаръ, выскользнула изъ своей комнаты въ потьмахъ и поднялась по лѣстницѣ въ верхній этажъ, гдѣ была расположена комната ея брата. Дверь оказалась затворенной; молодая женщина осторожно отворила ее и окликнула Тома, приближаясь въ его кровати на цыпочкахъ.
Она опустилась на колѣни у изголовья брата, обняла его за шею и прижала его лицо къ своему лицу. Ей было ясно, что онъ лишь прикидывается спящимъ, однако, Луиза не сказала ничего.
Немного спустя онъ вздрогнулъ, какъ будто съ просонокъ, и спросилъ:
-- Кто тутъ? Что случилось?
-- Томъ, не надо ли тебѣ сообщить мнѣ что нибудь?-- промолвила Луиза.-- Если ты любилъ меня когда нибудь въ жизни, и теперь у тебя есть тайна это всѣхъ остальныхъ, то довѣрь ее мнѣ.
-- Не могу понять, на что ты намекаешь, Лу! Ты просто бредишь. Тебѣ, должно быть, что нибудь приснилось.
-- Дорогой братъ...-- Луиза припала головой къ его подушкѣ, и ея распущенные волосы разсыпались волнами надъ нимъ, точно она хотѣла спрятать Тома это всѣхъ, кромѣ самой себя,-- развѣ тебѣ нечего мнѣ сообщить? Неужели нѣтъ ничего такого, во что ты могъ бы посвятить меня, еслибъ хотѣлъ? Что бы ни услыхала я отъ тебя, мои чувства къ тебѣ не перемѣнятся. О, Томъ сознайся откровенно, скажи всю правду!
-- Что такое говоришь ты, Лу? Рѣшительно не понимаю!
-- Вотъ какъ ты лежишь тутъ одинъ одинешенекъ, мой милый, такъ точно предстоитъ тебѣ лежать гдѣ нибудь современенъ въ потемкахъ, гдѣ даже я, твоя сестра, если останусь тогда еще въ живыхъ, буду принуждена покинуть тебя, и вотъ какъ я стой теперь возлѣ тебя, босая, раздѣтая, неузнаваемая въ темнотѣ, такъ придется мнѣ самой покоиться нѣкогда въ нѣдрахъ земли, пока мое тѣло не разсыплется прахомъ. Заклинаю тебя этимъ неизбѣжнымъ концомъ, дорогой братъ, скажи мнѣ всю правду!
-- Чего же ты допытываешься?
-- Будь увѣренъ, я не стану упрекать тебя.-- Въ приливѣ любви она прижала Тома къ груди, какъ ребенка.-- Повѣрь, я пожалѣю тебя и не измѣню тебѣ. Повѣрь, я тебя спасу, во что бы то ни стало. Говори же, Томъ; неужели тебѣ нечего сказать? Шепни мнѣ на ухо чуть слышно. Промолви только "да", и я все пойму!
Она приложила ухо къ его губамъ, но онъ безмолвствовалъ угрюмо.
-- Неужели ни словечка, Томъ?
-- Какъ могу я сказать "да" или "нѣтъ", когда не знаю, о чемъ идетъ рѣчь? Лу, ты у меня добрая, славная дѣвочка и достойна имѣть лучшаго брата, чѣмъ я, какъ мнѣ начинаетъ казаться. Но при всемъ томъ мнѣ нечего сказать тебѣ больше. Ступай, ложись спать, ложись спать!
-- Ты утомленъ,-- прошептала Луиза, впадая въ болѣе обычный тонъ.
-- Я совсѣмъ измученъ.
-- Ты столько суетился и хлопоталъ сегодняшній день! Нѣтъ ли еще новыхъ открытій?
-- Никакихъ, кромѣ тѣхъ, о которыхъ ты уже слышалъ отъ... него.
-- Ты никому не разсказывалъ, Томъ, что мы были въ гостяхъ у этихъ людей и видѣли ихъ втроемъ?
-- Нѣтъ. Не ты ли сама упрашивала меня не болтать, когда позвала меня съ собой?
-- Правда; но, вѣдь, я тогда не. предвидѣла того, что случилось.
-- Какъ и я. Развѣ можно было предвидѣть?
Эти слова были сказаны очень поспѣшно.
-- Послѣ того, что случилось,-- начала опять Луиза, мѣшкая у кровати -- она понемногу отодвинулась отъ брата и поднялась съ колѣнъ -- надо ли говорить, что я тамъ была? Какъ мнѣ сдѣлать? Должна ли я сознаться?
-- Боже мой, Лу,-- возразилъ Томъ,-- спрашивать моего совѣта вовсе не въ твоихъ привычкахъ! Да дѣлай, какъ знаешь! Если ты будешь молчать, то и я промолчу; если откроешь, что было, тѣмъ дѣло и кончится.
Братъ и сестра не могли видѣть другъ друга въ потемкахъ Однако, оба, казалось, были насторожѣ и взвѣшивали предварительно каждое слово.
-- О, Томъ, неужели ты думаешь, что тотъ человѣкъ, которому я дала денегъ, дѣйствительно, замѣшанъ въ кражѣ?
-- Право, не знаю. Но почему бы и нѣтъ?
-- Онъ показался мнѣ честнымъ малымъ.
-- А другой можетъ показаться тебѣ безчестнымъ,-- и совершенно ошибочно.
Наступила пауза; Томъ молчалъ, явно колеблясь передъ чѣмъ-то.
-- Однимъ словомъ,-- заговорилъ онъ опять, точно собравшись съ духомъ,-- если ужъ ты завела о томъ рѣчь, то вотъ что я тебѣ скажу: еще тогда я былъ настолько далекъ отъ хорошаго мнѣнія о немъ, что вызвалъ его въ сѣни,-- помнишь?-- только затѣмъ, чтобъ сказать ему, что онъ долженъ счесть за великое благополучіе такое вниманіе со стороны моей сестры и обязанъ постараться сдѣлать возможно лучшее употребленіе изъ твоего подарка. Вѣдь, ты помнишь, какъ я его вызывалъ? Впрочемъ, я ничего не имѣю противъ этого человѣка; пожалуй, онъ и порядочный малый, по крайней мѣрѣ, у меня нѣтъ повода считать его негодяемъ. Будемъ надѣяться, что онъ не при чемъ въ этой кражѣ изъ банка.
-- Чтожъ, онъ обидѣлся на твои слова?
-- Нѣтъ, онъ принялъ ихъ спокойно и былъ довольно вѣжливъ со мною. Гдѣ ты, Лу?-- Томъ сѣлъ на постели и поцѣловалъ ее.-- Покойной ночи, дорогая, покойной ночи.
-- Тебѣ нечего сказать мнѣ больше?
-- Нѣтъ. Что же мнѣ еще говорить? Вѣдь, не потребуешь же ты отъ меня, чтобъ я тебѣ солгалъ?
-- Никогда, въ особенности сегодня, Томъ. Еслибъ ты солгалъ, это было бы слишкомъ ужасно.
-- Спасибо тебѣ за твою заботливость, милая Лу. Я такъ адски усталъ, что, право, готовъ сказать, что угодно, только бы мнѣ дали заснуть. Ступай въ постель, ступай.
Поцѣловавъ сестру еще разъ, онъ отвернулся къ стѣнѣ, натянулъ одѣяло на голову и затихъ, какъ будто для него уже наступила та вѣчная ночь, которою только что заклинала его сестра. Она помѣшкала нѣсколько времени у кровати, прежде чѣмъ удалиться потихоньку. У ворога Луиза пріостановилась, оглянулась назадъ, когда отворила дверь, и спросила Тома, не звалъ ли онъ ее. Но онъ не шелохнулся, и она не слышно заперла его комнату, послѣ чего ушла къ себѣ въ спальню.
Тогда порочный юноша осторожно поднялъ голову и, убѣдившись, что сестра удалилась, вылѣзъ изъ-подъ одѣла, заперъ на задвижку дверь и кинулся опять ничкомъ на подушку. Онъ рвалъ на себѣ волосы, горько плакалъ, чувствуя, что любитъ сестру, проклиналъ себя въ безсильной злобѣ и также озлобленно и безплодно проклиналъ все доброе на свѣтѣ.