Мистеръ Баундерби былъ холостъ, и потому его хозяйствомъ завѣдывала одна пожилая леди за извѣстное годовое вознагражденіе. Эту особу звали мистриссъ Спарситъ, и она занимала весьма видное положеніе среди домочадцевъ въ тріумфальной колесницѣ мистера Баундерби, побѣдоносно катившейся съ этимъ воплощеніемъ хвастливаго смиренія.
Дѣло въ томъ, что мистриссъ Спартитъ не только видѣла на своемъ вѣку лучшіе дни, но и могла похвастаться знатнымъ родствомъ. У нея до сихъ поръ оставалась въ живыхъ бабушка, тетка матери, называвшаяся леди Скаджерсъ. Покойный мистеръ Спарситъ, супругъ экономки былъ съ материнской стороны ни болѣе, ни менѣе, какъ "Паулеръ", о чемъ его вдова весьма любила распространяться кстати и не кстати. Люди съ ограниченными свѣдѣніями и недостаточной смекалкой иногда не могли понять, что такое "Паулеръ". Нѣкоторые недоумѣвали даже, что означаетъ это слово: особую ли профессію, принадлежность ли къ какой нибудь политической партіи или къ какой либо религіозной сектѣ. Но людямъ болѣе просвѣщеннымъ и свѣдущимъ не надо было объяснятъ, что Паулеры служили представителями весьма древняго рода и насчитывали у себя такое множество предковъ, что иной разъ невольно сбивались съ прямого пути, а это, говоря по правдѣ, случалось съ ними частенько, благодаря скачкамъ, рулеткѣ, жидамъ-заимодавцамъ и суду несостоятельныхъ должниковъ.
Покойный мистеръ Спарситъ, происходившій отъ Паулеровъ съ материнской стороны, женился на миссъ, урожденной Скаджерсъ. Леди Скаджерсъ (необычайно тучная старуха съ чудовищнымъ пристрастіемъ къ сырому мясу, обладавшая какой-то таинственной ногой, и не встававшая съ постели уже сорокъ лѣтъ) устроила этотъ бракъ еще въ то время, когда мистеръ Спарситъ только что вошелъ въ годы и отличался, главнымъ образомъ, сухопарымъ тѣломъ на двухъ слабыхъ, длинныхъ, какъ жерди ногахъ, тогда какъ его голова не представляла собою ничего особеннаго. Онъ получилъ въ наслѣдство онъ дяди порядочное состояніе, но успѣлъ застрянутъ по уши въ долгахъ прежде, чѣмъ вступилъ во владѣніе своимъ имуществомъ, которое и промоталъ тотчасъ послѣ полученія, разорившись до тла. Такимъ образомъ, когда онъ умеръ двадцати четырехъ лѣтъ отъ роду (мѣсто происшествія -- Калэ, причина -- спиртные напитки), то оставилъ свою вдову, съ которою, разошелся вскорѣ послѣ медоваго мѣсяца, въ весьма стѣсненныхъ обстоятельствахъ.
Обнищавшая леди, бывшая на пятнадцать лѣтъ старше мужа, ожесточилась послѣ того противъ своей единственной родственницы, леди Скаджерсъ, и стала питать къ ней непримиримую вражду. И вотъ, отчасти, чтобъ насолить этой знатной особѣ, отчасти ради средствъ къ существованію, она рѣшилась поступить на мѣсто. Теперь, на старости лѣтъ, со своимъ коріолановскимъ носомъ и густыми черными бровями, плѣнившими нѣкогда сердце мистера Спарсита, она сидѣла за столомъ мистера Баундерби и заваривала ему чай, пока онъ завтракалъ.
Еслибъ Баундерби былъ славнымъ завоевателемъ, а мистриссъ Спарситъ плѣнною царицей, которая слѣдовала бы за нимъ въ видѣ главнаго трофея въ его тріумфальномъ шествіи, онъ и тогда не могъ бы хвастаться ею болѣе, чѣмъ дѣлалъ это теперь. Насколько онъ любилъ въ своемъ самохвальствѣ преувеличивать убожество своего собственнаго происхожденія, настолько же онъ старался превозноситъ знатность мистриссъ Спарситъ. Насколько онъ не допускалъ ни одного проблеска счастья, ни одного благопріятнаго обстоятельства въ своей собственной юности, настолько же ему нравилось украшать всевозможными благами юные годы мистриссъ Спарситъ и усыпать ея жизненный путь цѣлыми возами розъ.
-- А къ чему все это привело, сэръ?-- обыкновенно говаривалъ мистеръ Баундерби.-- Теперь она за сто фунтовъ стерлинговъ въ годъ (я положилъ ей сто фунтовъ жалованья, которое она считаетъ весьма приличнымъ) завѣдуетъ домомъ Джозіи Баундерби, изъ Коктоуна.
Онъ такъ старательно распространялся объ этомъ, что многіе подхватывали его слова и при случаѣ распространяли ихъ дальше съ большою стремительностью. Однимъ изъ самыхъ досадныхъ свойствъ Баундерби было то, что онъ не только самъ пѣлъ себѣ хвалебные гимны, но заставлялъ восхвалять себя и другихъ. Въ его бахвальствѣ таилась какая-то нравственная зараза. Посторонніе люди, вообще, всегда и всюду скромные и сдержанные, принимались, ни съ того ни съ сего, на парадныхъ обѣдахъ въ Коктоунѣ хвастаться мистеромъ Баундерби прямо съ какимъ-то подобострастіемъ. Они уподобляли его и королевскому гербу и государственному флагу, и Великой Хартіи; онъ былъ у нихъ и Джонъ Буль, и habeas corpus и Bill of Rights и "домъ англичанина -- его крѣпость", и союзъ государства съ церковью и "Боже храни королеву"; все это вмѣстѣ взятое какимъ-то невѣроятнымъ образомъ совмѣщалось въ лицѣ одного мистера Баундерби. И всякій разъ (а это бывало частенько), когда кто нибудь изъ ораторовъ подобнаго рода вставлялъ въ свою рѣчь двустишіе:
Пусть государи и лорды цвѣтутъ или увядаютъ,
Дуновеніе можетъ ихъ создать и дуновеніе развѣять,
для присутствующихъ становилось болѣе или менѣе ясно, что онъ намекалъ на мистриссъ Спарситъ.
-- Мистеръ Баундерби,-- сказала мистриссъ Спарситъ, вы что-то вяло кушаете сегодня по утру, сэръ.
-- Немудрено, сударыня,-- отвѣчалъ онъ,-- я все думаю о странной причудѣ Тома Гредграйнда. (Томъ Гредграйндъ,-- это имя произносится мистеромъ Баундерби съ невѣроятной развязностью, точно кто нибудь постоянно старался подкупить его громадными суммами, чтобъ заставитъ называть Гредграйнда Томасомъ, но безуспѣшно). Въ самомъ дѣлѣ странная причуда, сударыня, взять на воспитаніе эту дѣвчонку акробата.
-- Дѣвочка какъ разъ дожидается, чтобъ ей сказали, куда нужно идти: прямо ли въ школу, или сначала въ Стонъ-Лоджъ?
-- Пусть подождетъ, пока я узнаю самъ. Томъ Гредграйндъ, кажется, собирался побывать у насъ. Если онъ захочетъ, чтобъ сна прогостила здѣсь еще денекъ или два, то, конечно, пусть остается.
-- Ну, разумѣется! Почему же и нѣтъ, если вы того желаете, мистеръ Баундерби.
-- Вчера вечеромъ я предложилъ Тому Гредграйнду оставить дѣвочку у себя на ночлегъ, чтобъ дать ему время одуматься за ночь, прежде чѣмъ онъ окончательно рѣшитъ свести ее съ Луизой.
-- Неужели, мистеръ Баундерби? Какъ вы предусмотрительны.
Ноздри коріоланскаго носа мистриссъ Спарситъ слегка раздулись, а ея черныя брови сдвинулись, когда она отхлебнула глотокъ чаю.
-- Для меня вполнѣ ясно,-- продолжалъ Баундерби,-- что нашей маленькой кошечкѣ будетъ мало проку отъ подобной компаніи.
-- Вы говорите о маленькой Гредграйндъ, мистеръ Баундерби?
-- Да, я говорю о Луизѣ.
-- Вы упомянули о маленькой кошечкѣ,-- сказала миссисъ Спарситъ,-- а такъ какъ разговоръ у насъ шелъ о двухъ дѣвочкахъ, то я не разобрала сначала, къ которой изъ нихъ относилось это названіе.
-- Къ Луизѣ,-- повторилъ мистеръ Баундерби.-- Къ Луизѣ, къ Луизѣ.
-- Вы для нея все равно, что второй отецъ, сэръ.
Мистриссъ Спарситъ отхлебнула еще глотокъ чаю и когда она снова склонила свои сдвинутыя брови надъ дымившейся чашкой, ея классическое лицо имѣло такое выраженіе, точно почтенная леди заклинала въ ту минуту боговъ преисподней.
-- Еслибъ вы сказали, что я второй отецъ для Тома -- Тома младшаго, само собою разумѣется, а не моего друга Гредграйнда -- вы были бы ближе къ истинѣ. Я собираюсь пристроить этого юношу въ свою контору. Хочу взять его къ себѣ подъ крылышко, сударыня.
-- Въ самомъ дѣлѣ? Не слишкомъ ли онъ еще молодъ, сэръ?
Слово "сэръ", обращенное къ мистеру Баундерби со стороны миссисъ Спарситъ, было простою формою вѣжливости и скорѣе требовало почтительнаго обхожденія съ нею самою, чѣмъ воздавало честь ему.
-- Я возьму его не сейчасъ; ему сначала нужно окончить свое образованіе,-- отвѣчалъ Баундерби.-- Чортъ возьми, я думаю, онъ будетъ напичканъ ученостью по горло! Воображаю, какъ вытаращилъ бы глаза этотъ мальчишка, еслибъ зналъ, какъ мало познаній было въ моей собственной башкѣ въ его годы. (Къ слову сказать, это обстоятельство не могло оставаться тайной для юнаго Тома, которому прожужжали о немъ всѣ уши). Но мнѣ, чрезвычайно трудно толковать о подобныхъ вещахъ съ людьми, стоящими со мною на равной ногѣ. Вотъ, напримѣръ, сегодня утромъ я заговаривалъ съ вами объ акробатахъ. Какое понятіе можете вы имѣть о людяхъ этого сорта? Въ то давнишнее время, когда сдѣлаться акробатомъ, чтобъ кувыркаться въ уличной грязи, было бы для меня величайшимъ благополучіемъ, громаднымъ выигрышемъ въ лотереѣ жизни, вы посѣщали итальянскую оперу и выходили оттуда въ бѣломъ атласѣ, унизанная драгоцѣнностями, сіяющая великолѣпіемъ, тогда какъ у меня не нашлось бы даже пенни на покупку факела, чтобъ посвѣтить вамъ до экипажа.
-- Совершенно вѣрно, сэръ,-- подтвердила мистриссъ Спарситъ съ спокойнымъ, но грустнымъ достоинствомъ; -- я въ самой ранней юности познакомилась съ итальянской оперой.
-- Чортъ побери, и я то же,-- отвѣчалъ Баундерби,-- только не въ пріятномъ смыслѣ слова. Тротуаръ подъ ея аркадами представляетъ очень жестокое ложе, смѣю васъ увѣрить. Люди вашего закала, сударыня, привыкшіе съ дѣтства спать на пуховикахъ, не имѣютъ и понятія о томъ, какъ жестокъ булыжникъ мостовой. Это можно знать, потершись объ него только собственными боками. Нѣтъ, нѣтъ, совершенно напрасно толковать съ вами объ акробатахъ. Будемъ лучше говорить о заграничныхъ балеринахъ, о лондонскомъ Вестъ-Эндѣ, о майской ярмаркѣ, о лордахъ, леди и сановникахъ
-- Я полагаю, сэръ,-- возразила мистриссъ Спарситъ съ приличною покорностью судьбѣ,-- что вамъ нѣтъ надобности примѣняться къ моимъ вкусамъ. Надѣюсь, я достаточно успѣла приспособиться къ превратностямъ жизни. Если я съ интересомъ слушаю поучительные разсказы о вашихъ испытаніяхъ и даже заслушиваюсь ими, то не ставлю этого себѣ въ заслугу, такъ какъ, вѣроятно, они возбуждаютъ всеобщее участіе.
-- Допустимъ, сударыня,-- сказалъ на это хозяинъ,-- что нѣкоторые люди не прочь послушать о томъ, что пережилъ Джозія Баундерби изъ Коктоуна, несмотря на грубую необработанность его языка. Но вы-то, сударыня, должны сознаться, что родились, такъ сказать, на лонѣ роскоши. Вѣдь вы не станете опровергать этого и согласитесь со мною, что родились на лонѣ роскоши?
-- Я и не отрицаю этого, сэръ,-- отвѣчала мистриссъ Спарситъ, качая головою.
Мистеръ Баундерби почувствовалъ необходимость встать изъ-за стола и, подойдя къ камину, повернулся къ нему спиной, чтобъ лучше видѣть мистриссъ Спарситъ, придававшую такой блескъ его положенію.
-- Вѣдь вы вращались въ самомъ шикарномъ обществъ, чертовски знатномъ,-- продолжалъ онъ, грѣя у огня ноги.
-- Несомнѣнно, сэръ,-- подтвердила мистриссъ Спарситъ съ притворнымъ смиреніемъ, совершенно противополжнымъ самоуничиженію Баундерби и потому не способнымъ задѣть его.
-- Вы были приняты въ самомъ высшемъ кругу у самыхъ знатныхъ лицъ,-- продолжалъ мистеръ Баундерби.
-- Да, сэръ,-- отвѣчала экономка, подавленная своимъ соціальнымъ положеніемъ аристократической вдовы,-- это не подлежитъ никакому спору.
Мистеръ Баундерби согнулъ колѣни и обхватилъ ихъ руками въ приливѣ сильнѣйшаго довольства, причемъ разразился громкимъ хохотомъ. Какъ разъ въ эту минуту ему доложили о приходѣ мистера и миссъ Гредграйндъ, и Баундерби поспѣшилъ привѣтствовать перваго пожатіемъ руки, а послѣднюю поцѣлуемъ.
-- Можно позвать сюда Джюпъ, Баундерби?-- спросилъ гость.
-- Разумѣется.
Послали за Джюпъ. Войдя въ столовую, она сдѣлала реверансъ мистеру Баундерби, его другу Тону Гредграйнду, а также Луизѣ; но въ своемъ замѣшательствѣ, къ несчастью, позабыла мистриссъ Спарситъ. Замѣтивъ ея промахъ, хозяинъ счелъ нужнымъ сдѣлать ей слѣдующее внушеніе:
-- Послушай, дѣвочка, что я тебѣ скажу. Эта леди за чайнымъ столомъ -- мистриссъ Спарситъ. Она занимаетъ мѣсто хозяйки въ моемъ домѣ и принадлежитъ къ очень знатному роду. Отсюда слѣдуетъ, что, когда ты войдешь въ одну изъ комнатъ этого дома, то не долго останешься въ ней, если не будешь выказывать почтительности къ этой леди. Я не требую отъ тебя вѣжливости къ самому себѣ, мнѣ на это наплевать, потому что я не разыгрываю никакой важной роли. У меня нѣтъ не только знатнаго, но и никакого родства, и я вышелъ изъ подонковъ общества. Но что касается этой леди, то мнѣ не все равно, какъ ты съ нею обращаешься; ты обязана оказывать ей вниманіе и почтеніе, иначе и нога твоя не будетъ у меня въ домѣ.
-- Она сдѣлала это просто по разсѣянности,-- заступился за дѣвочку Гредграйндъ, заговоривъ въ примирительномъ тонѣ.
-- Мистриссъ Спарситъ,-- сказалъ Баундерби,-- мой другъ Томъ Гредграйндъ полагаетъ, что то была простая оплошность. Весьма возможно. Тѣмъ не менѣе, какъ вамъ извѣстно, сударыня, я не потерплю неуваженія къ вамъ, хотя бы оно происходило даже отъ оплошности.
-- Вы, право, очень добры, сэръ,-- отвѣчала мистриссъ Спарситъ, качая головой въ своемъ величавомъ смиреніи.-- Право, не стоитъ объ этомъ говорить.
Сэсси все это время лепетала робкія оправданія со слезами на глазахъ. Наконецъ, хозяинъ дома подалъ ей знакъ приблизиться къ мистеру Гредграйнду. Она стояла теперь, пристально глядя на него, а Луиза остановилась возлѣ отца съ холоднымъ видомъ, потупивъ глаза въ землю, когда онъ заговорилъ:
-- Джюпъ, я рѣшилъ взять тебя къ себѣ въ домъ, съ тѣмъ, чтобы въ свободное отъ ученія время ты ухаживала за мистриссъ Гредграйндъ, которая часто хвораетъ. Я разсказалъ миссъ Луизѣ (вотъ это миссъ Луиза) жалкій, но естественный конецъ твоей прежней жизни и я особенно настаиваю на томъ, чтобъ ты выкинула изъ головы свое прошлое и даже, не заикалась о немъ больше. Твоя жизнь должна начаться съ сегодняшняго дня. Ты, вѣдь, я знаю, круглая невѣжда.
-- Точно такъ, сэръ,-- подтвердила дѣвочка, присѣдая.
-- Я съ удовольствіемъ дамъ тебѣ возможность получить тщательное воспитаніе, и ты послужишь живымъ доказательствомъ превосходства примѣненной къ тебѣ воспитательной системы для всѣхъ, кто будетъ сталкиваться съ тобою въ жизни. Тебя перевоспитаютъ и образуютъ. Кажется, ты имѣла привычку читать вслухъ своему отцу и тѣмъ людямъ, среди которыхъ я тебя нашелъ?-- продолжалъ мистеръ Гредграйндъ, привлекая дѣвочку ближе къ себѣ и понизивъ голосъ.
-- Только отцу и Меррилегу, сэръ. Разумѣется, собственно отцу, но Меррилегъ торчалъ постоянно тутъ же.
-- Оставь въ покоѣ Меррилега, Джюпъ,-- замѣтилъ мистеръ Гредграйндъ, нахмуривъ на минуту брови,-- вѣдь, я не спрашиваю тебя о немъ. Насколько я понялъ, ты имѣла привычку читать отцу.
-- О, да, сэръ, я читала ему тысячу разъ. То были самыя счастливыя времена... О, самыя счастливыя, которыя мы проводили вмѣстѣ!
Лишь теперь, когда ея горе прорвалось наружу, Луиза взглянула на дѣвочку.
-- А что читала ты своему отцу, Джюпъ?-- полюбопытствовалъ мистеръ Гредграйндъ, еще сильнѣе понижая голосъ.
-- Волшебныя сказки, сэръ; о Карликѣ, о Горбунѣ и Геніяхъ,-- рыдая, отвѣчала она,-- и еще...
-- Молчи,-- перебилъ ее мистеръ Гредграйндъ,-- довольно. Никогда не смѣй больше заикаться объ этомъ пагубномъ вздорѣ. Баундерби, вотъ прекрасный случай для опыта строгаго воспитанія; я съ удовольствіемъ буду слѣдить за нимъ.
-- Дѣлайте, какъ знаете,-- отвѣчалъ мистеръ Баундерби.-- Я уже высказалъ свое мнѣніе и не сталъ бы затѣвать ничего подобнаго. Ну, да ладно; будь по вашему, если вамъ такъ нравится!
Послѣ того мистеръ Гредграйндъ и его дочь увели съ собою Сесилію Джюпъ въ Стонъ-Лоджъ. На обратномъ пути Луиза не проронила ни словечка. Проводивъ гостей, мистеръ Баундерби отправился по своимъ дѣламъ. А мистриссъ Спарситъ удалилась подъ сѣнь своихъ бровей и размышляла весь вечеръ въ сумракѣ этого убѣжища.