Волшебные замки загораются огнями еще задолго до того, какъ блѣдное утро освѣтитъ чудовищныхъ дымныхъ змѣй извивающихся надъ Коктоуномъ. Шлепанье калошъ по тротуару, торопливые звонки, и огромныя машины, вычищенныя и смазанныя масломъ для однообразнаго дневного труда, начинаютъ свои неуклюжія упражненія, напоминая собою одержимыхъ меланхоліей слоновъ.
Стефенъ склонился надъ своимъ стаканомъ, спокойный, внимательный, усердный. Онъ и другіе рабочіе представляли поразительный контрастъ со скрипучей, грохочущей дергающей машиной въ этомъ лѣсу ткацкихъ станковъ. Не бойтесь, добрые люди, живущіе въ вѣчной тревогѣ, не бойтесь; никогда искусство не обречетъ природу на забвеніе. Сопоставьте, гдѣ угодно, твореніе Божіе и дѣло рукъ человѣческихъ, и первое, хотя бы то была кучка простыхъ, немудрящихъ рабочихъ, всегда выиграетъ въ достоинствѣ при этомъ сравненіи.
Столько-то сотенъ мастеровыхъ на этой фабрикѣ и паровая машина въ столько-то лошадиныхъ силъ. Съ точностью до одного фунта извѣстно, сколько сработаетъ каждая машина; но всѣ счетчики въ государственномъ контролѣ не могутъ исчислить способности къ добру или злу, къ любви или ненависти, къ патріотизму или въ недовольству, къ перерожденію добродѣтели въ порокъ, или, наоборотъ, въ любой моментъ, въ душѣ каждаго изъ этихъ спокойныхъ слугъ съ сосредоточенными лицами и размѣренными движеніями. Въ машинѣ нѣтъ тайны, но въ каждомъ ничтожнѣйшемъ изъ этихъ людей вѣчно вроется непроницаемая тайна.-- Допустимъ, что намъ пришлось бы перевернуть вверхъ дномъ ариѳметику для вещественныхъ предметовъ и подчинить себѣ тѣ страшныя невѣдомыя величины, съ помощью иныхъ средствъ!
Свѣтало все замѣтнѣе, и по мѣрѣ приближенія дня тускнѣли газовые огни. Наконецъ, они были погашены и работа въ мастерскихъ продолжалась. Шелъ дождь; въ сырой атмосферѣ змѣи дыма, подчиняясь проклятію, поразившему всю ихъ породу, извивались по землѣ. На заднемъ дворѣ подъ открытымъ небомъ паръ изъ отводной трубы, груды боченковъ и стараго желѣза, куча блестящаго каменнаго угля, насыпанная всюду зола были окутаны дымкой дождя и тумана.
Работа шла безпрерывно, пока не ударили въ обѣденный колоколъ. Опять шлепаніе по тротуарамъ. Станки, колеса и рабочія руки успокоились на одинъ часъ.
Стефенъ вышелъ изъ жаркой мастерской на сырость и вѣтеръ, гулявшій по мокрымъ улицамъ, измученный и угрюмый. Онъ повернулъ въ сторону отъ своей компаніи и своего рабочаго квартала и, утоляя голодъ на ходу небольшимъ хлѣбцомъ, направился къ холму, гдѣ жилъ владѣлецъ фабрики. Этотъ джентльменъ занималъ красный кирпичный домъ съ черными наружными ставнями и зелеными внутренними жалузи съ черной наружной дверью, къ которой вели двѣ бѣлыхъ ступени и гдѣ на мѣдной дощечкѣ было выведено "Баундерби" (литерами, весьма похожими на него самого), тогда какъ пониже сіяла круглая дверная ручка на подобіе мѣдной точки.
Мистеръ Баундерби сидѣлъ за завтракомъ. Стефенъ того и ожидалъ. Не передастъ ли лакей хозяину, что одинъ изъ его мастеровыхъ хочетъ съ нимъ поговорить? Въ отвѣтъ на эту просьбу -- требованіе узнать имя рабочаго. Стефенъ Блэкпуль. На Стефена Блэкпуля не поступало никакихъ жалобъ. Онъ можетъ войти.
Стефенъ Блэкпуль въ пріемной. Мистеръ Баундерби (котораго онъ зналъ только съ вида) утоляетъ голодъ котлетой, прихлебывая хересъ. Миссисъ Спарситъ у камина вяжетъ на спицахъ въ позѣ амазонки, продѣвъ ногу въ мотокъ шерсти на подобіе стремени. Чувство собственнаго достоинства и сознаніе служебнаго долга не позволяли экономкѣ завтракать вмѣстѣ съ хозяиномъ; она лишь оффиціально присутствовала за этой трапезой, но давала понять своимъ внушительнымъ видомъ, что смотритъ на завтракъ, какъ на предосудительную слабость.
-- Ну, Стефенъ,-- сказалъ мистеръ Баундерби,-- что такое стряслось надъ вами?
Стефенъ поклонился. (Не подобострастно, Боже упаси! Фабричный на это не способенъ! Нѣтъ, сэръ, вы никогда не уличите его въ томъ, прослужи онъ у васъ хоть двадцать лѣтъ!) Затѣмъ, въ знакъ почтенія къ присутствію дамы, посѣтитель заправилъ подъ жилетъ концы своего шейнаго платка.
-- Долженъ сознаться, -- продолжалъ хозяинъ, прихлебывая хересъ,-- что съ вами никогда не бывало хлопотъ, и вы не принадлежите къ числу безразсудныхъ глупцовъ. Вы не мечтаете о томъ, чтобы кататься въ каретѣ шестеркой и кушать черепаховый супъ золотою ложкой, заѣдая его дичью, какъ очень многіе изъ вашей братіи фабричныхъ. (Мистеръ Баундерби всегда воображалъ, что такова была единственная, непосредственная и прямая цѣль, къ которой стремился каждый недовольный рабочій).-- Поэтому, я увѣренъ заранѣе, что вы пришли ко мнѣ не съ жалобой. Прямо говорю, я увѣренъ въ томъ заранѣе.
-- Нѣтъ, сэръ, конечно, я пришелъ совсѣмъ не за этимъ.
Мистеръ Баундерби видимо пріятно изумился, вопреки только что выраженной имъ твердой увѣренности.
-- Отлично,-- продолжалъ онъ,-- вы порядочный рабочій, я въ васъ не ошибся. Ну, скажите же мнѣ, что привело васъ сюда? Въ чемъ дѣло? Что вы хотѣли мнѣ сказать? Говорите безъ стѣсненій!
Стефенъ случайно взглянулъ на миссисъ Спарситъ.
-- Я могу удалиться, мистеръ Баундерби, если вы желаете,-- сказала эта самоотверженная леди, дѣлая видъ, что она готова вынуть ногу изъ стремени.
Хозяинъ остановилъ ее, протянувъ лѣвую руку, такъ какъ ротъ у него быль набитъ ѣдой. Наконецъ, проглотивъ кусокъ котлеты, онъ сказалъ, обращаясь къ Стефену:
-- Знайте, любезный, что эта добрѣйшая леди знатнаго рода, весьма знатнаго рода. Изъ того, что она смотритъ за моимъ домомъ, вы не должны выводить заключенія, что она стоитъ невысоко на общественной лѣстницѣ,-- совсѣмъ наоборотъ, она достигла ея вершины. Итакъ, если вы имѣете сообщить что нибудь такое, чего нельзя касаться въ присутствіи женщины благороднаго происхожденія, то эта леди выйдетъ изъ комнаты. Если же ваша рѣчь не оскорбитъ ея слуха, то миссисъ Спарситъ останется здѣсь.
-- Надѣюсь, сэръ, что я никогда въ жизни не говорилъ ничего такого, что не годилось бы слушать природной леди,-- послѣдовалъ отвѣтъ, сопровождаемый легкой вспышкой румянца на лицѣ говорившаго.
-- Прекрасно,-- замѣтилъ мистеръ Баундерби, отодвигая тарелку и откидываясь на спинку стула.-- Такъ выпаливайте, Блэкпуль!
-- Я пришелъ,-- началъ Стефенъ послѣ минутнаго размышленія, поднимая глаза, потупленные до сихъ поръ,-- я пришелъ просить у васъ совѣта, въ которомъ весьма нуждаюсь. Въ понедѣльникъ на святой исполнится девятнадцать лѣтъ, какъ я женился. Жена моя была молоденькая дѣвушка, довольно красивая и пользовалась доброю славой. Но вотъ -- изволите видѣть -- она свихнулась, очень скоро. Не черезъ меня. Богъ свидѣтель, я былъ для нея добрымъ мужемъ.
-- Мнѣ давно это извѣстно,-- сказалъ мистеръ Баундерби.-- Она пристрастилась къ вину, отстала отъ работы, продала вашу мебель, заложила платья, однимъ словомъ, совсѣмъ свихнулась.
-- Я долго терпѣлъ...-- продолжалъ Стефенъ.
(Тѣмъ глупѣе съ твоей стороны,-- сказалъ про себя мистеръ Баундерби, мысленно обращаясь къ своей рюмкѣ).
-- Да, я былъ очень терпѣливъ; пробовалъ ее образумить и такъ, и сякъ. Сколько разъ, вернувшись домой съ работы, находилъ я однѣ пустыя стѣны, а ее мертвецки пьяной на голомъ полу. Это повторялось не разъ, не два, а двадцать разъ.
Каждая морщина на его лицѣ углублялась по мѣрѣ того, какъ онъ говорилъ, краснорѣчиво указывая на пережитыя имъ страданія.
-- Такъ шло все хуже, да хуже. Наконецъ, жена меня бросила. Она опустилась до такой степени, что сказать невозможно: стала совсѣмъ пропащей бабой. И все нѣтъ, нѣтъ, да и придетъ назадъ; нѣтъ, нѣтъ, да и придетъ. Какъ было мнѣ отъ нея отвязаться? Иногда я бродилъ по улицамъ цѣлыя ночи напролетъ, избѣгая вернуться домой. Я ходилъ на мостъ, чтобъ броситься въ воду и покончить разомъ съ такой каторжной жизнью. И такъ мнѣ приходилось тошно, что я состарѣлся раньше времени.
Миссисъ Спарситъ, проворно перебирая своими вязальными спицами, подняла свои коріолановскія брови и покачала головой, какъ будто желая сказать:-- "Великимъ міра посылаются испытанія, какъ и малымъ. Стоитъ вамъ только обратить свой, смиренный взоръ въ мою сторону".
-- Я откупался отъ нея деньгами, чтобъ она оставила меня въ покоѣ,-- продолжалъ Блэкпуль.-- Вотъ ужъ цѣлыхъ пять лѣтъ, какъ я ей плачу. Съ той поры мнѣ удалось кое-какъ опериться снова. Жилъ я, положимъ, въ скудности и печали, но, по крайней мѣрѣ, не терпѣлъ сраму и не дрожалъ ежечасно. И вотъ, прихожу вчера домой,-- жена опять у меня; валяется пьяная на полу передъ каминомъ. Она и теперь у меня на квартирѣ.
Въ порывѣ горя и охватившаго его отчаянія этотъ человѣкъ воодушевился на минуту гордостью. Но это продолжалось недолго. Онъ снова впалъ въ апатію, сгорбился съ усталымъ видомъ и обратилъ къ мистеру Баундерби свое задумчивое лицо съ страннымъ выраженіемъ проницательности и тревоги, точно вся его душа была поглощена рѣшеніемъ какой-то крайне запутанной задачи; его лѣвая рука, лежавшая на колѣняхъ, мяла шапку, тогда какъ правой онъ жестикулировалъ энергично, но сдержанно, сопровождая этими движеніями свой разсказъ; иногда во время перерывовъ его рука замирала въ воздухѣ.
-- Я давно уже слышалъ обо всемъ этомъ, кромѣ послѣдней ея выходки,-- сказалъ мистеръ Баундерби.-- Плохо ваше лѣло, надо правду сказать. Лучше довольствовались бы вы холостою жизненъ вмѣсто того, чтобы жениться. Впрочемъ, теперь ужъ поздно толковать объ этомъ.
-- А развѣ это былъ неравный бракъ въ смыслѣ возраста, сэръ?-- внезапно полюбопытствовала миссисъ Спарситъ.
-- Слышите, что спрашиваетъ эта леди? Была ли ваша злосчастная женитьба неравнымъ союзомъ въ смыслѣ возраста?-- сказалъ Баундерби.
-- Нѣтъ, даже и того не было. Мнѣ шелъ двадцать второй годъ; женѣ только что минуло двадцать.
-- Неужели, сэръ!-- продолжала миссисъ Спарситъ, невозмутимо обращаясь къ своему хозяину. Слушая разсказъ объ этомъ несчастномъ супружествѣ, я подумала, что вся бѣда заключалась здѣсь въ большой разницѣ лѣтъ.
Мистеръ Баундерби покосился очень пристально на добрѣйшую лэди съ какимъ-то страннымъ смущеніемъ, послѣ чего поспѣшилъ подкрѣпить себя новымъ глоткомъ хереса.
-- Ну, что же дальше?-- спросилъ онъ, съ нѣкоторой досадой обращаясь въ Стефену Блэкпулю.
-- Я пришелъ спросить васъ, сэръ, какъ мнѣ избавиться отъ этой женщины?-- отвѣчалъ Стсфснъ съ еще большей серьезностью на своемъ лицѣ и въ напряженномъ взорѣ.
У миссисъ Спарситъ вырвалось легкое восклицаніе испуга.
-- Что вы говорите?-- воскликнулъ Баундерби, вставая, чтобъ прислониться спиною къ камину.-- О чемъ вы толкуете! Вѣдь вы женились на ней, чтобъ дѣлить съ ней и радость и горе.
-- Я хочу отъ нея освободиться, я не въ силахъ выносить этого дольше. Если я терпѣлъ до сихъ поръ, то благодаря тому, что лучшая дѣвушка въ мірѣ жалѣла и уговаривала меня. Еслибъ не она, пожалуй, давно бы впалъ въ буйное помѣшательство.
-- Боюсь, сэръ, что онъ домогается свободы ради женитьбы на той дѣвушкѣ,-- вполголоса замѣтила миссисъ Спарситъ, глубоко оскорбленная безнравственностью простонародья.
-- Вотъ именно. Эта лэди права. Именно этого я и хочу. Я только что собирался коснуться этого вопроса. Случалось мнѣ читать въ газетахъ, что знатные люди (пошли имъ Господи всякаго благополучія, я не желаю имъ зла) не связаны брачными узами такъ крѣпко, на радость и на горе, и что они могутъ расторгать свои несчастные браки, чтобъ жениться снова. Вѣдь, у нихъ, если мужъ не сходится характеромъ съ женою, принято жить на разныхъ половинахъ, чтобъ не мѣшать другъ другу; у бѣднаго же люда одна комната, гдѣ супруги не могутъ жить порознь. А если и этого имъ недостаточно, такъ, вѣдь, у нихъ есть большіе капиталы; они могутъ сказать другъ другу: "вотъ это твое, а это мое" и разъѣхаться въ разныя стороны. А намъ и то недоступно. Вдобавокъ, они могутъ формально развестись изъ-за меньшихъ обидъ, чѣмъ мои. Значитъ, я могу избавиться отъ этой женщины, и потому хочу знать, какъ за это взяться. Какъ можно это устроить?
-- Да никакъ,-- возразилъ мистеръ Баундерби.
-- Если я нанесу моей женѣ какой нибудь вредъ, то существуетъ ли такой законъ, сэръ, по которому я буду наказанъ?
-- Разумѣется, существуетъ.
-- Если я сбѣгу отъ нея, есть такой законъ, по которому меня покараютъ?
-- Разумѣется, есть.
-- А если я, женатый, женюсь на той хорошей дѣвушкѣ то опять таки буду наказанъ по закону?
-- Несомнѣнно.
-- А еслибъ я сталъ жить съ нею не въ бракѣ -- конечно, это только такъ говорится, хотя этому никогда не бывать,-- она для этого слишкомъ честна,-- покараетъ ли меня законъ въ каждомъ невинномъ ребенкѣ, родившимся отъ нашего союза?
-- Нечего и спрашивать!
-- Въ такомъ случаѣ, ради всего святого,-- сказалъ Стефенъ Блэкпуль,-- укажите мнѣ такой законъ, который пришелъ бы мнѣ на выручку!
-- Гм! Въ супружескихъ отношеніяхъ есть нѣчто священное,-- отвѣчалъ мистеръ Баундерби,-- и... и... святыню брака слѣдуетъ блюсти.
-- Нѣтъ, нѣтъ, не говорите этого, сэръ! Этимъ путемъ ее не соблюдешь. Нѣтъ, только не этимъ путемъ! Этимъ способомъ ее можно только нарушить. Я простой ткачъ. Еще ребенкомъ отдали меня на фабрику работать, но Богъ далъ мнѣ глаза, чтобы видѣть, и уши, чтобы слышать. Во всякой газетѣ, въ отдѣлѣ судебной хроники я съ ужасомъ читаю -- да и вы тоже, разумѣется,-- какъ предполагаемая невозможность разбить супружескія цѣпи, ни за какія деньги, ни при какихъ условіяхъ, обагряетъ кровью нашу страну и приводитъ женатыхъ людей въ простонародьѣ къ дракамъ, къ убійству и внезапной смерти. Вникнемъ въ это хорошенько. Мое положеніе ужасно тяжкое, и я хотѣлъ бы,-- если вы окажете мнѣ такую милость -- узнать законъ, въ которомъ я могу найти защиту.
-- Ладно, я вамъ скажу!-- произнесъ мистеръ Баундерби, засовывая руки въ карманы. Такой законъ существуетъ.
Стефенъ, вернувшись къ своей обычной разсудительности, кивнулъ головой и слушалъ дальше съ сосредоточеннымъ вниманіемъ.
-- Да только законъ этотъ не про васъ писанъ, совсѣмъ не про васъ. Онъ стоитъ денегъ, уйму денегъ.
-- Ну, а, примѣрно, сколько?-- спокойно спросилъ ткачъ.
-- Да вотъ, сначала вы должны подать прошеніе, въ врачебный совѣтъ, а другое въ судебную палату; затѣмъ обратиться въ палату лордовъ и получить парламентскій актъ, которымъ разрѣшалось вы вамъ жениться вторично. Допуская даже, что ваше дѣло пошло бы, какъ по маслу, безъ сучка и задоринки, оно стоило бы вамъ, я полагаю, не меньше полуторы тысячи фунтовъ стерлинговъ,-- отвѣчалъ фабрикантъ.-- А не то и вдвое больше.
-- Ну, а другого закона нѣтъ?
-- Разумѣется, нѣтъ.
-- Въ такомъ случаѣ, сэръ,-- произнесъ Стефенъ, блѣднѣя и размахивая правой рукой, точно онъ хотѣлъ развѣять по вѣтру всѣ законы въ мірѣ,-- въ такомъ случаѣ это невылазное болото. Прямо невылазное болото, кругомъ и около, и чѣмъ скорѣе я умру, тѣмъ будетъ лучше!
(Миссисъ Спарситъ снова поражена нечестіемъ простого люда).
-- Полно! полно!-- остановилъ Стефена мистеръ Баундерби.-- Не болтайте вздора о вещахъ, въ которыхъ вы ничего не смыслите,-- не называйте болотомъ установленій вашего отечества, иначе вы рискуете въ одно прекрасное утро увязнуть въ настоящемъ болотѣ сами. Отечественные законы и уставы не вашего ума дѣло; знайте одну свою работу -- вотъ это по вашей части. Вы брали себѣ жену не съ тѣмъ, чтобы нарушать супружескіе обѣты, но на радость и горе цѣлой жизни. Если она пошла по дурной дорогѣ, то, вѣдь, она могла пойти и по хорошей,-- вотъ все, что можемъ мы о ней сказать.
-- Болото!-- твердилъ Стефенъ, качая головой и направляясь къ дверямъ. Невылазное болото!
-- Постойте, что я вамъ скажу!-- снова началъ мистеръ Баундерби въ видѣ напутствія.-- Ваши кощунственныя мнѣнія -- иначе я не могу ихъ назвать -- жестоко оскорбили чувства этой лэди, которая, какъ вы уже слышали отъ меня, происходитъ изъ знатной фамиліи, и которая,-- чего я не говорилъ вамъ раньше,-- была также несчастлива въ супружествѣ и понесла денежныя потери въ десятки тысячъ фунтовъ,-- въ десятки тысячъ фунтовъ,-- повторилъ онъ, съ наслажденіемъ смакуя эту цифру. До сихъ поръ вы были всегда примѣрнымъ работникомъ, однако же я подозрѣваю и говорю вамъ прямо, что теперь вы близки къ тому, чтобы вступить на ложный путь. Вѣроятно, васъ сбилъ съ толку какой нибудь пришлый негодяй -- они постоянно тутъ шляются -- и для васъ будетъ лучше всего образумиться поскорѣе. Я долженъ вамъ сказать (тутъ черты мистера Баундерби приняли необыкновенно лукавое выраженіе) -- я долженъ вамъ сказать, что меня трудно провести, и я, пожалуй, вижу подальше многихъ другихъ,-- можетъ быть, отъ того, что мнѣ жилось далеко не сладко въ молодости. Во всѣхъ вашихъ разглагольствованіяхъ я замѣчаю слѣды черепашьяго супа, дичи и золотой ложки. Положительно такъ!-- воскликнулъ мистеръ Баундерби, покачивая головою съ упрямымъ лукавствомъ.-- Да, чертъ возьми, я чую, откуда вѣтеръ дуетъ!
Совсѣмъ иначе тряхнулъ головою Стефенъ Блэкпуль, когда сказалъ съ тяжелымъ вздохомъ:
-- Покорнѣйше благодарю, сэръ. Мое вамъ почтеніе.
И онъ оставилъ мистера Баундерби чваниться передъ собственнымъ портретомъ, висѣвшимъ на стѣнѣ, точно фабрикантъ собирался лопнуть отъ спѣси. Между тѣмъ, миссисъ Спарситъ продолжала трусить верхомъ, держа ногу въ стремени, совершенно подавленная кантиной пороковъ, укоренившихся въ простонародьѣ.