Луиза спускалась по роковымъ ступенямъ постоянно, безостановочно, какъ тяжелый грузъ въ глубокія воды, неизбѣжно приближаясь къ черной пропасти, зіявшей внизу.
Получивъ извѣстіе о смерти жены, мистеръ Гредграйндъ наскоро пріѣхалъ изъ Лондона и похоронилъ ее съ хлопотливой поспѣшностью дѣлового человѣка. Послѣ того онъ безотлагательно вернулся къ отечественной мусорной кучѣ, гдѣ продолжалъ просѣиванье мусора ради нужнаго ему хлама и пусканье пыли въ глаза своимъ противникамъ, которые доискивались иного хлама,-- другими словами, отдался опять своей парламентской дѣятельности.
Тѣмъ временемъ миссисъ Спарситъ не дремала, бдительно оставаясь на стражѣ. Отдаленная цѣлую недѣлю отъ своей лѣстницы на все протяженіе желѣзнодорожной линіи между Коктоуномъ и дачей мистера Баундерби, она, однако, поддерживала свои наблюденія за Луизой, притаившись какъ кошка, подстерегающая добычу. Она разнюхивала о ней черезъ ея мужа, брата, черезъ Джемса Гартхауза; даже внѣшній видъ писемъ и посылокъ, приносимыхъ въ банкъ, доставлялъ ей матеріалъ для глубокомысленныхъ выводовъ, какъ и всѣ одушевленные и неодушевленные предметы, приходившіе хоть на короткое время въ соприкосновеніе съ лѣстницей. "Вотъ ты уже на послѣдней ступени, моя милая", говорила миссисъ Спарситъ, обращаясь къ спускавшейся юношеской фигурѣ и грозя ей своей десницей въ черной митенькѣ; -- "меня вѣдь не обманешь, какъ ни финти!"
Однако, было ли то притворствомъ или искреннимъ чувствомъ. основывалось ли на врожденныхъ свойствахъ Луизы или зависѣло отъ стеченія обстоятельствъ, только ея необъяснимая сдержанность ставила втупикъ проницательность миссисъ Спарситъ, тѣмъ сильнѣе подстрекая ея любопытство. Бывали дни, когда самого Джемса Гартхауза озадачивало ея поведеніе. Бывали дни, когда онъ не могъ ясно читать въ лицѣ, которое такъ долго изучалъ; когда это одинокое юное существо облекалось передъ нимъ большей таинственностью, чѣмъ всякая свѣтская женщина, окруженная многочисленнымъ роемъ приближенныхъ.
Такъ проходило время, пока мистеру Баундерби понадобилось отлучиться куда то по дѣламъ на три, на четыре дня. Онъ сообщилъ объ этомъ миссисъ Спарситъ въ пятницу у себя въ банкѣ и прибавилъ:
-- Но вы, все таки, отправляйтесь завтра на дачу, сударыня. Доѣзжайте, какъ и при мнѣ. Мое отсутствіе не составитъ разницы.
-- Прошу васъ, сэръ,-- тономъ упрека возразила почтенная леди,-- не говорите такимъ образомъ. Ваше отсутствіе составитъ для меня громадную разницу, какъ вы и сами знаете, я полагаю.
-- Ну такъ постарайтесь, какъ сумѣете, обойтись безъ меня,-- сказалъ мистеръ Баундерби, втайнѣ польщенный ея словами.
-- Мистеръ Баундерби,-- отвѣчала миссисъ Спарситъ, ваша воля для меня законъ, сэръ. Въ противномъ случаѣ я, пожалуй, колебалась бы исполнить ваше любезное требованіе, не будучи вполнѣ увѣрена, что миссъ Гредграйндъ приметъ меня благосклонно, какъ я увѣрена въ вашемъ радушномъ гостепріимствѣ. Ни слова больше, сэръ, однако! Я ѣду, разъ вы меня пригласили.
-- Надѣюсь,-- подтвердилъ мистеръ Баундерби,-- что, когда я приглашаю васъ къ себѣ въ домъ, вы не нуждаетесь въ другомъ приглашеніи, сударыня.
-- Разумѣется, сударь; надѣюсь, что такъ. Довольно объ этомъ, однако, сэръ. Мнѣ хотѣлось бы только видѣть васъ опять веселымъ.
-- Что вы хотите этимъ сказать, сударыня; -- вспылилъ Баундерби.
-- Въ вашемъ характерѣ, сэръ, была прежде эластичность, которой я, къ моему прискорбію, не нахожу въ немъ теперь,-- отвѣчала миссисъ Спарситъ.-- Будьте попрежнему кипучимъ!
Подъ вліяніемъ этого трудно исполнимаго совѣта, сопровождаемаго сострадательнымъ взглядомъ, мистеръ Баундерби могъ только почесать себѣ затылокъ съ малодушной и смѣшной растерянностью, но зато -- бушевалъ потомъ цѣлое утро, разнося мелкихъ сошекъ, попадавшихся ему подъ руку.
-- Битцеръ,-- сказала миссисъ Спарситъ въ тотъ вечеръ, когда ея патронъ отправился въ дорогу, а банкъ былъ запертъ,-- сходите къ мистеру Тому, кланяйтесь ему отъ меня и спросите, не желаетъ ли онъ подняться ко мнѣ наверхъ скушать баранью котлету съ орѣховымъ соусомъ и выпить стаканъ индійскаго эля.
Мистеръ Томъ, всегда готовый принятъ приглашеніе подобнаго рода, прислалъ весьма любезный отвѣтъ и послѣдовалъ по пятамъ за посланнымъ.
-- Мистеръ Томъ,-- сказала миссисъ Спарситъ,-- незатѣйливое угощеніе на столѣ; не соблазнитесь ли вы моимъ скромнымъ ужиномъ?
-- Благодарствуйте, миссисъ Спарситъ,-- отвѣчалъ олухъ и съ угрюмымъ видомъ набросился на ѣду.
-- Какъ поживаетъ мистеръ Гартхаузъ, мистеръ Томъ?-- спросила почтенная леди.
-- Вполнѣ благополучно,-- отвѣчалъ Томъ.
-- Гдѣ онъ можетъ теперь находиться?-- продолжала миссисъ Спарситъ легкимъ разговорнымъ тономъ, мысленно посылая олуха ко всѣмъ чертямъ за его несообщительность.
-- Онъ охотится въ Іоркширѣ,-- сказалъ Томъ.-- Вчера онъ прислалъ сестрѣ моей Лу корзину дичи чуть не съ колокольню вышиной.
-- Сейчасъ видно,-- вкрадчиво замѣтила миссисъ Спарситъ,-- что мистеръ Гартхаузъ отличный стрѣлокъ.
-- Извѣстный своимъ искусствомъ,-- подтвердилъ Томъ.
Милый юноша съ дѣтства имѣлъ дурную привычку не смотрѣть людямъ въ глаза, но эта черта съ нѣкотораго времени на столько усилилась въ немъ, что онъ старался совсѣмъ не смотрѣть на людей. Такимъ образомъ, миссисъ Спарситъ могла безъ помѣхи наблюдать теперь за олухомъ, если имѣла къ тому желаніе.
-- Мистеръ Гартхаузъ большой мой любимецъ,-- замѣтила миссисъ Спарситъ; -- впрочемъ, онъ чуть ли не всеобщій любимецъ. Можно ли надѣяться, что мы скоро увидимъ его опять, мистеръ Томъ?
-- Я разсчитываю на это завтра,-- отвѣчалъ олухъ.
-- Пріятная новость!-- воскликнула миссисъ Спарситъ сладенькимъ голоскомъ.
-- Мы сговорились, что я встрѣчу его вечеромъ на здѣшнемъ вокзалѣ,-- продолжалъ Томъ,-- послѣ чего мы, вѣроятно, пообѣдаемъ вдвоемъ. Съ недѣлю онъ не поѣдетъ на дачу, такъ какъ приглашенъ куда-то въ другое мѣсто. По крайней мѣрѣ, Гартхаузъ такъ говорилъ. Но я нисколько не удивлюсь, если онъ застрянетъ здѣсь на воскресенье и отправится со мною туда.
-- Ахъ, кстати, я вспомнила!-- сказала миссисъ Спарситъ.-- Вы не забудете передать мое порученіе вашей сестрѣ, мистеръ Томъ, если я васъ попрошу?
-- Какое? Я постараюсь,-- неохотно отвѣчалъ олухъ,-- если оно не будетъ длинно.
-- Нѣтъ, нѣтъ! Я попрошу только передать ей мой почтительный поклонъ, потому что, кажется, я не обезпокою ее своимъ присутствіемъ на этой недѣлѣ; у меня все еще нервы не въ порядкѣ, и мнѣ, пожалуй, будетъ лучше провести праздникъ въ привычномъ для меня одиночествѣ.
-- О, если только это,-- подхватилъ Томъ,-- то не велика бѣда, если я и позабуду, потому что Лу врядъ ли вспомнитъ о васъ, если вы не пріѣдете!
Заплативъ такой милой любезностью за угощеніе, олухъ снова погрузился въ мрачное безмолвіе до той минуты, пока не изсякъ въ бутылкѣ индійскій эль; тутъ онъ сказалъ: -- "Теперь мнѣ пора идти, миссисъ Спарситъ",-- и ушелъ.
На слѣдующій день, въ субботу, миссисъ Спарситъ все время сидѣла у окна, слѣдя за уходомъ и приходомъ кліентовъ банка, наблюдая за почталіонами, прохожими и всей уличной суетой, переворачивая въ умѣ разные вопросы, но ни на минуту не теряя изъ виду своей лѣстницы. Когда наступилъ вечеръ, она надѣла шляпу, шаль и незамѣтно вышла изъ дома.
Вѣроятно, у нея были свои причины кружить по вокзалу, гдѣ долженъ былъ сойти одинъ пріѣзжій изъ Іоркшира, предпочитая выглядывать на платформу изъ за круглыхъ колоннъ, изъ угловъ или изъ оконъ дамской уборной, но не появляясь на виду у всѣхъ.
Томъ былъ уже здѣсь; онъ слонялся по вокзалу въ ожиданіи поѣзда. Поѣздъ пришелъ, но не привезъ мистера Гартхауза. Томъ подождалъ, пока толпа разсѣялась и толкотня прекратилась; тогда онъ обратился къ вывѣшенному росписанію поѣздовъ и потолковалъ съ носильщиками. Послѣ того юноша принялся бродить безъ цѣли по улицѣ, останавливаясь и поглядывая то въ одну, то въ другую сторону, то снимая шляпу, то надѣвая ее опять, позѣвывая и потягиваясь; однимъ словомъ, онъ обнаруживалъ всѣ признаки смертельной скуки, совершенно естественной въ человѣкѣ, принужденномъ дожидаться слѣдующаго поѣзда, который долженъ придти спустя часъ сорокъ минутъ.
"Это одна уловка, чтобъ отдѣлаться отъ Тома",-- подумала про себя миссисъ Спарситъ, отходя отъ тусклаго окна конторы, откуда она наблюдала напослѣдокъ за одураченнымъ олухомъ -- "Гартхаузъ теперь съ его сестрой!"
Эта мысль была внезапнымъ откровеніемъ, и миссисъ Спарситъ поспѣшила ею воспользоваться со всѣмъ проворствомъ, на какое была способна. Вокзалъ желѣзной дороги, которая вела на дачу, стоялъ на противоположномъ краю города. Времени оставалось мало, мостовыя были плохи, но почтенная леди такъ быстро завладѣла пустымъ кэбомъ, такъ проворно выпрыгнула изъ него, расплатившись съ извощикомъ, взяла билетъ въ кассѣ и вскочила въ вагонъ, что помчалась по аркамъ надъ безчисленными угольними копями, дѣйствующими и упраздненными, до того стремительно, точно была подхвачена облакомъ и унесена вихремъ.
Всю дорогу ея умственнымъ взоромъ рисовалась лѣстница съ спускавшейся по ней юношеской фигурой; черные глаза миссисъ Спарситъ видѣли ее такъ же ясно, какъ телеграфныя проволоки, выступавшія на вечернемъ небѣ, точно безконечныя линейки на колоссальной полосѣ нотной бумаги. Женская фигура приближалась теперь къ самому низу, къ краю пропасти.
Пасмурный сентябрьскій вечеръ при наступленіи сумерекъ могъ видѣть изъ подъ своихъ отяжелѣвшихъ вѣкъ, какъ миссисъ Спарситъ выскользнула изъ вагона, какъ спустилась по деревяннымъ ступенямъ крыльца маленькой станціи на каменистую дорогу, пересѣкла ее, вышла на проселокъ и скрылась въ густой еще листвѣ кустовъ и деревьевъ. Двѣ, три запоздалыя пташки, сонно чирикавшія въ своихъ гнѣздахъ, летучая мышь, неуклюже рѣявшая надъ нею взадъ и впередъ, да шорохъ ея собственныхъ шаговъ въ густой пыли, мягкой, какъ бархатъ, вотъ все, что видѣла и слышала миссисъ Спарситъ, подвигаясь впередъ, до того момента, когда она тихо отворила и снова заперла за собою калитку парка.
Почтенная леди направилась къ дому, пробираясь въ кустахъ, обошла его кругомъ, заглядывая сквозь просвѣты зелени въ окна нижняго этажа. Большая частъ ихъ стояла настежь, какъ всегда въ такую теплую погоду, но домъ былъ неосвѣщенъ внутри, и въ немъ царила тишина. Миссисъ Спарситъ обыскала садъ, такъ же неуспѣшно. Тогда она вспомнила про лѣсъ и стала подкрадываться къ нему, не обращая вниманія на высокую траву и терновникъ, на червей, улитокъ, ящерицъ и прочую пресмыкающуюся тварь. Вперивъ въ потемки острый взглядъ и выставивъ впередъ свой крючковатый носъ, миссисъ Спарситъ неслышно прокладывала себѣ путь сквозь густую поросль, до такой степени поглощенная своимъ планомъ, что еслибъ этотъ лѣсъ кишѣлъ ядовитыми змѣями, кажется, и тогда она подвигалась бы дальше съ неменьшей храбростью.
Чу! Птенцы, пожалуй, выпали бы изъ гнѣздъ, околдованные сверканіемъ глазъ миссисъ Спарситъ во мракѣ, когда она остановилась и стала прислушиваться.
Тихіе голоса какъ разъ по близости. Голосъ Гартхауза и голосъ Луизы. Такъ и есть! Свиданіе, назначенное Тому, было уловкой, чтобъ отъ него отдѣлаться! Они сидѣли тутъ рядышкомъ на срубленномъ деревѣ.
Пригнувшись низко къ росистой травѣ, миссисъ Спарситъ подвинулась къ нимъ ближе. Она выпрямилась, спрятавшись за дерево, на подобіе Робинзона Крузо въ засадѣ противъ дикарей; она была теперь такъ близка къ влюбленнымъ, что, сдѣлавъ, скачекъ,-- даже небольшой,-- могла бы достать ихъ рукой. Очевидно, Гартхаузъ явился сюда втихомолку и не показывался въ домѣ. Онъ пріѣхалъ верхомъ и, вѣроятно, пробирался сосѣдними полями, потому что его лошадь была привязана у забора со стороны лужайки въ нѣсколькихъ шагахъ оттуда.
-- Дорогая моя,-- говорилъ Гартхаузъ,-- что же мнѣ было дѣлать? Я зналъ, что вы одна, и не могъ оставаться вдали отъ васъ.
"Потупляй, потупляй свою голову, чтобъ казаться привлекательнѣе", язвительно подумала про себя миссисъ Спарситъ;-- "рѣшительно не понимаю, что находятъ мужчины въ твоемъ лицѣ, когда ты держишь его прямо; но ты не подозрѣваешь, дорогая моя, чьи глаза слѣдятъ за тобой".
Что Луиза потупила голову, это было несомнѣнно. Она уговаривала Гартхауза уйти, она приказывала ему удалиться, однако, не поворачивала къ нему лица, а сидѣла потупившись. Но -- замѣчательная вещь,-- молодая женщина сидѣла такъ спокойно, какъ во всякое другое время. Достойная леди, скрывавшаяся въ засадѣ, прямо не вѣрила своимъ глазамъ. Руки Луизы были сложены, какъ у статуи, и даже въ ея рѣчахъ не замѣчалось торопливости.
-- Милое дитя,-- сказалъ Гартхаузъ, (миссисъ Спарситъ съ восторгомъ увидала, что его рука обвилась вокругъ стана Луизы) -- неужели вы не согласитесь побыть со мною немножко?
-- Только не здѣсь.
-- Гдѣ-же, Луиза?
-- Не здѣсь.
-- Но у насъ такъ мало времени въ нашемъ распоряженіи. Я пріѣхалъ сюда издалека... и я такъ преданъ вамъ... я совсѣмъ потерялъ голову! Ни съ однимъ беззавѣтно-преданнымъ рабомъ не обращались такъ жестоко, какъ вы со мною. Ожидать вашего теплаго привѣта, воскресившаго меня къ жизни, и встрѣтить вдругъ такой холодный пріемъ, вѣдь, это прямо убійственно! У меня сердце разрывается отъ горя!
-- Сколько разъ мнѣ повторять вамъ, что я хочу остаться здѣсь одна?
-- Но мы должны видѣться, моя дорогая Луиза. Гдѣ мы встрѣтимся?
Оба они встрепенулись. Миссисъ Спарситъ тоже вздрогнула, какъ виноватая: ей представилось, что кто-то другой также подслушиваетъ, притаившись къ древесной чащѣ. Но то былъ только шумъ дождя, который, незамѣтно, подкрался и полилъ, частый и крупный.
-- Хотите, я сяду на лошадь и нѣсколько минутъ спустя подъѣду къ дому въ наивномъ убѣжденіи, что хозяинъ у себя и будетъ радъ меня видѣть?
-- Нѣтъ!
-- Всѣ ваши жестокія приказанія будутъ безпрекословно исполнены. Но знайте: я несчастнѣйшій человѣкъ на свѣтѣ. Оставаться равнодушнымъ ко всѣмъ прочимъ женщинамъ въ мірѣ, чтобъ пасть, наконецъ, къ ногамъ прекраснѣйшей, самой увлекательной и самой суровой изъ всѣхъ! Дорогая Луиза, я не въ силахъ ни уйти прочь, ни отпустить васъ одну, когда вы такъ безжалостно злоупотребляете своей властью надо мною.
Миссисъ Спарситъ видѣла, какъ онъ удерживалъ ее, обвивъ рукою, и слышала (она прислушивалась такъ жадно, что не проронила ни единаго слова), какъ онъ говорилъ, что любитъ ее и готовъ пожертвовать для нея всѣми благами жизни. Самыя заманчивыя перспективы въ будущемъ, его успѣхи, его карьера,-- все это ничто въ сравненіи съ ея любовью. Все это имѣетъ для него значеніе лишь настолько, насколько можетъ содѣйствовать ихъ счастію вдвоемъ. Онъ съ радостью откажется отъ всего; онъ готовъ увезти се отсюда, если она согласиться на это, готовъ окружить ихъ любовь тайною, если она прикажетъ; онъ съ радостью приметъ всякій жребій, назначенный ею, не разбирая, только бы она была вѣрна ему,-- человѣку, который сразу понялъ, какъ пренебрегаютъ ею, которому она съ перваго знакомства внушила такое восхищеніе, такое участіе,-- человѣку, котораго она удостоила своимъ довѣріемъ, который былъ преданъ ей, обожалъ ее.
Все это и многое другое говорилось сбивчиво, торопливо съ той и съ другой стороны. Обрадованная своей удавшейся хитростью, жестоко страшась быть открытой, миссисъ Спарситъ напряженно слушала эти рѣчи подъ возраставшій шумъ дождя въ древесной листвѣ и раскаты приближавшейся грозы. При такихъ условіяхъ многое услользнуло отъ нея подъ конецъ, перемѣшалось, спуталось, такъ что, когда Гартхаузъ перелѣзъ черезъ заборъ и увелъ прочь свою лошадь, почтенная леди не была вполнѣ увѣрена ни насчетъ часа, ни насчетъ мѣста назначеннаго свиданія между молодыми людьми. Она знала только, что оно должно произойти въ ту же ночь.
Но Луиза была еще здѣсь, въ потемкахъ, передъ нею; стоило только ее прослѣдить, и тогда все откроется.-- "О, моя дорогая", думала миссисъ Спарситъ,-- "ты и не подозрѣваешь, какая у тебя вѣрная охрана".
Она видѣла, какъ Луиза вышла изъ лѣса и вошла въ домъ. Что слѣдовало дѣлать дальше? Дождь лилъ, какъ изъ ведра. Бѣлые чулки миссисъ Спарситъ превратились въ пестрые съ преобладающей зеленой окраской; въ башмаки ей набились колючки; на ея платьѣ въ различныхъ мѣстахъ раскачивались гусеницы въ гамакахъ собственнаго издѣлія; со шляпы и съ римскаго носа стекали струйки воды. Въ такомъ видѣ миссисъ Спарситъ притаилась въ кустарникѣ, раздумывая, что дѣлать дальше.
А! Луиза выходитъ изъ дома! Наскоро набросивъ плащъ и закутавишсь, она крадется потихоньку. Она бѣжитъ. Она на послѣдней ступенькѣ лѣстницы... Вотъ она оборвалась и стремглавъ летитъ въ бездну!
Не замѣчая дождя и подвигаясь поспѣшнымъ, рѣшительнымъ шагомъ, молодая женщина ступила на боковую тропинку, параллельную аллеѣ для верховой ѣзды. Миссисъ Спарситъ слѣдовала за ней въ тѣни деревьевъ на короткомъ разстояніи, чтобъ не потерять изъ вида фигуру, шедшую быстро въ потемкахъ.
Когда Луиза остановилась, чтобъ неслышно запереть калитку парка, миссисъ Спарситъ остановилась въ свою очередь. Луиза двинулась дальше, и миссисъ Спарситъ пошла за нею. Луиза шла тою же дорогой, по которой добралась сюда миссисъ Спарситъ съ вокзала, и, миновавъ проселокъ, пересѣкла каменистое шоссе, а потомъ поднялась на деревянныя ступени крыльца желѣзнодорожной станціи. Мимо нея долженъ былъ вскорѣ пройти поѣздъ на Коктоунъ, какъ было извѣстно миссисъ Спарситъ; значитъ, они условились съѣхаться въ Коктоунѣ.
Костюмъ миссисъ Спарситъ, мокрый и измятый, имѣлъ такой плачевный видъ, что ей не нужно было особенныхъ предосторожностей, чтобъ измѣнить свою внѣшность; она остановилась за вѣтромъ у станціонной стѣны, сложила иначе свою шаль и надвинула ее на шляпку. Переодѣтая такимъ образомъ, она поднялась на ступени станціоннаго крыльца, не боясь быть узнанной, и купила въ кассѣ билетъ. Луиза сидѣла и ждала въ углу пассажирской залы; миссисъ Спарситъ забилась въ другой. Обѣ онѣ прислушивались къ громкимъ раскатамъ грозы и шуму дождя, который хлесталъ по крышѣ, стекая съ нея ручьями, и барабанилъ по периламъ арокъ. Два, три фонаря на платформѣ были потушены вѣтромъ, и молнія блистала во всемъ великолѣпіи, извиваясь зигзагами по стальнымъ рельсамъ.
Но вотъ вся станція затряслась отъ грохота подходившаго поѣзда. Градъ искръ, клубы пара, дыма, красный фонарь паровоза; оглушительный свистокъ, суматоха, звонъ колокола, крикъ кондуктора; Луиза попала въ одинъ вагонъ, миссисъ Спарситъ въ другой, и маленькая опустѣвшая станція потонула во мракѣ подъ раскаты грома и завыванія бури.
Хотя зубы миссисъ Спарситъ стучали отъ сырости и холода, но сердце ея ликовало. Луиза юркнула въ пропасть, и достойной леди казалось, что теперь ей приходится сторожить одинъ ея бездыханный трупъ. Какъ же было ей не радоваться, если она такъ дѣятельно ускоряла этотъ погребальный тріумфъ?-- "Луиза пріѣдетъ въ Коктоунъ задолго до него",-- соображала миссисъ Спарситъ; лошади не угнаться за паровозомъ. Гдѣ же будетъ она поджидать его? И куда отправятся они вмѣстѣ? Терпѣніе. Увидимъ, что будетъ".
Жестокій ливень натворилъ много бѣдъ. Когда поѣздъ остановился у станціи, то оказалось, что водосточныя трубы и жолобы полопались, канавы переполнились, а улицы были затоплены водою. Въ первую минуту по прибытіи миссисъ Спарситъ съ отчаяніемъ поглядѣла въ ту сторону, гдѣ стояли наемные экипажи, которые публика разбирала на расхватъ.-- "Она сядетъ въ кэбъ и уѣдетъ прежде, чѣмъ я найду другой, чтобъ поспѣть за нею",-- соображала почтенная леди.-- "Но пусть лучше меня переѣдутъ въ этой давкѣ, а ужъ я замѣчу нумеръ кэба и услышу, какой адресъ дастъ она кучеру".
Однако, миссисъ Спарситъ ошиблась въ разсчетѣ. Луиза не взяла извозчика и уже успѣла удалиться пѣшкомъ. Черные глаза, наблюдавшіе за ея вагономъ, обратились къ нему немножко поздно. Дверца что-то долго не отворялась; миссисъ Спарситъ бродила мимо взадъ и впередъ, не видя ничего; наконецъ, заглянула въ самый вагонъ и нашла его пустымъ. Промокшая до костей, въ стоптанныхъ башмакахъ, хлюпавшихъ при каждомъ шагѣ, съ потоками дождя на классическомъ лицѣ, въ совершенно изгаженномъ платьѣ, въ шляпѣ, сморщенной, какъ перезрѣлая фига, съ отпечаткомъ всѣхъ крючковъ, застежекъ, пуговицъ и завязокъ своего костюма на аристократической спинѣ, съ зеленоватой, липкой плѣсенью на всей ея величавой фигурѣ, точно на какомъ нибудь старомъ заборѣ парка, выходящемъ на проселокъ, миссисъ Спарситъ могла только разразиться горькими слезами и воскликнуть:-- "Я прозѣвала ее!"