Рано на слѣдующее утро послѣ отъѣзда миссъ Пексниффъ изъ-подъ родного крова, прибыла она благополучно въ Лондонъ. Мистриссъ Тоджерсъ встрѣтила ее у конторы вечерняго дилижанса и повела въ свое мирное жилище, подъ тѣнь монумента. Мистриссъ Тоджерсъ казалась нѣсколько похудѣвшею отъ хозяйственныхъ заботъ и требованій коммерческихъ джентльменовъ, которые были попрежнему неумолимы насчетъ жирныхъ подливокъ. Несмотря на то, она была съ Черити ласкова и радушна попрежнему.
-- А что, милая миссъ Пексниффъ, какъ поживаетъ теперь вашъ безцѣнный папа?
Миссъ Черити сообщила ей по секрету, что ея безцѣнный папа намѣренъ обзавестись новою безцѣнною "мама", и повторила при этомъ случаѣ, что она не слѣпа, не сошла съ ума и не перенесетъ этого.
Мистриссъ Тоджерсъ пришла въ неописанное негодованіе. Она рѣшила, что мужчины безчестны, недостойны ни малѣйшей вѣры, коварны, и лживы. Она ясно поняла, что предметомъ его привязанности должна быть какая нибудь гадкая интриганка, корыстолюбивая, негодная, злая тварь; услышавъ отъ Черити подтвержденіе такой мысли, она сказала ей со слезами на глазахъ, что сожалѣетъ о ней, какъ о родной сестрѣ.
-- А вѣдь я только разъ видѣла вашу маленькую сестрицу послѣ ея замужества,-- сказала мистриссъ Тоджерсъ.-- Мнѣ показалось, что она смотритъ такою бѣдненькою! Милая миссъ Пексниффъ, я всегда думала, что вы выйдете за него.
-- О, слава Богу, нѣтъ! Нѣтъ, нѣтъ, мистриссъ Тоджерсъ... Благодарю васъ. Ни за что въ свѣтѣ!
-- Смѣю сказать, вы правы,-- возразила мистриссъ Тоджерсъ со вздохомъ -- Я этого всегда опасалась. Но вы не можете вообразить, какое горе постигло нашу коммерческую гостиницу послѣ этой женитьбы!
-- Боже мой! Что такое?
-- Ужасно, ужасно! Вы помните младшаго джентльмена, милая миссъ?
-- Разумѣется, помню.
-- Вы замѣтили, какъ онъ всегда смотрѣлъ на вашу сестрицу, и что на него находилъ какой то столбнякъ, когда онъ бывалъ подлѣ нея?
-- Какой вздоръ, мистриссъ Тоджерсъ!
-- Милая моя,-- возразила мистриссъ Тоджерсъ глухимъ голосомъ: я сама видѣла много разъ, какъ онъ сидѣлъ за обѣдомъ, уткнувъ себѣ ложку въ ротъ и не сводя съ нея глазъ. Я сама видала, какъ онъ, бывало, стаивалъ въ гостиной и глазѣлъ на нее изъ угла. Въ эти минуты онъ походилъ на насосъ для накачиванія слёзъ, а не на человѣка!
-- Я никогда этого не видала!-- возразила Черити съ нетерпѣніемъ.
-- Но когда здѣсь за завтракомъ прочитали въ газетахъ извѣстіе о свадьбѣ, такъ я подумала, что онъ сошелъ съ умъ. Онъ такъ страшно заговорилъ о самоубійствѣ, дѣлалъ такія вещи съ своимъ чаемъ, такъ бѣшено кусалъ свой хлѣбъ и такъ упрекалъ мистера Джинкинса, что я не знала, что и думать. Да, я никогда не забуду этого завтрака.
-- Жаль, что онъ не лишилъ себя жизни, право.
-- Себя! Да ночью онъ вздумалъ было убивать другихъ. Вечеромъ поздно, джентльмены какъ то заспорили между собою,-- такъ, очень добродушно. Онъ вдругъ вскочилъ, какъ бѣшеный, да еслибъ его не удержали три человѣка, такъ онъ бы навѣрно убилъ мистера Джинкинса сапожною колодкою!
Лицо миссъ Пексниффъ при этомъ трагическомъ повѣствованіи выражало крайнее равнодушіе.
-- А теперь,-- продолжала хозяйка:-- онъ сталъ удивительно какой мягкій. Вамъ только стоитъ посмотрѣть на него пристальнѣе, и онъ почти готовъ заплакать. Единственное утѣшеніе его -- въ женскомъ обществѣ. Онъ по воскресеньямъ просиживаетъ подлѣ меня цѣлые дни и говоритъ такъ печально, что и на меня наводитъ уныніе.
Миссъ Черити выслушала эти горестныя извѣстія съ величайшимъ равнодушіемъ и спокойно спросила, не произошло ли еще чего нибудь новаго въ коммерческой гостиницѣ?
Мистера Бэйли уже тамъ не было. Ему наслѣдовала какая то старуха, которую веселые постояльцы окрестили именемъ Тамару, взятымъ изъ какой то старинной англійской баллады. Это была маленькая старушка, замѣчательная по своей непонятливости, носившая толстый передникъ и перевязки на рукахъ, которыя нашлись вѣчно нездоровыми. Она очень не любила отворять двери, когда кто нибудь стучался съ улицы, а напротивъ съ большимъ удовольствіемъ запирала ихъ.
Что до младшаго джентльмена, онъ больше чѣмъ подтверждалъ разсказъ мистриссъ Тоджерсъ. Онъ обнаруживалъ какія то страшныя понятія о "рокѣ" и много говорилъ о "назначеніи" людей, и о томъ, что ему было суждено увянуть въ цвѣтѣ лѣтъ. Онъ былъ очень нѣженъ и плаксивъ, безпрестанно отиралъ глаза, и часто извѣщало мистриссъ Тоджерсъ, что для него солнце уже закатилось, что джаггернаутская колесница раздавила его, и что смертоносное дерево упасъ, растущее на Явѣ, простерло надъ нимъ свои пагубныя вѣтви... Имя его было Моддль.
Съ этимъ то несчастнымъ Моддлемъ миссъ Пексинффъ обращалась сначала чрезвычайно надменно, не желая наслаждаться изліяніями горести въ честь своей замужней сестры. Бѣдный молодой джентльменъ былъ этимъ дополнительно раздавленъ и сообщилъ свое несчастіе мистриссъ Тоджерсъ.
-- Даже она отвращается отъ меня, мистриссъ Тоджерсъ!-- говорилъ онъ.
-- Такъ зачѣмъ же вы не стараетесь казаться повеселѣе, сударь?
-- Веселѣе! О, когда она напоминаетъ мнѣ о дняхъ, улетѣвшихъ навѣки, мистриссъ Тоджерсъ!
-- Такъ я бы совѣтовала вамъ удаляться отъ нея.
-- Но я не могу удаляться. У меня не достаетъ на это силъ. О, мистриссъ Тоджерсъ! Еслибъ вы только знали, какъ много меня утѣшаетъ ея носъ!
-- Ея носъ, сударь?
-- Вообще ея профиль, но въ особенности носъ. Онъ такъ похожъ на носъ той...-- (и мистеръ Моддль предался порыву горести) -- той, которая принадлежитъ другому!
Мистриссъ Тоджерсъ не замедлила передать этотъ разговоръ Черити, которая засмѣялась; однако, въ тотъ же вечеръ сдѣлалась къ мистеру Моддлю гораздо снисходительнѣе, и какъ можно чаще оборачивалась къ нему бокомъ. Мистеръ Моддль быль не менѣе всегдашняго сентименталенъ,-- даже больше; но онъ смотрѣлъ на нее съ влажными взорами, исполненными благодарности.
-- Ну, что, сударь?-- сказала ему на другое утро мистриссъ Тоджерсь.-- Вы вчера вечеромъ были добрѣе.
-- Потому только, что она такъ похожа на нее. Когда она говоритъ или улыбается, мнѣ кажется, что я вижу лицо той, мистриссъ Тоджерсъ!
И эти слова были переданы Черити, которая въ тотъ вечеръ болтала и улыбалась очаровательнѣе, чѣмъ когда нибудь. Потомъ она пригласила мистера Моддля сыграть въ криббеджъ. Они сыграли нѣсколько робберовъ, и Моддль постоянно проигрывалъ: это отчасти можно приписывать его вѣжливости, а отчасти и тому, что глаза его много разъ наполнялись слезами, такъ что онъ принималъ тузовъ за десятки, валетовъ за дамъ и т. д.
Черезъ недѣлю мистеръ Моддль смотрѣлъ уже другимъ человѣкомъ. Черезъ другую, онъ поцѣловалъ въ коридорѣ щипцы миссъ Пексниффъ, вмѣсто ея руки. Короче, онъ началъ чувствовать, что "назначеніе" миссъ Пексниффъ состоитъ въ томъ, чтобъ его утѣшить, а она принялась размышлять о возможности сдѣлаться мистриссъ Моддль. Онъ былъ молодой джентльменъ съ видами на будущее и "почти" съ достаткомъ. Дѣла смотрѣли очень хорошо.
Да, сверхъ того, его считали влюбленнымъ въ Мерси, которая нѣкогда шутила надъ нимъ и говорила о немъ, какъ о завоеванномъ сердцѣ. Наружностью, манерами, языкомъ, нравомъ, онъ былъ лучше Джонса. Съ нимъ было бы легко управиться и его можно было бы безъ труда сдѣлать покорнымъ почитателемъ прихотей супруги -- словомъ, онъ походилъ на ягненка, а Джонсъ былъ сущій медвѣдь. Вотъ, что было важнѣе всего!
Между тѣмъ криббеджъ продолжался, и младшій джентльменъ сталъ рѣшительно предпочитать общество миссъ Пексниффъ обществу мистриссъ Тоджерсъ. Онъ даже началъ уходить изъ своей конторы ранѣе урочныхъ часовъ.
-- Милая миссъ Пексниффъ,-- говорила мистриссъ Тоджерсъ:-- будьте, увѣрены, что онъ горитъ желаніемъ сдѣлать вамъ предложеніе!
-- Ахь, Боже мой! Такъ зачѣмъ же онъ его не дѣлаетъ?
-- Мужчины, милая моя, бываютъ гораздо робче, нежели мы думаемъ. Они такъ нерѣшительны... Я видѣла, что у моего Тоджерса слова висѣли нѣсколько мѣсяцевъ на кончикѣ языка, прежде чѣмъ онъ рѣшился ихъ выговорить.
Миссъ Пексниффъ подумала, что Тоджерсъ не годился тутъ въ образчики.
-- Нѣтъ, нѣтъ, миссъ Пексниффъ!-- продолжала хозяйка:-- вы должны пріободрить мистера Моддля, если хотите, чтобъ онъ заговорилъ. А ужъ онъ непремѣнно заговоритъ.
-- Право, я не знаю, какого ему еще не достаетъ ободренія, мистриссъ Тоджерсъ. Онъ гуляетъ со мною, играетъ со мною въ карты, приходитъ ко мнѣ и сидитъ со мной.
-- Прекрасно. Это необходимо.
-- И онъ садится ко мнѣ очень близко
-- И это прекрасно.
-- Смотритъ на меня...
-- Разумѣется, что смотритъ!
-- И кладетъ сбою руку на спинку стула или софы, знаете, у меня за спиною.
-- И это хорошо.
-- А потомъ онъ начинаетъ плакать.
Мистриссъ Тоджерсъ согласилась, что онъ могъ бы выдумать что нибудь лучше этого. Однако, она не переставала увѣрять, что если миссъ Пексниффъ покажетъ ему ясно, что онъ можетъ дѣйствовать рѣшительно, то онъ вѣрно одолѣетъ свою робость.
Отважившись поступать по совѣту мистриссъ Тоджерсъ, миссъ Пексниффъ при первомъ же случаѣ приняла Моддля съ видомъ принужденія. Когда онъ съ отчаяніемъ спросилъ о причинѣ такой перемѣны, она созналась, что для взаимнаго спокойствія ихъ необходимо рѣшиться на что нибудь. Она замѣтила, что они встрѣчались и проводили время вмѣстѣ очень часто и что вкусили сладости взаимныхъ симпатическихъ чувствъ. Она никогда его не забудетъ, никогда не перестанетъ думать о немъ съ чувствами живѣйшей дружбы; но люди начали уже дѣлать свои замѣчанія и болтать. А потому она считаетъ необходимымъ, чтобъ они были другъ для друга не больше, какъ вообще бываютъ между собою въ обществѣ джентльмены и дамы. Она очень рада, что рѣшилась преодолѣть себя и высказать это прежде, чѣмъ чувства ея не сдѣлали такого объясненія невозможнымъ. Она сознавалась, что чувства ея подвергаются теперь тяжкому испытанію, но что испытаніе это необходимо для ея душевнаго мира.
Моддль, плакавшій при этомъ признаніи больше чѣмъ когда нибудь, заключилъ, что его назначеніе -- сообщать другимъ страданія, доставшіяся ему въ удѣлъ; что онъ, будучи чѣмъ то въ родѣ невиннаго вампира, долженъ погубить миссъ Пексниффъ, какъ жертву нумеръ первый. Миссъ Пексниффъ опровергала это мнѣніе, какъ грѣховное и, наконецъ, довела его до того, что онъ спросилъ: можетъ ли она удовольствоваться сердцемъ? Послѣ нѣкотораго размышленія и разбора оказалось, что миссъ Пексниффъ находитъ это возможнымъ, а потому онъ предложилъ ей свою руку, которая была принята должнымъ образомъ.
М-ръ Моддль перенесъ свое блаженство съ крайнею умѣренностью. Вмѣсто того, чтобъ торжествовать, онъ сказалъ всхлипывая:
-- О, какой день! Сегодня я не могу возвратиться въ свою контору. О, Боже мой! Какой испытующій день!