Въ числѣ пассажировъ парохода быль одинъ немощный джентльменъ, сидѣвшій на низкихъ складныхъ креслахъ, протянувъ ноги на высокую мучную бочку. Черные, жесткіе волосы его были раздѣлены проборомъ посерединѣ головы; на подбородкѣ маленькій клочекъ шерсти. Онъ былъ въ бѣлой шляпѣ и безъ галстуха, въ черномъ костюмѣ съ длинными рукавами и коротенькихъ брюкахъ, въ грязныхъ чулкахъ и полусапожкахъ. Ему была лѣтъ около тридцати пяти, и онъ, повидимому, не имѣлъ привычки ни умываться, ни перемѣнять бѣлье. Онъ сидѣлъ подъ тѣнью огромнаго зеленаго зонтика и пережевывалъ заткнутую за щеку жвачку табака.
Все это еще не доставляло ему права на особенное вниманіе потому что большая часть остальныхъ джентльменовъ была, повидимому, также въ раздорѣ съ прачками и также оставила омовеніе еще съ раннихъ дѣтскихъ лѣтъ. Но этотъ джентльменъ отличался глубокомысленнымъ челомъ, такъ что Мартинъ сразу счелъ его необыкновеннымъ человѣкомъ, что впослѣдствіи оказалось справедливымъ.
-- Какъ вы поживаете, сударь?-- сказалъ голосъ подъ ухомъ Мартина.
-- Какъ вы поживаете, сударь?-- отвѣчалъ Мартинъ.
То былъ высокій и тощій джентльменъ въ шерстяной шапкѣ и широкомъ долгополомъ зеленомъ сюртукѣ съ отороченными чернымъ бархатомъ карманами.
-- Вы изъ Европы, сударь?
-- Да.
-- Вы счастливы, сударь.
Мартинъ подумалъ то же самое, но вскорѣ убѣдился, что джентльменъ подразумѣваетъ не то, что онъ думалъ.
-- Вьт, сударь, счастливы, что имѣете случай видѣть нашего Эляйджа Погрема, сударь.
-- Вашего Эляйджапогрема!-- возразилъ Мартинъ, думая, что это одно слово, и что дѣло идетъ о какомъ нибудь зданіи или тому подобномъ.
-- Да, сударь.
Млртинъ старался казаться понимающимъ, но не постигалъ въ чемъ дѣло.
-- Да, сударь,-- повторилъ джентльменъ.-- Нашъ Эляйджа Погремъ сидитъ теперь подлѣ котла машины, сударь.
Джентльменъ подъ зонтикомъ приложилъ къ брови указательный палецъ, какъ будто перебирая въ умѣ государственные вопросы.
-- Это Эляйджа Погремъ?-- спросилъ Мартинъ.
-- Да, сударь, онъ самый.
-- Ахъ Боже мой! Удивляюсь...
-- Еслибъ котелъ этой машины вздумалъ теперь лопнуть, сударь, то явился бы новый праздникъ въ календаряхъ деспотизма. Да, сударь. Это Эляйджа Погремъ, членъ конгресса, и одинъ изъ нашихъ пер... востепенныхъ умовъ! Вѣдь это че...ло, сударь!
-- Очень замѣчательное!
-- Да, сударь. Когда нашъ безсмертный Чиггль дѣлалъ его мраморную статуэтку, которая расшевелила въ Европѣ столько предразсудковъ, онъ сказалъ, что это чело больше нежели смертное. А это случилось до погремскаго вызова, сударь.
-- Что это за погремскій вызовъ?
-- Рѣчь, сударь.
-- О! неужели? Она вызывала...
-- Весь свѣтъ, сударь. Вызывала весь свѣтъ на состязаніе съ нами, сударь; она развернула наши внутренніе способы къ борьбѣ со вселенною. Вы бы желали познакомиться съ Погремомъ, сударь?
-- Если вы будете такъ добры...
-- Мистеръ Погремъ!-- сказалъ ему незнакомецъ (а мистеръ Погремъ слышалъ каждое слово разговора его съ Мартиномъ):-- вотъ джентльменъ изъ Европы, сударь, изъ Англіи, сударь.
Мистеръ Погремъ машинально протянулъ руку.
-- Мистеръ Погремъ человѣкъ публичный, сударь,-- сказалъ представлявшій Мартина джентльменъ.-- Когда конгрессъ распущенъ, онъ путешествуетъ, чтобъ ознакомиться съ тѣми свободными Соединенными Штатами, которыхъ онъ даровитый сынъ.
Черезъ нѣсколько минутъ, мистеръ Погремъ всталъ, выплюнулъ нѣкоторые слѣды жеванія табака, усѣлся снова и заговорилъ съ Мартиномъ:
-- Какъ вамъ нравится...
-- Ваше отечество, вѣроятно?
-- Да, сударь.
Толпа пассажировъ окружила его и члена конгресса. Мартинъ слышалъ, какъ новый пріятель его шепнулъ кому-то: Погремъ зашибетъ его до синихъ припадковъ, навѣрное!
-- Что жъ,-- сказалъ Мартинъ послѣ краткаго размышленія.-- Я по опыту знаю, что вы любите только одного рода отвѣты на такіе вопросы.-- Такъ какъ я не могу отвѣчать по вашему желанію, то лучше желалъ бы не отвѣчать вовсе.
Мистеръ Погремъ запомнилъ этотъ отвѣтъ, чтобъ послѣ вклеить его въ какую нибудь рѣчь насчетъ иностранныхъ сношеній, и продолжалъ:
-- Вы изъ Эдема, сударь? Какъ вамъ понравился Эдемъ?
Мартинъ высказалъ свое мнѣніе въ довольно сильныхъ выраженіяхъ.
-- Удивляюсь!-- возразилъ Погромъ, оглянувшись на присутствующихъ.-- Удивляюсь ихъ ненависти къ нашему отечеству и его узаконеніямъ!
-- Ради Бога, сударь!-- вскричалъ Мартинъ.-- Неужели Эдемская Поземельная Компанія, во главѣ которой стоитъ мистеръ Скеддеръ, и все зло, которое она надѣлала,-- неужели же это узаконеніе Америки?
-- Я разсчитываю, что мнѣніе ваше происходитъ отъ зависти и предразсудковъ, а отчасти отъ неспособности Британцевъ оцѣнятъ высокія установленія нлшего отечества,-- сказалъ Потремъ съ разстановкою.-- Ожидаю, сударь, что въ вашемъ помѣщеніи былъ одинъ джентльменъ, по имени Чоллопь, когда вы жили въ городѣ Эдемѣ?
-- Да,-- отвѣчалъ Мартинъ.-- Но пріятель мой можетъ лучше меня отвѣчать на вашъ вопросъ, потому что я былъ тогда очень боленъ. Маркъ, этотъ джентльменъ говоритъ о мистерѣ Чоллопѣ.
-- О, да, какъ же, сударь. Я его видѣлъ,-- замѣтилъ Маркъ.
-- Великолѣпный образчикъ нашего сырого матеріала, сударь?-- спросилъ его Погромъ.
-- Дѣйствительно, сударь!
Погремъ взглянулъ на окружающихъ, которые изъявили уваженіе къ его генію одобрительнымъ ропотомъ. Онъ продолжалъ:
-- Нашъ соотечественникъ, образецъ человѣка, вышедшаго изъ литейной природы! Онъ истинный сынъ нашего свободнаго полушарія! Онъ зеленъ, какъ горы нашей родины. Можетъ быть, онъ суровъ и дикъ,-- но таковы наши буйволоводцы. Онъ истинное дитя природы и дитя свободы!
Мистеръ Погремъ далъ своимъ слушателямъ время успокоиться и потомъ сказалъ Марку:
-- Вы не сочувствуете, сударь?
-- Сказать правду, сударь, я его не очень любилъ,-- отвѣчалъ Маркъ.-- Онъ казался мнѣ буяномъ; да кромѣ того, я не восхищался его маленькими семиствольными убѣдителями и готовностью употреблять ихъ въ дѣло.
-- Странно! Удивительно!-- возразилъ Погремъ, поднявъ свой зонтикъ такъ, чтобъ можно было видѣть изъ подъ него всѣхъ присутствующихъ.-- Замѣчаете ли вы постоянною оппозицію, которая господство етъ въ британскихъ умахъ?
Мартинъ хотѣлъ возражать, но въ это время колоколъ возвѣстилъ обѣдъ. Всѣ о стремились въ каюту. Мистеръ Погремъ заторопился такъ, что забылъ сложить зонтикъ, который засѣлъ въ люкѣ, такъ что его нельзя было ни вытащить назадъ, ни просунуть впередъ. Свѣжій натискъ голодныхъ гражданъ наперъ сзади; зонтикъ смяли и уничтожили, и черезъ нѣсколько секундъ Мартинъ очутился подлѣ Погрема за столомъ. Граждане поглощали съѣстные припасы съ обычною прожорливостью. Самъ мистеръ Погремъ минуты съ четыре валилъ въ себя огромные куски всего, что ему только попадалось подъ руку; онъ обнаруживалъ алчность ворона.
Послѣ обѣда всѣ вышли наверхъ, зажевали свои жвачки и закурили съ обычнымъ усердіемъ.
Послѣ скучнаго перехода, продолжавшагося нѣсколько дней, пароходъ прибылъ къ той самой пристани, отъ которой Мартинъ и Маркъ отвалили въ Эдемъ. Капитанъ Кеджикъ, трактирщикъ, стоялъ тамъ и очень удивился, увидя ихъ въ числѣ пассажировъ.
-- Ну, ради Предвѣчнаго!-- воскликнулъ онъ.-- Вотъ чему я удивляюсь, право!
-- Надѣюсь, капитанъ, что мы можемъ прожить въ вашемъ домѣ до завтрашняго дня?-- спросилъ Мартинъ.
-- Я разсчитываю, что вы можете прожить у меня хоть цѣлый годъ, если вздумаете. Однако, нашимъ не понравится то, что вы воротились сюда.
-- Отчего же, капитанъ?
-- Они ожидали, что вы тамъ поселитесь. Обманулись же они
-- Что вы хотите сказать?-- спросилъ Мартинъ.
-- Вадгь бы не слѣдовало принимать ихъ въ тотъ день, нѣтъ!
-- Любезный другъ, да развѣ я желалъ этого? Развѣ это зависѣло отъ меня? Развѣ не вы же говорили мнѣ, что мнѣ грозить ихъ мщеніе, если я не приму ихъ?
-- Я ужъ этого не знаю,-- возразилъ капитанъ.
Послѣ чего онъ пріотсталъ и пошелъ съ Маркомъ, а Мартинъ и Эляйджа Погремъ вошли въ національный отель
-- Мы воротились живые!-- сказалъ Маркъ
-- Я ожидалъ не того,-- проворчалъ капитанъ Кеджикъ.-- Наши фешенебли не пошли бы на его "пріемъ", еслибъ это предчувствовали.
Капитанъ былъ очень недоволенъ тѣмъ, что Мартинъ и Маркъ не умерли въ Эдемѣ. Постояльцы его "отеля" сочувствовали ему вполнѣ. Но, къ счастью Мартина, вниманіе ихъ было развлечено внезапнымъ намѣреніемъ почтить торжественнымъ посѣщеніемъ мистера Эляйджа Погрема.
Такъ какъ общій вечерній чай уже кончился до прибытія парохода, Мартинъ, Маркъ и Погремъ сѣли за чай отдѣльно; вдругъ Вошла депутація, составленная изъ шести джентльменовъ постояльцевъ и весьма голосистаго мальчика.
-- Сэръ!-- сказалъ ораторъ депутаціи.
-- Мистеръ Погремъ!-- рѣзко прокричалъ мальчикъ.
Ораторъ представилъ мистеру Погрему голосистаго мальчика:
"Докторъ Джайнри, сударь,-- джентльменъ съ высокими поэтическими началами, сударь. Мы считаемъ его важнымъ пріобрѣтеніемъ, сударь, увѣряю васъ... А вотъ мистеръ Джоддъ, сударь. Мистеръ Идзердъ, сударь. Мистеръ Бибъ, сударь. Полковникъ Гроперъ, сударь. Профессоръ Пайперъ, сударь. Мое имя, сударь, Оскаръ Боффумъ.
По мѣрѣ того, какъ ораторъ склонялъ эти имена, каждый выступалъ впередъ, кивалъ Погрему головою, пожималъ ему руку и снова отступалъ назадъ.
-- Сэръ!-- снова началъ ораторъ.
-- Мистеръ Погремъ!-- кричалъ голосистый мальчикъ.
-- Не лучше ли, докторъ Джайнри Донкль,-- сказалъ ораторъ со взглядомъ безнадежности:-- если вы возьмете за себя исполненіе возложеннаго на насъ маленькаго, порученія?
Голосистый мальчикъ этого и желалъ. Онъ выступилъ впередъ.
-- Мистеръ Погремъ! Сэръ! Горсть вашихъ согражданъ, сударь, услышавъ о прибытіи вашемъ и чувствуя патріотическій характеръ вашъ служить великой республикѣ, желаетъ имѣть пріятность созерцать васъ. А потому, сударь, въ знакъ ихъ уваженія, они желаютъ воспользоваться вашимъ обществомъ въ восемь часовъ, въ дамской общей комнатѣ!
Мистеръ Погремъ поклонился и отвѣчалъ:-- Сограждане!
-- Хорошо! Слушайте! Прекрасно!-- громко закричалъ полковникъ Гроперъ.
Мистеръ Погремъ поклонился Гроперу отдѣльно.
-- Ваше одобреніе моихъ трудовъ на пользу отечества,-- продолжалъ онъ:-- доходитъ до моего сердца. Во всякое время и во всякомъ мѣстѣ -- въ дамской общей, друзья мои, или на полѣ битвы...
-- Слушайте, слушайте! Прекрасно! Отлично!-- кричалъ Гроперъ.
-- Имя Погрема съ гордостью присоединится къ вашимъ именамъ. Пусть будетъ написано на моей гробницѣ: онъ былъ членомъ конгресса и ревностно исполнялъ долгъ свой.
-- Комитетъ, сударь, будетъ ждать васъ за пять минутъ до восьми!-- прокричалъ голосистый мальчикъ.-- Прощайте, сударь!
Мистеръ Погремъ пожалъ имъ всѣмъ руки, и они ушли.
За пять минутъ до восьми часовъ, мистеръ Погремъ освѣжившись и причесавшись такъ, какъ изображено на его статуѣ, отправился въ общую дамскую вмѣстѣ съ комитетомъ. Членъ конгресса былъ встрѣченъ рукоплесканіями джентльменовъ и дамъ и криками: "Погремъ, Погремъ!"
-- Мы попросимъ васъ, почтенный сэръ, прислониться спиною въ уголъ залы, чтобъ было больше мѣста тѣмъ, которые желаютъ васъ видѣть,-- сказалъ ему Оскаръ Боффумъ. Мистеръ Погремъ исполнилъ его желаніе.
Начался "пріемъ". Джентльмены приводили дамъ и другихъ джентльменовъ, спрашивали Погрема, что онъ думаетъ о такомъ-то или такомъ политическомъ вопросѣ; смотрѣли на него и смотрѣли другъ на друга. Дамы разсматривали его съ своихъ стульевъ въ лорнеты и говорили вслухъ: "Ахъ, еслибъ онъ заговорилъ! Отчего онъ не говоритъ? Скажите ему, чтобъ онъ говорилъ!" И Эляйджа Погремъ взглядывалъ на дамъ и отпускалъ заговаривавшимъ съ нимъ сенаторскія фразы. Но главною цѣлію общества было, повидимому, то, чтобъ не выпускать Погрема изъ его угла; и онъ стоялъ тамъ, какъ прикованный.
Шумъ у дверей возвѣстилъ о прибытіи какой то необыкновенной особы. Одинъ пожилой джентльменъ, разгоряченный до крайности, пробился до мистера Погрема и закричалъ изъ всей мочи:
-- Сэръ! Мистриссъ Гомини!
-- Эта женщина опять здѣсь,-- сказалъ Мартинъ своему Ком., съ которымъ они стояли въ уютномъ мѣстѣ, удобномъ для наблюденій.
Всѣ разступились передъ "матерью новѣйшихъ Гракховъ". Мистриссъ Гомини, съ аристократическою походкой, въ классическомъ чепцѣ, съ краснымъ носовымъ платкомъ и сложенными руками, медленно направилась къ восхищенному Погрему. Всѣ умолкли, ожидая чего нибудь необычайно интереснаго.
Когда прошли первыя привѣтствія, мистриссъ Гомини безжалостно атаковала Погрема вопросами о поданномъ имъ однажды голосѣ, потомъ о тарифѣ, коммерческомъ трактатѣ, о границахъ, ввозѣ и вывозѣ товаровъ, и тому подобномъ. Погрему пришлось круто.
Въ это время, принесли ей записочку, которую она немедленно прочитала вслухъ. Дѣло состояло въ томъ, что двѣ литературныя соотечествепницы матери новѣйшихъ Гракховъ просили ее представить ихъ знаменитому патріоту, мистеру Погрему.
Мистриссъ Гомини поспѣшно встала и вышла. Черезъ нѣсколько минутъ, она величественно ввела въ залу двухъ дамъ и представила ихъ члену конгресса: -- Миссъ Топпитъ и миссъ Коджеръ!
На одной изъ дамъ былъ каштановый парикъ необъятныхъ размѣровъ. На лбу другой, былъ придѣланъ невидимыми средствами массивный камей съ изображеніемъ вашингтонскаго капитолія.
-- Бытъ представленною Погрему такимъ существомъ, какъ Гомини,-- заговорила миссъ Коджеръ:-- доставляетъ трогательный моментъ по впечатлѣнію, оказываемому имъ на то, что мы называемъ нашими чувствами. Погремъ или Гомини, или всякое дѣятельное начало, которому мы даемъ такое названіе, есть само по себѣ верховный изыскивающій духъ, свѣтъ покинутый, слишкомъ обширный и яркій для входа въ него въ такой непредвидѣнныи кризисъ!
-- Духъ и вещество,-- сказала дама въ парикѣ:-- скользятъ быстро въ пучину неизмѣримости. Воетъ высокое, и тихо покоится сладостный идеалъ въ шепчущихъ чертогахъ воображенія. Сладостно слышать это. Но тогда смѣется суровый философъ, и видѣніе исчезаетъ...
Послѣ такихъ предварительныхъ рѣчей, обѣ поочереди поцѣловали руку мистера Погрема, какъ патріотическую пальму. Потомъ мистриссъ Гомини потребовала стульевъ, и всѣ три принялись за Погрема, чтобъ заставить его показаться въ самомъ выгодномъ свѣтѣ. Громкія слова и звучныя фразы сыпались и плескались; голосистый мальчикъ нѣсколько разъ отиралъ слезы, и комитетъ членъ конгресса нашелъ возможность убраться въ постель; докторъ Джайнри прибѣжалъ въ контору газеты и тотчасъ же написалъ стихи въ честь прошедшаго торжественнаго собранія. Стихи начинались четырнадцатью звѣздами и имѣли заглавіемъ "Отрывокъ, внушенный философическою бесѣдою великаго Погрема съ тремя прекраснѣйшими дочерьми Колумбіи".
На другой день, Мартинъ и Маркъ, продавъ за безцѣнокъ купленныя ими вещи тѣмъ же купцамъ, отъ которыхъ онѣ были взяты, тронулись по пути къ Нью-Іорку. Погремъ ѣхалъ вмѣстѣ, въ томъ же вагонѣ желѣзной дороги.
Мистеръ Бивенъ извѣщалъ Мартина въ письмѣ своемъ, что въ извѣстное время, въ извѣстной гостиницѣ, въ Нью-Іоркѣ, онъ будетъ ожидать ихъ съ нетерпѣніемъ. Случилось, что срокъ пребыванія его въ городѣ еще не прошелъ, такъ что они нашли своего друга и спасителя, принявшаго ихъ съ сердечною радостью.
-- Мнѣ, право, стыдно и горько, что я просилъ у васъ денегъ,-- сказалъ Мартинъ.-- Но взгляните на насъ и судите, до чего мы доведены!
-- Вмѣсто того, чтобъ считать, что я оказалъ вамъ услугу,-- возразилъ Бивенъ:-- я долженъ упрекать себя за то, что былъ невинною причиною вашихъ несчастій. Но я никакъ не воображалъ, что вы рѣшитесь отправиться въ Эдемъ.
-- Лучше не говорить объ этомъ, почтенный другъ мой; дѣло въ томъ, что я поступилъ, какъ безумный. Маркъ не имѣлъ даже голоса въ этомъ дѣлѣ.
-- Что жъ! Онъ, кажется, и вообще не часто имѣлъ голосъ, не правда ли?-- возразилъ Бивенъ, смѣясь съ видомъ человѣка, понявшаго и Мартина, и Марка.
-- Вы правы, къ стыду моему. Но вѣкъ живи и вѣкъ учись мистеръ Бивенъ! Почти умирай и учись -- тогда научишься еще скорѣе.
-- Теперь,-- сказалъ Бивенъ:-- поговоримъ о вашихъ планахъ Вы намѣрены возвратиться въ Англію?
-- О, безъ сомнѣнія! И вы также думаете, надѣюсь?
-- Разумѣется. Я не постигаю, зачѣмъ вы сюда пріѣхали. Вы не знаете, что "Скрю", на которомъ вы прибыли вмѣстѣ съ генераломъ Флэддокомъ, въ здѣшнемъ портѣ?
-- Неужели?
-- Да. Объявлено, что онъ завтра уходитъ.
Такія новости сильно подѣйствовали на Мартина. Онъ зналъ что на "Скрю" ему не найти себѣ никакой должности, а денегъ, вырученныхъ за продажу вещей, не доставало на уплату и четверти доли той суммы, которую онъ уже занялъ; употребить же эта деньги на плату за переходъ онъ не рѣшался. Онъ объяснилъ все это мистеру Бивену.
-- Ну, видно, что вы изъ Эдема!-- возразилъ тотъ. Возьмите себѣ мѣсто въ передней каютѣ и останьтесь мнѣ должнымъ еще нѣсколько долларовъ. Вотъ и все. Пусть Маркъ сходитъ туда и узнаетъ, много ли тамъ пассажировъ; если въ каютѣ можно помѣститься, не задохнувшись -- идите, вотъ мой совѣтъ. А между тѣмъ, мы съ вами оглядимся здѣсь... Къ Норрисамъ мы не пойдемъ, развѣ если вы этого пожелаете; а потомъ втроемъ пообѣдаемъ.
Мартину оставалось только благодарить его. Но онъ вышелъ а минуту изъ комнаты и просилъ Марка, чтобъ тотъ непремѣнно взялъ мѣсто на "Скрю", хотя бы имъ пришлось валяться на голой палубѣ, и мистеръ Тэпли обѣщалъ это исполнить
Послѣ того, оставшись наединѣ съ Мартиномъ, Маркъ сообщилъ ему съ большимъ самодовольствіемъ:
-- Я надулъ мистера Бивена!
-- Мистера Бивена?
-- Поваръ съ нашего "Скрю" вчера женился и останется на берегу; а когда я пришелъ на судно и меня узнали, то подходитъ ко мнѣ метъ {Mate -- помощникъ капитана на купеческихъ судаіъ.} и спрашиваетъ, хочу ли я занять мѣсто повара,-- потому, говоритъ, что всегда варилъ всѣмъ.
-- Что же ты сказалъ?
-- Разумѣется, согласился! А жалованье мое, сударь,-- прибавилъ Маркъ съ восхищеніемъ заплатитъ и за ваше мѣсто. Я уже взялъ вамъ каютку. Rule Britannia! Британцы дуютъ домой!
-- Не видалъ еще я такого малаго, какъ ты!-- воскликнулъ Мартинъ, схвативъ его за руку.-- Но какъ же ты надулъ мистера Бивена?
-- А вотъ какъ! Мы, знаете, не скажемъ ему объ этомъ ни слова. Возьмемъ у него деньги, но не станемъ тратить ихъ и не станемъ держать ихъ у себя. Мы напишемъ ему записку, объяснимъ въ чемъ дѣло, положимъ туда деньги и оставимъ въ буфетѣ, чтобъ ему отдали, когда мы уйдемъ. Понимаете?
Мартинъ восхищался не меньше Марка и отъ души согласился на его предложеніе. Они провели вечеръ очень пріятно съ Бивеномъ, ночевали въ отелѣ, оставили тамъ письмо, и на слѣдующее утро отправились на пакетботъ, забывъ всѣ прежнія страданія.
-- Прощайте, прощайте!--сказалъ Мартинъ ихъ общему пріятелю. Какъ мнѣ отблагодарить васъ за все, что вы для меня сдѣлали?
-- Если вы когда нибудь сдѣлаетесь человѣкомъ богатымъ и могущественнымъ,-- возразилъ тотъ:-- вы постараетесь, чтобъ правительство ваше заботилось побольше о своихъ поданныхъ, которые отправляются жить за морями. Вы понимаете по опыту, къ чему ведетъ безразсчетная эмиграція, и какое зло можно отвратить безъ большихъ трудовъ!
Веселѣе, ребята веселѣе! Судно подъ всѣми парусами и бугшпритъ его направляется прямо къ Англіи. Америка остается уже облакомъ за его кормою!