Въ полдень, въ моментъ полной воды, въ томъ англійскомъ портѣ, куда шелъ "Скрю", бросилъ онъ якорь въ рѣкѣ.
Путешественники наши съ восторгомъ увидѣли родину. Прошелъ годъ съ тѣхъ поръ, какъ тѣ же шпицы и крыши исчезли за ними въ туманѣ отдаленія. Глядя на знакомые предметы, они удивлялись тому, что все такъ мало перемѣнилось. Годъ тому назадъ, они пускались въ путь бодрые и здоровые, съ надеждами на будущее. Теперь; они возвратились бѣдными, послѣ тяжкихъ страданій, но возвратились "на родину". А слово это имѣетъ глубокое значеніе!
Высаженные на берегъ съ весьма малымъ запасомъ денегъ и безъ всякаго опредѣленнаго плана на счетъ будущихъ дѣйствій, они отыскали дешевую таверну и принялись угощаться дымящимся бифштексомъ и пивомъ, съ такимъ наслажденіемъ, къ какому могутъ быть способны только люди, пришедшіе съ моря. Насытившись, они расшевелили въ каминѣ уголья, отдернули отъ окна занавѣску и, разсѣвшись въ креслахъ, принялись глазѣть на улицу, поставя между собою по стакану горячаго грога.
Комната ихъ принадлежала къ числу тѣхъ непостижимыхъ каморокъ, которыя существуютъ только въ тавернахъ и обязаны своимъ изобрѣтеніемъ удобству, съ которымъ архитекторъ могъ напиваться, не прерывая ихъ построенія. Въ ней было больше угловъ, нежели въ черепѣ человѣка упрямаго; тьма чудныхъ ящиковъ и комодовъ, куда нельзя было класть ничего, что бы не было нарочно изобрѣтено для такого помѣщенія. Комната находилась нѣсколько ниже мостовой, такъ что мальчишки находили очень удобнымъ показывать сидящимъ въ ней свои языки, какъ медикамъ.
Мартинъ и Маркъ смотрѣли на прохожихъ и по временамъ разсуждали о томъ, куда имъ направить первые шаги свои,
-- Разумѣется, намъ нужно прежде всего видѣть миссъ Мери,-- сказалъ Маркъ.
-- Разумѣется; но я не знаю, гдѣ она,-- возразилъ Мартинъ.-- Я не имѣлъ духа писать о нашихъ бѣдствіяхъ, а потому не слыхалъ о ней ничего съ тѣхъ поръ, какъ мы выѣхали въ первый разъ изъ Нью-Іорка.
-- По моему, сударь, мы отправимся прямо къ "Дракону". Вамъ тамъ нечего дѣлать, и вы можете остановиться миль за десять. А я пойду. Мистрисъ Люпенъ и мистеръ Пинчъ разскажутъ мнѣ всѣ новости. Я предлагаю пуститься въ путь пѣшкомъ сегодня же послѣ обѣда. Мы можемъ остановиться, когда устанемъ; продолжать итти, когда поотдохнемъ -- все это будетъ очень дешево.
-- По неволѣ приходится путешествовать дешево, когда иначе нельзя, дружище.
-- Тѣмъ больше причинъ не терять времени. А потому, когда вы увидите молодую миссъ и узнаете, въ какомъ расположеніи духа старый джентльменъ, тогда вы увидите, что надобно дѣлать.
-- Безъ сомнѣнія. ничто не можетъ быть умнѣе.
Они поднимали къ губамъ свои стаканы, но вдругъ руки ихъ остановились, и взгляды приковались къ одной фигурѣ, которая медленно и въ задумчивости проходила мимо окна.
Это былъ мистеръ Пексниффъ -- спокойный, безмятежный, но гордый,-- честно-гордый,-- одѣтый особенно тщательно и улыбающійся восхитительнѣе обыкновеннаго.
Когда онъ прошелъ, кто то изъ шедшихъ по противоположному направленію пріостановился, чтобъ посмотрѣть ему вслѣдъ съ большимъ почтеніемъ, почти съ благоговѣніемъ. Трактирщикъ выскочилъ на улицу, присоединился ко второму лицу, поговорилъ съ нимъ, важно покачалъ головою, и также почтительно посмотрѣлъ вслѣдъ мистеру Пексниффу.
Мартинъ и Маркъ глядѣли другъ на друга, едва вѣря своимъ глазамъ, и, наконецъ, разсмѣялись.
-- Надобно развѣдать объ этомъ!-- сказалъ Мартинъ.-- Позови сюда хозяина, Маркъ.
Мистеръ Тэпли немедленно привелъ головастаго трактирщика.
-- Послушайте, хозяинъ!-- сказалъ Мартинъ.-- Кто этотъ джентльменъ, который сейчасъ прошелъ и на котораго вы такъ пристально смотрѣли?
-- Это, джентльмены, великій мистеръ Пексниффъ! Знаменитый архитекторъ, джентльмены!
Онъ засунулъ руки въ карманы и смотрѣлъ то на одного, то на другого, какъ будто готовясь помочь тому изъ нихъ, кто упадетъ въ обморокъ отъ этого извѣстія,
-- Великій мистеръ Пексниффъ, джентльмены, прибылъ сюда на закладку новаго, великолѣпнаго публичнаго зданія.
-- Оно будетъ строиться по его плану?-- спросилъ Мартинъ.
-- Великій мистеръ Пексниффъ, знаменитый архитекторъ, джентльмены, получилъ первую премію и будетъ воздвигать строеніе.
-- Кто кладетъ первый камень?-- спросилъ Мартинъ.
-- Нашъ депутатъ пріѣхалъ нарочно для этого. Директоры наши не хотѣли удовольствоваться никѣмъ меньше нашего члена въ низшей палатѣ, который подаетъ голосъ въ пользу джентльменскихъ интересовъ.
-- Какіе же это интересы?-- спросилъ Мартинъ.
-- Какъ? Вы не знаете?-- возразилъ трактирщикъ.
Дѣло было ясно, что и самъ онъ зналъ не больше. На выборахъ ему всегда говорили, что онъ долженъ взять джентльменскую сторону, и онъ надѣвалъ сапоги съ отворотами и подавалъ свой голосъ.
-- Когда же будетъ церемонія?-- спросилъ Мартинъ.
-- Сегодня,-- потомъ вынувъ часы, трактирщикъ прибавилъ выразительно:-- даже почти сію минуту.
Мартинъ поспѣшно спросилъ, можно ли будетъ присутствовать при ней, и, получивъ утвердительный отвѣтъ, увлекъ за собою Марка со всевозможною поспѣшностью.
Имъ удалось забраться въ благопріятный уголокъ, изъ котораго они могли видѣть все, не опасаясь быть замѣченными Пексниффомъ. Они поспѣли какъ разъ во время, потому что тотчасъ же послышался въ нѣкоторомъ разстояніи большой шумъ, и всѣ обратили взоры къ воротамъ.
-- Не будетъ ли съ нимъ Тома Пинча?-- шепнулъ Мартинъ Марку.
-- Врядъ ли Тому сдѣлаютъ такую честь,-- отвѣчалъ тотъ.
Въ это время вошли процессіей дѣти Человѣколюбивой Школы по два въ рядъ и въ чистомъ бѣльѣ. За ними слѣдовалъ оркестръ музыки, предводительствуемый добросовѣстнымъ барабанщикомъ, который не дозволялъ себѣ ни минуты отдыха. Потомъ вошло множество джентльменовъ съ посохами въ рукахъ и бантиками на груди; за ними слѣдовалъ мэрь съ гильдіей, окружавшій "члена за джентльменскій интересъ", который велъ подъ руку великаго архитектора. Дамы замахали платками, джентльмены шляпами, дѣти человѣколюбія закричали, и членъ за джентльменскій интересъ поклонился.
Когда возстановилось молчаніе, членъ за джентльменскій интересъ потиралъ руки и озирался съ самодовольствіемъ, по временамъ отпуская мимолетныя замѣчанія мэру или Пексниффу. При каждомъ словѣ, при каждомъ движеніи члена, та или другая изъ дамъ съ восторгомъ махала носовымъ платкомъ. Мистеръ Пексниффъ также возбуждалъ общее любопытство и общій восторгъ.
Принесли серебряный ушатикъ. Членъ за джентльменскій интересъ, засучивъ рукава, наложилъ въ него извести и всѣ единодушно рукоплескали. Потомъ принесли маленькую вазу съ монетами, которыми членъ забренчалъ, какъ будто готовясь дѣлать заклинаніе. Когда все это было положено въ ямку на нижнемъ фундаментѣ, одинъ классикъ прочиталъ надпись на латинскомъ языкѣ, которая глубоко тронула присутствующихъ. Потомъ опустили приподнятый на таляхъ основной камень, среди веселыхъ восклицаній, и членъ за джентльменскій интересъ ударилъ по нему трижды. Послѣ этого мистеръ Пексниффъ развернулъ свои планы, и всѣ столпились къ нему, чтобъ ихъ разсматривать и ими восхищаться.
Мартинъ, котораго подергивало во все это время, не могъ удержать своего нетерпѣнія: онъ протолкался впередъ съ прочими и заглянулъ на планы черезъ плечо мистера Пексниффа. Потомъ онъ возвратился къ Марку, кипя бѣшенствомъ.
-- Что вы? Въ чемъ дѣло, сударь?-- вскричалъ Маркъ.
-- Бездѣльникъ! Это мое строеніе!
-- Ваше строеніе, сударь?
-- Да, мое. Я сочинилъ и составилъ этотъ планъ школы. А этотъ негодяй прибавилъ только четыре окна и перепортилъ все!
Маркъ едва могъ вѣрить, но долженъ былъ почти насильно удерживать Мартина, пока не простылъ первый порывъ его негодованія. Между тѣмъ, членъ обратился къ присутствующимъ съ рѣчью, въ которой объявилъ, что хотя и часто возвышалъ голосъ свой въ парламентѣ въ пользу интереса джентльменовъ и дамъ, но никогда не говорилъ съ такимъ чистымъ и безпримѣрнымъ восхищеніемъ, какъ теперь, тѣмъ болѣе, что сегодняшній день доставилъ ему случай познакомиться лично съ джентльменомъ -- онъ показалъ на Пексниффа, котораго привѣтствовали громкими криками и который положилъ руку на сердце.
-- Съ джентльменомъ,-- продолжалъ членъ:-- котораго слава до меня достигла, но котораго глубокомысленной физіономіи я не имѣлъ отличной чести видѣть, и котораго умною бесѣдою я не имѣлъ полезнаго удовольствія наслаждаться.
Рукоплесканія и крики сильнѣе прежняго.
-- Друзья мои!--отвѣчалъ мистеръ Пексниффъ:-- обязанность моя строить, но не говорить: трудиться съ мраморомъ, камнемъ и кирпичемъ, а не словами. Я тронутъ до глубины сердца. Богъ да помилуетъ васъ!
Слова его произвели энтузіазмъ неописанный. Носовые платки замахали во всѣхъ направленіяхъ. Дѣтямъ человѣколюбія сказали, чтобъ каждый мальчикъ изъ нихъ стремился сдѣлаться Пексниффомъ. Свита мэра, джентльмены съ посохами, членъ за джентльменскій интересъ, огласили воздухъ криками: "ура! Пексниффъ!" которые повторялись до безконечности.
Короче, всѣ предполагали, что Пексниффъ совершилъ дѣло великое, дѣло невознаградимое. Когда процессія тронулась назадъ, Мартинъ и Маркъ остались вскорѣ почти одни у краеугольнаго камня.
-- Сравни сегодняшнее положеніе этого человѣка съ нашимъ!-- горько сказалъ Мартинъ.
-- Богъ съ вами, сударь! За чѣмъ это? Одни архитекторы ловко дѣлаютъ основанія, а другіе умѣютъ строить на этихъ фундаментахъ. Но конецъ поправитъ все -- будьте увѣрены, что поправитъ!
-- А между тѣмъ...
-- А между тѣмъ, сударь, намъ еще много дѣла и далеко идти. А потому скорѣе и веселѣе!
-- Ты лучшій наставникъ въ свѣтѣ, Маркъ, и я постараюсь бытъ недурнымъ ученикомъ! Впередъ! Идемъ, пріятель!