Злой духъ Тома не навелъ его ни на мошенниковъ, ни на воровъ, ни на какія бы то ни было западня, которыя въ Лондонѣ такъ щедро разставляются людьми смышленными простодушнымъ провинціаламъ. Но онъ заблудился. Стараясь попасть на путь Истинный, онъ заблудился еще хуже.
Томъ, въ невинной недовѣрчивости къ Лондону, не рѣшался спрашивать у прохожихъ о дорогѣ къ Форнивелльсъ-Инну, и все шелъ далѣе и далѣе, заворачивалъ то въ ту, то въ другую улицу, и, наконецъ, очутился подлѣ самаго "Монумента".
Сторожъ "Монумента" былъ для Тома такимъ же таинственнымъ существомъ, какъ житель луны. Ему пришла мысль, что это долженъ быть какой нибудь пустынникъ, уединившійся въ каменный столбъ, чтобъ не имѣть ничего общаго съ человѣчествомъ, слѣдственно, человѣкъ надежный, который вѣрно не подшутитъ надъ нимъ и укажетъ ему настоящую дорогу въ Форнивелльсъ-Иннъ.
Подходя къ нему, онъ вдругъ услышалъ за собою знакомый голосъ:
-- Ахъ, Боже мой, да это онъ! И при этомъ его спина почувствовала прикосновеніе зонтика.
-- Миссъ Пексниффъ!-- закричалъ Томъ.
-- Ахъ, мой милый мистеръ Пинчъ! Что вы здѣсь дѣлаете?
-- Я сбился съ дороги. Я...
-- Надѣюсь, что вы убѣжали. Очень натурально, если папа такъ забывается.
-- Я оставилъ его по согласію съ обѣихъ сторонъ -- не потихоньку.
-- Онъ женатъ?-- спросила Черри съ судорожнымъ движеніемъ подбородка.
-- Нѣтъ еще, нѣтъ еще,-- отвѣчалъ Томъ, вспыхнувъ.-- Правду сказать, я и не думаю, чтобъ это случилось, если... если миссъ Грегемъ предметъ его страсти.
-- Пустяки, мистеръ Пинчъ! Вы не понимаете, къ какимъ уловкамъ такая тварь можетъ прибѣгнуть. О, злой свѣтъ!
-- Вы не замужемъ?-- намекнулъ Томъ, чтобъ перемѣнить разговоръ.
-- Н... нѣтъ! Я... но, право, невозможно этого объяснить. Не зайдете ли вы?
-- Такъ вы здѣсь живете?
-- Да, покуда, у той дамы, показывая зонтикомъ по направленію къ мистриссъ Тоджерсъ.
-- Только покуда! Вы скоро возвратитесь домой?
-- Нѣтъ, благодарю. Нѣтъ, мистеръ Пинчъ. Имѣть мачеху, которая моложе... то-есть, которая почти однихъ лѣтъ со мною! Нѣтъ!..
-- Я думалъ, по вашимъ теперешнимъ словамъ...
-- Ахъ, какъ вы пристаете! Неужели же я намекнула?.. Да зайдите же!
Томъ сказалъ, что ему непремѣнно надобно быть въ Форнивелльсъ-Иннѣ, и что онъ нечаянно очутился у "Монумента". Миссъ Пексниффъ долго жеманилась, когда онъ спросилъ у нея, не знаетъ ни она дорогу къ Форнивелльсъ-Инну; наконецъ, она проговорила:
-- Одинъ джентльменъ изъ моихъ друзей, то-есть, не больше, какъ знакомый... о, мистеръ Пинчъ, я, право, не знаю, что говорю!.. Вы не воображаете, что между нами дѣло было уже рѣшеное; а если есть что нибудь, то не совсѣмъ еще рѣшено -- онъ сейчасъ идетъ въ Форнивелльсъ-Иннъ по маленькому дѣлу, и, вѣрно, будетъ радъ вамъ сопутствовать, чтобъ вамъ не заблудиться снова. Зайдемте лучше. Вы, можетъ быть, увидите мою сестру Мерси,-- прибавила она съ какимъ то страннымъ выраженіемъ.
-- Такъ я лучше пойду одинъ, потому что ей вѣрно не нравится тотъ маленькій случай, которымъ вы остались такъ довольны, хотя, право, тутъ была не моя вина.
-- Она и не слыхала объ этомъ; а еслибъ и знала, то, вѣрно, не очень будетъ на васъ гнѣваться.
-- Можетъ ли быть?
-- Я не говорю ничего. Знаю только какія ужасныя вещи обманъ и лукавство -- я видѣла ихъ успѣхъ, да, видѣла... (она улыбнулась очень непріятно) Но зайдите же!
Слова ея были для Тома загадкою. Какъ онъ ни раздумывалъ -- ему и въ голову не приходила мысль о настоящей горестной судьбѣ бѣдной Мерси: онъ доходилъ не дальше того, что миссъ Черити должна быть не очень добрая сестрица. Любопытствуя узнать что-нибудь больше, онъ пошелъ вмѣстѣ съ нею.
Когда отворили дверь "Тоджерской", Черити пошла впередъ, прося Тома слѣдовать за собою; она привело, его къ дверямь гостиной.
-- О, Мерси!-- сказала она, заглянувъ туда:-- очень рада, что ты не ушла домой. Кого, ты думаешь, я встрѣтила и привела къ тебѣ? Мистера Пинча! Вотъ онъ. Что, ты удивляешься?
Но вѣрно и вполовину не столько удивилась она, сколько удивился Томъ, взглянувъ на нее.
-- Мистеръ Пинчъ оставилъ папа, моя милая,-- сказала Черити:-- и онъ имѣетъ въ виду другое мѣсто. Я обѣщала, что Огостесь, который идетъ по дорогѣ, проводитъ его куда ему нужно. Огостесъ, дитя мое, гдѣ вы?
Съ этимъ восклицаніемъ миссъ Пексниффъ выбѣжала изъ комнаты, оставя Тома вмѣстѣ съ Мерси.
Еслибъ она всегда была его другомъ; еслибъ всегда обходилась съ нимъ съ величайшимъ уваженіемъ и внимательностью; еслибъ она утѣшала его каждое мгновеніе въ теченіе многолѣтняго ихъ знакомства и никогда не оскорбляла его,-- то и тогда честное сердце его не скорбѣло бы больше, какъ въ эту минуту, и не было бы свободнѣе отъ малѣйшей тѣни злопамятства.
-- Ахъ, Боже мой! Я увѣрена, что меньше всего ожидала бы увидѣть васъ!
Тому жаль было слушать, что она говоритъ по старому. Онъ ожидалъ не того...
-- Удивляюсь, что вы пришли сюда для удовольствія видѣть меня. Я никогда не радовалась чрезмѣрно, когда видѣла васъ. Между нами, кажется, никогда не было пріязни, мистеръ Пинчъ.
Шляпка ея лежала на софѣ, и она очень хлопотала съ лентами, такъ что сама не чувствовала, что дѣлала.
-- Мы никогда не ссорились,-- сказалъ Томъ. (Онъ былъ правъ, потому что для ссоры нуженъ противникъ такъ же, какъ для дуэли или шахматной игры).-- Я надѣялся, что вы будете рады протянуть руку старому знакомому. Не станемъ припоминать прошлое. Если я васъ когда нибудь обидѣлъ, простите меня.
Она взглянула на него, уронила шляпку, закрыла свое перемѣнившееся лицо обѣими руками, и горько заплакала.
-- О, мистеръ Пинчъ!-- сказала она.-- Хоть я никогда не обращалась съ вами хорошо, но я вѣрила, что вы не злопамятны и не можете быть жестоки.
Теперь она такъ мало походила на прежнюю Мерси, какъ только Томъ могъ этого желать -- даже меньше. Но она говорила ему съ упрекомъ, и онъ не понималъ ея словъ.
-- Да, мистеръ Пинчъ! Я этого никогда не показывала -- никогда. Но еслибъ меня тогда спросили, кого я считаю человѣкомъ наименѣе способнымъ мстить мнѣ, я назвала бы васъ.
-- Назвали бы меня?
-- Да,-- сказала она съ жаромъ:-- я часто такъ думала.
Послѣ минутнаго размышленія Томъ сѣлъ на стулъ подлѣ нея.
-- Неужели вы думаете, неужели могли думать,-- сказалъ Томъ:-- чтобъ я говорилъ теперь иначе, какъ въ самомъ прямомъ и буквальномъ смыслѣ? Я могъ оскорбить васъ и много разъ, а вы никогда меня не обижали и не оскорбляли. Какъ же могъ я мстить, еслибъ даже и былъ достаточно золъ для этого!
Черезъ нѣсколько времени, она поблагодарила его сквозь слезы и рыданія; она сказала, что ни разу еще не была такъ огорчена и такъ утѣшена, какъ теперь. Несмотря на то, она продолжала плакать.
-- Перестаньте, перестаньте!-- сказалъ Томъ:-- вы всегда бывали такъ веселы...
-- Ахъ, да, бывала!-- воскликнула она голосомъ, который терзалъ сердце Тома.
-- И будете опять.
-- Нѣтъ, никогда, никогда! Если вамъ когда нибудь случится говорить съ старымъ мистеромъ Чодзльвитомъ,-- прибавила она торопливо, глядя ему въ глаза:-- я иногда думала, что онъ васъ любитъ, хоть онъ это и скрывалъ -- обѣщаете ли вы сказать ему, что видѣли меня здѣсь, и что я говорила вамъ, какъ помню то время, когда мы разговаривали съ нимъ на кладбищѣ?
Томъ обѣщалъ, что скажетъ.
-- Много разъ послѣ того, когда я желала быть унесенною туда, припоминала я слова его. Я желаю, чтобъ онъ зналъ, какъ справедливы они были, хоть я никому о томъ не говорила и никогда не скажу.
Томъ обѣщалъ и это. Онъ не говорилъ ей, какъ невѣроятна встрѣча его съ старикомъ, не желая взволновать ее еще больше.
-- Если вы ему это передадите, милый мистеръ Пинчъ,-- сказала Мерси:-- то скажите, что я посылаю ему эту вѣсть не для себя, а затѣмъ, чтобъ онъ былъ довѣрчивѣе, терпѣливѣе и снисходительнѣе съ другими, которымъ, можетъ быть, случится быть въ моихъ тогдашнихъ обстоятельствахъ. Скажите ему, что еслибъ онъ зналъ, какъ сердце мое трепетало и колебалось въ тотъ день, и какъ мало было нужно, чтобъ остановить меня,-- то онъ пожалѣлъ бы обо мнѣ.
-- Да, да,-- отвѣчалъ Томъ:-- скажу.
-- Когда я казалась наиболѣе не достойною его помощи, я была -- я въ томъ увѣрена, потому что часто, часто думала объ этомъ впослѣдствіи -- я была больше всего готова склониться на то, въ чемъ онъ убѣждалъ меня. О, еслибъ онъ хоть немножко промедлилъ! Еслибъ пробылъ со мною только четвертью часа дольше; еслибъ онъ хоть на бездѣлицу простеръ дальше свою снисходительность къ тщеславной, безразсудной, жалкой дѣвушкѣ, то, можетъ быть, онъ бы спасъ ее! Скажите ему, что я его не осуждаю и благодарна за то усиліе, которое онъ для меня сдѣлалъ: но просите его, ради Бога, ради юности, ради жалости, просите, чтобъ онъ никогда этого не забывалъ, если ему встрѣтится другой подобный случай!
Хотя Томъ не вполнѣ понялъ ея слова, но могъ приблизительно угадать ихъ значеніе. Тронутый до глубины души, онъ взялъ ее за руку и сказалъ, или хотѣлъ сказать нѣсколько словъ утѣшенія. Она чувствовала и поняла ихъ все равно, какъ будто они были высказаны. Впослѣдствіи, онъ былъ не совсѣмъ увѣренъ, дѣйствительно ли она хотѣла стать передъ нимъ на колѣна и благословлять его.
Онъ замѣтилъ, что былъ не одинъ, когда она вышла изъ комнаты. Тамъ была мистриссъ Тоджерсъ, которая грустно качала головою. Томъ никогда ея не видалъ, но догадался, что она должна быть хозяйка дома; онъ прочелъ въ глазахъ ея непритворное состраданіе, которое и пріобрѣло ей отъ него доброе мнѣніе.
-- А, сударь! Вы изъ старыхъ друзей?-- сказала она.
-- Да,-- отвѣчалъ Томъ.
-- А между тѣмъ,-- продолжала мистриссъ Тоджерсъ, осторожно затворяя двери:-- она вѣрно не сказала вамъ, въ чемъ ея горе?
Томъ былъ пораженъ этимъ замѣчаніемъ, потому что оно было справедливо.
-- Да, не сказала!
-- И никогда не скажетъ, еслибъ вы даже видѣлись каждый день. Она ни разу мнѣ не жаловалась, ни разу не сказала ни одного слова упрека, или объясненія Но я знаю, я знаю!-- проговорила мистриссъ Тоджерсъ со вздохомъ.
Томъ грустно кивнулъ головою.-- И я также,-- сказалъ онъ.
-- Я увѣрена, что никто не можетъ разсказать и половины того, что этой молодой бѣдняжкѣ приходится терпѣть. Хоть она постоянно посѣщаетъ меня, чтобъ облегчить свое сердце, не чувствуя этого сама, и говоритъ: "мистриссъ Тоджерсъ, сегодня мнѣ очень грустно; я думаю, что скоро умру" и потомъ плачетъ -- а все таки я не знаю отъ нея ничего больше. А она считаетъ меня добрымъ другомъ.
Мистриссъ Тоджерсъ могла бы даже сказать "лучшимъ другомъ". Коммерческіе джентльмены и подливка подѣйствовали на ея нравъ; прибыль -- хотя ей и немногимъ приходилось разжиться -- твердо завладѣла вниманіемъ мистриссъ Тоджерсъ. Но въ какомъ то закоулкѣ ея груди, на много ступеней вверхъ, въ уголкѣ, который легко можно пропустить безъ вниманія, была потайная дверь съ словомъ "женщина", написаннымъ на ней; дверь эта отворилась настежь отъ прикосновенія Мерси и дала ей убѣжище.
Она быстро хорошѣла въ глазахъ Тома, потому что добро уцѣлѣло въ ней, несмотря на своекорыстныя стремленія.
Въ это время вошла миссъ Пексниффъ вмѣстѣ съ своимъ другомъ.
-- Мистеръ Томасъ Пинчъ! Мистеръ Моддль,-- сказала Черити съ очевидною гордостью.-- А гдѣ моя сестра?
-- Ушла, миссъ Пексниффъ,-- отвѣчала мистриссъ Тоджерсъ
-- Ахъ,-- вздохнула Черити, взглянувъ на Тома.
-- Она много перемѣнилась съ того времени, какъ стала женою дру... съ тѣхъ поръ, какъ замужемъ, мистриссъ Тоджерсъ!-- замѣтилъ Моддль.
-- Милый Огостесъ,-- шепнула ему Черити,-- право, я слышала то же самое уже пятьдесятъ тысячъ разъ. Какъ вы прозаичны!
За этимъ послѣдовало нѣсколько незначительныхъ нѣжностей, къ которымъ подавала поводъ миссъ Пексниффъ, если не предавалась имъ исключительно и нераздѣльно. Какъ бы то ни было, но мистеръ Моддль былъ на отвѣты медленнѣе, нежели бываютъ юные обожатели, и смотрѣлъ очень уныло.
Онъ остался въ томъ же расположеніи духа, когда вышелъ съ Пинчемъ на улицу, и вздыхалъ такъ отчаянно, что страшно было слушать. Чтобъ какъ нибудь ободрить его, Томъ сказалъ, что желаетъ ему радости.
-- Радости!-- воскликнулъ Моддль.-- Ха, ха, ха.
-- Что за необыкновенный молодой человѣкъ!-- подымалъ Томъ.
-- Презрѣніе еще не запечатлѣло васъ своимъ клеймомъ. Вы заботитесь о томъ, что съ вами станется?-- спросилъ Моддль.
Томъ сознался, что этотъ предметъ имѣетъ для него нѣкоторую занимательность.
-- А для меня нѣтъ,-- возразилъ Моддль.-- Стихіи могутъ принять меня, когда имъ угодно. Я готовъ.
Томъ заключилъ изъ этихъ и подобныхъ тому выраженій, что онъ долженъ быть ревнивъ; а потому онъ былъ очень доволенъ, когда разстался съ нимъ у воротъ Форнивелльсъ-Инна.
Прошло уже два часа послѣ обѣденнаго времени Джона Вестлока; онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, безпокоясь о безопасности Тома. Столъ былъ накрытъ, вина разставлены, и обѣдь наполнялъ воздухъ очаровательными ароматами.
-- Ради Бога, Томъ, куда ты пропалъ? Твой чемоданъ здѣсь. Снимай скорѣй сапоги и садись!
-- Мнѣ жаль, что я не могу остаться, Джонъ,-- возразилъ запыхавшійся Томъ Пинчъ.
-- Не можешь остаться!
-- Ты сядешь за обѣдъ, а я разскажу тебѣ причину. Я самъ не долженъ ѣсть; иначе у меня не будетъ аппетита для котлетъ.
-- Да, дружище, здѣсь нѣтъ котлетъ!
-- Нѣтъ. Но въ Ислингтонѣ есть.
Джонъ Вестлокъ быль совершенно озадаченъ этимъ отвѣтомъ; онъ поклялся, что не съѣстъ куска, пока Томъ не объяснитъ, въ чемъ дѣло. Томъ сѣлъ и разсказалъ ему все. Вестлокъ слушалъ съ величайшимъ любопытствомъ.
Онъ такъ хорошо понималъ Тома и такъ уважалъ его чувства, что не могъ спросить, почему онъ принялъ эти мѣры, не посовѣтовавшись съ нимъ напередъ? Онъ вполнѣ одобрилъ намѣреніе Тома возвратиться немедленно въ Ислингтонъ и добродушно предложилъ ему ѣхать вмѣстѣ въ кабріолетѣ, въ которомъ можно было отвезти его чемоданъ. Вестлокъ на-отрѣзъ отказался отъ предложенія Тома ужинать съ ними, но назначилъ для этого завтрашній день.
-- А теперь, Томъ,-- сказалъ онъ ему на дорогѣ:-- я намѣренъ сдѣлать тебѣ вопросъ, на который жду прямого отвѣта. Не нужно ли тебѣ денегъ? Я увѣренъ, что нужно.
-- Нѣтъ... право.
-- Ты меня обманываешь!
-- Нѣтъ. Очень тебѣ благодаренъ, но я не шучу: у сестры моей есть немного денегъ, да и у меня также. А кромѣ того, добрая мистриссъ Люпенъ подала мнѣ въ письмѣ ассигнацію въ пять фунтовъ съ просьбою, чтобъ я взялъ ихъ взаймы, и тотчасъ же уѣхала.
-- Да будетъ благословенна каждая ямочка ея пріятнаго лица! Однако, помни, Томъ, я жду своего времени!
Они разстались у дверей новой резиденціи Тома. Джонъ Вестлокъ, сидя въ кабріолетѣ, отчасти успѣлъ разглядѣть цвѣтущее и хлопотливое существо, которое выскочило, чтобъ поцѣловать Тома и помочь ему возиться съ чемоданомъ.
Она была премилое, превеселое твореніе. Самый картофель находилъ видимое наслажденіе посылать къ ней свой паръ; пѣна на портерѣ старалась привлечь ея вниманіе; но она не видѣла ничего, кромѣ Тома.
Сидя противъ нея за ужиномъ и видя, какъ она ему улыбается, Томъ чувствовалъ, что никогда въ жизни не былъ счастливѣе теперешняго