Идучи по Сити съ своимъ сантиментальнымъ спутникомъ, мистеромъ Моддлемъ, Томъ Пинчъ заглянулъ въ лицо и коснулся изношеннаго рукава Педжета, таинственнаго человѣка Англо-Бенгальскаго Общества Застрахованія Жизни и Займовъ. Мистеръ Педжетъ, разумѣется, исчезъ изъ воспоминанія Тома, потому что Томъ его не зналъ и никогда не слыхалъ его имени.
Мистеръ Педжетъ могъ пройти мимо Тома десять тысячъ разъ, могъ знать въ подробности его лицо, имя, занятія и характеръ; а между тѣмъ не подозрѣвать нисколько, чтобъ Томъ принималъ участіе въ какомъ нибудь изъ его таинствъ. Томъ, разумѣется, могъ дѣлать то же самое съ нимъ. Но въ ту минуту, какъ они встрѣтились, оба думали объ одномъ и томъ же человѣкѣ; онъ не выходилъ изъ ихъ мыслей и былъ тѣсно связанъ съ ихъ дневнымъ приключеніями, хотя съ каждымъ въ особенномъ родѣ.
Почему Томъ думалъ о Джонсѣ Чодзльвитѣ, не требуетъ объясненія. Почему онъ былъ въ мысляхъ Педжета,-- другое дѣло.
Но такъ или иначе, а милый и достойный сирота игралъ роль въ таинственномъ существованіи Педжета. Мистеръ Педжетъ неусыпно и неутомимо интересовался малѣйшими его дѣйствіями. Онъ наблюдалъ за приходомъ его въ Контору Общества, въ которомъ онъ былъ водворенъ въ званіи директора, и за выходомъ его оттуда; слѣдилъ шаги по улицамъ; слушалъ, когда онъ говорилъ; сидѣлъ въ кофейняхъ и записывалъ его имя въ свою огромную записную книжку; писалъ о немъ для самого себя памятныя записки и потомъ сожигалъ, когда они опятъ попадались ему руки.
И все это было совершенною тайною, которою Педжетъ тщательно хранилъ для себя, и которой Джонсъ нисколько не подозрѣвалъ.
Таинственныя манеры этого человѣка обезоруживали подозрѣніе: онѣ заставляли думать, что не онъ наблюдаетъ за кѣмъ нибудь, а напротивъ, что онъ полагаетъ, будто за нимъ слѣдятъ другіе. Джонсъ встрѣчалъ его на улицахъ или около крыльца конторы, или у ея дверей; но ему и не грезилось, чтобъ этотъ человѣкъ медленно опутывалъ его ноги большою сѣтью.
Мистеръ Педжетъ сдѣлалъ таинственно измѣненіе въ употребленіи своего времени и въ образѣ своей загадочной жизни. До сихъ поръ онъ каждое утро постоянно являлся на Корнишѣ; теперь его постоянно видѣли въ Гольборнѣ, выходящимъ изъ Кингегстстрита. Оказалось, что онъ каждое утро ходитъ бриться къ Поллю Свидльпайпу, цирюльнику и птичнику. Теперь, повидимому, онъ назначали свиданіе никогда неприходившему лицу въ лавкѣ цирюльника; онъ дожидался по цѣлымъ часамъ, спрашивалъ себѣ иногда перо и чернилъ, вытаскивалъ свою записную книжку и очень усердно хлопоталъ за нею иногда около часа времени. Мистриссъ Гемпъ и Свидльпайпъ дѣлали много глубокомысленныхъ предположеній насчетъ таинственнаго посѣтителя; наконецъ, они остановились на одномъ -- что это былъ обанкрутившійся спекулянтъ.
Онъ назначалъ свиданія человѣку никогда неприходившему и въ другомъ мѣстѣ. Однажды его видѣли въ буфетѣ трактира "Траурная Лошадь", сборнаго мѣста похоронныхъ подрядчиковъ, гдѣ онъ не требовалъ себѣ ничего, говоря, что каждую минуту ждетъ одного джентльмена. Но джентльменъ этотъ былъ такъ безчестенъ, что не являлся, а потому Педжетъ пришелъ и на другой день съ такимъ раздувшимся бумажникомъ, что въ буфетѣ его сочли человѣкомъ съ большимъ состояніемъ. Послѣ того онъ каждый день повторялъ свои посѣщенія и писалъ такъ много, что опорожнилъ въ два присѣста огромную чернильницу. Хотя онъ никогда не имѣлъ привычки разговаривать много, но будучи въ числѣ постоянныхъ посѣтителей, онъ познакомился съ ними и потомъ подружился съ Тэккеромъ, помощникомъ мистера Моульда, а потомъ съ самимъ Моульдомъ, который откровенно называлъ Педжета длинноголовымъ человѣкомъ, сухою соленою рыбой, напилкомъ, теркою и тому подобное, и дѣлалъ его предметомъ многихъ забавныхъ выходокъ.
Въ то же самое время Педжетъ говорилъ въ конторѣ Англо-Бенгальскаго Общества, что у него тайная болѣзнь печени, и что ему надобно прибѣгнуть къ доктору. Его передали Джоблингу. Хотя Джоблингъ и не могъ добраться до того, чѣмъ именно страдаетъ его печень, но Педжетъ говорилъ, что печень его собственная, что она болитъ, и что ему это лучше извѣстно. Такимъ образомъ, онъ сдѣлался паціентомъ доктора Джоблинга; разсказывая ему о признакахъ своей болѣзни, онъ разъ по десяти въ день являлся въ его комнатѣ.
И всѣмъ этимъ занимался Педжетъ постоянно и скрытно; бдительность его не утомлялась ни на мгновеніе; онъ не пропускалъ ни одного слова, ни одного поступка Джонса; замѣчалъ все, что онъ оставилъ недосказаннымъ и недодѣланнымъ. По всѣмъ этимъ признакамъ было несомнѣнно, что Педжетъ таилъ какой то замыселъ.
Утромъ того самаго дня, въ который приключилось такъ много Тому Пинчу, Педжетъ внезапно явился въ Палль-Маллѣ, передъ домомъ мистера Монтегю, ровно въ девять часовъ -- обыкновенное время его появленія въ томъ мѣстѣ. Онъ позвонилъ украдкою, вошелъ въ двери и заперъ ихъ самъ, какъ будто не довѣряя прислугѣ.
Мистеръ Бэйли, возвѣстившій о немъ безъ отлагательства, воротился съ приглашеніемъ слѣдовать за нимъ въ комнату его "губернатора" Предсѣдатель Англо-Бенгальскаго Общества одѣвался и принялъ Педжета, какъ дѣлового человѣка, который часто ходитъ, и котораго принимаютъ во всякое время.
-- Что, мистеръ Педжетъ?
Педжетъ поставили шляпу на полъ и кашлянулъ. Бэйли вышелъ и заперъ дверь; но онъ этимъ не удовольствовался, попробовалъ ручку, осмотрѣлъ всю дверь и подошелъ шага на два къ стулу, за которомъ сидѣлъ мистеръ Монтегю.
-- Что новаго мистеръ Педжетъ?
-- Я думаю, сударь, что у насъ есть, наконецъ, новости.
-- Очень радъ. Я ужъ думалъ, что вы потеряли слѣдъ.
-- Нѣтъ, сударь. По временамъ онъ простывалъ, что дѣлать!
-- Вы сама истина, мистеръ Педжетъ. Каковъ успѣхъ?
-- Это уже зависитъ отъ вашего соображенія,-- отвѣчалъ тотъ, надѣвая очки.
-- А вы что о немъ думаете? Вы довольны?
Педжетъ медленно потеръ себѣ руки, оглядѣлся вокругъ, погладилъ себя по подбородку и сказалъ:-- Да, да, я думаю, что дѣло хорошее. Хотите сейчасъ же приняться?
-- Непремѣнно.
Мистеръ Педжетъ медленно и съ разстановками придвинулъ два стула, положилъ на одинъ свой бумажникъ, потомъ развязалъ его, вытащилъ одну записку, показалъ ее Монтегю, и самъ молча усѣлся на другой стулъ. Въ продолженіе предварительныхъ церемоній, Тиггу стоило большихъ усилій преодолѣть свое нетерпѣніе.
-- Я бы не желалъ, чтобъ вы такъ любили записывать, мой превосходный другъ,-- сказалъ Монтегю съ кислою улыбкой: -- Лучше объяснять дѣло на словахъ.
-- Я не люблю словъ. Мы никогда не знаемъ, кто насъ слушаетъ.
Мистеръ Монтегю хотѣлъ возражать, но Педжетъ подалъ ему бумагу и сказалъ съ скрытнымъ восторгомъ:-- Начнемъ съ начала, сударь. Возьмите сперва эту.
Предсѣдатель взглянулъ на нее съ холодною улыбкою; но, по прочтеніи нѣсколько строчекъ, выраженіе лица его начало перемѣняться и сдѣлалось къ концу бумаги серьезнымъ и исполненнымъ вниманія.
-- Нумеръ второй,-- сказалъ Педжетъ, взявъ отъ него первую бумагу и подавая вторую.-- Прочитайте нумеръ второй, сударь; онъ интересенъ.
Тиггъ Монтегю откинулся въ креслахъ и взглянулъ на своего агента съ такимъ изумленіемъ, смѣшаннымъ съ безпокойствомь, что Педжетъ счелъ нужнымъ повторить свое приглашеніе. Мистеръ Монтегю продолжалъ чтеніе и прочиталъ нумеръ второй, третій, четвертый и такъ далѣе.
Всѣ эти документы были писаны рукою Педжета на обложкахъ старыхъ писемъ или на клочкахъ бумаги, какіе ему случалось находить подъ рукою. Какъ эти обрывки ни казались грязны, но въ нихъ заключалось много весьма важнаго, если указателемъ ихъ значенія можно было принять лицо предсѣдателя.
По мѣрѣ усиленія любопытства и ощущеній Монтегю, увеличивалось тайное наслажденіе Педжета. Онъ съ торжествомъ взглядывалъ на чтеца и, наконецъ, когда тотъ читалъ послѣднюю бумагу, онъ всталъ и подошелъ къ окну съ самодовольнымъ видомъ.
-- И это послѣдній, мистеръ Педжетъ?-- сказалъ Монтегю, съ усиліемъ переведя духъ.
-- Да, сударь, послѣдній!
-- Вы удивительный человѣкъ!
-- Я думаю, что дѣло хорошее,-- возразилъ Педжетъ, собирая свои бумаги.-- Это стоило мнѣ труда.
-- Трудъ вашъ будетъ хорошо вознагражденъ, мистеръ Педжетъ.-- Педжетъ поклонился.
-- Тутъ нѣкто оставилъ такой слѣдъ своего копыта, какого я никакъ не ожидалъ. Могу поздравить себя съ тѣмъ, что вы такъ мастерски умѣете вести тайныя дѣла.
-- Меня, сударь, не интересуетъ ничто, въ чемъ нѣтъ тайны. Я даже лишился части удовольствія, которое доставило мнѣ это развѣдываніе, оттого, что сообщилъ его вамъ.
-- Безцѣнная комплекція! Мнѣ послышалось, однако, что кто то постучался; не выглянете ли вы въ окно, чтобъ посмотрѣть, нѣтъ ли кого у наружной двери?
Мистеръ Педжетъ спряталъ свой бумажникъ, осторожно отвелъ штору, выглянулъ въ окно и сказалъ.
-- Мистеръ Джонсъ Чодзльвить.
-- Я такъ и думалъ!
-- Мнѣ уйти?
-- Я думаю, что лучше. Однако, постойте! Останьтесь здѣсь, мистеръ Педжетъ.
Странно было видѣть, какъ Монтегю вдругъ поблѣднѣлъ, измѣлился въ лицѣ и взглянулъ почему-то на бритвы
Доложили о мистерѣ Чодзльвитѣ.
-- Ведите его сюда сейчасъ же. Мистеръ Педжетъ, не оставляйте насъ наединѣ. Помните! Клянусь Богомъ,-- прибавилъ онъ шопотомъ:-- кто знаетъ, что можетъ случиться!..
Сказавъ это, онъ поспѣшно схватилъ головную щетку и началъ причесываться, какъ будто туалетъ его и не быль прерванъ. Мистеръ Педжетъ удалился къ камину и началъ сушить передъ огонькомъ свой носовой платокъ. Онъ простоялъ такимъ образомъ все время, изрѣдка только взглядывая черезъ плечо на присутствующихъ.
-- Милый мистеръ Чодзльвитъ!-- вскричалъ Монтегю, когда Джонсъ вошелъ.-- Вы поднимаетесь вмѣстѣ съ жаворонками. У васъ энергія выше человѣческой, милый Чодзльвитъ!
-- Гм! Я бы радъ былъ не вставать съ жаворонками, еслибъ могъ. Но у меня безсонница, а потому лучше быть на ногахъ, чѣмъ валяться съ боку на бокъ да считать часы,-- отвѣчалъ Джонсъ угрюмо, садясь на стулъ.
-- Безсонница? Что это такое? Я рѣшительно не понимаю этого слова, хоть и часто его слышу.
-- А это кто? А! Старый... какъ его! Онъ смотритъ по обыкновенію, какъ будто хочетъ спрятаться въ трубу.
-- Ха, ха, ха, дѣйствительно, такъ!
-- Чего ему здѣсь нужно? Развѣ онъ не можетъ уйти?
-- О, пусть его остается! Онъ здѣсь какъ старая мебель. Онъ приходилъ съ донесеніемъ и ждетъ приказаній.
-- Онъ какъ будто боится меня, а?
-- Кажется, такъ! Вы ядъ для него. Педжетъ, дайте мнѣ полотенце!
Тиггу было такъ же мало нужды въ полотенцѣ, какъ Джонсу въ томъ, чтобъ вздрогнуть. Но Педжетъ принесъ полотенце и снова удалился къ камину.-- Видите, любезнѣйшій,-- продолжалъ Тиггъ: -- вы слишкомъ... Что съ вашими губами? Какъ онѣ побѣлѣли!
-- У меня къ завтраку быль устрицы съ уксусомъ. Гдѣ-жъ онѣ бѣлы?-- прибавилъ Джонсъ, проворчавъ ругательство и натирая себѣ губы платкомъ.-- Я не думаю, чтобъ онѣ были бѣлы.
-- Теперь нѣтъ. Теперь прошло.
-- Говорите, что вы хотѣли сказать, и оставьте мое лицо гь покоѣ!-- вскричалъ Джонсъ сердито.-- Пока я могу показывать зубы, нѣтъ нужды до цвѣта моихъ губъ.
-- Совершенно справедливо! Я хотѣлъ сказать, что вы слишкомъ скоры и дѣятельны для нашего пріятеля. Онъ для васъ очень робокъ, но хорошо дѣлаетъ свое дѣло. О, прекрасно! Такъ что же такое безсонница?
-- Къ чорту безсонницу!
-- Нѣтъ, нѣтъ, зачѣмъ же?
-- Безсонница -- если кому не спится или худо спится; вотъ и все!
-- Вотъ что! И тогда ему снятся ужасныя вещи, и онъ вскрикиваетъ страшнымъ образомъ; а когда ночью догоритъ свѣча, то онъ мучится, и много тому подобнаго. Понимаю...
Они промолчали нѣсколько времени. Потомъ Джонсъ заговорилъ:
-- Теперь мы кончили съ этимъ ребячествомъ, и я хочу поговорить съ вами серьезно. Я недоволенъ дѣлами.
-- Недовольны?-- возразилъ Тиггъ.-- Деньги прибываютъ хорошо.
-- Прибываютъ хорошо, но худо выходятъ. До нихъ не легко добраться. У меня мало власти; все въ вашихъ рукахъ. Вы забрали себѣ всѣ права по какимъ-то законамъ, а мнѣ не остается ничего. Что толку въ томъ, что я имѣю голосъ, когда его всякій разъ заглушаютъ? И не хочу этого терпѣть,-- знайте.
-- Нѣтъ?-- сказалъ Тиггъ вкрадчивымъ голосомъ.
-- Разумѣется, нѣтъ! Я не люблю, чтобъ со мною пускались на продѣлки.
-- Даю вамъ честное слово...
-- О, къ чорту ваше слово!-- прервалъ Джонсъ, который дѣлался грубѣе по мѣрѣ того, какъ Монтегю ему вѣжливо возражалъ чего Тиггу отчасти и хотѣлось.-- Нужно, чтобъ я имѣлъ больше власти надъ деньгами. Вы можете взять себѣ всю честь, если хотите; я не стану о ней хлопотать. Еслибъ вы забрали въ вашу честную голову улизнуть съ кассою за границу, такъ мнѣ нечѣмъ и помѣшать вамъ. Нѣтъ, хоть ваши обѣды и хороши, но я не хочу, чтобъ они мнѣ такъ дорого обошлись.
-- Какъ я несчастливъ, что нахожу васъ въ такомъ расположеніи духа!-- возразилъ Тиггъ съ особенною улыбкою:-- а я хотѣлъ было предложить вамъ -- для вашей же выгоды,-- чтобъ въ рискнули еще нѣсколько.
-- Будто бы? Ха, ха, ха!
-- Да. Я намекнулъ вамъ, что у васъ вѣрно есть друзья, которыхъ мы приняли бы съ удовольствіемъ въ число своихъ.
-- Какъ вы добры! Такъ вы были бы рады принять ихъ?
-- Въ восторгѣ. Даю вамъ священное слово
-- И все это будетъ къ моей выгодѣ?
-- И пребольшой, увѣряю васъ.
-- Какимъ же образомъ? Скажите!
-- Сказать?-- возразилъ Монтегю значительно.
-- Я думаю, что такъ. Странныя вещи дѣлывались и прежде въ страховыхъ обществахъ, а потому я хочу поостеречься.
-- Чодзльвитъ!-- возразилъ Монтегю, наклонившись впередъ и глядя ему прямо въ лицо.-- Странныя дѣла дѣлались и дѣлаются каждый день, и никто ихъ не подозрѣваетъ. Но вы справедливо говорите, что и мы ведемъ дѣла странно. Иногда мы узнаемъ чуднымъ образомъ самыя удивительныя вещи.
Онъ сдѣлалъ Джонсу знакъ, чтобъ тотъ поближе придвинулъ свой стулъ. Потомъ, оглянувшись вокругъ себя, какъ будто желая напомнить о Педжетѣ, началъ шептать ему что то на ухо.
Отъ краснаго цвѣта къ бѣлому; отъ бѣлаго опять къ красному; отъ краснаго къ желтому, потомъ къ холодному, страшному, покрытому потомъ и съ синими пятнами цвѣту:-- вотъ какимъ перемѣнамъ подвергалось лицо Джонса въ продолженіе этого кратковременнаго нашептыванія. Когда онъ, наконецъ, положилъ руку на уста Монтегю, чтобъ ни одинъ звукъ не достигъ до ушей третьяго лица, бывшаго въ комнатѣ,-- рука его была такъ же безкровна и тяжела, какъ рука мертвеца.
Онъ отодвинулся на стулѣ и представлялъ собою зрѣлище ужаса, ярости и отчаянія. Онъ боялся говорить, смотрѣть, двигаться, оставаться на мѣстѣ.
Собесѣдникъ его хладнокровно продолжалъ одѣваться и кончилъ свой туалетъ, не говоря ни слова и только по временамъ поглядывая съ улыбкою на произведенное имъ впечатлѣніе.
-- Такъ вы, мой другъ Чодзльвитъ, не откажетесь рискнуть съ нами еще нѣсколько?-- сказалъ, наконецъ, Тиггъ.
Блѣдныя губы Джонса съ усиліемъ проговорили: "нѣтъ".
-- Прекрасно сказано! Знаете ли, вчера еще я думалъ о вашемъ тестѣ; онъ, вѣроятно, положится на ваше умѣнье вести денежныя дѣла, а? Я даже надѣюсь, что онъ присоединится къ намъ, если вы постараетесь. У него есть деньги?
-- Да, есть.
-- Такъ вы возьметесь за мистера Пексниффа?
-- Попробую, сдѣлаю, что могу.
-- Тысяча благодарностей, мой другъ! Не пойдемъ ли мы? Мистеръ Педжетъ! Пойдемте съ нами, если вамъ угодно.
Они вышли всѣ трое. Что бы Джонсъ ни чувствовалъ относительно Монтегю, какъ бы онъ ни былъ убѣжденъ, что пойманъ, запертъ, окованъ и упалъ въ глубочайшую бездну гибели и разоренія; какія бы мысли ни толпились тогда въ его головѣ,-- онъ не имѣлъ ни малѣйшаго подозрѣнія, чтобъ отъ слѣдовавшей за ними изношенный фигуры зависѣла его участь.