Николай ѣдетъ въ Іоркширъ. Его прощанье съ родными, попутчики и приключенія въ пути.
Если бы слезы, проливаемыя въ чемоданы путешественниковъ, были талисманомъ отъ всякихъ бѣдъ и невзгодъ, можно было бы смѣло сказать, что путешествіе Николая Никкльби начиналось при самыхъ счастливыхъ предзнаменованіяхъ. Дѣла передъ отъѣздомъ было такъ много, а времени такъ мало, столько надо было другъ другу сказать на прощанье, а на сердцѣ было такъ горько и тяжело, что слова не шли съ языка, и сборы къ предстоящему путешествію носили очень грустный характеръ. Мать и сестра заботливо припоминали то ту, то другую изъ необходимыхъ для путешественника вещей, отъ которыхъ Николай упорно отказывался, говоря, что онѣ могутъ понадобиться имъ самимъ, или даже, въ крайнемъ случаѣ, могутъ быть обращены въ деньги. Въ такихъ безобидныхъ спорахъ, въ которыхъ не было ничего, кромѣ самой горячей нѣжности съ обѣихъ сторонъ, прошелъ весь вечеръ наканунѣ отъѣзда, и каждый разъ, какъ такой споръ приходилъ къ концу, приближались къ концу и сборы, а Кетъ суетилась все больше и больше и дольше плакала втихомолку. Наконецъ, чемоданъ былъ закрытъ, и на столѣ появился ужинъ, болѣе роскошный, чѣмъ обыкновенно, ради такого особеннаго случая. Не даромъ же, имѣя въ виду этотъ ужинъ, Кетъ съ матерью въ тотъ день не обѣдали, увѣривъ Николая, что пообѣдали, когда его не было дома. Бѣдный малый чуть не давился кусками, притворяясь, что ѣстъ съ аппетитомъ, и нѣсколько разъ готовъ былъ разрыдаться, хотя пытался шутить и смѣяться. Долго сидѣли они за столомъ, оттягивая минуту разлуки, но когда, наконецъ, пришло таки время проститься, всѣ трое поняли, что напрасно они притворялись веселыми, стараясь обмануть другъ друга, и дали волю слезамъ.
Николай проспалъ, какъ убитый, до шести часовъ утра и проснулся свѣжій и бодрый. Ему снился родной домъ,-- или то, что еще такъ недавно было его домомъ. Впрочемъ, это не дѣлаетъ разницы: слава Богу, мы хотя во снѣ видимъ былое, какимъ оно было, то, что прошло и больше никогда не вернется. Набросавъ карандашемъ нѣсколько прощальныхъ словъ матери и сестрѣ (онъ боялся послѣднихъ минутъ разставанья) и положивъ свою записку у дверей Кетъ вмѣстѣ съ половиной своего скуднаго капитала, Николай вскинулъ на плечи чемоданъ и осторожно сошелъ съ лѣстницы.
-- Это ты, Ганна?-- услышалъ онъ голосъ миссъ Ла-Криви изъ-за двери, сквозь щель которой проникалъ слабый лучъ горѣвшей свѣчи.
-- Нѣтъ, это я, миссъ Ла-Криви,-- откликнулся Николай и, спустивъ съ плечъ чемоданъ, заглянулъ въ дверь.
-- Господи, какъ вы нынче рано поднялись, мистеръ Никкльби!-- воскликнула миссъ Ла-Криви, вскакивая съ мѣста и прикрывая руками свои папильотки.
-- Не раньше васъ, однако,-- сказалъ Николай.
-- Меня гонитъ съ постели вдохновеніе, мистеръ Никкльби. Я сижу и дожидаюсь разсвѣта, чтобы воплотить на холстѣ зародившуюся у меня идею.
Миссъ Ла-Криви дѣйствительно поднялась спозаранку, чтобы подмалевать фантастическій носъ безобразному мальчишкѣ, чей портретъ предназначался въ подарокъ бабушкѣ, которая жила въ провинціи и отъ которой ожидалось наслѣдство въ томъ случаѣ, если бы на портретѣ внука она нашла фамильныя черты.
-- Да, чтобы воспроизвести зародившуюся у меня идею,-- повторила миссъ Ла-Криви.-- И, знаете, я нахожу, что жить въ такомъ людномъ мѣстѣ, какъ Страндъ, большое удобство. Нужны ли намъ глаза или носъ для портрета, стоитъ только стать у окна и смотрѣть: рано ли поздно они у васъ будутъ.
-- А долго приходится ждать, чтобы найти, напримѣръ, нужный носъ?-- съ улыбкой спросилъ Николай.
-- О, это зависитъ главнымъ образомъ отъ того, что вамъ требуется. Вздернутыхъ и такъ называемыхъ римскихъ носовъ очень много, курносыхъ и приплюснутыхъ всѣхъ видовъ и сортовъ хоть отбавляй, особенно въ дни митинговъ въ Экссторъ-Голлѣ; но настоящіе орлиные носы къ сожалѣнію, очень рѣдки, и обыкновенно мы ихъ приставляемъ военнымъ и сановникамъ.
-- Въ самомъ дѣлѣ!-- сказалъ Николай.-- Если только мнѣ попадется подходящій носъ во время моего путешествія, я постараюсь сдѣлать набросокъ спеціально для васъ, миссъ Ла-Криви.
-- Неужто вы и впрямь ѣдете въ Іоркширъ, мистеръ Никкльби, да еще въ такой холодъ, среди зимы? Я вчера еще объ этомъ что-то слышала.
-- Да, ѣду, миссъ Ла-Криви. Что дѣлать? Нужда заставитъ калачи ѣсть.
-- Мнѣ очень жаль, что вы ѣдете; вотъ все, что я могу на это сказать; жаль и васъ самого, а еще больше вашу мать и сестру. Ваша сестра очень хорошенькая дѣвушка, мистеръ Никкльби. Тѣмъ болѣе причинъ желать, чтобы возлѣ нея былъ человѣкъ, который могъ бы защитить ее. Я ее упросила дать мнѣ нѣсколько сеансовъ для моей выставки. О, это будетъ прелестнѣйшій миніатюръ!
Съ этими словами миссъ Ла-Криви взяла со стола небольшой портретъ на кости съ тщательно вырисованными на лицѣ небесно-голубыми жилками и принялась имъ любоваться съ такимъ самодовольствіемъ, что Николай невольно позавидовалъ ей.
-- Если вы будете добры къ Кетъ, а я въ этомъ вполнѣ увѣренъ, я буду вамъ несказанно благодаренъ,-- сказалъ онъ, пожимая руку своей собесѣдницѣ.
-- Можете на меня разсчитывать,-- отвѣтила добродушная леди.-- Да хранитъ васъ Богъ, мистеръ Никкльби, всего вамъ хорошаго!
Николай очень мало зналъ жизнь, но какъ-то инстинктивно догадался, что если онъ теперь поцѣлуетъ миссъ Ла-Криви, это во всякомъ случаѣ не охладить ея добраго расположенія къ тѣмъ, кого онъ оставляетъ. И онъ поцѣловалъ ее нѣсколько разъ съ шутливой галантностью, и миссъ Ла-Криви выразила свое негодованіе только тѣмъ, что, поправивъ на головѣ свою желтую наколку, сказала: "Никогда ничего подобнаго я не слышала и не считала возможнымъ".
Закончивъ такимъ образомъ это неожиданное свиданіе къ удовольствію обѣихъ сторонъ, Николай отправился въ путь. Вскорѣ онъ нашелъ человѣка, который взялся донести его чемоданъ, а такъ какъ часы на башнѣ показывали только семь, то онъ пошелъ потише. Теперь, безъ чемодана, ему было легче идти, зато на душѣ у него было навѣрно тяжелѣе, чѣмъ у носильщика, слѣдовавшаго за нимъ по пятамъ, несмотря на то, что у того была голая грудь, да и вообще такой растерзанный видъ, что, вѣроятно, онъ ночевалъ гдѣ-нибудь въ конюшнѣ, а завтракалъ у городского насоса.
Не безъ любопытства оглядываясь но сторонамъ и подмѣчая въ каждой улицѣ, въ каждомъ домѣ пробуждающуюся жизнь и дѣятельныя приготовленіи къ наступающему дню, Николай невольно думалъ о томъ, какая масса людей всѣхъ сословій и состояніи находитъ себѣ кусокъ хлѣба въ Лондонѣ, между тѣмъ какъ онъ долженъ ѣхать за ними такъ далеко. Поглощенный этими грустными мыслями, онъ не замѣтилъ, какъ очутился въ Сноу-Гиллѣ передъ воротами "Сарациновой Головы". Отпустивъ носильщика и сдавъ свой чемоданъ на храненіе въ контору дилижансовъ, Николай направился въ ресторанъ на розыски мистера Сквирса.
Онъ засталъ этого ученаго джентльмена за завтракомъ. Противъ него, по другую сторону стола, стояли, выстроившись въ рядъ, трое вчерашнихъ мальчугановъ и два новыхъ, которыхъ счастливая звѣзда мистера Сквирса послала ему уже послѣ вчерашняго его свиданія съ Николаемъ. На столѣ передъ почтеннымъ педагогомъ стояла чашка кофе, тарелка съ гренками и холодный ростбифъ. Но въ настоящаго минуту самъ онъ не завтракалъ, а приготовлялъ завтракъ для дѣтей.
-- Послушай, любезный, развѣ тутъ молока на два пенса?-- спросилъ онъ, обращаясь къ слугѣ и заглядывая своимъ единственнымъ глазомъ въ огромную синюю кружку, которую онъ слегка наклонилъ, чтобы точнѣе опредѣлить количество ея содержимаго.
-- Точно такъ, сэръ,-- отвѣчалъ слуга.
-- Рѣдкая же, должно быть, вещь молоко у васъ въ Лондонѣ!-- сказалъ во вздохомъ мистеръ Сквирсъ.-- Пожалуйста, Вильямъ, долей кружку теплой водой.
-- До краевъ, сэръ?-- освѣдомился слуга.-- Да вѣдь тутъ молокомъ-то и не попахнетъ!
-- Тебя не спрашиваютъ!-- оборвалъ его Сквирсъ.-- Заказалъ ты мнѣ хлѣба и масла на троихъ?
-- Сію минуту, сэръ.
-- Это не къ спѣху, у насъ еще довольно времени впереди. Учитесь терпѣнію, дѣтки, и побѣждайте свою жадность къ ѣдѣ: жадность большой порокъ.-- Высказавъ это полезное правило нравственности, мистеръ Сквирсъ отправилъ въ ротъ огромный кусокъ ростбифа и въ эту минуту замѣтилъ Николая.
-- Здраствуйте, мистеръ Никкльби. Присядьте. А "мы" здѣсь, какъ видите, завтракаемъ.
Николай не видѣлъ, чтобы завтракалъ кто-нибудь, кромѣ мистера Сквирса, тѣмъ не менѣе онъ учтиво отвѣтилъ на привѣтствіе и постарался, насколько могъ, принять веселый видъ.
-- А, Вильямъ, уже долилъ молоко?-- сказалъ Сквирсъ, увидѣвъ лакея.-- Хорошо. Не забудьте же хлѣбъ съ масломъ.
При этомъ новомъ напоминаніи о хлѣбѣ и маслѣ всѣ пятеро мальчугановъ облизнулись отъ голода и проводили слугу жаднымъ взглядомъ.
Между тѣмъ мистеръ Сквирсъ пробовалъ молоко.
-- Вотъ такъ роскошь!-- сказалъ онъ, облизываясь.-- Подумайте, дѣти, сколько на улицахъ бѣдныхъ сиротъ, которыя съ радостью попробовали бы этотъ напитокъ. Ужасная это вещь -- голодъ, не правда ли, мистеръ Никкіьби?
-- Ужасная, сэръ,-- подтвердилъ Николай.
-- Когда я скажу: нумеръ первый,-- продолжалъ мистеръ Сквирсъ, придвигая кружку поближе къ дѣтямъ,-- первый слѣва, ближайшій къ окну, возьметъ кружку и отопьетъ глотокъ; когда я скажу второй, онъ передастъ ее слѣдующему и такъ далѣе, пока очередь не дойдетъ до пятаго. Готовы ли вы?
-- Готовы, сэръ!-- прокричали мальчики хоромъ.
-- Хорошо,-- сказалъ Сквирсъ, преспокойно принимаясь за завтракъ,-- ждите команды. Учитесь терпѣнію, дѣтки, учитесь подавлять вожделѣнія своей плоти. Вотъ метода, съ помощью которой мы закаляемъ дѣтскій характеръ, мистеръ Никкльби,-- продолжалъ педагогъ, поворачиваясь къ Николаю съ набитымъ ртомъ и съ трудомъ пережевывая говядину и гренки.
Николай что-то пробормоталъ въ отвѣтъ, онъ и самъ хорошенько не зналъ, что именно.
Между тѣмъ мальчуганы, терзаемые мукой ожиданія, поглядывали то на кружку, то на хлѣбъ съ масломъ (появившійся тѣмъ временемъ на столѣ), то на огромные куски, которые отправлялъ себѣ въ ротъ ихъ наставникъ.
-- Благодарю тебя, Христе Боже нашъ, яко насытилъ еси мя земныхъ своихъ благъ,-- произнесъ Сквирсъ, покончивъ съ завтракомъ.-- Нумеръ первый, начинай!
Нумеръ первый набросился на молоко, какъ волченокъ: но едва успѣлъ онъ отхлебнуть ровно столько, чтобы еще пуще раздразнить аппетитъ, какъ мистеръ Сквирсъ отдалъ приказъ передать кружку второму, который въ свою очередь принужденъ былъ передать ее въ самый интересный моментъ слѣдующему, и такъ далѣе. Эта процедура повторялась въ томъ-же порядкѣ, пока, наконецъ, нумеръ пятый не осушилъ послѣднюю каплю.
-- А теперь,-- сказалъ Сквирсъ, раздѣливъ три порціи намазаннаго масломъ хлѣба по числу ртовъ,-- теперь ѣшьте живѣй, времени остается немного; кондукторъ сейчасъ затрубитъ, и ужъ тогда не взыщите, всѣ по мѣстамъ!
Не успѣлъ онъ договорить, какъ мальчики съ отчаянной торопливостью накинулись на ѣду; а школьный учитель (который послѣ завтрака пришелъ въ самое благодушнѣйшее настроеніе, съ улыбкой поглядывалъ на нихъ, ковыряя вилкой въ зубахъ. Но не прошло и минуты, какъ затрубилъ рожокъ.
-- Такъ я и зналъ!-- воскликнулъ Сквирсъ, срываясь съ мѣста и поспѣшно извлекая изъ подъ стула небольшую корзинку.-- Скорѣе, дѣти! Складывайте сюда все, чего не доѣли; закусите по дорогѣ.
Николай былъ совершенно ошеломленъ такимъ хозяйственнымъ распоряженіемъ, но ему некогда было раздумывать; надо было усадить мальчиковъ на имперіалъ дилижанса, помочь имъ перенести и размѣстить ихъ багажъ, и присмотрѣть, чтобы вещи мистера Сквирса были осторожно уложены въ ящикѣ подъ козлами, ибо, какъ оказалось, всѣ эти хлопоты входили въ кругъ обязанностей старшаго помощника наставника въ Дотбойсъ-Голлѣ. Въ самомъ разгарѣ этой возни, уже приходившей, впрочемъ, къ концу, въ Николаю подошелъ его дядя, мистеръ Ральфъ Никкльби.
-- Вотъ вы гдѣ, сэръ! А я васъ ищу,-- сказалъ Ральфъ.-- Видѣлъ ты мать и сестру?
-- Гдѣ онѣ?-- воскликнулъ Николай, съ живостью оборачиваясь.
-- Да вотъ онѣ, пріѣхали тебя провожать. Должно быть у нихъ много лишнихъ денегъ въ карманѣ. Я пришелъ сюда и засталъ, какъ онѣ расплачивались съ извозчикомъ.
-- Мы боялись опоздать; намъ такъ хотѣлось повидаться съ нимъ еще разъ передъ разлукой,-- сказала мистриссъ Никкльби и, не обращая вниманія на постороннихъ зрителей, толпившихся на дворѣ, крѣпко обняла сына.
-- Конечно, сударыня, вы въ своемъ дѣлѣ лучшій судья,-- отвѣчалъ Ральфъ.-- Я только сказалъ, что вы расплачивались съ извозчикомъ. Я никогда не плачу извозчикамъ по той простой причинѣ, что никогда ихъ не беру. Вотъ уже тридцать лѣтъ, какъ я не знаю, что значитъ ѣздить на извозчикѣ на свой счетъ, и надѣюсь, что не буду ѣздить еще тридцать лѣтъ, если только проживу такъ долго.
-- Я никогда бы себѣ не простила, если бы не увидѣла его,-- сказала мистриссъ Никкльби.-- Бѣдный мой мальчикъ! Онъ ушелъ, даже не позавтракавъ, чтобы только не разстраивать насъ лишній разъ.
-- Все это, разумѣется, весьма трогательно,-- сердито проворчалъ Ральфъ.-- Но я вамъ вотъ что скажу: когда "я" вступалъ въ жизнь, я довольствовался копѣечной булкой и кружкой молока, которые ежедневно покупалъ себѣ на завтракъ по дорогѣ въ Сити. Ушелъ безъ завтрака! Скажите, какія нѣжности!
-- Послушайте, Никкльби,-- сказалъ Сквирсъ, подходя и застегивая на ходу пальто.-- Мнѣ кажется, вамъ лучше будетъ занять заднее мѣсто. Я боюсь, какъ бы который-нибудь изъ мальчиковъ не свалился: тогда пропали мои двадцать фунтовъ въ годъ.
-- Голубчикъ Николай, кто этотъ грубый человѣкъ?-- шепнула Кетъ, слегка дотрогиваясь до руки брата.
-- Эге!-- проворчалъ Ральфъ, у котораго былъ очень чуткій слухъ и который разслышалъ этотъ вопросъ.-- Не хочешь ли, моя милая, познакомиться съ мистеромъ Сквирсомъ?
-- Это директоръ школы? Не можетъ быть! Вы шутите, дядя!-- воскликнула Кетъ, отступая.
-- А мнѣ было послышалось, что ты хочешь съ нимъ познакомиться,-- отрѣзалъ Ральфъ со своею всегдашней саркастической, холодной манерой.-- Мистеръ Сквирсъ, это моя племянница, сестра Николая.
-- Очень радъ съ вами познакомиться, миссъ,-- сказалъ Сквирсъ, приподнимая шляпу.-- Желалъ бы я, чтобы мистриссъ Сквирсъ надумала брать пансіонерокъ, а васъ пригласила бы наставницей. Впрочемъ, чего добраго, она стала бы меня ревновать. Ха-ха-ха!
Если бы хозяинъ Дотбойсъ-Голла могъ знать, что дѣлалось въ эту минуту въ сердцѣ, его помощника, онъ открылъ бы, къ своему великому удивленію, что никогда во всю свою жизнь онъ не былъ такъ близокъ къ тому, чтобы получить звонкую оплеуху. Но видно Кетъ была догадливѣе мистера Сквирса, потому что она поспѣшила отвести брата въ сторону и тѣмъ избавила его патрона отъ непріятной возможности убѣдиться въ этомъ на практикѣ.
-- Николай, кто этотъ человѣкъ?-- спросила Кетъ.-- И какого рода мѣсто тебя тамъ ожидаетъ?
-- Я и самъ еще хорошенько не знаю, Кетъ,-- отвѣчалъ Николай, сжимая ея руку.-- Должно быть эти іоркширцы вообще народъ грубый и неотесанный,-- вотъ все, что я могу пока сказать.
-- Да, по этотъ человѣкъ...-- начала было Кетъ.
-- Онъ мой начальникъ, наниматель -- не знаю ужъ, какъ и назвать,-- поспѣшно перебилъ ее Николай,-- и я былъ оселъ, что принялъ близко къ сердцу его глупую шутку. Однако, онъ что-то поглядываетъ въ нашу сторону, должно быть, время садиться. Храни, тебя Господь, дорогая моя, до свиданья! Мама, не забывай, что, можетъ быть, мы скоро свидимся! Прощайте, дядя! Благодарю васъ отъ всего сердца за все, что вы для меня сдѣлали и что намѣрены сдѣлать... Я готовъ, сэръ!
Послѣ этого поспѣшнаго прощанья Николай проворно взобрался на имперіалъ и послалъ рукою нѣжный привѣтъ матери и сестрѣ.
Въ ту минуту, когда кучеръ съ кондукторомъ въ послѣдній разъ свѣряли пассажировъ съ числомъ взятыхъ билетовъ, когда носильщики вытягивали у путешественниковъ свои послѣдніе шестипенсовики, когда разносчики газетъ въ послѣдній разъ предлагали имъ утренніе номера, а лошади нетерпѣливо побрякивали сбруей передъ тѣмъ, какъ пуститься въ путь, Николай вдругъ почувствовалъ, что его кто-то тихонько потянулъ за ногу. Онъ взглянулъ внизъ и увидѣлъ Ньюмэна Ногса съ какимъ-то грязнѣйшимъ конвертомъ въ рукахъ.
-- Что вы?-- спросилъ Николай.
-- Тише!-- произнесъ Ногсъ, кивая на мистера Ральфа Никкльби, который въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нихъ о чемъ-то озабоченно перешептывался со Сквирсомъ.--Возьмите, прочтите. Никто ничего не знаетъ. Отвѣта не нужно.
-- Постойте, подождите!-- воскликнулъ Николай.
-- Отвѣта не нужно,-- повторилъ Ногсъ.
Николай сдѣлалъ было новую попытку его удержать, но Ньюмэнъ Ногсъ уже исчезъ.
Минутная суматоха; дверца кареты съ шумомъ захлопнулась; дилижансъ качнуло на бокъ, пока тяжеловѣсный кучеръ и еще болѣе тяжеловѣсный кондукторъ карабкались на козлы. Наконецъ все въ порядкѣ. Трогай! Протрубилъ рожокъ. Еще одинъ, послѣдній взглядъ на милыя, грустныя лица внизу, на суровое лицо мистера Ральфа Никкльби,-- и дилижансъ уже подпрыгиваетъ по мостовой Смитфильда.
Такъ какъ коротенькія ножки сидѣвшихъ на имперіалѣ пятерыхъ мальчугановъ не доставали до полу, вслѣдствіе чего имъ поминутно грозила опасность свалиться, то пока дилижансъ ѣхаль по мостовой, Николай долженъ былъ прилагать всю свою физическую и нравственную энергію, чтобы благополучно выполнить свою трудную задачу -- удерживать ихъ на мѣстахъ.
Неудивительно, что онъ вздохнулъ съ облегченіемъ, когда дилижансъ остановился у трактира "Павлинъ" въ Ислингтонѣ. Еще большее облегченіе почувствовалъ онъ, когда на имперіалъ влѣзъ новый пассажиръ, пожилой джентльменъ съ добродушнымъ румянымъ лицомъ, и сказалъ, что онъ сядетъ на другой конецъ общей скамьи, чтобы помочь ему присматривать за дѣтьми.
-- Если мы посадимъ этихъ малышей посрединѣ, они будутъ въ безопасности, если бы даже имъ вздумалось заснуть,-- сказалъ незнакомецъ.
-- Если вы будете такъ добры, сэръ, то лучше намъ и не придумать,-- сказалъ Сквирсъ.-- Мистеръ Никкльби, посадите троихъ между собою и этимъ джентльменомъ, а Беллингъ и Сноули -- младшій сядутъ между мной и кондукторомъ. Трое ребятъ сойдутъ за двухъ взрослыхъ,-- добавилъ онъ въ видѣ поясненія, обращаясь къ незнакомцу.
-- Противъ этого я ничего не имѣю возразить,-- отвѣчалъ краснощекій джентльменъ.-- У меня есть братъ, который, смѣло могу сказать, былъ бы очень доволенъ, если бы мясники и пекари всего королевства считали его шестерыхъ ребятишекъ за двоихъ
-- У вашего брата шестеро малютокъ?-- спросилъ съ живостью Сквирсъ.
-- Да, и все мальчики
-- Мистеръ Никкльби подержите корзинку,-- проговорилъ Сквирсъ торопливо..-- Позвольте мнѣ, сэръ, вручить вамъ адресъ учебнаго заведенія, гдѣ всѣ шесть сыновей вашего брата могутъ получить воспитаніе,-- самое просвѣщенное, самое нравственное и гуманное,-- за двадцать гиней въ годъ съ человѣка, за двадцать гиней, сэръ!... или лучше скажемъ такъ, за всѣхъ гуртомъ сто фунтовъ.
-- Такъ,-- сказалъ джентльменъ и, взглянувъ на поданную ему карточку, спросилъ:-- Вы-то и есть мистеръ Сквирсъ, о которомъ здѣсь говорится?
-- Именно, сэръ,-- отвѣчалъ почтенный педагогъ.-- Меня зовутъ Вакфордъ Сквирсъ, и я не стыжусь въ этомъ признаться. Вотъ это мои воспитанники, сэръ, а это -- одинъ изъ моихъ помощниковъ, мистеръ Никкльби,-- сынъ джентльмена; прекрасно знаетъ математику, классическіе языки и коммерческія науки. Дѣло у насъ поставлено на широкую ногу. Мои воспитанники изучаютъ всевозможныя науки; за издержками, я не стою. Обращеніе съ дѣтьми чисто отеческое; стирка и все прочее включено въ эту же плату.
-- По чести, преимущества удивительныя!-- проговорилъ незнакомецъ, поглядывая на Николая съ сдержанной улыбкой, но съ самымъ откровеннымъ удивленіемъ.
-- Вы совершенно правы, сэръ,-- сказалъ Сквирсъ, засовывая руки въ карманы пальто преимущества удивительныя, но и мы съ своей стороны требуемъ взамѣнъ вѣрнаго обеспеченія. Я не соглашусь имѣть дѣло съ мальчишкой, который не въ состояніи мнѣ уплатить пяти фунтовъ пяти шиллинговъ за четверть впередъ,-- нѣтъ, ни подъ какимъ видомъ, хотя бы вы умоляли меня объ этомъ на колѣняхъ со слезами,.
-- Это очень осмотрительно съ вашей стороны,-- замѣтилъ путешественникъ.
-- Осмотрительность -- главная черта моего характера, сэръ,-- отвѣчалъ Сквирсъ.-- Сноули младшій, если ты не перестанешь трястись и щелкать зубами, я тебя мигомъ согрѣю по своему.
-- По мѣстамъ, джентльмены!-- крикнулъ кондукторъ, взбираясь на козлы.
-- Готово у тебя, Дикъ?-- спросилъ его кучеръ,
-- Готово! Ну, покатили!
И въ самомъ дѣлѣ дилижансъ тронулся въ путь подъ громкіе звуки рожка и при спокойномъ одобреніи столпившихся знатоковъ лошадей и каретъ, въ особенности конюховъ, которые стояли, перекинувъ попоны черезъ плечо, и любовались дилижансомъ, пока онъ не скрылся изъ вида, а потомъ разошлись по конюшнямъ, расточая грубыя похвалы "шикарному выѣзду".
Когда кондукторъ (дюжій іоркширецъ) натрубился въ свой рогъ до потери дыханія, онъ вложилъ его въ небольшой плетеный футляръ, приспособленный для этой цѣли у козелъ, послѣ чего, энергично поколотивъ себя по груди и плечамъ, объявилъ къ общему свѣдѣнію, что "сегодня страшно холодно". Затѣмъ онъ опросилъ всѣхъ пассажировъ, кто куда ѣдетъ и гдѣ кто слѣзаетъ. Получивъ удовлетворительные отвѣты на свои вопросы, онъ замѣтилъ, что вчерашній снѣгъ чертовски испортилъ дорогу, и наконецъ, "взялъ на себя смѣлость" освѣдомиться, нѣтъ ли "случаемъ" у кого изъ джентльменовъ табакерки? А такъ какъ табакерки ни у кого не оказалось, то онъ сообщилъ съ таинственнымъ видомъ, что слышалъ на прошлой недѣлѣ отъ одного доктора, ѣхавшаго въ Грантамъ, будто нюхать табакъ вредно для глазъ; но онъ, кондукторъ, этому не вѣритъ, такъ прямо и говоритъ, что не вѣритъ, потому что никому нельзя запретить имѣть свое мнѣніе. Не получивъ на это замѣчаніе никакихъ возраженій, онъ вытащилъ изъ шляпы пакетъ въ сѣрой бумагѣ, надѣлъ на носъ роговые очки и разъ шесть прочелъ вслухъ адреса на пакетѣ, послѣ чего положилъ пакетъ на прежнее мѣсто, снялъ очки и окинулъ всѣхъ присутствующихъ торжествующимъ взглядомъ; затѣмъ еще немного потрубилъ въ свой рожокъ и, наконецъ, исчерпавъ всѣ имѣвшіеся въ его распоряженіи рессурсы для развлеченія почтеннѣйшей публики, скрестилъ на груди руки (насколько это ему дозволяло безчисленное множество навѣшанныхъ на него одѣяній) и, устремивъ разсѣянный взоръ на мелькавшіе мимо знакомые предметы, погрузился въ безмолвіе. Если что и привлекало на себя его вниманіе, такъ это лошади да коровы, встрѣчавшіяся по дорогѣ, и которыхъ онъ окидывалъ критическимъ взглядомъ знатока.
Погода была очень холодная; дулъ рѣдкій вѣтеръ и шелъ густой снѣгъ. Мистеръ Сквирсъ сходилъ на каждой остановкѣ "размять ноги", какъ онъ говорилъ, а такъ какъ всякій разъ онъ возвращался съ покраснѣвшимъ носомъ и сильною наклонностью ко сну, намъ остается заключить, что эти экскурсіи были ему чрезвычайно полезны. Питомцы мистера Сквирса (которые, для подкрѣпленія своихъ силъ должны были довольствоваться остатками завтрака и какимъ-то необыкновеннымъ питьемъ, находившимся на храненіи у мистера Сквирса и сильно смахивавшимъ на сухарную воду, попавшую по ошибкѣ въ бутылку изъ подъ водки) то засыпали, то просыпались, то плакали, то стучали зубами отъ холода, смотря по обстоятельствамъ и по настроенію духа. У Николая и у добродушнаго джентльмена нашлось много предметовъ для разговора, и среди оживленной бесѣды и возни съ ребятишками время для нихъ шло быстро, насколько это было возможно при такихъ неблагопріятныхъ условіяхъ.
Такъ прошелъ день. Въ Итонъ Слокомбѣ путешественниковъ ждалъ обѣдъ, въ которомъ приняли участіе всѣ пассажиры купэ: четверо наружныхъ, одинъ, сидѣвшій внутри дилижанса, Николай, добродушный джентльменъ и мистеръ Сквирсъ. Пятерыхъ мальчугановъ посадили передъ огнемъ, чтобы они оттаяли, и вмѣсто обѣда дали имъ по тартинкѣ. Станціи черезъ двѣ зажгли фонари; здѣсь же поднялась невообразимая суматоха по случаю появленія новой пассажирки, взятой въ одной изъ придорожныхъ гостиницъ,-- весьма безпокойной леди съ огромнымъ количествомъ всевозможныхъ узелковъ и плащей. Къ немалой потѣхѣ наружныхъ пассажировъ эта леди громко жаловалась, что ея собственный экипажъ опоздалъ за нею пріѣхать, и умоляла кондуктора датъ ей клятвенное обѣщаніе, что онъ будетъ останавливать каждую зеленую карету, которая попадется имъ навстрѣчу, каковое обѣщаніе кондукторъ и далъ, ни на минуту не задумавшись, хотя на дворѣ не видно было ни зги и онъ сидѣлъ спиной къ дорогѣ. Но важная леди на этомъ не успокоилась. Уже усѣвшись въ карету, она замѣтила, что ей придется ѣхать наединѣ съ мужчиной, и потребовала, чтобы зажгли маленькую лампочку, которая была у нея въ ридикюлѣ, и только тогда лошади, наконецъ, тронулись крупною рысью и дилижансъ опять покатилъ.
Между тѣмъ ночь становилась все темнѣе и повалилъ крупный снѣгъ. Не было слышно ни звука, кромѣ завыванія вѣтра, такъ какъ стукъ колесъ о лошадиныхъ копытъ заглушался снѣжнымъ ковромъ, покрывавшимъ землю и становившимся съ минуты на минуту все толще и толще. Когда дилижансъ въѣхалъ въ Стамфордъ, тамъ было такъ безлюдно, точно городъ весь вымеръ: только мрачныя громады старинныхъ церквей отчетливо обрисовывались, вздымаясь надъ побѣлѣвшей землей. Когда проѣхали еще двадцать миль, двое изъ наружныхъ пассажировъ предусмотрительно воспользовались остановкой въ Грантамѣ, чтобы переночевать въ лучшей изъ англійскихъ гостиницъ, въ "Королѣ Георгѣ". Оставшіеся закутались поплотнѣе въ шарфы и плащи и, когда городъ съ его тепломъ и свѣтомъ остался позади, они примостились, кто какъ могъ, на своемъ багажѣ, и, покорно вздохнувъ, приготовились къ новой борьбѣ съ холодной вьюгой, завывавшей въ открытомъ полѣ.
Дилижансъ отъѣхалъ одну или двѣ станціи отъ Грантама, т. е. былъ приблизительно на полпути до Ньюворка, когда Николай, только-что было вздремнувшій, проснулся отъ сильнаго толчка, чуть не сбросившаго его со скамьи. Ухватившись за перила, онъ увидѣлъ, что дилижансъ сильно накренило на бокъ, но лошади продолжаютъ тащить его впередъ, и пока озадаченный этимъ обстоятельствомъ и оглушенный пронзительными криками дамы въ купэ, онъ колебался -- прыгнуть ли ему на землю, или остаться на мѣстѣ, дилижансъ тихонько повалился на бокъ и вывелъ его изъ затрудненія, выбросивъ на дорогу.