поясняетъ ту житейскую истину, что нѣтъ такихъ закадычныхъ друзей, которые въ концѣ концовъ не разошлись бы.
Цѣлый день асфальтовая мостовая Сноу-Гилля пеклась подъ палящимъ солнцемъ, и головы двухъ близнецовъ-сарациновъ, изображавшихъ названіе и вывѣску трактира, входную дверь котораго онѣ украшали, глядѣли дажіе свирѣпѣе обыкновеннаго (по крайней мѣрѣ, такое впечатлѣніе получалось измученными, еле волочившими ноги прохожими). Должно быть сарациновъ раздражало то, что имъ приходилось париться подъ знойными лучами солнца въ то время, какъ въ одной изъ самыхъ маленькихъ гостиныхъ трактира, открытое окно которой вбирало въ себя испаренія, выходившія изъ конюшенъ отъ потныхъ лошадей, стоялъ чисто накрытый чайный столъ, старательно уставленный блюдами со всѣми сортами жаренаго и варенаго мяса. Тутъ были: языкъ, паштетъ изъ голубей, холодное жаркое, кружки съ элемъ, дичь и множество другихъ яствъ въ томъ же родѣ, которыя въ нашихъ городахъ съ извращенными вкусами подаются развѣ только на пикникахъ да на званыхъ завтракахъ и обѣдахъ.
Мистеръ Джонъ Броуди, заложивъ руки въ карманы, все время сновалъ вокругъ этихъ лакомыхъ блюдъ, частенько останавливаясь, но только на минуту, чтобы прогнать съ сахарницы назойливую муху носовымъ платкомъ, взятымъ у жены, или зачерпнуть чайной ложечкой и попробовать сливокъ, или отломить корочку хлѣба и отрѣзать кусочекъ говядины, который онъ тотчасъ же посылалъ себѣ въ ротъ и проглатывалъ разомъ, какъ пилюлю. Наконецъ, мистеръ Броуди взглянулъ на часы и объявилъ патетическимъ тономъ, что онъ больше не въ состояніи ждать ни минуты.
-- Тильда!-- обратился онъ къ женѣ, лежавшей тутъ же на софѣ и дремавшей.
-- Что такое, Джонъ?
-- "Что такое Джонъ",-- передразнилъ супругъ.-- Признайся, душечка, ты голодна?
-- Не очень.
-- "Не очень",-- опять передразнилъ ее Джонъ, вперивъ глаза въ потолокъ.-- Можно ли говорить "не очень", когда мы отобѣдали въ три часа и съ тѣхъ поръ только перекусили пирожками, способными только раздразнить аппетитъ, а ужъ никакъ не утолить голодъ. "Не очень!"
-- Сэръ, къ вамъ пришелъ какой-то джентльменъ,-- доложилъ слуга, просовывая голову въ дверь.
-- Что тамъ такое? Что онъ принесъ?-- спросилъ Джонъ, очевидно, думая, что ему присылаютъ посылку или письмо.
-- Къ вамъ пришелъ джентльменъ, сэрь; онъ ничего не принесъ.
-- Чортъ возьми, да о чемъ же тутъ докладывать, малый? Пусть войдетъ!
-- Онъ спрашиваетъ, дома ли вы?
-- Дома ли я? Я очень желалъ бы быть дома,-- кричалъ Джонъ,-- дома я уже часа два какъ отпилъ бы чай. Вѣдь я говорилъ кому-то изъ васъ, что если джентьменъ меня спроситъ, вести его прямо сюда поскорѣе, а то мы умираемъ съ голоду. Ну ка, подавай его сюда!
-- А, это вы, такъ я и думалъ! Вашу руку, мистеръ Никкльби. Могу сказать по совѣсти, что сегодня одинъ изъ самыхъ лучшихъ дней моей жизни. Ну, какъ вы поживаете? Впрочемъ, дѣло не въ этомъ! Я очень радъ васъ видѣть.
Искреннее желаніе какъ можно радушнѣе привѣтствовать гостя помогло Джону Броуди забыть на минуту свой голодъ. Онъ безпрестанно жалъ руку Николаю и при этомъ каждый разъ такъ сильно хлопалъ его по ладони, точно въ этихъ-то хлопкахъ и заключалось самое убѣдительное доказательство сердечной искренности его пріема.
-- Ну, да, конечно, это она,-- сказалъ Джонъ, замѣтивъ, что Николай смотритъ на его жену,-- она самая и есть, и надѣюсь, что мы больше не поссоримся изъ-за нея. Мнѣ и теперь смѣшно, какъ вспомню объ этомъ... Однако, не хотите ли перекусить чего-нибудь? Получайте, дружище. "Очи всѣхъ на Тя, Господи, уповаютъ, и Ты"...
Я съ своей стороны не сомнѣваюсь, что эта молитва была произнесена правильно и доведена до конца, но для слушателей этотъ конецъ былъ совершенно потерянъ, ибо Джонъ принялся такъ усердно работать ножемъ, вилкой и челюстями, что не могъ уже издавать членораздѣльныхъ звуковъ.
-- Мистеръ Броуди,-- сказалъ Николай, придвигая стулъ его молодой женѣ,-- надѣюсь, вы позволите мнѣ воспользоваться стариннымъ обычаемъ, и съ вашего разрѣшенія я...
-- Да, да, пожалуйста берите побольше, прошу васъ, а если блюдо опустѣетъ, то только крикните слугу, и онъ подастъ еще.
Не пытаясь выяснить это недоразумѣніе, Николай безъ дальнѣйшихъ церемоній поцѣловалъ молодую женщину, которая при этомъ раскраснѣлась, какъ роза, и подвелъ ее къ столу.
-- Ну, ладно,-- сказалъ Джонъ, никакъ не ожидавшій такого пассажа,-- я уже говорилъ вамъ -- будьте, какъ дома.
-- Очень радъ,-- отвѣчалъ Николай,-- только съ однимъ условіемъ.
-- Съ какимъ?
-- Съ тѣмъ, что вы пригласите меня въ кумовья въ первый же разъ какъ вамъ встрѣтится надобность въ кумѣ.
-- Что-о?-- заоралъ Джонъ, откладывая въ сторону ножъ и вилку.-- Въ кумовья?! Ха, ха, ха! Тильда, слышишь? Онъ хочетъ быть нашимъ кумомъ! Вотъ такъ выпалилъ!.. Нечего сказать, молодецъ! Когда намъ встрѣтится надобность въ кумѣ. Ха, ха, ха!
Казалось, ни одного человѣка въ мірѣ никакая шутка не могла бы такъ разсмѣшить, какъ разсмѣшила эта шутка Джона Броуди. Онъ то закатывался громкимъ хохотомъ, то, стараясь удержаться стоналъ и визжалъ, продолжая при этомъ набивать себѣ ротъ кусками жаркого; онъ давился ими, кашлялъ и просилъ дать ему хорошаго тумака въ шею, чтобы спасти его отъ опасности задохнуться, весь красный, вѣрнѣе даже синій, онъ топалъ ногами и чуть не въ сотый разъ заливался неудержимымъ смѣхомъ. Кончилось тѣмъ, что онъ до полусмерти напугалъ жену своимъ видомъ и только тогда угомонился. Слезы градомъ лились у него изъ глазъ, но это не мѣшало ему повторять слабымъ голосомъ: "Кумъ! Каково, Тильда, онъ кумъ!"
-- Помните вы тотъ вечеръ, когда мы съ вами въ первый разъ пили чай вмѣстѣ?-- спросилъ Николай.
-- Еще бы не помнить,-- отвѣчалъ Джонь.
-- Какой онъ былъ страшный въ тотъ вечеръ! Настоящій тигрь! Неправда ли, мистриссъ Броуди?-- сказалъ Николай.
-- А вы бы посмотрѣли на него, мистеръ Никкльби, каковъ онъ былъ, когда мы возвращались домой! Вотъ когда онъ быль тигромъ. Никогда въ жизни не видѣла ничего страшнѣе!
-- Ну, пожалуйста! Нечего строить изъ себя угнетенную жертву,-- проговорилъ Джонъ, ухмыляясь.-- Совсѣмъ ты не такая робкая пташка.
-- Это совершенная правда,-- согласилась Тильда,-- и я тогда почти рѣшилась никогда больше не заговаривать съ тобой.
-- Почти,-- повторилъ посмѣиваясь Джонъ,-- почти рѣшилась! А сама всю дорогу подговаривалась да поддѣлывалась ко мнѣ. Я ей: "Зачѣмъ ты позволяешь этому молокососу ухаживать за тобой?" (это я про васъ), а она мнѣ: "Право, ты ошибаешься, милый" и при этомъ пожимаетъ мнѣ руку. "Такъ вправду ошибаюсь?" -- "Разумѣется", и еще сильнѣе жметъ мнѣ руку.
-- Боже мой, Джонъ, какъ не стыдно тебѣ болтать такой вздоръ!-- воскликнула молодая женщина, краснѣя до корней волосъ, и, желая остановить этотъ потокъ нескромныхъ воспоминаній, прибавила: -- Мнѣ и въ голову не приходило ничего подобнаго.
-- Ужъ не знаю, приходило ли тебѣ это въ голову или нѣтъ (хотя увѣренъ, что происходило), но знаю, что ты все это продѣлала,-- возразилъ Джонъ.-- "Да, да,-- говорилъ я ей,-- ты непостоянная, вѣтренная кокетка".-- "Нѣтъ, неправда, я не вѣтреница, Джонъ".-- "Не смѣй мнѣ возражать послѣ того, что произошло у тебя съ нихъ.-- "Съ учителемъ-то?" -- "Да, съ нимъ".-- "Послушай, Джонъ,-- тутъ она заговорила мнѣ въ самое ухо и при этомъ все крѣпче да крѣпче пожимаетъ мнѣ руку,-- послушай, неужели ты думаешь, что я могла бы промѣнять такого красавца, какъ ты, на какого-то жиденькаго ферта-мальчишку?" Такъ и сказала про васъ, ха, ха, ха! "Ну, такъ назначай день свадьбы,-- сказалъ я тогда,-- и забудемъ всѣ наши ссоры". Ха, ха, ха!
Николай отъ души хохоталъ, слушая этотъ разсказъ, особенно надъ прозвищемъ жиденькаго ферта-мальчишки, которымъ его окрестила Тильда, хотя это и не очень-то льстило его самолюбію Но онъ хотѣлъ успокоить волненіе сконфуженной молодой женщины, оправданій которой за общимъ смѣхомъ совсѣмъ не было слышно. Веселость Николая ее ободрила, она продолжала протестовать противъ приписываемыхъ ей словъ и поступковъ, но при этомъ сама такъ искренно смѣялась, что заставила Николая окончательно повѣрить всему, что разсказывалъ Джонъ.
-- Всего только второй разъ я сижу съ вами за однимъ столомъ и только третій разъ мы встрѣчаемся, а между тѣмъ я чувствую себя съ вами, какъ со старыми друзьями,-- сказалъ Николай.
-- Точно такъ же, какъ и я съ вами,-- отвѣчали на это Джонъ.
-- И я тоже,-- прибавила его супруга.
-- Да, только это совсѣмъ не то же самое. У меня есть на то особенныя причины, а именно -- благодарность. Если бы не ваша доброта, мой другъ, доброта, на которую я не имѣлъ права разсчитывать, не знаю, что было бы со мною теперь и какъ бы я выпутался изъ бѣды.
-- Давайте-ка лучше поговоримъ о другомъ,-- проворчалъ, насупившись, Джонъ,-- а это прескучная матерія, право!
-- Въ такомъ случаѣ,-- съ улыбкой продолжалъ Николай,-- я вамъ спою другую пѣсню, хоть и на тотъ же ладъ. Я уже выразилъ вамъ въ своемъ письмѣ мою признательность за то участіе, которое вы выказали моему бѣдному Смайку, доставивъ ему возможность бѣжать. Вѣдь вы рисковали навлечь на себя кучу непріятностей. Никогда не сумѣю вамъ высказать, какъ глубоко мы благодарны вамъ, онъ, я и другіе, которыхъ вы не знаете.
-- А воображаю, какъ горячо поблагодарили бы меня тѣ "другіе", которыхъ я знаю, догадайся только они, что я помогъ Смайку бѣжать!-- вскричалъ іоркширецъ, вскакивая со стула.
-- Ахъ, а я-то какъ на горячихъ угольяхъ сидѣла весь вечеръ,-- сказала мистриссъ Броуди.
-- А какъ вамъ кажется, подозрѣваютъ они о вашемъ участіи въ этомъ дѣлѣ?-- спросилъ Николай.
-- Ничего подобнаго имъ и въ умъ не приходитъ,-- отвѣтилъ толстякъ, осклабляясь до ушей.-- Я себѣ преотлично вылеживался на кровати учителя, и никто ко мнѣ не заглянулъ. "Ладно,-- думаю себѣ,-- мальчишка вѣдь давно ушелъ, и если онъ до сихъ поръ еще не успѣлъ прибѣжать домой, такъ значитъ никогда не успѣетъ. Теперь можешь пожаловать, милый другъ,-- я готовъ" -- вы понимаете, это я про учителя, про Сквирса.
-- Понимаю, понимаю,-- отвѣчалъ Николай.
-- Ну, вотъ, наконецъ, онъ явился; слышу, дверь внизу хлопъ и кто-то ощупью лѣзетъ. А я себѣ думаю: "Ползи полегче, успѣешь еще". Вотъ онъ къ дверямъ каморки и ну поворачивать ключъ -- разъ другой, третій... "Валяй до завтрашняго утра,-- думаю я,-- вѣдь замокъ-то на полу лежитъ". Тутъ онъ сталъ кричать: "Эй, вы тамъ! Гей!" Кричи, кричи на здоровье, голубчикъ, все разно никого не разбудишь. "Эй, ты, смотри, лучше не раздражай меня! (это онъ-то кричитъ). Отвори, Смайкъ, тебѣ говорятъ, не то всѣ ребра пересчитаю" -- и опять молчокъ. Вдругъ, какъ гаркнетъ: "Эй, свѣчку!" Тутъ принесли свѣчку, и можете себѣ представить, какая пошла чертовщина! "Удралъ!" кричитъ, какъ оглашенный, весь красный отъ злости. Меня спрашиваетъ: "Вы ничего не слыхали?" -- "Какъ же,-- говорю,-- слышалъ сейчасъ, какъ хлопнула наружная дверь и кто-то побѣжалъ налѣво" (указываю ему въ другую сторону, конечно). "Помогите мнѣ изловить его!" -- "Помогу, съ моимъ удовольствіемъ", отвѣчаю я, и мы пускаемся съ нимъ въ путь. Ха! ха! ха!
-- И далеко вы забѣжали?-- спросилъ Николай.
-- Далеко ли? Да не близко. Я его порядкомъ таки проманежилъ. И посмотрѣли бы вы на него въ это время! Безъ шапки, волосы развѣваются, то и дѣло попадаетъ ногой въ лужи, спотыкается и попадаетъ въ канаву; при этомъ реветъ, какъ бѣшеная корова, а своимъ кривымъ глазомъ все смотритъ, не видать ли гдѣ бѣглеца; фалдочки фрака разлетаются въ разныя стороны, весь въ грязи вымазанъ, даже рожа. Я думалъ, что пластомъ лягу на землю и лопну со смѣху.
При одномъ воспоминаніи объ этой картинѣ Джонъ и въ самомъ дѣлѣ покатывается со смѣху и заразилъ своимъ весельемъ обоихъ слушателей, такъ что получилось дружное тріо, хохотавшее до изнеможенія нѣсколько минутъ.
-- Скверный человѣкъ, этотъ вашъ учитель,-- сказалъ наконецъ Джонъ, утирая слезы,-- прескверный человѣкъ.
-- Я не могу равнодушно слышать о немъ,-- добавила жена.
-- Какъ такъ?-- возразилъ Джонъ.-- Да вѣдь я тебѣ же обязанъ этимъ знакомствомъ. Безъ тебя я и не зналъ бы никогда, что это за штукарь.
-- Но вѣдь подумай, Джонъ, не могла же я отвернуться отъ Фанни Сквирсъ, моей старой подруги, развѣ неправда?-- спросила мистриссъ Броуди.
-- Ну, да, конечно, я и самъ такъ думаю,-- отвѣчалъ Джонъ,-- Всегда надо жить дружно съ сосѣдями: худой миръ лучше доброй ссоры, и ссоры надо избѣгать. Что вы объ этомъ думаете, мистеръ Никкльби?
-- Разумѣется, то же, что и вы,-- отвѣчалъ Никкльби.-- А скажите-ка правду, вы такъ же думали и тогда, когда я встрѣтилъ васъ верхомъ послѣ этого бурнаго вечера?
-- Безъ сомнѣнія,-- сказалъ Джонъ.-- Я никогда не мѣняя своихъ убѣжденій.
-- И вы совершенно нравы. Вы поступаете, какъ честный человѣкъ, хотя не совсѣмъ, какъ іоркширецъ, если только правда, что всѣ іоркширцы такіе хвастаки, какими ихъ считаютъ. Кстати, въ своемъ письмѣ вы, кажется, упоминали, что миссъ Сквирсъ пріѣхала съ вами?
-- Да,-- сказалъ Джонъ.-- Она была дружкой у Тильды, и препотѣшная она дружка, доложу вамъ; вотъ ужъ не похоже на то, чтобы она скоро нашла себѣ жениха, совсѣмъ не похоже.
-- Замолчи, Джонъ!-- перебила его жена, которая хоть и сочувствовала шуткѣ мужа о старыхъ дѣлахъ, но, какъ получившая отъ судьбы все желаемое, считала неудобнымъ насмѣхаться.
-- Счастливчикъ будетъ ея благовѣрный,-- продолжалъ между тѣмъ Джонъ, весело подмигивая Николаю, онъ будетъ имѣть полное право похвастать, что въ сорочкѣ родился, заполучивъ такой призъ.
-- Видите ли, мистеръ Никкльби, сказала Тильда, прерывая его,-- потому-то именно, что она здѣсь съ нами, Джонъ и пригласилъ васъ на сегодняшній вечеръ, зная, что сегодня ея не будетъ дома, думая, что послѣ всего случившагося вамъ не особенно будетъ пріятно встрѣтиться съ ней.
-- Безъ всякаго сомнѣнія. Вы совершенно правы,-- перебилъ ее Николай.
-- Въ особенности,-- продолжала мистриссъ Броуди, лукаво на него поглядывая,-- въ особенности, принимая во вниманіе всѣ то, что намъ извѣстно о вашихъ похожденіяхъ.
-- О моихъ похожденіяхъ? Въ самомъ дѣлѣ?-- сказалъ Николай, покачавъ головой.-- Мнѣ ничего о нихъ не извѣстно, и я усматриваю въ этомъ намекѣ только злую шутку съ вашей стороны.
-- И повѣрьте, что вы угадали,-- подхватилъ Джонъ, проводя своей огромной ручищей по мягкимъ кудрямъ жены, которыми онъ видимо гордился.-- Она всегда была лукава, какъ...
-- Какъ кто?-- перебила Тильда.
-- Какъ женщина, вотъ тебѣ!-- выпалилъ Джонъ.-- Ничего лукавѣе я не знаю.
-- Вы, кажется, хотѣли что-то сказать о миссъ Сквирсъ,-- вмѣшался Николай, чтобы скорѣе положить конецъ маленькимъ супружескимъ вольностямъ, грозившимъ перейти въ большія любезности, что поставило бы присутствующее при нихъ третье лицо въ неловкое и даже отчасти затруднительное положеніе.
-- Ахъ, да!-- заговорила Тильда.-- Да перестань же, Джонъ.. Онъ назначилъ вамъ сегодняшній вечеръ для свиданія съ нами потому, что Фанни рѣшила пойти пить чай къ отцу, а чтобы быть увѣреннымъ, что мы будемъ одни и они намъ не помѣшаютъ, Джонъ предложилъ зайти за нею попозже.
-- Отлично все устроилось; мнѣ только жаль, что это стоило вамъ столькихъ хлопотъ,-- сказалъ Николай.
-- Какія же хлопоты, полноте,-- отвѣчала мистриссъ Броуди.-- Вѣдь мы съ Джономъ ужасно рады насъ видѣть. А знаете ли, мистеръ Никкльби,-- прибавила она съ самой лукавой улыбкой, -- повидимому, Фанни Сквирсъ была къ вамъ очень неравнодушна.
-- Весьма благодаренъ ей за вниманіе,-- отвѣчалъ Николай,-- но даю вамъ слово, что я никогда и въ помышленіи не имѣлъ нарушать покой ея дѣвственнаго сердца.
-- Что вы мнѣ разсказываете!-- продолжала мистриссъ Броуди.-- Этого быть не можетъ. Серьезно, вѣдь Фанни сама очень прозрачно мнѣ намекнула, что вы объяснились съ нею и что въ скоромъ времени ваша помолвка торжественно огласится.
-- Въ самомъ дѣлѣ, сударыня?-- послышался вдругъ крикливый женскій голосъ.-- Неужели миссъ Фанни дала вамъ понять, что я... я... соглашусь стать женою вора, убійцы, пролившаго кровь моего папа? Какъ вы могли... какъ вы смѣли допустить даже мысль, что я неравнодушна къ человѣку, котораго я презираю, какъ комъ грязи съ моихъ башмаковъ, котораго я не удостоила бы своимъ прикосновеніемъ даже черезъ посредство кухонныхъ щипцовъ изъ страха запачкаться объ него! Какъ вы осмѣлились это подумать, сударыня! Какъ вы осмѣлились, о, низкая, гнусная Тильда!
Эти упреки вылетали изъ устъ миссъ Сквирсъ, самолично распахнувшей дверь и представшей передъ удивленными супругами Броуди и Николаемъ во всемъ очарованіи своей красоты и уже описаннаго наряда, хотя въ значительной мѣрѣ утратившаго свою первобытную свѣжесть и бѣлизну. За нею выступала великолѣпная пара Вакфордовъ -- отецъ съ сыномъ.
-- Такъ вотъ награда,-- продолжала миссъ Сквирсъ, сдѣлавшаяся необыкновенно краснорѣчивою въ своемъ гнѣвѣ,-- такъ вотъ награда за все мое терпѣніе, за мою дружбу къ этой лицемѣркѣ, къ этой змѣѣ, къ этой... сиренѣ! (Миссъ Сквирсъ долго подыскивала этотъ послѣдній эпитетъ и, наконецъ, разрѣшилась имъ съ побѣдоноснымъ видомъ, точно изрекла нѣчто безапелляціонное, не допускающее возраженій). Такъ вотъ награда за ту снисходительность, съ какою я перенесла ей вѣроломство, ея низменныя чувства, лживость, кокетство, которое она пускала въ ходъ, чтобы поймать себѣ жениха, не брезгуя никѣмъ, кокетство, которое заставляло меня краснѣть за... за мой...
-- Полъ,-- подхватилъ мистеръ Сквирсъ съ злорадной улыбкой.
-- За мой полъ,-- повторила миссъ Сквирсъ.-- Но, къ счастью, за которое я благословляю свою звѣзду, моя мама тоже принадлежитъ къ этому полу.
-- Право, браво!-- одобрилъ мистеръ Сквирсъ и вслѣдъ затѣмъ прибавилъ шепотомъ:-- Дорого бы я далъ, чтобы она очутилась здѣсь, среди насъ: ужъ прописала бы она всѣмъ нмь хорошую взбучку.
-- Такъ вотъ награда,-- заговорила опять миссъ Сквирсъ, приподнявъ голову и затѣять величественно опуская ее, должно быть для того, чтобы ея пронзительный взоръ пришелся прямо въ полъ,-- награда за ту благосклонность, съ какою я отнеслась къ ней, вытащивъ ее изъ грязи, поднявъ ее до себя и унизившись сама до покровительства ей.
-- Довольно, довольно!--закричала мистриссъ Броуди, выступая впередъ, несмотря на всѣ усилія мужа ее удержать.-- Не говори такого вздору!
-- Какъ? Развѣ я не осчастливила васъ, сударыня, своимъ покровительствомъ?
-- Нисколько,-- отвѣтила мистриссъ Броуди.
-- Стыдитесь! Вы должны были бы краснѣть за себя... но что я говорю? Вы потеряли способность краснѣть: въ васъ нѣтъ ничего, кромѣ дерзости и нахальства.
-- Однако, послушайте,--вмѣшался Джонъ Броуди, котораго начинали раздражать эти нападки на его жену,-- потише, прошу васъ, потише!
-- А что касается васъ, мистеръ Броуди,-- оборвала его миссъ Сквирсъ,-- то васъ я жалѣю; я ничего къ вамъ не питаю, кромѣ глубокаго сожалѣнія.
-- Неужели?-- спросилъ иронически Джонъ.
-- Да,-- подтвердила миссъ Сквирсъ, поглядывая на своего дорогого папа,-- и несмотря на то, что я препотѣшная дружка и что не похоже на то, чтобы я скоро нашла жениха, и что счастливчикъ же онъ будетъ, заполучивъ такой призъ, и все-таки повторяю, что ничего къ вамъ не питаю, кромѣ жалости.
Послѣ этихъ словъ миссъ Сквирсъ еще разъ искоса взглянула на своего достопочтеннаго родители, ища у него одобренія, и взглядъ его отвѣтилъ ей: "Такъ имъ и надо, голубчикамъ, пусть-ка проглотятъ все это!"
-- Мнѣ напередъ извѣстно, что васъ ждетъ въ будущемъ,-- продолжала разгоряченная дѣва, потрясая остатками своихъ локоновъ,-- я вижу ясно открывающуюся передъ вами перспективу, и будь вы моимъ смертельнымъ врагомъ я и тогда не могла бы пожелать вамъ ничего хуже того, что вамъ предстоитъ.
-- Такъ какъ ты сегодня, очевидно, расположена къ пожеланіямъ, то не пожелаешь ли ужь за одно стать его женою вмѣсто меня?-- спросила мистриссъ Броуди кроткимъ тономъ.
-- Ахъ, какъ вы остроумны, сударыня!-- произнесла миссъ Сквирсъ, низко ей присѣдая.-- Вы почти такъ же остроумны, какъ и хитры. Вѣдь сознайтесь, что нужна была не малая доза хитрости, чтобы такъ хорошо все подстроить: отправить меня пить чай къ папа и чесать языкъ на мои счетъ, не ожидая моего возвращенія раньше, чѣмъ за мною придутъ. Жаль только, что вы не сумѣли догадаться, что васъ перехитрятъ.
-- Можешь оставить со мною твой величественный тонъ,-- сказала бывшая миссъ Прайсъ, принимая и сама покровительственный видъ почтенной матроны,-- онъ нисколько не пугаетъ меня.
-- А ты пожалуйста не важничай со мною,-- отвѣчала миссъ Сквирсъ,-- я этого не позволю. Такъ вотъ награда!..
-- Опять пошла со своею наградой!-- заговорилъ съ нетерпѣніемъ Джонъ.-- Довольно объ этомъ, Фанни, поймите, наконецъ, чортъ возьми, что это именно и есть та награда, которую ты заслужили, и перестаньте надоѣдать всѣмъ и каждому вопросами о ней.
-- Вашего совѣта никто не спрашивалъ, но тѣмъ по менѣе я вамъ премного благодарна за него, мистриссъ Броуди,-- произнесла миссъ Сквирсъ съ тонкой учтивостью,-- только ужь будьте такъ любезны, не называйте меня уменьшительнымъ именемъ; хоть я и глубоко васъ жалѣю, но это еще не причина, чтобы такъ фамильярничать со мной, Тильда!-- обратилась она къ мистриссъ Броуди съ такою злостью, что іоркширецъ подскочилъ на мѣстѣ -- Отъ васъ я отказываюсь навсегда, покидаю, игнорирую васъ, и если бы для спасенія отъ смерти моего родного ребенка нужно было назвать его Тильдой, я и тогда не сдѣлала бы этого,-- докончила торжественно миссъ Сквирсъ.
-- Ну, объ этомъ еще раненько говорить,-- замѣтилъ Джонъ,-- полагаю, что впереди еще много времени, чтобы подобрать имя ребенку.
-- Джонъ,-- остановила его жена,-- не дразни ее, ради Бога!
-- Дразнить? Меня? Скажите пожалуйста!-- вскричала миссъ Сквирсъ задорнымъ тономь.-- "Не дразни ее!" Какова заботливость! Ха-ха!
-- Ты сама знаешь, Фанни,-- сказала мистриссъ Броуди,-- что человѣкъ, подслушивающій подъ дверью, всегда можетъ разсчитывать услышать кое-что нелестное для себя. Во всякомъ случаѣ я не считаю себя виноватой. При этомъ могу сказать тебѣ еще слѣдующее (вѣрь или не вѣрь, мнѣ все равно): я такъ часто расхваливала тебя за глаза, что на этотъ разъ ты могла бы извинить меня за отступленіе. Одинъ разокъ вѣдь не въ счетъ.
-- Прекрасно, сударыня!-- завопила миссъ Сквирсъ почти истерически, отпуская новый реверансъ.-- Весьма признательна за вашу доброту; ужъ не на колѣняхъ ли мнѣ умолять насъ избавить меня впредь отъ нея?
-- Кажется, я никогда не отзывалась о тебѣ дурно, та даже и теперь,-- возразила мистриссъ Броуди.-- Во всякомъ случаѣ, согласись, что все, что я сказала, сущая правда; мнѣ очень не пріятно, что такъ случилось, и я прошу тебя меня извинить. Вспомни, сколько разъ ты говорила обо мнѣ гораздо худшее, и я всегда прощала тебѣ; надѣюсь, что ты точно такъ же отнесешься ко мнѣ.
Миссъ Сквирсъ не дала прямого отвѣта, она только съ презрѣніемъ вздернула носъ, смѣрила гордымъ взглядомъ свою бывшую подругу и прошептала въ пространство, ни къ кому не обращаясь:
-- Кокетка, лицемѣрка, змѣя!
Эти слова, прерывающійся голосъ, запекшіяся губы и многіе другіе признаки краснорѣчиво свидѣтельствовали о томъ, что чувства, клокотавшія въ груди миссъ Сквирсъ и съ трудомъ ею сдерживаемыя, ждали только удобнаго момента, чтобы излиться огненой лавой и испепелить свою жертву.
Пока шли эти переговоры, маленькій Вакфордъ, видя, что на его особу не обращаютъ вниманія, и поддаваясь своей врожденной слабости къ съѣстному, придвинулся потихоньку къ столу и произвелъ атаку на блюда. Сперва онъ удовольствовался лишь легкой рекогносцировкой, т. е. осторожно макалъ пальцы во всѣ подливки и облизывалъ ихъ съ наслажденіемъ, проводилъ по маслу кусочками хлѣба и отправлялъ ихъ къ себѣ въ рогъ, таскалъ сахаръ по кусочкамъ и незамѣтно опускалъ къ карманъ, продѣлывая все это съ видомъ человѣка, углубившагося въ свои мысли. Но когда онъ убѣдился, что всѣ эти маленькія вольности сходятъ ему съ рукъ, онъ началъ дѣйствовать серьезнѣй и, заложивъ фундаментъ нѣсколькими изрядными порціями холодныхъ закусокъ, перенесъ все свое вниманіе на пирогъ, къ которому и прилипъ окончательно.
Сквирсъ-отецъ отлично видѣлъ всѣ эти манипуляціи, но такъ какъ общество было занято болѣе интереснымъ предметомъ, онъ смотрѣлъ на нихъ довольно спокойно и даже радовался, что его сынъ и наслѣдникъ упитываетъ свое тѣло на счетъ ихъ общаго врага. Но когда настала маленькая пауза въ спорѣ, достойный педагогъ, испугавшись, какъ бы мастера Вакфорда не поймали на мѣстѣ преступленія, сдѣлалъ видъ, что онъ и самъ только-что обратилъ вниманіе на его поведеніе и преподнесъ юному джентльмену такую увѣсистую оплеуху, что всѣ чашки и блюдца на столѣ за прыгали.
-- Какъ,-- завопилъ Сквирсъ,-- ѣсть объѣдки со стола врага въ твоего отца! Да понимаешь ли ты, чудовище, что это отрава!
-- Оставьте его, пусть кушаетъ на здоровье, это не принесетъ ему вреда,-- сказалъ Джонъ, радуясь, что, наконецъ, ему приходится имѣть дѣло съ мужчиной.-- Я былъ бы радъ накормить всю ватагу вашихъ учениковъ; я съ удовольствіемъ наполнилъ бы ихъ пустые желудки, хотя бы мнѣ для этого пришлось поставить ребромъ послѣдній мой грошъ.
На эти слова Джона Броуди Сквирсъ бросилъ ему одинъ изъ самыхъ злобныхъ взглядовъ, на какіе онъ только быль способенъ и погрозилъ ему кулакомъ.
-- Послушай, школьный учитель, ты у меня смотри, безъ глупостей.-- сказалъ Джонъ,-- а то, какъ я поднесу тебѣ свой кулакъ, ты живо ухватишься за землю.
-- Теперь я увѣренъ, что это вы помогли бѣжать Смайку,-- сказалъ Сквирсъ.-- Вы и никто другой.
-- Да, я, отвѣчалъ Джонъ, возвышая голосъ.-- Что же изъ этого? Я ему помогъ. Ну, а дальше?
-- Слышишь ли, дочь моя, онъ самъ сознается, что способствовалъ побѣгу этого мерзавца,-- обратился къ дочери Сквирсъ.-- Надѣюсь, ты слышала, что онъ ему помогъ?
-- Помогалъ! Помогалъ!-- закричалъ Джонъ, теряя терпѣніе.-- Ну, да, помогалъ и еще помогу десять, двадцать разъ помогу, если понадобится спасать отъ тебя несчастныхъ малышей. И я скажу тебѣ, коли ужь на то пошло, что ты старый негодяй и разбойникъ! И счастье твое, что ты старъ, а то я бы тебя здорово отлупилъ за то, что ты осмѣлился разсказывать честному человѣку, какъ ты исколотилъ того бѣднягу въ каретѣ.
-- Честный человѣкъ!-- злобно расхохотался Сквирсъ.
-- Да, честный,-- возразилъ Джонъ тверда,-- и я горжусь тѣмъ, что мнѣ не за что себя упрекать, развѣ только за знакомство съ тобой.
-- Оскорбленіе,-- сказалъ Сквирсъ съ торжествомъ,-- оскорбленіе, которое могутъ засвидѣтельствовать два лица. Вакфордъ, слава Богу, имѣетъ понятіе о присягѣ. Итакъ, мы васъ поймали: вы мнѣ отвѣтите за слово негодяй. (Тутъ школьный учитель вынулъ свою записную книжку и что-то отмѣтилъ въ ней карандашомъ). Отлично, теперь я и за двадцать фунтовъ не уступлю того, что принесетъ мнѣ это словцо въ будущую сессію.
-- Сессія! Что ты тамъ болтаешь о сессіи? Кажись, не впервой іоркширскіе школьные учителя попадаются въ этихъ сессіяхъ. Но совѣтую тебѣ даже и упоминать-то о нихъ: это для тебя же будетъ невыгодно.
Сквирсъ позеленѣлъ отъ злости, но ничего не сказалъ. Онъ только сдѣлалъ угрожающій жестъ головой, затѣмъ подалъ руку дочери, дернулъ за фалды Вакфорда и забилъ отступленіе въ сторону двери.
-- Что же касается васъ, сэръ,-- обратился онъ вдругъ къ Николаю, который воздержался отъ всякаго участія въ ссорѣ, считая себя удовлетвореннымъ тою расправой, которую онъ уже учинилъ въ Дотбойсъ-Голлѣ,-- что касается васъ, то и вы скоро услышите обо мнѣ. А, вы похищаете дѣтей, отлично! Только смотрите, какъ бы отцы этихъ дѣтей не вытребовали ихъ обратно и не отдали бы снова въ мое полное распоряженіе, не испугавшись васъ.
-- Я этого не боюсь,-- отвѣчань Николай, пожимая плечами и съ презрѣніемъ повернувъ ему спину.
-- Не боюсь, повторилъ Сквирсъ съ дьявольской улыбкой.-- Увидимъ!
-- Я навсегда покидаю вмѣстѣ съ папа это общество, да, навсегда,-- произнесла миссъ Сквирсъ, обводя присутствующихъ исполненнымъ презрѣнія взоромъ.-- Я считаю позоромъ дышать однимъ воздухомъ съ подобными людьми. Бѣдный мистеръ Броуди! Ха, ха, ха! Онъ поистинѣ жалокъ. Козелъ отпущенія! Ха, ха, ха! Низкая, вѣроломная Тильда!
Послѣ этого новаго взрыва великолѣпнаго негодованія миссъ Сквирсъ покинула комнату, выдержавъ до конца свою исполненную достоинства роль, и только изъ корридора донеслись ея рыданія и вопли.
Джонъ Броуди продолжалъ стоять у стола, разинувъ ротъ и переводя растерянный взглядъ съ жены на Николая и обратно, пока рука его случайно не нащупала кружки съ элемъ, которую онъ и поднесъ къ губамъ машинально. Въ продолженія нѣсколькихъ секундъ лица его не было видно за кружкой; потомъ онъ оторвался отъ нея, передохнулъ, подалъ ее Николаю и позвонилъ.
-- Эй, молодчикъ,-- заговорилъ онъ уже веселымъ голосомъ,-- убери-ка все это, да скажи, чтобы намъ приготовили къ ужину свѣжее блюдо, побольше. Подать въ девять часовъ. Принеси также грогу, коньяку и пару туфель, самыхъ большихъ, какія найдутся, да попроворнѣе, чортъ возьми! Ну,-- прибавилъ онъ, потирая руки,-- мнѣ теперь некуда идти и никого не надо провожать, а потому, женушка, мы сызнова начнемъ нашъ вечеръ и проведемъ его, какъ подобаетъ добрымъ супругамъ.