повѣствуетъ объ одной молодой лэди изъ Лондона, вступающей въ труппу, о пожиломъ поклонникѣ, состоящемъ въ ея свитѣ, и церемоніи, которою завершился ихъ пріѣздъ.
Въ виду несомнѣннаго успѣха новой пьесы было объявлено, что она будетъ идти каждый вечеръ впредь до дальнѣйшаго извѣщенія, и число пустыхъ вечеровъ, то есть такихъ, когда театръ былъ закрытъ, съ трехъ въ недѣлю сократилось до двухъ. Но это были не единственные признаки необычайнаго успѣха пьесы и актеровъ. Не дальше, какъ на той же недѣлѣ, въ субботу, Николаю былъ доставленъ черезъ неутомимую мистриссъ Грудденъ цѣлый капиталъ въ тридцать шиллинговъ, не говоря уже о той великой чести, которой онъ удостоился помимо этой вещественной награды, получивъ въ презентъ экземпляръ брошюры самого мистера Кордля съ автографомъ этого джентльмена на заглавномъ листѣ, автографомъ, который уже и самъ по себѣ представлялъ неоцѣненное сокровище, да еще при запискѣ, наполненной изъявленіями высокаго одобренія знаменитаго автора брошюры и заканчивавшейся, лестнымъ предложеніемъ (тѣмъ болѣе лестнымъ, что оно ничѣмъ не было вызвано) читать молодому артисту Шекспира по утрамъ, по три часа ежедневно, все время, пока онъ пробудетъ въ Портсмутѣ.
Въ одно прекрасное утро мистеръ Кромльсъ подошелъ къ Николаю съ сіяющимъ лицомъ и сказалъ:
-- А знаете, Джонсонъ, я пріобрѣлъ еще новинку.
Какую?-- спросилъ Николай. Новаго пони для представленій?
-- Нѣтъ, нѣтъ, за лошадей мы принимаемся только тогда, когда истощатся всѣ другіе рессурсы. А думаю, въ этотъ сезонъ намъ не понадобится никакого пони. Нѣтъ, нѣтъ, это не пони!
-- Такъ кто же? Не новый ли феноменъ? Можетъ быть, мальчикъ-феноменъ?
-- На свѣтѣ только одинъ феноменъ, да и тотъ дѣвочка,-- замѣтилъ внушительно мистеръ Кромльсъ.
-- Правда ваша, я и забылъ. Прошу извинить... Ну, въ такомъ случаѣ я рѣшительно отказываюсь отгадать.
-- А что бы вы сказали, напримѣръ, насчетъ новой актрисы изъ Лондона?-- спросилъ мистеръ Кромльсъ.-- Миссъ такая-то изъ королевскаго Дрюрилэнскаго театра.
-- Я сказалъ бы, что на афишахъ это выйдетъ очень эффектно,-- отвѣчалъ Николай.
-- Вѣрно! И если бы вы прибавили, что она выйдетъ эффектно на сценѣ, вы были бы недалеки отъ истины... Взгляните-ка сюда. Что вы объ этомъ думаете?
Съ этими словами мистеръ Кромльсъ развернулъ передъ глазами собесѣдника сперва красную, потомъ синюю, потомъ желтую афишу. На всѣхъ трехъ въ заголовкѣ было изображеніе огромными буквами: "Первый дебютъ несравненной миссъ Петоукеръ, артистки королевскаго Дрюрилэнскаго театра".
-- Ахъ, Боже мой, да я ее знаю!-- сказалъ Николай.
Мистеръ Кромльсъ торжественно сложилъ афиши и отвѣчалъ:
-- Значитъ вы знаете все, что только можетъ вмѣстить душа молодой женщины по части таланта, таланта извѣстнаго рода, хочу я сказать, извѣстнаго рода, "Кровопійца" умретъ съ этой дѣвушкой,-- прибавилъ мистеръ Кромльсъ пророческимъ тономъ -- Другой такой сильфиды я не знаю. Стоять на одной ногѣ и играть на тамбуринѣ колѣномъ другой, да, только у сильфиды это можетъ выйти красиво.
-- Когда же она пріѣзжаетъ?-- спросилъ Николай.
-- Мы ждемъ ее сегодня. Она старинная подруга мистриссъ Кромльсъ. Мистриссъ Кромльсъ всегда ее понимала и съ самаго начала предсказывала ей блестящею будущность. Всѣмъ, что эта дѣвушка знаетъ, она обязана мистрссъ Кромльсъ. Вѣдь первая-то "Кровопійца" и была мистриссъ Кромльсъ.
-- Неужели?
-- Ну, да. Только ей пришлось скоро отказаться.
-- Нервы разстраивались?-- спросилъ Николай.
-- Не столько у нея, сколько у публики,-- отвѣчалъ мистеръ Кромльсъ.-- Это было нѣчто ужасное, потрясающее. Никто не могъ выдержать... О, вы еще не знаете мистриссъ Кромльсъ.
Николай отважился было намекнуть, что, кажется, знаетъ.
-- Нѣтъ, нѣтъ, далеко не знаете, далеко!-- твердо сказалъ мистеръ Кромльсъ.-- Я самъ ея не знаю -- это фактъ. Отечество узнаетъ ее вполнѣ только послѣ ея смерти. Каждый годъ эта удивительная женщина даетъ новыя доказательства своего таланта. Взгляните вы на нее; вѣдь это мать шестерыхъ дѣтей, изъ коихъ трое живы и всѣ трое на сценѣ.
-- Поразительно!-- сказалъ Николай.
-- Поистинѣ поразительно,-- подтвердилъ мистеръ Кромльсъ, торжественно качая головой и угощая свой носъ табакомъ въ избыткѣ самодовольства.-- Даю вамъ слово артиста: я и не подозрѣвалъ, какъ она танцуетъ до ея послѣдняго бенефиса, когда въ дивертисментѣ она исполнила характерный танецъ съ веревочкой. А въ тотъ день она еще играла Джульетту и Эленъ Макгрегоръ... Довольно вамъ сказать,-- продолжалъ мистеръ Кромльсъ конфиденціальнымъ тономъ стараго друга, придвигаясь къ своему собесѣднику,-- что въ первый разъ, когда я увидѣлъ эту замѣчательную женщину, она стояла вверхъ ногами на толстомъ концѣ копья, среди пылающихъ костровъ.
-- Вы меня поражаете!-- сказалъ Николай.
-- А она какъ меня поразила!-- подхватилъ мистеръ Кромльсъ съ совершенно серьезнымъ лицомъ.-- Богъ ты мой! Эта грація въ соединеніи съ достоинствомъ! Я влюбился въ нее съ той же минуты.
Неожиданное появленіе интереснаго предмета этихъ похвалъ положило донецъ изліяніямъ мистера Кромльса. А вслѣдъ затѣмъ явился мастеръ Перси Кромльсъ и подалъ матери письмо, только что принесенное съ почты. Взглянувъ на конвертъ, мистриссъ Кромльсъ вскрикнула: "Отъ Генріетты Петоукеръ!" и сейчасъ же углубилась въ чтеніе.
-- Ну, что...-- началъ было нерѣшительно мистеръ Кромльсъ.
-- Ничего, все хорошо,-- отвѣчала супруга, предупреждая вовросъ.-- Какъ я рада, что ея дѣла складываются такъ удачно!
-- Да, это превосходнѣйшая комбинація, можно смѣло сказать,-- замѣтилъ мистеръ Кромльсъ, и всѣ трое, мужъ, жена и сынъ, принялись хохотать.
Предоставши почтенное семейство этому пріятному времяпрепровожденію, Николай пошелъ домой, недоумѣвая, что это за забавная тайна связана съ именемъ миссъ Петоукеръ, и представляя себѣ, какъ удивится эта леди, когда узнаетъ о неожиданномъ его вступленіи на поприще искусства, котораго сама она была такимъ блестящимъ украшеніемъ.
Однако, въ этомъ послѣднемъ предположеніи Николай ошибался. Порадѣлъ ли въ его пользу мистеръ Винцентъ Кормльсъ или миссъ Петоукеръ имѣла свои причины отнестись къ нему особенно любезно, только встрѣча ихъ въ театрѣ на другой день скорѣе носила характеръ свиданія двухъ старыхъ друзей, не видавшихся съ дѣтства, чѣмъ обыкновенной встрѣчи людей, всѣ отношенія которыхъ ограничивались случайнымъ знакомствомъ. Но это еще не все: миссъ Петоукеръ шепнула ему на ушко, что, говоря о немъ съ семействомъ антрепренера, она нарочно умолчала о Кенвигзахъ и сказала, что познакомилась съ нимъ въ самомъ избранномъ и фешенебельномъ кругу. Замѣтивъ же, что мистеръ Джонсонъ принялъ это извѣстіе съ непритворнымъ изумленіемъ, она поспѣшила прибавить, бросивъ на него нѣжный взглядъ, что разсчитываетъ на его доброту и вскорѣ намѣрена ее испытать.
Въ тотъ же вечеръ Николай удостоился чести играть съ миссъ Петоукеръ въ водевилѣ и не могъ не замѣтить, что оказаннымъ ей горячимъ пріемомъ она была больше всего обязана необыкновенному постоянству, съ какимъ поддерживалъ ее нѣкій зонтикъ, сидѣвшій въ ложѣ верхняго яруса. Замѣтилъ онъ также, что очаровательная артистка частенько посылала нѣжные взгляды въ ту сторону, гдѣ усердствовалъ зонтикъ, и что послѣ каждаго такого взгляда зонтикъ начиналъ выходить изъ себя. А одинъ разъ ему мелькнула рядомъ съ зонтикомъ оригинальнаго фасона шляпа и даже показалось, что эта шляпа была ему какъ будто знакома, но, будучи занятъ своей ролью, онъ не обратилъ вниманія на это обстоятельство, и оно совершенно улетучилось изъ его памяти къ тому времени, когда онъ вернулся домой.
Только-что они со Смайкомъ сѣли ужинать, какъ въ дверь къ нимъ постучалась хозяйка и сказала, что какой-то джентльменъ желаетъ видѣть мистера Джонсона.
-- Пусть войдетъ,-- отвѣчалъ Николай.-- Должно быть, это кто-нибудь изъ нашей голодной братіи, Смайкъ.
Его сожитель посмотрѣлъ на холодную говядину, безмолвно соображая, много ли останется отъ нея на завтрашній день, и положилъ обратно кусокъ, который только-что было отрѣзалъ, чтобы хоть сколько-нибудь ослабить опустошительное дѣйствіе предстоящаго набѣга на блюдо.
-- Это кто-нибудь такой, кто не бывалъ у насъ раньше, потому что онъ спотыкается на каждомъ поворотѣ лѣстницы,-- сказалъ Николай..-- Входите, входите... Батюшки! Вотъ чудеса! Мистеръ Лилливикъ!
Да, это былъ сборщикъ водяныхъ пошлинъ, и никто другой. Глядя въ упоръ на хозяина своимъ стекляннымъ взглядомъ, онъ, съ деревяннымъ лицомъ, торжественно пожалъ ему руку и опустился на стулъ у камина.
-- Какими судьбами?-- спросилъ его Николай.-- Когда вы пріѣхали?
-- Сегодня утромъ,-- отвѣчалъ мистеръ Лилливикъ.
-- А, значитъ это вы были сейчасъ въ театрѣ и вашъ зон...
-- Вотъ этотъ,-- сказалъ мистеръ Лилливикъ, выдвигая впередъ большой зеленый зонтикъ съ погнутымъ наконечникомъ.-- Ну, что, какъ вы нашли сегодняшній спектакль?
-- По моему, сошло недурно, т. е. насколько можно судить объ этомъ со сцены,-- отвѣчалъ Николай.
-- Недурно?-- воскликнулъ съ негодованіемъ мистеръ Лилливикъ.-- А я вамъ говорю: восхитительно!
Онъ нагнулся впередъ, чтобы придать больше эффекта послѣднему слову, затѣмъ выпрямился, нахмурился и нѣсколько разъ кивнулъ головой.
-- Восхитительно, да! Это было нѣчто волшебное, неслыханное, умопомрачительное!
Тутъ мистеръ Лилливикъ опять выпрямился, опять нахмурился и закивалъ головой.
-- Да, она способная актриса,-- проговорилъ Николай, немного удивленный такими яростными проявленіями восторга.
-- Она божество!-- отрѣзалъ мистеръ Лилливикъ, и вышеупомянутый зеленый зонтикъ застучалъ въ полъ характернымъ стукомъ сборщика пошлинъ.-- Знавалъ я и раньше превосходныхъ актрисъ. Помню, мнѣ приходилось захаживать въ одинъ домъ, гдѣ жила одна божественная актриса. Она прожила въ моемъ округѣ больше четырехъ лѣтъ. Я заходилъ къ ней по службѣ -- за деньгами, и частенько таки заходилъ понапрасну... Много я ихъ видалъ на своемъ вѣку, но никогда, никогда изъ всѣхъ божественныхъ женщинъ, зовись онѣ актрисами или нѣтъ, я не видалъ ни одной божественнѣе Генріетты Петоукеръ.
Николаю стоило большого труда удержаться отъ смѣха. Боясь открыть ротъ, чтобы не расхохотаться, онъ только кивалъ головой въ тактъ кивкамъ мистера Лилливика и упорно молчалъ.
-- Позвольте мнѣ переговорить съ вами наединѣ,-- сказалъ вдругъ мистеръ Лилливикъ.
Николай весело взглянулъ на Смайка. Тотъ понялъ намекъ и исчезъ.
-- Знаете, что я вамъ скажу, мистеръ Никкльби?-- началъ сборщикъ пошлинъ, когда они остались одни.-- Холостякъ -- несчастное существо.
-- Вы находите?-- спросилъ Николай.
-- Положительно такъ. Я прожилъ на свѣтѣ безъ малаго шестьдесятъ лѣтъ и, кажется, могу объ этомъ судить.
"Могъ бы, конечно, но можешь ли, это другой вопросъ",-- подумалъ Николай.
-- Стоитъ холостяку подкопить немного деньжонокъ на старость, чтобы всѣ его сестры и братья, племянники и племянницы начали точить на нихъ зубы,-- продолжалъ мистеръ Лилливикъ.-- И даже тогда, когда въ качествѣ лица, занимающаго видное мѣсто на государственной службѣ, онъ является представителемъ фамиліи или, такъ сказать, главнымъ воднымъ резервуаромъ, отъ котораго расходятся всѣ другія, болѣе мелкія развѣтвленія, даже тогда о ни желаютъ ему смерти и готовы заплакать, видя его живымъ и здоровымъ, потому что имъ не терпится завладѣть его добромъ. Развѣ неправду я говорю?
-- Совершенную правду,-- подтвердилъ Николай.
-- Одинъ изъ главныхъ доводовъ противъ женитьбы -- расходы,-- продолжалъ мистеръ Лилливикъ.--Только это и удерживало меня, а то Богъ ты мой (тутъ онъ прищелкнулъ пальцами для пущаго эффекта), да я пятьдесятъ разъ могъ бы жениться!
-- И на красивыхъ женщинахъ?-- спросилъ Николай.
-- На красивыхъ женщинахъ, сэръ. Ну, разумѣется, не на такихъ красавицахъ, какъ Генріетта Петоукоръ, ибо ей нѣтъ равныхъ; но все же на такихъ, какія встрѣчаются не на каждомъ шагу,-- смѣю васъ увѣрить... Теперь представьте себѣ, что человѣкъ, вмѣсто того, чтобы взять состояніе за женой, можетъ пріобрѣсти въ женѣ цѣлое богатство. Что вы на это скажете?
-- Скажу, что онъ счастливый человѣкъ,-- отвѣчалъ Николай.
-- Вотъ то же самое и я говорю!-- подхватилъ сборщикъ пошлинъ, благосклонно похлопавъ его зонтикомъ по виску.-- Генріетта Петоукеръ, высоко даровита и Генріетта Петоукеръ, носитъ въ себѣ цѣлый кладъ, и я намѣренъ...
-- Сдѣлать изъ нея мистриссъ Лилливикъ,-- докончилъ Николай.
-- Нѣтъ, сэръ, не мистриссъ Лилливикъ. Актрисы сохраняютъ свои дѣвичьи фамиліи, такъ ужь ведется на свѣтѣ. Но я намѣренъ жениться на ней, и не дальше, какъ послѣзавтра.
-- Поздравляю васъ, сэръ.
-- Благодарю васъ,-- проговорилъ сборщикъ пошлинъ, торжественно застегивая свой жилетъ на всѣ пуговицы.-- Я, конечно, буду брать ея жалованье, да и знаете, я думаю, въ концѣ концовъ издержки будутъ не такъ велики; одному ли прожить, или двоимъ, почти все равно. Это все таки утѣшеніе.
-- Развѣ вамъ нужны утѣшенія въ такую минуту?-- спросилъ Николай.
-- Нѣтъ, нѣтъ, разумѣется, не нужны,-- произнесъ мистеръ Лилливикъ взволнованнымъ голосомъ и покачалъ головой.
-- Я одного не понимаю, мистеръ Лилливикъ,-- сказалъ Николай,-- зачѣмъ вы оба пріѣхали сюда, если собираетесь жениться?
-- Я вамъ сейчасъ объясню: затѣмъ-то я вѣдь и пришелъ. Мы, видите ли, думаемъ, что лучше будетъ обвѣнчаться потихоньку отъ семьи.
-- Отъ какой семьи?
-- Ну, разумѣется, отъ Кенвигзовъ. Если только племянница моя и всѣ ея чада провѣдаютъ о моихъ планахъ, я знаю, начнутся истерики, обмороки; всѣ они въ меня вцѣпятся и не отстанутъ, пока я не поклянусь всѣмъ святымъ никогда не жениться. А то еще, упаси Богъ, добудутъ медицинское свидѣтельство, что я лишился разсудка, да засадятъ меня въ сумасшедшій домъ. Отъ нихъ вѣдь все станется,-- закончилъ сборщикъ пошлинъ, весь дрожа.
-- Да, это правда, они будутъ васъ ревновать,-- сказалъ Николай.
-- Такъ вотъ, во избѣжаніе такихъ непріятностей, мы съ Генріеттой Петоукеръ и условились, что она подъ предлогомъ ангажемента отправится сюда, къ своимъ стариннымъ знакомымъ Кромльсамъ, а я днемъ раньше выѣду въ Гильдфордъ, встрѣчу ее тамъ въ конторѣ дилижансовъ, а изъ Гильдфорда мы поѣдемъ ужъ вмѣстѣ. Затѣмъ, боясь, чтобы вы какъ-нибудь не проболтались о насъ въ вашихъ письмахъ къ мистеру Ногсу, мы сочли за лучшее посвятить васъ въ нашъ секретъ. Свадьбу мы справляемъ у Кромльсовъ. Приходите и вы въ церковь ли, или прямо къ завтраку, какъ хотите; мы будемъ очень вамъ рады. Пышности не будетъ никакой, я не люблю лишнихъ издержекъ,-- прибавилъ сборщикъ пошлинъ, спѣша, предупредить недоразумѣнія, могущія возникнуть на этотъ счетъ.-- Кофе съ сухариками, можетъ быть, шримсы или что-нибудь въ этомъ родѣ. Вообще легкая закуска, и только.
-- Понимаю,-- сказалъ Николай.-- А непремѣнно приду,-- почту за особенное удовольствіе. А гдѣ остановилась ваша невѣста? У Кромльсовъ?
-- Нѣтъ, у нихъ слишкомъ тѣсно. Она остановилась у одной своей знакомой, которая живетъ съ своей товаркой; онѣ тоже актрисы.
-- Ахъ, должно быть, это миссъ Сневелличи.
-- Да, она.
-- И вѣрно онѣ будутъ подружками невѣсты?
-- Въ томъ-то и горе,-- проговорилъ мистеръ Лилливикъ съ неподвижнымъ лицомъ,-- всѣхъ подружекъ будетъ четыре. Боюсь, что онѣ устроютъ изъ этого цѣлый спектакль.
-- О, нѣтъ,-- пробормоталъ Николай, пытаясь довольно неудачно сдѣлать видъ, что онъ кашляетъ, а не смѣется.-- Но кто же остальныя двѣ? Миссъ Сневелличи, миссъ Ледрукъ, затѣмъ...
-- Феноменъ,-- простоналъ сборщикъ пошлинъ.
-- Ха, ха, ха,-- расхохотался Николай.-- Простите я и самъ не знаю, чему я смѣюсь... Да, такъ, Феноменъ,-- это будетъ очень мило. Ну, а кто же четвертая?
-- Какая-то молодая особа, тоже подруга Генріетты Петоукеръ,-- отвѣчалъ мистеръ Лилливикъ, вставая.-- Итакъ, мистеръ Никкльби, я надѣюсь, что вы сохраните нашъ секретъ.
-- Можете на меня положиться... Не хотите ли чего-нибудь выпить или закусить?
-- Благодарю васъ, у меня нѣтъ аппетита. Какъ вы полагаете, сэръ: жизнь женатаго человѣка -- пріятная жизнь?
-- Я въ этомъ нисколько не сомнѣваюсь,-- отвѣчалъ Николай.
-- Да, да, конечно. Навѣрное такъ. Навѣрное такъ... Покойной ночи.
И мистеръ Лилливикъ, проявивъ въ теченіе этого короткаго свиданія самую поразительную смѣсь разнородныхъ движеній человѣческой души чистосердечія и подозрительности, пылкой стремительности и скаредности, самомнѣнія и малодушія, повернулся налѣво кругомъ и вышелъ, предоставивъ Николая хохотать на свободѣ, пока не надоѣстъ.
Не останавливаясь надъ разрѣшеніемъ вопроса, дологъ или коротокъ долженъ былъ показаться слѣдующій день Николаю, мы скажемъ только, что для лицъ, болѣе его заинтересованныхъ въ предстоящей церемоніи, онъ пролетѣлъ очень быстро. Когда поутру миссъ Петоукеръ проснулась въ комнатѣ миссъ Сневелличи, сна объявила, что ничто, ничто не заставитъ ее повѣрить, чтобы дѣйствительно уже наступилъ тотъ день, который долженъ быль ознаменовать великую перемѣну въ ея жизни.
-- Я не могу этому вѣрить, не могу,-- говорила миссъ Петоукеръ.-- Сегодня вѣнчаться?-- Нѣтъ, нѣтъ, это ужасно! Я не перенесу этого испытанія, не перенесу, лучше и не говорите!
Услышавъ такія слова, миссъ Сневелличи и миссъ Ледрукъ (очень хорошо знавшія, въ скобкахъ сказать, что ихъ прекрасная подруга мечтала выйти замужъ уже нѣсколько лѣтъ и что въ теченіе всего этого періода времени она съ великой радостью подвергла бы себя жестокому испытанію, нынѣ ее ожидавшему, еслибъ нашелся достойный джентльменъ, который съ своей стороны былъ бы не прочь пойти на такой рискъ), принялись ее утѣшать, внушая ей твердость духа. Она должна гордиться, говорили онѣ, что можетъ озарить прощальнымъ свѣтомъ любви закатѣ жизни такого почтеннаго человѣка. Женщина должна терпѣть и покоряться въ такихъ случаяхъ: это необходимо для счастья всего человѣчества; и хотя онѣ лично полагаютъ истинное счастье исключительно въ одиночествѣ и ни подъ какимъ видомъ,-- нѣтъ, нѣтъ, ни за какія блага въ мірѣ -- не хотѣли бы промѣнять его на жизнь вдвоемъ, но если когда-нибудь пробьетъ ихъ часъ, сознаніе долга въ нихъ, слава Богу, настолько сильно, что онѣ и не подумаютъ роптать, но съ кротостью и смиреніемъ покорятся судьбѣ, которую указало женщинѣ само Привидѣніе, предназначивъ ей быть радостью и высшей наградой ея братьевъ по человѣчеству -- мужчинъ.
-- Конечно, для меня было бы жестокимъ ударомъ порвать всѣ старыя связи, отрѣшиться отъ своего прошлаго или, какъ это тамъ говорится, но я покорилась бы, дорогая моя, покорилась бы, увѣряю тебя,-- сказала миссъ Сневелличи.
-- Я тоже, поддержала ее миссъ Ледрукъ.-- Я протянула бы шею въ брачное ярмо, но не позволила бы себѣ возставать. Много сердецъ разбила я въ своей жизни и теперь каюсь: ужасно имѣть на совѣсти такія воспоминанія.
-- Это правда,-- сказала миссъ Сневелличи.-- Однако, Ледъ, моя милочка, пора намъ ее одѣвать, а то мы опоздаемъ.
Благочестивыя разсужденія подругъ, а можетъ быть, и страхъ опоздать, помогли бѣдной невѣстѣ выдержать церемонію облаченія, а затѣмъ крѣпкій чай въ перемежку съ водкой содѣйствовали укрѣпленію ея ослабѣвшихъ ножекъ, иначе она не могла бы шагу ступить.
-- Ну, что, моя радость, какъ ты теперь себя чувствуешь?-- спросила ее миссъ Сневелличи.
-- О, Лилливикъ!-- воскликнула невѣста.-- Еслибъ ты зналъ, что я переношу ради тебя!
-- Онъ знаетъ, голубушка, знаетъ и никогда не забудетъ,-- пыталась успокоить ее миссъ Ледрукъ.
-- Ты говоришь не забудетъ?-- истерически вскрикнула миссъ Петоукеръ, проявляя дѣйствительно недюжинный сценическій талантъ.-- Не забудетъ? Ты въ самомъ дѣлѣ такъ думаешь? Ты увѣрена, что онъ всегда будетъ помнить, всегда, всегда, всегда?..
Неизвѣстно, чѣмъ бы кончилось это изліяніе патетическихъ чувствъ, если бы какъ разъ въ эту минуту миссъ Сневелличи не возвѣстила о прибытіи экипажа. Это извѣстіе до такой степени поразило невѣсту своей неожиданностью, что, позабывъ объ угрожающихъ симптомахъ близкой истерики, проявляемыхъ ею до сихъ поръ въ быстро возрастающей прогрессіи, она подбѣжала къ зеркалу,-- оправила платье и очень спокойно объявила, что готова принести себя въ жертву.
Подъ руки довели ее до кареты, усадили и всю дорогу, до самой квартиры антрепренера, поддерживали въ ней "остатки жизни" (по выраженію миссъ Сневелличи) нюхательными солями, водкой и другими возбуждающими не менѣе деликатнаго свойства. Какъ только они вышли изъ кареты, два юные Кромльса съ кокардами на шляпахъ и въ великолѣпнѣйшихъ жилетахъ, какіе только имѣлись въ театральномъ гардеробѣ, распахнули передъ ними дверь. Соединенными усиліями этихъ молодыхъ джентльменовъ, двухъ подружекъ и кучера, миссъ Петоукеръ, въ состояніи полнѣйшаго изнеможенія, была доставлена наконецъ въ первый этажъ, гдѣ и упала въ обморокъ съ блистательнымъ эффектомъ какъ только увидѣла вышедшаго къ ней навстрѣчу жениха.
-- Генріетта Петоукеръ, дорогая моя, ободритесь!-- сказалъ онъ ей.
Миссъ Петоукеръ ухватилась за руку сборщика пошлинъ, но волненіе не давало ей говорить.
-- Неужели я такъ страшенъ, Генріетта Петоукерь?-- возопилъ растерявшійся сборщикъ.
-- О, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! Но, друзья... дорогіе друзья моей юности... разстаться съ ними... это ужасно!
Изливъ въ такихъ выраженіяхъ свои скорбныя чувства, миссъ Петоукеръ принялась перечислять поименно друзей своей юности и взывать къ тѣмъ изъ нихъ, которые были налицо, чтобы они пришли и приняли ее въ свои объятія. Покончивъ съ этой церемоніей, она вспомнила, что мистриссъ Кромльсъ была ей больше, чѣмъ мать, мистеръ Кромльсъ -- больше, чѣмъ отецъ, а Кромльсы младшіе и миссъ Нинетта -- больше, чѣмъ братья и сестра. А такъ какъ каждое изъ этихъ воспоминаній сопровождалось опять таки довольно продолжительными объятіями, то въ общемъ процедура заняла много времени, и въ церковь пришлось скакать во весь опоръ, чтобы поспѣть во-время.
Кортежъ состоялъ изъ двухъ экипажей. Въ одномъ сидѣли миссъ Бравасса (четвертая подружка), мистриссъ Кромльсъ, женихъ и мистеръ Фолэръ, приглашенный шаферомъ; въ другомъ -- невѣста, мистеръ Кромльсъ, миссъ Гневелличи, миссъ Ледрукъ и Феноменъ. Туалеты дамъ были великолѣпны. Подружки невѣсты были сплошь утыканы искусственными цвѣтами, въ особенности Феноменъ, исчезавшій въ нихъ почти безъ остатка и имѣвшій видъ какой-то ходячей бесѣдки. Миссъ Ледрукъ, отличавшаяся романическимъ складомъ ума, украсила свою грудь миніатюромъ неизвѣстнаго пѣхотнаго офицера, который незадолго передъ тѣмъ пріобрѣла на распродажѣ по дешевымъ цѣнамъ. На остальныхъ дамахъ сверкали поддѣльные брилліанты, по красотѣ почти не уступавшіе настоящимъ. За то мистриссъ Кромльсъ поражала суровой простотой и величіемъ высокаго трагизма.
Но, кажется, никто изъ всей компаніи не сумѣлъ придать своей внѣшности такого внушительнаго и соотвѣтствующаго обстоятельствамъ характера, какъ мистеръ Кромльсъ. Согласно счастливой и оригинальной идеѣ, его осѣнившей, этотъ джентльменъ, выступавшій въ роли посаженаго отца невѣсты, превосходно "провелъ" эту роль, нарядившись въ театральный парикъ, въ табачнаго цвѣта камзолъ во вкусѣ прошлаго столѣтія, въ сѣрые шелковые чулки и башмаки съ пряжками. Имѣя въ виду прежде всего естественность сценическаго исполненія, онъ рѣшилъ, что ему необходимо растрогаться, вслѣдствіе чего, какъ только свадебный кортежъ вступилъ въ предѣлы храма, послѣдній огласился такими раздирательными воплями любящаго "отца", что церковный сторожъ поспѣшилъ пригласить его въ ризницу и предложилъ ему стаканъ воды передъ началомъ вѣнчанья.
Торжественное шествіе свадебной процессіи къ боковому придѣлу было великолѣпно. Невѣста съ четырьмя подружками образовали отдѣльную группу прекрасно скомпанованную и прорепетированную. За ними слѣдовалъ сборщикъ пошлинъ, а за нимъ его шаферъ, передразнивая его походку и движенія къ неописанному удовольствію своихъ коллегъ, собравшихся на хорахъ. Мистеръ Кромльсъ ковылялъ разслабленной поступью старца, удрученнаго горемъ. Мистриссъ Кромльсъ выступала всѣмъ извѣстнымъ шагомъ трагическихъ королевъ: шагъ впередъ правой ногой,-- остановка; шагъ впередъ лѣвой ногой,-- остановка, и такъ далѣе. Однимъ словомъ, по полнотѣ ансамбля картина не оставляла желать ничего лучшаго.
Брачная церемонія кончилась очень скоро, свидѣтели расписались въ книгѣ (причемъ мистеръ Кромльсъ счелъ необходимымъ осѣдлать свой носъ парой огромныхъ очковъ, протеревъ ихъ предварительно огромнымъ фуляромъ), и затѣмъ всѣ отправились завтракать въ самомъ веселомъ расположеніи духа. Николай дожидался ихъ въ квартирѣ антрепренера.
-- Ну, господа, завтракъ поданъ. Пожалуйте за столъ!-- возгласилъ мистеръ Кромльсъ, помогавшій мистриссъ Грудденъ въ послѣднихъ приготовленіяхъ къ пиршеству, которое, къ слову сказать, было устроено на болѣе широкую ногу, чѣмъ это могло быть пріятно сборщику пошлинъ.
Второго приглашенія не понадобилось. Толкаясь и оттирая другъ другъ, хозяева и гости ринулись къ столу и, не теряя даромъ времени, напали на ѣду. Прелестная невѣста краснѣла очень сильно, когда на нее смотрѣли, и ѣла очень много, когда на нее не смотрѣли, а интересный женихъ работалъ ножомъ и вилкой съ такимъ звѣрскимъ видомъ холодной рѣшимости, какъ будто задался задачей какъ можно меньше оставить Кромльсамь разъ ужъ его заставили заплатить за всѣ эти вкусныя вещи.
-- А что, сэръ, живо окрутили, неправда ли?-- спросилъ мистеръ Фолэръ, нагибаясь къ нему черезъ столь.
-- Какъ окрутили? Я васъ не понимаю,-- отозвался мистеръ Лилливикъ.
-- Да такъ: скрѣпили брачный союзъ, связали мужа и жену неразрывными узами, или какъ тамъ это зовется. Исторія не длинная, вы, я думаю, и опомниться не успѣли.
-- Да, сэръ,-- отвѣчалъ мистеръ Лилливикъ, вспыхнувъ отъ гнѣва,-- исторія не длинная, но что же изъ этого?
-- О, ровно ничего. Повѣситься вѣдь тоже не долго, какъ вы полагаете? Ха, ха, ха!
Мистеръ Лилливикъ положилъ ножъ и вилку и обвелъ честную компанію негодующимъ взоромъ.
-- Повѣситься?-- переспросилъ онъ въ недоумѣніи.
Воцарилось гробовое молчаніе. Никакое перо не опишетъ величественной фигуры мистера Лилливика въ его оскорбленномъ достоинствѣ.
-- Повѣситься?-- повторилъ еще разъ разгнѣванный женихъ.-- Да развѣ можно въ порядочномъ обществѣ проводить параллель между бракомъ и...
-- И тамъ, и здѣсь петля, изъ которой не выкрутишься,-- отважился намекнуть мистеръ Фолэръ, немного опѣшивъ.
-- Петля? Какая петля?-- заревѣлъ мистеръ Лилливикъ.-- Кто смѣетъ, говоря со мной, соединять въ одно понятіе петлю и Генріетту Пето...
-- Лилливикъ,-- поправилъ мистеръ Кромльсъ.
-- И Генріетту Лилливикъ,-- повторилъ сборщикъ пошлинъ.-- Въ этомъ домѣ, въ присутствіи почтенныхъ хозяевъ, выростившихъ талантливую и добродѣтельную семью -- семью феноменовъ и не знаю кого тамъ еще,-- на радость себѣ и другимъ,-- въ этомъ домѣ говорить о какихъ-то петляхъ! Да что же это такое, наконецъ.
-- Фолэръ,-- сказалъ мистеръ Кромльсъ, считая приличнымъ растрогаться при этомъ лестномъ намекѣ на него и его дражайшую половину,-- Фолэръ, вы меня удивляете!
-- Господи, да за что вы всѣ на меня напали!-- оправдывался несчастный актеръ.-- Что я такого сдѣлалъ?
-- Что вы сдѣлали, сэръ?-- закричалъ мистеръ Лилливикъ.-- Вы пытались подорвать общественные устои...
-- И осмѣять лучшія и нѣжнѣйшія изъ человѣческихъ чувствъ,-- добавилъ Кромльсъ, возвращаясь къ своей роли отца.
-- И набросить тѣнь презрѣнія на самыя прочныя и священныя соціальныя узы,-- докончилъ сборщикъ пошлинъ.-- Петли! Точно меня схватили за шиворотъ или поймали за ногу въ силокъ и женили насильно, а не самъ я женился по собственной своей свободной волѣ и гордясь своимъ поступкомъ!
-- Я вовсе не хотѣлъ сказать, что васъ схватили за шиворотъ или поймали за ногу въ силокъ,--проговорилъ сконфуженный актеръ.-- Я очень жалѣю, что такъ вышло.
-- Вы и должны жалѣть, сэръ,-- отрѣзалъ мистеръ Лилливикъ.-- Очень радъ, что у васъ хватило совѣсти почувствовать свою вину.
Такъ какъ послѣ такого отвѣта ссору можно было считать поконченной, а другого зрѣлища, которое могло бы занять вниманіе общества, не предвидѣлось, то мистриссъ Лилливикъ сочла этотъ моментъ самымъ подходящимъ, чтобы удариться въ слезы. Понадобилась помощь всѣхъ четырехъ подружекъ, которая и была оказана безъ промедленія, хотя и не безъ нѣкоторой кутерьмы, ибо комната была очень маленькая, а скатерть на столѣ очень длинная, и при первомъ же движеніи переполошившихся дѣвицъ тарелки полетѣли на полъ. Но мистриссъ Лилливикъ, не взирая ни на что, рѣшительно отказывалась успокоиться, пока воюющія стороны не дадутъ ей торжественной клятвы, что споръ ихъ не будетъ имѣть дальнѣйшихъ послѣдствій. Поломавшись, сколько слѣдовало по правиламъ приличій, противники исполнили ея требованіе. Съ этой минуты мистеръ Фолэръ погрузился въ гробовое молчаніе и довольствовался тѣмъ, что щипалъ за ногу Николая всякій разъ, какъ сборщикъ пошлинъ раскрывалъ ротъ, выражая этимъ способомъ свое презрѣніе къ оратору и къ тому, что тотъ говорилъ.
Было произнесено много рѣчей. Говорилъ Николай, говорилъ мистеръ Кромльсъ, говорилъ новобрачный. Два спича принадлежали юнымъ Кромльсамъ, отвѣчавшимъ на тостъ, который пили въ ихъ честь, а одинъ -- Феномену, говорившему отъ лица подружекъ невѣсты, причемъ мистриссъ Кромльсъ умилилась до слезъ. Было и пѣніе. Пѣли миссъ Ледрукъ и миссъ Бравасса. Пѣли бы, по всей вѣроятности, и другіе, еслибъ извозчикъ, дожидавшійся у крыльца, чтобы везти счастливую чету на пристань, откуда она предполагала отплыть на пароходѣ въ Райдъ, не прислалъ съ лакеемъ свой категорическій ультиматумъ: или ѣхать сейчасъ же, или доплатить ему восемнадцать пенсовъ сверхъ условленной платы.
Эта жестокая угроза произвела магическое дѣйствіе. Мистеръ Лилливикъ съ супругой стали собираться. Послѣ самаго патетическаго прощанья они отправились въ Райдъ, гдѣ намѣрены были провести въ уединеніи слѣдующіе два дня и куда, по заранѣе состоявшемуся соглашенію, имъ сопутствовалъ Феноменъ, избранный изъ числа подружекъ по нарочитой просьбѣ мистера Лилливика на томъ основаніи, что пароходный кассиръ, введенный въ заблужденіе малымъ ростомъ этой дѣвицы, долженъ былъ выдать ей полъ-билета.
Такъ какъ въ этотъ день не было спектакля, то мистеръ Кромльсъ объявилъ, что онъ намѣренъ сидѣть, пока не будетъ выпито все, что оставалось на столѣ по части питія; но Николай, который долженъ былъ на другой день въ первый разъ выступить къ роли Ромео, успѣлъ ускользнуть потихоньку, воспользовавшись кратковременной суматохой, вызванной неожиданнымъ проявленіемъ сильныхъ симптомовъ нетрезвости въ поведеніи мистриссъ Грудденъ.
Дезертируя такимъ образомъ изъ веселой компаніи, Николай руководствовался не только личными вкусами, но и безпокойствомъ за Смайка, который долженъ былъ играть аптекаря въ "Ромео и Джульеттѣ" и до сихъ поръ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о своей роли, кромѣ общаго представленія, что аптекарь долженъ быть голоденъ, но за то это и понятіе -- вѣроятно, по старой памяти -- онъ усвоилъ замѣчательно быстро.
-- Не знаю, право, Смайкъ, что намъ съ тобой дѣлать,-- сказалъ Николай, положивъ книгу, по которой онъ экзаменовалъ новоиспеченнаго актера.-- Боюсь, мой другъ, что тебѣ не выучить роли.
-- Кажется, что такъ,-- проговорилъ Смайкъ, грустно покачавъ головой.-- Вотъ если бы вы... Но нѣтъ! Вамъ будетъ слишкомъ много хлопотъ...
-- Что такое? Говори. Не думай обо мнѣ.
-- Если вы бы попробовали учить меня со словъ,-- заговорили бы мнѣ мою роль по кусочкамъ, по нѣскольку разъ каждое мѣсто,-- можетъ быть, тогда я и запомнилъ бы что-нибудь.
-- Ты думаешь? Чудесно! Непремѣнно попробуемъ. Посмотримъ, кому первому надоѣстъ. Только не мнѣ, Смайкь, повѣрь... Ну, начинаемъ: "Кто громко такъ зоветъ меня?"
-- Кто громко такъ зоветъ меня?-- сказалъ Смайкъ.
-- Кто громко такъ зоветъ меня?-- повторилъ Николай.
-- Кто громко такъ зоветъ меня?-- прокричалъ Смайкъ.
Долго спрашивали и переспрашивали они другъ друга, кто ихъ такъ громко зоветъ. Когда Смайкъ выучилъ это наизусть, Николай перешелъ къ слѣдующей фразѣ; потомъ они стали долбить двѣ за-разъ, потомъ перешли къ третьей, и такъ далѣе, пока, наконецъ, уже къ полночи, бѣдный Смайкъ, къ своей неописанной радости, убѣдился, что онъ запомнилъ таки кое-что.
На другой день они спозаранку принялись опять за работу, и Смайкъ, ободренный своими вчерашними успѣхами, заучивалъ гораздо быстрѣе и говорилъ смѣлѣе. Какъ только онъ достаточно овладѣлъ своей ролью, чтобы не затрудняться въ словахъ, Николай показалъ ему, какъ онъ долженъ выйти на сцену, придерживая обѣими руками желудокъ и потирая его отъ времени до времени согласно установившимся въ публикѣ понятіямъ, по которымъ такой пріемъ у актера долженъ означать, что ему хочется ѣсть. Не ограничившись утренней репетиціей и наскоро пообѣдавъ, они проработали весь день вплоть до той минуты, когда пора было идти въ театръ.
Никогда ни одинъ учитель не имѣлъ болѣе старательнаго, болѣе кроткаго и послушнаго ученика. Никогда ни одинъ ученикъ не имѣлъ болѣе неутомимаго, болѣе терпѣливаго и внимательнаго учителя.
Какъ только они одѣлись къ спектаклю, Николай возобновилъ свои уроки, пользуясь каждой свободной минутой, когда онъ не былъ на сценѣ. Труды его увѣнчались успѣхомъ. Ромео-Николаю былъ оказанъ самый горячій пріемъ, а Смайкъ былъ провозглашенъ единогласно и публикой, и актерами, царемъ всѣхъ аптекарей, когда-либо выступавшихъ въ "Ромео и Джульеттѣ".