Мистриссъ Никкльби знакомится съ господами Пайкомъ и Плекомъ и убѣждается въ ихъ безграничномъ расположеніи и участіи къ ней.
Давно уже мистриссъ Никкльби не чувствовала себя такой счастливой и гордой, какъ вечеромъ того дня, когда, возвратившись отъ Ральфа, она могла предаться на свободѣ пріятнымъ мечтамъ, не покидавшимъ ее всю дорогу. "Леди Мельбери Гокъ, леди Мельбери Гокъ!" на этомъ вертѣлись всѣ ея мысли. "Въ прошедшій вторникъ, въ церкви св. Георгія въ Ганноверъ-Скверѣ, его высокопреподобіемъ епископомъ Лапдафскимъ было совершено бракосочетаніе сэра Мельбери Гока изъ Мельбери Кастля въ Сѣверномъ Валлисѣ, съ Катериной, единственной дочерью покойнаго Николая Никкльби, эсквайра, изъ Девоншира". "Какъ хорошо это звучитъ, честное слово!" -- восклицала мысленно мистриссъ Никкльби.
Продѣлавъ церемонію вѣнчанія со всѣми сопутствующими ей празднествами къ своему полному сердечному удовольствію, эта сангвиническая мамаша принялась рисовать въ своемъ воображеніи длинный рядъ почестей и отличіи, ожидавшихъ ея Кетъ въ той блестящей новой сферѣ жизни, куда она попадетъ. Разумѣется, сна будетъ представлена ко двору. Въ годовщину ея рожденія, девятнадцатаго іюля ("въ десять минутъ четвертаго утра, потому что помню, я еще спросила тогда, который часъ," -- подумала въ скобкахъ мистриссъ Никкльби), сэръ Мельбери задастъ своимъ арендаторамъ парадный обѣтъ и въ ознаменованіе торжественнаго дня возвратитъ имъ три съ половивной процента изъ прошлогодней ренты, о чемъ будетъ подробно напечатано въ великосвѣтскихъ газетахъ къ удовольствію и безграничному восхищенію всѣхъ ихъ читателей. Портретъ Кетъ появится по меньшей мѣрѣ въ шести альманахахъ, и на оборотной его сторонѣ будетъ выведено изящнымъ курсивомъ: "Стихотвореніе къ портрету леди Мельбери Гокъ. Сэра Дингльби Даббора". А можетъ случиться и такъ, что который-нибудь изъ этихъ альманаховъ, съ болѣе широкими задачами, чѣмъ его собратья, помѣститъ еще и портретъ матери леди Мельбери Гокъ съ приложеніемъ стихотворенія отца сэра Дингльби Даббера. Мало ли чего не бываетъ на свѣтѣ! Въ журналахъ появляются иногда даже менѣе интересные портреты. И какъ только его мысль осѣнила добрѣйшую леди, лицо ея безсознательно приняло то полусонное, кисло-сладкое выраженіе, которое называется томнымъ и, будучи присуще всѣмъ подобнымъ портретамъ, быть можетъ, и объясняетъ загадку ихъ обаятельнаго дѣйствія на публику.
Въ такихъ фантастическихъ тріумфахъ прошелъ для мистриссъ Никкльби весь вечеръ того дня, когда она случайно познакомилась съ титулованными пріятелями Ральфа, и сновидѣнія не менѣе пророческаго и многообѣщающаго свойства услаждали ея сонъ всю эту ночь. Садясь на другой день за свой скромный обѣдъ, она была занята все тѣми же мечтами (быть можетъ, слегка поблѣднѣвшими при свѣтѣ дня), когда молодая дѣвица, состоявшая при ней въ качествѣ не то компаньонки, не то помощницы по хозяйству, влетѣла въ комнату въ необыкновенной ажитаціи и возвѣстила, что какіе-то два джентльмена желаютъ видѣть мистриссъ Никкльби,-- стоятъ въ передней и просятъ позволенія войти.
-- Господи, помилуй!-- воскликнула мистриссъ Никкльби, торопливо оправляя на себѣ чепецъ и воротничекъ.-- Что, если это... Ахъ, Боже мой! И все это время они стоятъ въ передней!.. Глупая! Что же ты не пригласила ихъ въ гостиную? Бѣги скорѣй, скажи, что просятъ пожаловать.
Пока дѣвушка бѣгала внизъ, мистриссъ Никкльби на скорую руку убирала со стола посуду и все, что напоминало объ ѣдѣ. Не успѣла она запереть будетъ и усѣсться на диванъ съ такимъ спокойнымъ лицомъ, какое только сумѣла состроить, какъ въ комнату вошли два джентльмена, совершенно ей незнакомые.
-- Мое почтенье, сударыня!-- сказалъ одинъ, дѣлая удареніе за второмъ словѣ.
-- Мое почтенье, сударыня!-- повторилъ другой, перенося удареніе на первое слово разнообразія ради.
Мистриссъ Никкльби сдѣлала книксенъ, улыбнулась, опять сдѣлала книксенъ и, потирая въ смущеніи руки, замѣтила, что она не имѣетъ, кажется, чести...
-- Насъ знать?-- докончилъ первый джентльменъ.-- О, вся потеря на нашей сторонѣ, мистриссъ Никкльби, повѣрьте! Вѣдь еся потеря на нашей сторонѣ, неправда ли, Пайкъ?
-- На нашей, Плекъ,-- подтвердилъ другой жентдьмснь.
-- Мы часто сожалѣли объ этомъ,-- продолжалъ первый.-- Вѣдь сожалѣли, Пайкъ?
-- Сожалѣли, Плекъ,-- сказалъ второй.
-- Но зато теперь мы обрѣли, наконецъ, счастье, о которомъ такъ долго мечтали, по которомъ томились и вздыхали. Мечтали мы объ этомъ счастьѣ, Пайкъ, или не мечтали?
-- Мечтали, Плекъ, ты и самъ это знаешь,-- проговорилъ мистеръ Пайкъ съ укоризной.
-- Слышите, сударыня, что онъ говоритъ,-- подхватилъ мистеръ Плекъ, поворачиваясь къ хозяйкѣ.-- Слышите вы это нелицепріятное свидѣтельство моего друга Пайка?.. Кстати, это мнѣ напомнило... Формальности, формальности, ими нельзя пренебрегать въ цивилизованномъ обществѣ. Позвольте вамъ представить: Пайкъ... мистриссъ Никкльби.
Мистеръ Пайкъ приложилъ руку къ сердцу и отвѣсилъ глубокій поклонъ.
-- Долженъ ли и я въ свою очередь представиться вамъ,-- продолжалъ мистеръ Плекъ,-- и самъ назвать свое имя, или долженъ просить моего друга Пайка (который, будучи формально представленъ, можетъ выполнить эту обязанность съ большимъ правомъ)... просить его удостовѣрить передъ вами, что мое имя дѣйствительно Плекъ? Долженъ ли я испрашивать чести вашего знакомства единственно на основаніи того глубокаго участія, которое я принимаю въ вашей семьѣ, или же для меня будетъ выгоднѣе обратиться къ вамъ въ качествѣ друга сэра Мельбери Гока,-- всѣ эти вопросы, мистриссъ Никкльби, я предоставляю рѣшить вамъ самимъ.
-- Друзья сэра Мельбери Гока не нуждаются въ рекомендаціяхъ, чтобы пріобрѣсти мое расположеніе,-- отвѣчала благосклонно мистриссъ Никкльби.
-- Какъ я счастливъ это слышать!-- воскликнулъ мистеръ Плекъ, придвигая стулъ вплотную къ мѣсту хозяйки и садясь.-- Вы не повѣрите, какъ для меня отрадно сознаніе, что дорогой мой другъ сэръ Мельбери такъ высоко стоитъ въ вашемъ мнѣніи. Позвольте мнѣ, мистриссъ Никкльби, сказать вамъ только одно: когда сэръ Мельбери узнаетъ объ этомъ, онъ будетъ счастливѣйшимъ изъ смертныхъ,-- положительно такъ... Пайкъ, садись.
-- Мое доброе мнѣніе не можетъ имѣть большого значенія дли такого человѣка, какъ сэръ Мельбери,-- проговорила бѣдненькая мистриссъ Никкльби въ полной увѣренности, что она отвѣчаетъ необыкновенно дипломатично.
-- Не можетъ имѣть значенія -- ваше мнѣніе?-- повторилъ въ изумленіи мистеръ Плекъ.-- Пайкъ, какое значеніе для нашего друга имѣетъ мнѣніе мистриссъ Никкльби?
-- Какое значеніе?-- повторилъ, какъ эхо, Пайкъ.
-- Ну, да, какое? Огромное, не такъ ли?
-- Огромное,-- подтвердилъ Пайкъ.
-- Мистриссъ Никкльби не можетъ не знать, какое глубокое впечатлѣніе произвела ея очаровательная дочь на...
-- Плекъ, воздержись!-- остановилъ его пріятель.
-- Пайкъ правъ,-- пробормоталъ мистеръ Плекъ послѣ многозначительной паузы -- Я сболтнулъ не подумавши. Пайкъ совершенно правъ. Благодарю, дружище.
"Боже ты мой, какая деликатность!-- подумала мистриссъ Никкльби.-- Никогда въ жизни ничего подобнаго не встрѣчала".
Мистеръ Плекъ немного поломался, притворяясь, что онъ находится въ величайшемъ замѣшательствѣ, и затѣмъ возобновилъ разговоръ покорнѣйшей просьбой забыть нечаянно сорвавшіяся у него съ языка необдуманныя слова и объяснить ихъ его безразсудной стремительностью. Единственная милость, о которой онъ позволялъ себѣ просить это, чтобы не сомнѣвались въ его искренности и добрыхъ намѣреніяхъ.
-- Потому что, когда я вижу,-- сказалъ въ заключеніе мистеръ Плекъ,-- когда я вижу съ одной стороны такую красоту и неотразимую грацію, а съ другой такую пылкую преданность, я... Извини меня, Пайкъ, я не имѣлъ намѣренія снова поднимать эту тему... Перемѣнимте разговоръ, господа.
-- Мы обѣщали сэру Мельбери и лорду Фредерику,-- началъ Пайкъ,-- зайти къ вамъ освѣдомиться, не простудились ли вы вчера?
-- О, нѣтъ, нисколько -- поспѣшила отвѣтить мистриссъ Никкльби.-- Передайте милорду и сэру Мельбери мою благодарность за вниманіе ко мнѣ и скажите имъ, что вчерашній вечеръ прошелъ для меня вполнѣ благополучно, вполнѣ. И это тѣмъ болѣе странно, что я вообще очень подвержена простудѣ. Помню, одинъ разъ я схватила такой насморкъ... Кажется, это было въ тысяча восемьсотъ семнадцатомъ году... Позвольте: четыре да пять -- девять... Да, такъ въ семнадцатомъ году... Такъ я схватила тогда такой страшный насморкъ, что думала, никогда отъ него не отдѣлаюсь, серьезно вамъ говорю. И представьте, меня вылечили однимъ очень простымъ средствомъ... Не знаю, случалось ли вамъ слышать о немъ, мистеръ Плекъ.-- Вы берете ведро горячей воды, такой горячей, чтобы только можно было терпѣть, размѣшиваете въ немъ фунтъ соли и на шесть пенсовъ отрубей самыхъ лучшихъ, затѣмъ ставите ведро передъ собой, засовываете въ него голову и сидите такъ по двадцати минутъ каждый вечеръ передъ тѣмъ, какъ ложиться въ постель. Я, кажется, сказала: голову.-- Не голову, а ноги. Это замѣчательное средство, удивительно помогаетъ. Какъ сейчасъ помню; я начала имъ лечиться на второй день Рождества, а къ половинѣ апрѣля насморкъ совершенно прошелъ. Вамъ это покажется чудомъ, когда я скажу, что начался онъ у меня съ сентября.
-- Какое ужасное приключеніе!-- воскликнулъ мистеръ Пайкъ.
-- Ужасное!-- повторилъ мистеръ Плекъ.
-- Но стоитъ выслушать о немъ ужь ради того, чтобъ узнать, что мистриссъ Никкльби въ концѣ концовъ выздоровѣла,-- неправда ли, Плекъ?
-- Да, благодаря этому обстоятельству, разсказъ получаетъ захватывающій интересъ.
-- Однако, Плекъ,-- сказалъ вдругъ Пайкъ, какъ будто спохватившись,-- мы такъ увлеклись интересной бесѣдой, что и забыли о нашемъ порученіи.-- Мы явились къ вамъ но порученію, мистриссъ Никкльби..
-- По порученію?-- повторила въ пріятномъ изумленіи добрѣйшая дама, уму которой мгновенно и въ самыхъ яркихъ краскахъ представилось формальное предложеніе руки и сердца по адресу Кетъ.
-- Отъ сэра Мельбери,-- докончилъ Пайкъ и прибавилъ помолчавъ:-- Я думаю, вы здѣсь очень скучаете?
-- Скучаю иногда, сознаюсь,-- отвѣчала мистриссъ Никкльби.
-- Такъ вотъ, сэръ Мельбери Гокъ просилъ насъ передать вамъ его глубокое почтеніе и нижайшую просьбу удостоить вашимъ присутствіемъ его ложу на сегодняшній спектакль.
-- Ахъ, Боже мой! Но я нигдѣ не бываю.
-- Тѣмъ болѣе причинъ, дорогая мистриссъ Никкльби, чтобы вы позволили себѣ это маленькое развлеченіе. Пайкъ, проси мистриссъ Никкльби.
-- Прошу васъ, согласитесь,-- сказалъ Пайкъ.
-- Вы должны согласиться,-- упрашивалъ Плекъ.
-- Вы очень добры,-- заговорила нерѣшительно мистриссъ Никкльби,-- но...
-- Пожалуйста никакихъ "но",-- любезно перебилъ ее Плекъ,-- въ нашемъ словарѣ не допускается такихъ словъ. Въ ложѣ будутъ вашъ деверь, лордъ Фредерикъ, сэръ Мельбери, Пайкъ. Объ отказѣ не можетъ быть и рѣчи. Сэръ Мельбери пришлетъ за вами экипажъ въ сорокъ минутъ седьмого, минута въ минуту. Вы не будете такъ жестоки, не лишите всѣхъ насъ удовольствія, мистриссъ Никкльби...
-- Вы такъ любезно настаиваете, что я, право, не знаю, что и сказать,-- проговорила достойная леди.
-- Не говорите ничего, ни слова, ни звука, дорогая мистриссъ Никкльби!-- И мистеръ Плекъ продолжалъ, понизивъ голосъ:-- Мнѣ хочется сказать вамъ на ушко одну вещь. Правда, я измѣняю данному слову, но это вздоръ и, увѣряю васъ, меня въ этомъ можно извинить, хотя, если бы мой другъ Пайкъ насъ подслушалъ, онъ надралъ бы мнѣ уши, повѣрьте, что такъ,-- вотъ до чего развито чувство чести въ этомъ человѣкѣ!
Мистриссъ Никкльби бросила боязливый взглядъ на рыцаря Пайка, который въ эту минуту отошелъ къ окну, и мистеръ Плекъ продолжалъ, сжимая ей руку:
-- Ваша дочь одержала побѣду, съ котярой я могу васъ поздравить. Сэръ Мельбери Гокъ -- ея преданный рабъ. Кха... гм.
Тутъ мистеръ Пайкъ вдругъ схватилъ съ камина какую-то небольшую вещицу и возгласилъ театральнымъ тономъ:
-- Ахъ, что это, что я вижу!
-- Что же ты видишь, мой другъ?-- спросилъ его Плекъ.
-- Это лицо, эти черты, это божественное выраженіе!-- ломался мистеръ Пайкъ, падая на стулъ съ таинственной вещицей въ рукахъ, которая оказалась портретомъ миніатюръ.-- Исполненіе слабо, несовершенно, но это то же выраженіе, тѣ же черты, то же лицо.
-- Я узнаю его даже отсюда,-- подхватилъ мистеръ Плекъ въ экстазѣ восторга.-- Неправда ли, сударыни, это слабое подобіе...
-- Это портретъ моей дочери,-- заявила съ гордостью мистриссъ Никкльби.
Это былъ дѣйствительно портретъ миссъ Никкльби, который маленькая миссъ Ла-Криви принесла имъ показать за два дня передъ тѣмъ.
Какъ только мистеръ Пайкъ убѣдился, что его догадка насчетъ портрета вѣрна, онъ принялся изливаться въ превыспреннихъ панегирикахъ божественному оригиналу, осыпая портретъ поцѣлуями въ пылу энтузіазма. А мистеръ Плекъ прижималъ къ сердцу руку мистриссъ Никкльби и въ свою очередь поздравлялъ ее съ такой дочерью такъ искренно и горячо, что на глазахъ у него выступили слезы. Бѣдняжка мистриссъ Никкльби сначала слушала съ снисходительнымъ самодовольствомъ, но подъ конецъ совсѣмъ размякла при видѣ такихъ доказательствъ вниманія и преданности къ ея семьѣ. Впрочемъ, не только она, но даже служанка случайно заглянувшая въ дверь, застыла на мѣстѣ въ нѣмомъ изумленіи передъ дикими восторгами двухъ друзей дома.
Мало-по-малу, однако, восторги ихъ поостыли. Тогда мистриссъ Никкльби принялась занимать ихъ пространными ламентаціями то поводу постигшаго ее разоренія. Весьма картинно и обстоятельно описала она свой старый деревенскій домъ: не пропустила ни одной комнаты до кладовой включительно, припомнила насколько ступенекъ надо было спуститься, чтобы попасть въ садъ, въ которую сторону повернуть, чтобы войти въ гостиную, и пересчитала весь кухонный инвентарь до послѣдней кастрюли. Воспоминаніе о кухнѣ естественно привело ее въ погребъ, гдѣ она окончательно заблудилась между боченками, бутылками и, вѣроятно, блуждала бы очень долго, если бы названія этихъ полезныхъ предметовъ изъ хозяйственной утвари не напомнили мистеру Пайку по весьма понятной ассоціаціи идей, что ему "чертовски хочется пить".
-- Знаете что,-- сказалъ этотъ достойный джентльменъ,-- если бы вы послали въ таверну ззять порцію джина съ водой, я бы положительно выпилъ.
И когда джинъ появился, мистеръ Пайкъ положительно выпилъ, и пилъ съ большимъ удовольствіемъ. Мистеръ Плекъ ему помогалъ, а мистриссъ Никкльби смотрѣла и восхищалась той невзыскательной простотой, съ какою эти свѣтскіе франты удостоили снизойти до простой оловянной кружки изъ ближайшей таверны. Мигтриссъ Никкльби не знала, что это чудо объясняется очень просто. Она не знала, что господамъ въ родѣ Пайка и Плека, промышляющимъ себѣ обѣдъ собственной изворотливостью или, вѣрнѣе, глупостью своихъ ближнихъ, случается попадать во всякія передѣлки и что въ крутыя для нихъ времена они не брезгаютъ самыми простыми и примитивными способами для удовлетворенія своихъ аппетитовъ.
-- Итакъ, въ сорокъ минутъ седьмого экипажъ будетъ здѣсь,-- сказалъ мистеръ Пайкъ, вставая.-- Позвольте... еще одинъ взглядъ на милыя черты. Да, вотъ оно это прелестное личико! Все то же, неизмѣнно прекрасно. (Поразительный фактъ, въ скобкахъ сказать, принимая въ разсчетъ, что дѣло шло о портретѣ). Ахъ, Плекъ, Плекъ!
Мистеръ Плекъ вмѣсто отвѣта съ большимъ чувствомъ поцѣловалъ руку у мистриссъ Никкльби. Мистеръ Пайкъ сдѣлалъ то же, послѣ чего оба стремительно вышли.
Мистриссъ Никкльби имѣла вообще слабость считать себя особой довольно проницательной и дальновидной, но никогда не была она такъ довольна своею дальновидностью, какъ въ этотъ день. Еще наканунѣ она все отгадала. Она никогда не видѣла сэра Мельбери въ обществѣ Кетъ, ни разу до вчерашняго дня не слышала его имени, а между тѣмъ не сообразила ли она съ самаго начала, въ чемъ тутъ секретъ? И она попала въ самую точку,-- теперь на этотъ счетъ не можетъ быть сомнѣній. Какое торжество! Не говоря уже объ оказанномъ ей лично лестномъ вниманіи, которое и само по себѣ могло служить достаточнымъ доказательствомъ, развѣ не выдалъ тайны сэра Мельбери его ближайшій другъ, отъ котораго у него навѣрно нѣтъ секретовъ? "Я просто влюблена въ этого милѣйшаго мистера Плека,-- положительно влюблена", -- рѣшила мистриссъ Никкльби.
Но среди всего этого благополучія, такъ неожиданно свалившагося на почтенную даму, ее безпокоило одно обстоятельство, а именно: у нея не было никого, передъ кѣмъ она могла бы излиться. Она было совсѣмъ ужъ рѣшилась идти къ миссъ Ла-Криви и разсказать ей все, но тутъ же подумала: "Не знаю только, ловко ли это будетъ? Миссъ Ла-Криви, конечно, хорошая женщина, но не своему положенію въ свѣтѣ она настолько ниже сэра Мельбери, что, я боюсь, намъ неприлично брать ее въ повѣренныя. Бѣдняжка!" И, на основаніи этого важнаго соображенія, добрѣйшая душа окончательно отказалась отъ мысли довѣрить свою тайну маленькой портретисткѣ и удовольствовалась тѣмъ, что запустила нѣсколько весьма таинственныхъ и туманныхъ намековъ насчетъ будущаго своего величія по адресу служанки, которая и выслушала ихъ съ достодолжнымъ почтеніемъ.
Ровно въ назначенный часъ явился обѣщанный экипажъ, и не какая нибудь извозчичья карета, а собственный экипажъ съ лакеемъ на запяткахъ, отличавшимся такими толстыми икрами, что, если онѣ были и не совсѣмъ соразмѣрны съ объемомъ туловища, зато независимо отъ него, какъ абстрактныя икры, могли быть смѣло выставлены въ королевской академіи въ качествѣ модели. Весело было смотрѣть, съ какимъ эффектомъ толстоногій лакей подсадилъ мистриссъ Никкльби въ экипажъ, захлопнулъ за ней дверцу и вскочилъ на запятки. А такъ какъ добрѣйшая лэди оставалась въ полномъ невѣдѣніи того грустнаго факта, что этотъ джентльменъ, приложивъ къ носу золотой набалдашникъ своей длинной трости, весьма непочтительно подмигивалъ на нее кучеру поверхъ ея же собственной головы, то и возсѣдала на своемъ мѣстѣ, гордо выпрямившись, исполненная сознанія своей важности.
У театра та же торжественная церемонія: опять прыжокъ лакея съ запятокъ, опять хлопанье дверцы и высаживанье. Въ довершеніе тріумфа мистриссъ Никкльби господа Пайкъ и Плекъ дожидались на подъѣздѣ, чтобы проводить ее въ ложу, а мистеръ Пайкъ простеръ свою вѣжливость до того, что набросился на какого-то старика съ фонаремъ, случайно подвернувшагося ему по дорогѣ, и посулилъ "расквасить" ему носъ къ неописанному ужасу мистриссъ Никкльби, заключившей -- скорѣе по чрезмѣрному возбужденію мистера Пайка, чѣмъ на основаніи какого-либо предшествующаго знакомства съ этимологіей слова "расквасить",-- что дѣло не обойдется безъ кровопролитія. По-счастью, впрочемъ, мистеръ Пайкъ ограничился только угрозой, и они добрались до ложи безъ дальнѣйшихъ приключеній, если не считать выраженнаго тѣмъ же воинственнымъ джентльменомъ желанія "задать взбучку" помощницѣ капельдинерши за то, что она перепутала номеръ ихъ ложи.
Не успѣли усадить мистриссъ Никкльби въ кресло за занавѣску, какъ явились сэръ Мельбери и лордъ Фредерикъ въ безукоризненно изящныхъ костюмахъ: отъ верхушки шляпы до кончиковъ перчатокъ, и отъ кончиковъ перчатокъ до носковъ сапогъ оба являли изъ себя истыхъ дэнди. Сэръ Мельбери какъ будто еще больше осипъ со вчерашняго дня, а лордъ Фредерикъ смотрѣлъ какимъ-то соннымъ. По этимъ признакамъ, а также и по тому, что оба они были не совсѣмъ тверды на ногахъ, мистриссъ Никкльби вполнѣ правильно заключила, что они только-что пообѣдали.
-- А мы, сейчасъ.... пили сейчасъ за здоровье вашей прелестной дочери, мистриссъ Никкльби,-- шепнулъ ей сэръ Мельбери, усаживаясь у нея за спиной.
"Ого, недаромъ говорятъ: въ винѣ правда!" -- подумала проницательная дама и сказала:-- Вы очень любезны, сэръ Мельбери.
-- Нѣтъ, нѣтъ, клянусь честью, вся любезность за вами. Съ вашей стороны было такъ мило пріѣхать.
-- А съ вашей -- меня пригласить, не такъ ли, сэръ Мельбери?-- отвѣчала мистрисъ Никкльби, мотнувъ головой съ необыкновенно тонкимъ видомъ.
-- Я такъ жаждалъ познакомиться съ вами,-- сказалъ на это сэръ Мельбери,-- такъ старался заслужить наше доброе мнѣніе, мнѣ такъ хотѣлось, чтобы между нами установилось взаимное пониманіе, гармонія душъ, что, оказывая вамъ эту любезность, я дѣйствовалъ въ своихъ интересахъ. Говорю это прямо, потому что не хочу, чтобы вы заблуждались на мой счетъ. Я страшный эгоистъ, клянусь честью!
-- Ахъ, нѣтъ, сэръ Мельбери, я вамъ не вѣрю!-- протянула томно почтенная леди.-- Съ такимъ открытымъ и благороднымъ лицомъ нельзя быть эгоистомъ.
-- Однако жъ вы удивительно наблюдательны,-- замѣтилъ сэръ Мельбери.
-- Вотъ ужъ нѣтъ! Я никогда ничего не замѣчаю,-- проговорила мистриссъ Никкльби такимъ тономъ, который предоставлялъ ея собесѣднику догадываться, что эта дама, напротивъ, замѣчаетъ очень и очень многое.
-- Я васъ просто боюсь,-- продолжалъ баронетъ.-- Господа, честное слово, я боюсь мистриссъ Никкльби, такъ она проницательна,-- прибавилъ онъ, оглянувшись на своихъ спутниковъ.
Пайкъ и Плекъ покачали головой съ таинственнымъ видомъ и объявили въ одинъ голосъ, что они давно это замѣтили. Мистриссъ Никкльби хихикнула въ пріятномъ конфузѣ, сэръ Мельбери засмѣялся, а Пайкъ и Плекъ захохотали во все горло.
-- Но гдѣ же мой деверь, сэръ Мельбери?-- спохватилась вдругъ мистриссъ Никкльби.-- Безъ него я бы ни за что не согласилась пріѣхать. Надѣюсь, онъ придетъ?
-- Пайкъ,-- промямлилъ сэръ Мельбери, доставая зубочистку, небрежно откидываясь на спинку кресла и показывая всѣмъ своимь видомъ, что ему лѣнь придумывать отвѣтъ,-- Пайкъ, гдѣ Ральфъ Никкльби?
-- Плекъ,-- сказалъ Пайкъ, подражая движеніямъ баронета и сваливая на пріятеля обязанность соврать,-- Плекъ, гдѣ Ральфъ Никкльби?
Мистеръ Плекъ собирался что-то отвѣтить, когда въ сосѣдней ложѣ послышались шорохъ платьевъ и говоръ входившихъ. Это отвлекло вниманіе джентльменовъ: всѣ четверо многозначительно переглянулись. Сэръ Мельбери вдругъ насторожился, прислушался и началъ шепотомъ умолять своихъ друзей "ради Бога, не шумѣть".
-- Что такое? Въ чемъ дѣло?-- спросила мистриссъ Никкльби.
-- Тише!-- прошепталъ сэръ Мельбери, сдѣлавъ ей знакъ замолчать.-- Лордъ Фредерикъ, узнаете вы этотъ голосъ?
-- Пусть чортъ меня возьметъ, если это не голосъ миссъ Никкльби,-- отвѣчалъ милордъ.
-- Не можетъ быть!-- проговорила мамаша и, заглянувъ за занавѣску, вскрикнула:-- А вѣдь и въ самомъ дѣлѣ она! Кетъ, милочка, здравствуй!
-- Мама, вы здѣсь? Да неужели это вы?
-- Какъ видишь, мой другъ.
-- Но какимъ образомъ? Съ кѣмъ?..-- начала было Кетъ и вдругъ попятилась, увидѣвъ человѣка, посылавшаго ей воздушные поцѣлуи и улыбавшагося изъ-за спины ея матери.
-- Съ кѣмъ? Отгадай!-- сказала почтенная дама, кланяясь мистриссъ Вититтерли, и докончила, слегка возвысивъ голосъ въ назиданіе этой лэди:-- Съ мистеромъ Пайкомъ и Плекомъ, съ сэромъ Мельбери Гокомъ и лордомъ Верисофтомъ.
"Господи, какъ она попала въ эту компанію!" пронеслось въ головѣ Кетъ.
Неожиданность была такъ ошеломляюща, такъ грубо напомнила бѣдной дѣвушкѣ все, что произошло на обѣдѣ у Ральфа, что она страшно поблѣднѣла. Эти симптомы волненія не ускользнули отъ мистриссъ Никкльби, и проницательная дама не замедлила приписать ихъ страстной любви. Но какъ ни была она польщена этимъ открытіемъ, дѣлавшимъ такую честь ея сообразительности, это не помѣшало ея материнскому сердцу встревожиться за Кетъ. Она проворно вышла изъ своей ложи и постучалась въ сосѣднюю. Мистриссъ Вититтерли, которая, сами собою разумѣется, не могла остаться равнодушной къ представлявшейся ей возможности познакомиться съ лордомъ и баронетомъ, сейчасъ же сдѣлала мужу знакъ отворить. Такимъ образомъ не прошло и минуты, какъ компанія мистриссъ Никкльби наводнила сосѣднюю ложу вплоть до дверей, такъ что господамъ Пайку и Плеку осталось только мѣстечко, чтобы просунуть головы.
-- Дорогая моя дѣвочка,-- сказала мистриссъ Никкльби, нѣжно цѣлуя дочь,-- какая ты била сейчасъ блѣдная! Ты меня просто перепугала!
-- Вамъ вѣрно показалось, мама, или, можетъ быть, это... отъ лампъ,-- отвѣчала Кетъ, испуганно озираясь и видя, что никакія объясненія здѣсь невозможны.
-- Развѣ ты не видишь сэра Мельбери, моя милая?
Кетъ слегка поклонилась, закусила губы и отвернулась къ сценѣ. Но отдѣлаться отъ сэра Мельбери было не такъ-то легко. Онъ выступилъ впередъ съ протянутой рукой, и такъ какъ мистриссъ Никкльби услужливо оповѣстила дочь объ этомъ обстоятельствѣ, той не оставалось ничего больше, какъ подать ему руку. Сэръ Мельбери удержалъ ее, въ своей и разсыпался въ пространныхъ комплиментахъ, а Кетъ все это время вспоминала, что произошло между ними, и справедливо возмущалась этой новой дерзостью, только усугублявшій оскорбленіе, уже нанесенное ей этимъ человѣкомъ. Затѣмъ послѣдовали поклоны и привѣтствія, во-первыхъ, со стороны лорда Верисофта, во-вторыхъ, со стороны Пайка и Плека, и, наконецъ, въ довершеніе обиды, молодой дѣвушкѣ пришлось; по требованію мистриссъ Вититтерли, исполнить церемонію представленія, назвавъ по именамъ всѣхъ этихъ ненавистныхъ людей, внушавшихъ ей такое омерзеніе.
-- Мистриссъ Вититтерли въ восхищеніи,-- заговорилъ, потирая руки, супругъ этой дамы,-- въ восхищеніи, милордъ, я въ этомъ увѣренъ, что ей представился случай завязать такое лестное знакомство, и я надѣюсь, милордъ, оно не остановится на этомъ. Джулія, дорогая моя, только ты пожалуйста не волнуйся, я тебя очень объ этомъ прошу. Мистриссъ Вититтерли, надо вамъ замѣтитъ, сэръ Мельбери, натура въ высшей степени увлекающаяся. Слабое пламя свѣчи, пушокъ на кожицѣ персика, пыль на крылышкахъ бабочки, вотъ что такое мистриссъ Вититтерли. Дуньте на нее, и ея нѣтъ: она погасла, растаяла, какъ дымъ.
Сэръ Мельбери, казалось, подумалъ, что было бы очень недурно, если бы прекрасная леди и въ самомъ дѣлѣ растаяла, какъ дымъ. Тѣмъ не менѣе онъ сказалъ, что удовольствіе отъ завязавшагося знакомства было во всякомъ случаѣ обоюдное. Лордъ Фредерикъ не замедлилъ прибавить: "Конечно, обоюдное", и, разумѣется, Пайкъ съ Плекомъ поспѣшили заявить изъ дверей: "Въ высшей степени обоюдное, чтобы не сказать больше".
-- Я такъ люблю драму, милордъ!-- пролепетала мистриссъ Вититтерли съ томной улыбкой.
-- Да-а, это очень интере-есно,-- промямлилъ милордъ.
-- Я всегда бываю больна послѣ Шекспира, На другой день послѣ спектакля я еле жива. Должно быть реакція отъ такихъ впечатлѣніи бываетъ слишкомъ сильна... Ахъ, Шекспиръ, это такой восторгъ!
-- Да-а, умный былъ человѣкъ,-- замѣтилъ милордъ.
-- И знаете, милордъ,-- продолжала мистриссъ Вититтерли послѣ довольно продолжительной паузы,-- я замѣтила, что его пьесы стали дѣйствовать на меня гораздо сильнѣе съ тѣхъ поръ, какъ я побывала въ этомъ миломъ, убогомъ маленькомъ домикѣ, гдѣ онъ родился. Были вы тамъ когда-нибудь?
-- Ни разу.
-- О, такъ вы непремѣнно должны туда съѣздить, непремѣнно, милордъ,-- проговорила мистриссъ Вититтерли изнемогающимъ голосомъ.-- Сама не знаю отчего, но когда посѣтишь это священное мѣсто, когда напишешь свое имя въ книгѣ для посѣтителей, какой-то неземной восторгъ охватываетъ тебя: чувствуешь, какъ въ тебѣ загорается огонь вдохновенія.
-- Да, да, я непремѣнно тамъ побываю,-- сказалъ лордъ Фредерикъ.
-- Джулія, жизнь моя,-- вмѣшался тутъ мистеръ Вититтерли,-- ты вводишь въ заблужденіе милорда, неумышленно, но все-таки вводишь его въ заблужденіе. Это твоя поэтически натура, другъ мой, твоя эѳирная душа, твое горячее воображеніе вдохновляютъ тебя, а вовсе не мѣсто. Мѣсто самое обыкновенное, и оно тутъ не при чемъ.
-- А мнѣ такъ кажется, что и мѣсто играетъ здѣсь роль,-- сказала вдругъ мистрисъ Никкльби, до этой минуты молчавшая,-- по крайней мѣрѣ, я помню, когда я ѣздила въ Стратфордъ съ моимъ бѣднымъ покойнымъ мистеромъ Никкльби (это было вскорѣ послѣ нашей свадьбы)... мы ѣхали изъ Бирмингама въ почтовой каретѣ... Кажется, въ почтовой, или я ошибаюсь? прибавила почтенная дама, помолчавъ, и затѣмъ продолжала:-- Да, навѣрное такъ, потому что, помню, я еще замѣтила тогда, что у кучера надъ лѣвымъ глазомъ былъ зеленый щитокъ... Такъ вотъ пріѣхали мы въ Стратфордъ, осмотрѣли могилу Шекспира и домикъ, гдѣ онъ родился, воротились въ гостиницу, и представьте, всю эту ночь мнѣ снился человѣкъ изъ гипса во весь ростъ и въ натуральную величину, весь въ черномъ и въ отложныхъ воротничкахъ, подвязанныхъ шнуркомъ съ двумя кисточками. Онъ стоялъ, прислонившись къ столбу, глубоко о чемъ-то задумавшись. А когда поутру я проснулась и разсказала свой сонъ мистеру Никкльби, онъ сказалъ, что мнѣ снился Шекспиръ, какимъ онъ былъ при жизни. Неправда ли, странно?.. Стратфордъ... Стратфордъ...-- продолжала мистриссъ Никкльби, что-то соображая.-- Да, такъ, это было навѣрно въ Стратфордѣ, потому что, помню, я ожидала тогда моего старшаго сына Николая и въ то самое утро страшно перепугалась мальчишки итальянца, продававшаго картины. Удивительное еще счастье, мэмъ,-- зашептала вдругъ эта невинная леди, нагибаясь къ мистриссъ Вититтерли, удивительное счастье, что изъ моего сына не вышло Шекспира. Подумайте, какая это была бы ужасная вещь!
Когда мистриссъ Никкльби привела свой интересный анекдотъ къ вожделѣнному концу, Пайкъ и Плекъ предложили, чтобы половина общества перешла въ сосѣднюю ложу и, какъ всегда, усердствуя въ интересахъ своего патрона, вели свою тактику такъ искусно, что Кетъ, несмотря на всѣ свои протесты, принуждена была взять руку сэра Мельбери Гока и идти съ нимъ. Ихъ сопровождали мать ея съ мистеромъ Плекомъ, но достойная леди, возмнивъ себя дипломаткой, приложила всѣ старанія, чтобы ни разу не взглянуть въ сторону дочери, и весь вечеръ была, повидимому, поглощена остроумной бесѣдой мистера Плека, который, въ качествѣ спеціально для этой цѣли приставленнаго къ ней часового, въ свою очередь не зѣвалъ и пользовался всякимъ удобнымъ случаемъ занять ея вниманіе.
Лордъ Фредерикъ остался въ другой ложѣ забавлять разговоромъ мистриссъ Вититтерли, а ассистентомъ къ нему назначили Пайка, который долженъ былъ выручать его сіятельство въ критическіе моменты. Что же до мистера Виттитерли, то онъ былъ слишкомъ занятъ, чтобы принимать участіе въ ихъ бесѣдѣ: надо же ему было оповѣстить своихъ знакомыхъ, бывшихъ въ театрѣ, что дескать "тѣ два джентльмена, которыхъ вы видите во второмъ ярусѣ, въ ложѣ мистриссъ Вититтерли, высокородный лордъ Фредерикъ Верисофтъ и его ближайшій другъ и пріятель, блестящій сэръ Мельбери Гокъ", извѣстіе, воспламенившее кипучей злобой и завистью сердца многихъ почтенныхъ матронъ и заставившее позеленѣть отъ отчаянія шестнадцать незамужнихъ ихъ дочерей.
Спекталь, наконецъ, кончился, но Кетъ опять таки должна была позволить сэру Мельбери свести ее съ лѣстницы, и опять господа Пайкъ и Плекъ маневрировали такъ удачно, что безъ всякихъ замѣтныхъ стараній съ чьей бы то ни было стороны бѣдная дѣвушка съ своимь кавалеромъ очутились не только послѣдними, но и довольно далеко отъ остальныхъ.
-- Куда вы спѣшите?-- сказалъ сэръ Мельбери, видя что Кетъ порывается впередъ и пытается высвободить свою руку.
Она ничего не отвѣтила, но не убавила шагу.
-- А, если такъ...-- проговорилъ сэръ Мельбери хладнокровно и безъ дальнѣйшихъ церемоній остановился, прижимая къ себѣ ея руку.
-- Прошу васъ не задерживать меня, сэръ!-- сказала Кетъ гнѣвно.
-- Отчего же?... Послушайте, моя милочка, ну, зачѣмъ вы притворяетесь недовольной?
-- Притворяюсь!-- воскликнула съ негодованіемъ истъ.-- Какъ вы еще смѣете послѣ всего, что случилось, заговаривать со мной, обращаться ко мнѣ, показываться мнѣ на глаза?
-- А знаете, миссъ Никкльби, въ гнѣвѣ вы еще прелестнѣе,-- объявилъ сэръ Мельбери, нагибаясь, чтобы лучше видѣть ея лицо.
-- Я ненавижу васъ, презираю отъ всего сердца!-- проговорила въ отчаяніи бѣдная дѣвушка.-- Если вамъ доставляетъ удовольствіе внушать отвращеніе, вы... Пустите меня къ нимъ, сейчасъ же пустите! Если вы не выпустите меня сію же минуту, я отброшу въ сторону всѣ благоразумныя соображенія, удерживавшія меня до сихъ поръ, и приму такія мѣры, которыя будутъ чувствительны даже для васъ.
Сэръ Мелъбори улыбнулся и, продолжая смотрѣть ей въ лицо и прижимать ея руку, двинулся къ выходу.
-- Если ни уваженіе къ моему полу, ни мое беззащитное положеніе не могутъ заставить васъ отказаться отъ этого грубаго, безчеловѣчнаго преслѣдованія,-- продолжала Кетъ, въ своемъ волненіи почти не сознавая, что она говоритъ,-- то у меня есть брать, который заставитъ васъ дорого поплатиться.
-- Клянусь жизнью, такъ она еще краше!-- сказалъ сэръ Мельбери невозмутимо, какъ будто разсуждалъ самъ съ собой, и тихонько обнялъ ее за талію.-- Положительно она мнѣ больше нравится, когда сердится, какъ теперь, чѣмъ когда молчитъ, скромно опустивъ глазки.
Кетъ не помнила, какъ она добралась до сѣней, гдѣ ее ожидала остальная компанія. Ни на кого не глядя, она вырвалась отъ своего спутника, быстро прошла на подъѣздъ, вскочила въ экипажи и, забившись въ уголъ, залилась слезами.
Пайкъ и Плекъ, памятуя свою обязанность, постарались отвлечь вниманіе общества отъ инцидента съ Кетъ. Выскочивъ на подъѣздъ, они принялись выкрикивать экипажи, задирать разныхъ господъ изъ публики, стоявшихъ по близости, и въ этой суматохѣ благополучію усадили перепуганную мистриссъ Никкльби въ ея экипажъ. Отдѣлавшись отъ этой дамы, они перенесли свою любезность на мистриссъ Вититтерли и заставили ее забыть о молодой дѣвушкѣ, оглушивъ почти до потери сознанія. Наконецъ, оба экипажа отъѣхали, оставивъ четырехъ достойныхъ друзей подъ портикомъ театра. Тогда всѣ четверо переглянулись и принялись хохотать.
-- Ну, что, не говорилъ я вамъ? Не говорилъ я, что стоитъ намъ подкупить служанку этихъ людей и разузнать, куда они вечеромъ ѣдутъ, и мы завоюемъ позицію?-- сказалъ сэръ Мельбери, обращаясь къ своему высокородному другу.-- Все вышло, какъ по писанному: мой лакей оборудовалъ дѣло со служанкой, мы подмазались къ маменькѣ и теперь домъ этихъ господъ открытъ для насъ во всякое время. И все обдѣлано въ однѣ сутки!
-- Да,-- проговорилъ милордъ,-- но я долженъ былъ весь вечеръ просидѣть со старухой.
-- Нѣтъ, вы только послушайте его!-- воскликнулъ сэръ Мельбери, поворачиваясь къ своимъ клевретамъ.-- Послушайте, что говоритъ этотъ неблагодарный ворчунъ! Право, я, кажется, дамъ торжественную клятву, никогда больше не помогать ему въ его замыслахъ. Ну, не позорно ли это съ его стороны?
Пайкъ спросилъ Плека, а Плекъ спросилъ Пайка, не позорно ли это, но ни тотъ, ни другой не отвѣтилъ.
-- А развѣ я неправду сказалъ?-- оправдывался лордъ Фредерикъ.-- Развѣ не правда, что я весь вечеръ просидѣлъ со старухой?
-- Конечно, правда, но какъ же было сдѣлать иначе?-- возразилъ съ негодованіемъ сэръ Мельбери.-- Какимъ образомъ, скажите на милость, удалось бы намъ добыть это приглашеніе въ домъ для всѣхъ огуломъ,-- являться, когда вздумается, уходить, когда надоѣстъ, сидѣть, сколько хочешь, и дѣлать, что хочешь -- если бы вы, высокородный лордъ, не полюбезничали съ хозяйкой, съ этой дурой изъ дуръ? Неужели вы думаете, что я вожусь съ этой дѣвочкой ради себя? Не прожужжалъ ли я ей уши, расхваливая васъ? Не переносилъ ли я весь вечеръ, какъ терпѣливый оселъ, ея гримасы и дерзости ради васъ? Да за кого, наконецъ, вы меня принимаете? Развѣ я для всякаго это сдѣлаю? И неужели за всѣ мои старанія я не заслуживаю ни капли благодарности?
-- Вы чертовски добрый малый, Гокъ,-- проговорилъ бѣдный простофиля, пожимая руку пріятелю.-- Клянусь жизнью, вы чертовски добрый товарищъ.
-- Такъ какъ же по вашему? Правильно я поступилъ?
-- Правильно.
-- Какъ подобаетъ добродушному, глупому, преданному псу, каковъ я и есть, не такъ ли?
-- Да, вы поступили, какъ другъ.
-- Въ такомъ случаѣ я удовлетворенъ,-- сказалъ сэръ Мельбери.-- А теперь пойдемъ раскитаемся съ французикомъ и съ нѣмецкимъ барономъ, которые такъ ловко обчистили наши карманы вчерашнюю ночь.
Съ этими словами безкорыстный джентльменъ взялъ подъ руку своего друга, и они пошли, причемъ сэръ Мельбери не преминулъ оглянуться назадъ и подмигнуть съ презрительной улыбкой господамъ Пайку и Плеку, а тѣ зажали рты платками въ знакъ своего безмолвнаго восхищенія такою ловкой тактикой и послѣдовали за своимъ патрономъ и его жертвой на почтительномъ разстояніи.