На слѣдующій день, я не зналъ ни минуты покоя; такъ хотѣлось мнѣ узнать, что сталось съ Смитомъ, умеръ ли онъ или былъ живъ; но въ тѣ времена вѣсти не скоро распространялись, и до насъ дошли слухи о Смитѣ только черезъ три дня.
Разсказывали, что въ воскресенье утромъ пришла къ нему въ домъ его сѣрая лошадь безъ сѣдока, сѣдла и уздечки; это обстоятельство, вмѣстѣ съ невозвращеніемъ Смита наканунѣ ночью, возбудили безпокойство его жены и она начала розъиски о пропавшемъ мужѣ. Наконецъ, она узнала, что старый Вильямъ Робертсъ и его жена, жившіе на Гопфрской сторонѣ Фервуда, возвращались поздно ночью домой въ субботу и, увидавъ, что на дорогѣ лежалъ раненый, окровавленный человѣкъ, подняли его и привезли домой, гдѣ онъ и лежалъ теперь. Мистрисъ Смитъ отправилась къ нимъ и оказалось то, чего она боялась: раненый человѣкъ былъ ея мужъ.
Потомъ до насъ дошло извѣстіе, что мистрисъ Смитъ рѣшилась, какъ только ея мужъ будетъ въ состояніи говорить, обратиться къ полиціи и къ суду о розъискѣ и наказаніи виновныхъ. Но черезъ день было узнано, что Смитъ умеръ, не очнувшись отъ своего забытья и не сказавъ ни слова. Затѣмъ явился коронеръ, произведено было дознаніе и полиція стала рыскать повсюду, отъискивая грабителей и убійцъ.
Одинъ изъ констаблей прибылъ въ Верхній Киллей. Прежде всего, онъ отправился въ таверну "Бѣлый Лебедь", гдѣ не было никого, кромѣ Джени, которая только вытаращила на него глаза и ничего не отвѣчала на всѣ его разспросы. Но вскорѣ пришелъ хозяинъ Филь и отъ него полицейскій узналъ, что Смитъ былъ въ тавернѣ въ ту самую ночь, когда его убили и уѣхалъ оттуда довольно поздно, но Филь никакъ не хотѣлъ признать, чтобы онъ былъ очень пьянъ, хотя этотъ фактъ удостовѣрили посѣтители "Бѣлаго Лебедя", по словамъ которыхъ Смитъ былъ такъ пьянъ, что едва держался въ сѣдлѣ.
Потомъ констабль, одинъ видъ котораго, какъ агента полиціи, былъ ненавистенъ всему селенію, пошелъ по хижинамъ, предлагая ихъ обитателямъ различные вопросы. Но онъ ничего отъ этого не выигралъ, потому что никто изъ лицъ, къ которымъ онъ обращался, ничего не зналъ о таинственномъ убійствѣ; но еслибы они что-нибудь и знали, то не сказали бы ни слова представителю полиціи. Послѣ всѣхъ, онъ пришелъ къ намъ и спросилъ у матери, не было ли ей извѣстно, чтобы кто-нибудь ходилъ поздно вечеромъ въ Фервудъ въ прошедшую субботу.
-- Нѣтъ, отвѣчала сердито мать, которая ненавидѣла полицію, можетъ быть, болѣе всѣхъ сосѣдей:-- никто не ходилъ въ степь послѣ Эвана, который привелъ домой осла.
-- Такъ Эванъ ходилъ въ Фервудъ? въ какое время ночи? спросилъ полицейскій.
-- Въ какое время ночи? повторила моя мать, мывшая бѣлье и желавшая какъ можно скорѣе отдѣлаться отъ непріятнаго гостя:-- кто вамъ сказалъ, что это было ночью? Мальчикъ ходилъ вечеромъ, но когда именно, я не помню, кажется, какъ только начало смеркаться.
Конечно, это было несправедливо, но, по всей вѣроятности, она сама не замѣтила, что было поздно, когда она меня посылала за осломъ. Полицейскій не удовлетворился этимъ отвѣтомъ и, вмѣсто того, чтобы уйдти, началъ разспрашивать меня, въ какомъ именно часу я ушелъ изъ дому и вернулся назадъ. Я очень боялся, чтобы онъ, по моимъ отвѣтамъ, не догадался, что я знаю болѣе другихъ и потому, не говоря ни слова о моихъ странствіяхъ по Фервуду, старался указать ему съ точностью ту минуту, когда я вышелъ изъ дому. Сначала я сказалъ ему, сколько было минутъ, когда я въ послѣдній разъ посмотрѣлъ на часы прежде, чѣмъ выйдти изъ дому, потомъ распространился о томъ, что наши часы отставали на прошедшей недѣлѣ, а четыре дня тому назадъ, они стали идти впередъ. Соображаясь съ этимъ, я опредѣлилъ время, когда я посмотрѣлъ на часы, но при этомъ сослался на мнѣніе посторонняго лица, который со мною не соглашался. Затѣмъ я сталъ вспоминать, сколько прошло времени отъ той минуты, когда я посмотрѣлъ на часы и когда вышелъ изъ дому. Наконецъ, я спохватился и торжественно заявилъ, что, можетъ быть, я совершенно ошибался и смотрѣлъ на часы не въ субботу, а въ пятницу или въ четвергъ. Все это я объяснялъ такъ долго, неясно и сложно, что полицейскій вышелъ изъ терпѣнія и, полагая, что отъ такого дурака не добьешься никакого толка, ушелъ среди моего разсказа, гнѣвно воскликнувъ:
-- Какое мнѣ дѣло до вашихъ часовъ! Отстаютъ ли они или идутъ впередъ. Твой языкъ мотается, какъ маятникъ и болтаетъ безъ умолку чертовщину. Право, я никогда не видывалъ такого Дурака! Ты мнѣ толкуешь о часахъ, а я тебя спрашиваю объ убійствѣ.
Мать проводила его до дверей бранью, жалуясь на то, что всякій полицейскій суетъ носъ, куда его не просятъ и осмѣливается подозрѣвать честную семью въ разныхъ преступленіяхъ.
-- Большой, должно быть, оселъ этотъ полицейскій, сказалъ мой отецъ, когда мы ему разсказали о посѣщеніи: -- если онъ думалъ, что ему кто-нибудь скажетъ правду. Ему платятъ деньги за розъиски, значитъ самъ все и розъискивай, а если онъ только будетъ повторять то, что., ему другіе скажутъ, то не за что ему и деньги платить, а слѣдуетъ ихъ отдать тому, отъ кого онъ все узналъ.
Я вполнѣ соглашался съ справедливостью этого взгляда и, дѣйствительно, полагалъ, что, еслибы я разсказалъ полицейскому все, что зналъ о таинственномъ убійствѣ, то самовольно исполнилъ бы его обязанность и ему не осталось бы ничего дѣлать. Къ тому же, если было жаль смерти одного человѣка, то еще болѣе пришлось бы сожалѣть о смерти трехъ человѣкъ, такъ какъ Тома и Гью навѣрное повѣсили бы, еслибы ихъ преступленіе было открыто, хотя этимъ ни мало не воскресили бы Смита. Поэтому, я упорно держалъ языкъ за зубами и надѣялся, что, благодаря моему молчанію, это дѣло канетъ въ воду. Меня только безпокоила мысль о сѣдлѣ и уздечкѣ. Что сталось съ ними? Но когда, наконецъ, они были отъисканы въ старомъ гумнѣ близь селенія Три Креста, то подозрѣніе пало скорѣе на обитателей этой деревни, чѣмъ жителей Верхняго Киллея. Такимъ образомъ, послѣ долгихъ розъисковъ, хлопотъ и усилій, полицейскія и судебныя власти должны были бросить это дѣло и сознаться, что они не имѣли ни малѣйшаго ключа къ открытію убійцы или убійцъ Смита.
Достовѣрными фактами въ этомъ дѣлѣ было только то, что Смитъ продалъ лошадь въ Сванси и получилъ за нее деньги, что онъ заѣзжалъ въ каждую таверну по дорогѣ изъ Сванси въ Киллей и пилъ тамъ здорово, что, выѣзжая изъ "Бѣлаго Лебедя", онъ былъ совершенно пьянъ и что, наконецъ, его подобрали на дорогѣ Вильямъ Робертсъ и его жена, которые и привезли его ограбленнаго и въ безчувственномъ состояніи въ свой домъ, гдѣ онъ и умеръ. Одно обстоятельство, выяснившееся на слѣдствіи коронера, однако, заставило меня задуматься; именно, мистрисъ Смитъ объявила, что у ея мужа въ день его убійства не было при себѣ ни часовъ, никакой драгоцѣнной вещи, кромѣ денегъ. Ясно было, что она ничего не знала о таинственномъ сокровищѣ, которое онъ ей везъ, судя но его собственнымъ словамъ. Я былъ убѣжденъ, что оно заключалось въ ящичкѣ или пакетѣ, который Гью тайно вытащилъ изъ сюртука Смита и скрылъ его отъ Тома. Мнѣ очень хотѣлось узнать, что это было за сокровище, и я терялся въ догадкахъ, но не смѣлъ спросить объясненія у Гью, который одинъ могъ бы удовлетворить моему любопытству.
Вообще, я очень сожалѣлъ, что былъ невольнымъ зрителемъ этой роковой драмы, такъ какъ она не выходила у меня изъ головы ни днемъ, ни ночью. Конечно, большимъ утѣшеніемъ мнѣ было бы поговорить съ кѣмъ-нибудь обо всемъ этомъ и я завидывалъ Гью и Тому, которые могли говорить другъ другу о томъ, что ихъ мучило, хотя и радовался, что не имѣю такого тяжелаго гнета на своей совѣсти, какъ они. Впрочемъ, мало по малу, я сталъ думать менѣе объ убійствѣ Смита, и мнѣ въ этомъ много помогла дружба съ мальчикомъ, котораго я подобралъ самымъ страннымъ образомъ въ Сванси.
Однажды, мать послала меня купить кое-что на рынкѣ и я стоялъ на базарной площади, какъ вдругъ замѣтилъ невдалекѣ мальчика, лицо котораго почему-то мнѣ напомнило миссъ Гвенліану. Онъ былъ очень блѣденъ и худощавъ; казалось, онъ давно не ѣлъ и одежда его была вся въ лохмотьяхъ. Онъ ничего не дѣлалъ, не покупалъ, не продавалъ, не просилъ милостыни, не лазилъ по карманамъ, насколько я видѣлъ; онъ только нервно переминался съ ноги на ногу и съ безпокойствомъ смотрѣлъ по сторонамъ, словно чего-то опасался. Онъ меня заинтересовалъ и я сталъ съ любопытствомъ слѣдить за нимъ. Неожиданно онъ задрожалъ и, бросившись на землю, подползъ къ тележкѣ съ овощами, за которую и спрятался. Онъ мнѣ понравился съ первой минуты и, подойдя къ нему, я сказалъ шепотомъ:
-- Ты хочешь отъ кого-то укрыться, помочь тебѣ, что ли?
Онъ взглянулъ на меня съ изумленіемъ, но кивнулъ головой и указалъ знакомъ, чтобы я всталъ передъ тележкой. Я исполнилъ его желаніе; но черезъ нѣсколько минутъ онъ поднялся съ земли, словно опасность миновала, и поблагодарилъ меня. Я тотчасъ спросилъ, кого онъ боялся и онъ мнѣ разсказалъ, что служилъ на кораблѣ, гдѣ съ нимъ обращались очень дурно и потому онъ убѣжалъ съ корабля нѣсколько дней тому назадъ. Испугался же онъ оттого, что увидѣлъ на площади одного изъ матросовъ съ корабля. Онъ старался все это время найдти себѣ работу и на рынокъ пришелъ съ этой цѣлью, но доселѣ всѣ его усилія были тщетны. Вспомнивъ, что одинъ фермеръ близь Верхняго Киллея искалъ мальчика, чтобы пасти стадо овецъ, я сказалъ объ этомъ моему новому пріятелю и обѣщалъ отвести его къ фермеру послѣ того, какъ окончу свои дѣла въ Сванси.
Онъ желалъ тотчасъ отправиться изъ города, боясь встрѣчи съ матросомъ, но я не могъ еще идти и онъ долженъ былъ дожидаться. Сначала онъ, повидимому, мнѣ не довѣрялъ и подозрительно смотрѣлъ на меня изъ-подлобья, какъ бы ожидая, что я его выдамъ и потому готовый всякую минуту искать спасенія въ бѣгствѣ. Но мало по малу его довѣріе ко мнѣ увеличилось, особенно послѣ того, какъ я подѣлился съ нимъ моимъ обѣдомъ, такъ какъ никто истощенный голодомъ не можетъ сомнѣваться въ человѣкѣ, накормившемъ его, по крайней мѣрѣ, до тѣхъ поръ, пока эта пища не переварится въ его желудкѣ.
Наконецъ, я кончилъ всѣ свои дѣла и уже хотѣлъ отправиться домой съ новымъ пріятелемъ, какъ вдругъ онъ схватилъ меня за руку и, указывая на шедшаго но площади мужчину въ морской курткѣ, произнесъ съ испугомъ:
-- Вотъ мой шкиперъ! Я пропалъ, если онъ меня увидитъ. Посмотрите, куда онъ пойдетъ, а я снова спрячусь.
Шкиперъ прошелъ мимо всѣхъ ларей, но не смотрѣлъ на выставленный товаръ, а озирался по сторонамъ, словно искалъ кого-то. Я началъ подозрѣвать, что моему пріятелю грозила бѣда, въ чемъ я совершенно убѣдился, когда матросъ подошелъ къ полисмэну и началъ что-то говорить ему.
У самой стѣны, подлѣ которой мы находились, была большая куча мусора; я сказалъ мальчику, чтобы онъ подползъ, какъ можно ближе къ этой кучѣ и набросилъ на него валявшійся тутъ мѣшокъ. Я же самъ направился къ тому мѣсту, гдѣ стоялъ морякъ и полисмэнъ, чтобы подслушать ихъ, разговоръ.
-- Вашъ матросъ правъ, говоря, что онъ видѣлъ здѣсь мальчишку, сказалъ полисмэнъ въ ту самую минуту, какъ я подошелъ къ нимъ: -- не болѣе четверти часа тому назадъ, я видѣлъ мальчика въ родѣ того, котораго вы отъискиваете у ларя Джона Джонса. Пойдемте и посмотримте, нѣтъ ли его тамъ.
Ларь Джона Джонса находился вблизи мусорной кучи и я, быстро пробравшись въ толпѣ, сѣлъ на мѣшокъ, подъ которымъ скрывался мой новый пріятель и сталъ грызть рѣпу, какъ ни въ чемъ не бывало. Черезъ минуту шкиперъ съ полисмэномъ подошли ко мнѣ и послѣдній спросилъ, не видалъ ли я стоявшаго тутъ недавно мальчика въ лохмотьяхъ. Я отвѣчалъ, что никогда не обращаю вниманія на оборванцевъ, а предоставляю это тѣмъ, до кого это касается. Такимъ образомъ, я вторично привелъ полицію въ недоумѣніе и это мнѣ доставило большое удовольствіе. Поискавъ всюду исчезнувшаго мальчика, рѣшили, что онъ, вѣроятно, ушелъ съ площади незамѣтнымъ образомъ, но полисмэнъ не былъ вполнѣ въ этомъ увѣренъ и обѣщалъ шкиперу держать ухо востро и сообщить о томъ же другимъ полисмэнамъ.
Послѣ этого шкиперъ удалился, а полисмэнъ всталъ не подалеку отъ ларя Джона Джонса и подозрительно осматривалъ всѣхъ проходящихъ. Въ виду такой неусыпной бдительности полиціи, намъ невозможно было искать спасенія въ бѣгствѣ, и я возненавидѣлъ полицію болѣе, чѣмъ когда-либо. Окончивъ свою рѣпу, я не смѣлъ двинуться съ мѣста и прикинулся, что заснулъ, изъ боязни, чтобъ полисмэнъ не прогналъ меня. Я, однако, шепнулъ своему пріятелю, чтобъ онъ лежалъ тихо, такъ какъ опасность все еще не миновала и въ этомъ непріятномъ положеніи мы оставались болѣе часа. Наконецъ, полисмэна отозвали въ сосѣднюю улицу, гдѣ произошелъ шумъ, и какъ только онъ повернулся къ намъ спиною, я вытащилъ мальчика изъ подъ мѣшка и мы оба пустились бѣгомъ по противоположному направленію. Черезъ нѣсколько минутъ, мы очутились внѣ Сванси и свободно перевели дыханіе. Потомъ мы, веселые и довольные, отправились въ Верхній Киллей.
По дорогѣ, мальчикъ разсказалъ мнѣ, что его зовутъ Вильямомъ Джонсомъ и что ему около пятнадцати лѣтъ. Въ дѣтствѣ, онъ сначала жилъ съ матерью въ Нитѣ, потомъ она переѣхала въ Сванси и отдала его юнгой на коммерческій корабль Нанси-Джонсъ, ходившій въ Гавръ. Послѣ двухъ лѣтъ морской жизни, которая ему была ненавистна, онъ бросилъ корабль и вернулся домой. Но онъ не могъ найти работы и, преслѣдуемый матерью, которая все ворчала, что не въ состояніи его содержать, снова поступилъ на корабль. Шкиперъ корабля, жестокій тиранъ, такъ дурно обращался съ нимъ, что онъ убѣжалъ отъ него, какъ только они вернулись въ Сванси. Матери своей онъ не нашелъ въ прежнемъ ея жилищѣ и, послѣ многихъ розысковъ, узналъ въ этотъ самый день, что она умерла шесть мѣсяцевъ тому назадъ. Тогда, не имѣя ни гроша, ни крова, онъ пошелъ искать работы на рынокъ, гдѣ встрѣтилъ меня.
На слѣдующій день я свелъ Вильяма Джонса къ фермеру, который нуждался въ пастухѣ, и онъ тотчасъ его взялъ, не очень заботясь о нравственныхъ качествахъ мальчика, который будетъ пасти его овецъ. Но это еще было не все; мальчику надо было еще пріискать квартиру и я предложилъ ему жить у насъ. Мать не представила никакихъ возраженій и Биль Джонсъ поселился въ нашемъ домѣ, словно членъ нашей семьи.
Чѣмъ ближе я его узнавалъ, тѣмъ болѣе привязывался къ нему и черезъ полгода онъ занялъ въ моемъ сердцѣ первое мѣсто послѣ миссъ Гвенліаны. Онъ нисколько не походилъ на меня. Я былъ живой, горячій, вспыльчивый юноша, а онъ тихій, спокойный. Любовь его ко мнѣ была стойкая, преданная, но не отличалась страстнымъ, ревнивымъ характеромъ моей любви къ нему. Я никогда не вѣрилъ, чтобъ тихій, разсудительный человѣкъ, никогда не увлекающійся и не выходящій изъ себя, а, напротивъ, могущій дремать, занимаясь своимъ любимымъ дѣломъ, такъ же глубоко чувствовалъ, какъ пламенный человѣкъ, въ которомъ любовь и ненависть кипятъ ключемъ. Конечно, бываютъ люди, которые умѣютъ сдерживать свои чувства и потому кажутся спокойными, но такихъ людей мало и, я полагаю, что большинство ихъ не отличается глубокими чувствами и слишкомъ эгоистично, равнодушно или лѣниво, чтобъ принимать вещи къ сердцу. Если человѣку ничто въ мірѣ не дорого, если онъ ни о чемъ не заботится, то его спокойствіе не заслуга.
Биль Джонсъ былъ одинъ изъ этихъ спокойныхъ, тихихъ людей, которые кажутся кусками льда, и часто выводилъ меня изъ терпѣнія своимъ равнодушіемъ. Однако, въ сущности, у него были глубокія чувства, только до нихъ трудно было добраться.
Вскорѣ всѣ сосѣди его полюбили, но что было всего страннѣе, это расположеніе къ нему Гью Риза, который, по своей грубой, жестокой натурѣ, казалось, могъ думать только о самомъ себѣ. Какъ бы то ни было, Гью, даже пьяный и въ припадкѣ бѣшенства, былъ всегда любезенъ съ Билемъ; кромѣ того, онъ очень любилъ общество Биля и хотѣлъ быть постоянно съ нимъ. Я протестовалъ противъ этого. Вѣдь я нашелъ Биля, привелъ его въ Верхній Киллей, нашелъ ему мѣсто и пріютилъ его, значитъ, онъ былъ моимъ другомъ, почти моей собственностью. Поэтому, естественно я питалъ ревность ко всякому, кто хотѣлъ отбить его отъ меня. Кромѣ того, я не считалъ Гью полезнымъ товарищемъ для Биля и боялся, что онъ, пріобрѣтя надъ мальчикомъ вліяніе, могъ его научить многому дурному, такъ какъ я не забылъ, что онъ увлекъ Тома Девиса и сдѣлалъ его своимъ сообщникомъ въ дѣлѣ убійства Смита.
Единственнымъ результатомъ этого убійства былъ успѣхъ ухаживанія Тома за Мартой. Онъ подарилъ ей шаль и брошку, которыя она приняла съ удовольствіемъ, говоря, что значитъ онъ началъ хорошо работать и накопилъ денегъ, ибо иначе онъ не могъ бы позволить себѣ такого крупнаго расхода. Я полагаю, что она всегда питала къ нему маленькую слабость, но, зная, какой онъ лѣнивый и легкомысленный человѣкъ, боялась выйти замужъ за такого человѣка и изъ благоразумія удерживала себя отъ серьёзной привязанности. Но неожиданное появленіе денегъ обмануло ее; она повѣрила, что онъ измѣнился, сдѣлался работящимъ и бережливымъ, а потому позволила ему чаще видѣться съ нею, ходила съ нимъ гулять и, мало по малу, дѣло дошло до того, что ихъ бракъ сдѣлался только вопросомъ времени. Наблюдая за ними со стороны и зная источникъ, откуда Томъ пріобрѣлъ свои деньги, я молчалъ, хотя мнѣ было больно видѣть, какъ она заблуждалась. Но я не могъ открыть страшной тайны и долженъ былъ оставить ихъ въ покоѣ. Всѣмъ было извѣстно, что Тому стоило только накопить еще немного денегъ и завести свою хижину, чтобъ жениться на Мартѣ. Когда, однажды, объ этомъ заговорили при Гью Ризѣ, онъ засмѣялся, и сказалъ, что Тому легко накопить денегъ. Эти слова меня непріятно поразили; Томъ постоянно хороводился съ Гью, и я боялся, чтобъ онъ не вовлекъ его въ новую бѣду, которая могла окончиться не такъ благополучно, какъ дѣло Смита. Поэтому, я хотѣлъ удостовѣриться, насколько Томъ былъ привязанъ къ Гью, и не было ли возможности ихъ разлучить.
-- Ты, кажется, Томъ, такъ любишь Гью Риза, сказалъ я ему однажды полушутя:-- точно онъ, а не Марта твоя невѣста. Или ты хочешь научиться у него, какъ выходить изъ терпѣнія и сердиться? Но я слыхалъ, что для этого лучше всего жениться; жена разомъ всему научитъ.
Тому не понравились мои шутки надъ его дружбой съ Гью и онъ отвѣчалъ съ сердцемъ:
-- Да, я его люблю, а тебѣ какое до этого дѣло? Онъ не хуже другихъ, и все это вздоръ, что разсказываютъ объ его гнѣвныхъ вспышкахъ.
Я долженъ былъ замолчать и вскорѣ послѣ этого Томъ и Гью неожиданно удалились на время изъ селенія. Никто не зналъ объ ихъ уходѣ, пока Томъ не пришелъ проститься съ Мартой. Ея не было дома и онъ хотѣлъ ее дождаться, но сопровождавшій его Гью такъ торопилъ его, что онъ долженъ былъ отправиться, приказавъ сказать Мартѣ, что уходитъ съ Гью на очень выгодную работу, съ которой не вернется ранѣе недѣли.
Прошла недѣля, потомъ вторая, и они все-таки не являлись. Тогда Марта начала безпокоиться о своемъ женихѣ, хотя никто другой въ Верхнемъ Киллѣ не думалъ о томъ, чтобы съ ними что-нибудь случилось. Такъ мало имѣетъ значенія на свѣтѣ жизнь или смерть бѣднаго человѣка, неимѣющаго семейства.
Спустя нѣсколько недѣль, я былъ случайно въ Сванси и слышалъ тамъ толки о недавнемъ разбоѣ въ Нитѣ. Ночью грабители взломали дверь въ одиноко стоящемъ домѣ, похитили большую сумму денегъ и все сдѣлали такъ ловко, что до утра никто не хватился о кражѣ. Несмотря на всѣ поиски, полиція еще не напала на слѣдъ воровъ, хотя, вѣроятно, это были цыгане, такъ какъ въ то время цыганскій таборъ останавливался вблизи отъ Нита.
Я никому не разсказалъ объ этой исторіи, кромѣ Биля Джонса, такъ что извѣстіе о ней первый принесъ въ Верхній Киллей, черезъ два дня, Томасъ Дженкинсъ и передалъ ее всѣмъ въ тавернѣ Бѣлый Лебедь. Я не разъ замѣтилъ, что первому разсказчику какой бы то ни было исторіи всегда вѣрятъ болѣе всѣхъ послѣдующихъ и если кто-нибудь оспариваетъ его свѣдѣнія, то его поднимаютъ на смѣхъ. Поэтому, слыша отъ Томаса Дженкинса, что воровство въ Нитѣ произведено человѣкомъ въ очкахъ, съ длинной бородой и съ русыми волосами, который, за нѣсколько времени передъ тѣмъ, сновалъ вокругъ дома, я сожалѣлъ, что не разсказалъ ранѣе своего варіанта, по которому воры были цыгане, а кто же видалъ когда-нибудь цыгана въ очкахъ и съ длинными русыми волосами? Я сказалъ Дженкинсу, что онъ ошибался и что я зналъ лучше его, такъ какъ слышалъ объ этомъ воровствѣ два дня ранѣе его. Но онъ настаивалъ на своемъ и мы стали горячо спорить, какъ вдругъ въ таверну вошелъ Гью Ризъ и всѣ тотчасъ забыли исторію о воровствѣ. Гью тотчасъ забросали вопросами, когда онъ вернулся, гдѣ Томъ, какъ имъ удалась работа и т. д. Гью никогда не любилъ много говорить но тутъ онъ удостоилъ насъ отвѣтомъ и сообщилъ, что они только-что вернулись, что Томъ, вѣроятно, пошелъ къ своей милой и что работа оказалась очень выгодной.
Вскорѣ послѣ этого я вернулся домой и засталъ въ кухнѣ Тома, который смотрѣлъ съ любовью на Марту, приготовлявшую ему ужинъ. Онъ не передалъ намъ никакихъ подробностей о работѣ, и только сказалъ, что это была спѣшная земляная работа и что за нее заплатили очень хорошо. Онъ былъ въ прекрасномъ расположеніи духа, и сказалъ Мартѣ, что у него вскорѣ будетъ достаточно денегъ для ихъ свадьбы.