Какъ только мы очутились внѣ домовъ и человѣческихъ взоровъ, мы повернули направо съ большой дороги и углубились въ Клайнскій лѣсъ, гдѣ на свободѣ могли рѣшить, что намъ дѣлать. Хотя мы уже рѣшили бѣжать въ Америку, по не имѣли ни малѣйшаго понятія о томъ, какъ исполнить этотъ планъ, и знали только, что переселенцы отправлялись въ Америку изъ Ливерпуля. Какъ бы то ни было, прежде всего намъ слѣдовало удалиться изъ окрестностей Киллея, гдѣ насъ всѣ знали, и намъ пришла въ голову мысль, что всего удобнѣе было это сдѣлать моремъ. Изъ Момбльса и Оксвича отходили суда въ различныя мѣстности, а намъ было все равно, куда бы насъ ни отвезли, только бы подальше. Что же касается до конечнаго отплытія въ Америку, то это можно было совершить отовсюду.
Порѣшивъ, такимъ образомъ, общій планъ дѣйствія, мы остановились на вопросѣ, куда направить шаги, въ Момбльсъ или Оксвичъ. Первый городокъ находился въ трехъ миляхъ, а второй въ девяти миляхъ отъ насъ. Конечно, намъ ближе было до Момбльса, но зато туда было ближе и изъ Сванси, а потому нашъ выборъ палъ на Оксвичъ, гдѣ была менѣе вѣроятность встрѣтить враговъ. Кромѣ того, мы рѣшились идти только ночью, а днемъ скрываться, чтобъ никто не зналъ о нашемъ бѣгствѣ. Намъ не было извѣстно, началась ли за нами погоня, но предосторожности были необходимы, потому что погоня должна была начаться, какъ только найдутъ мое имя на ружьѣ. Мы не покинули Клайнскаго лѣса до сумерекъ, но съ опушки его видѣли, какъ два полисмэна переходили черезъ Илайнскіе луга по направленію къ Фервуду, куда и мы хотѣли направиться. Конечно, они могли идти и по другому дѣлу, но одинъ ихъ видъ насъ встревожилъ и мы рѣшили уклониться отъ нихъ какъ можно далѣе и взять самую далекую дорогу въ Оксвичъ черезъ Картеръ-Фордъ и Кефи-Бринскую гору, вмѣсто того, чтобъ идти прямо черезъ Паркъ и Пенмэнъ.
Какъ только наступила ночь, мы пересѣкли Фервудъ въ Картеръ-Фордѣ и, мало-по-малу, достигли Килибимской фермы, находящейся на лѣвой сторонѣ горы Кефи-Бринъ. Такъ какъ Оксвитчъ лежитъ въ двухъ или трехъ миляхъ на южномъ склонѣ этой горы, то намъ стоило только перейти чрезъ ея длинный кряжъ и спуститься въ бухту, гдѣ мы надѣялись найти судно. Но уже начинало свѣтать и мы забрались въ старый навѣсъ близь фермы, гдѣ и провели спокойно весь день. Хотя наша провизія быстро уменьшалась, но все-таки у насъ оставалось еще довольно и мы не имѣли еще надобности покупать что бы то ни было.
По наступленіи ночи, мы съ новыми силами стали взбираться на Кефи-Бринъ, въ полномъ убѣжденіи, что къ разсвѣту достигнемъ Оксвитча. Ни одинъ изъ насъ не бывалъ тамъ, но мы знали, что разстояніе до бухты было такъ невелико, что, даже взявъ самую дальнюю дорогу, мы могли добраться до нея, пока еще было темно.
Когда мы вышли изъ-подъ навѣса, шелъ мелкій дождь, на что мы ни мало не сердились, такъ какъ избѣгали свѣта даже лунной ночи. Но туманъ хуже дождя, и едва мы успѣли добраться до половины горы, какъ густой туманъ окружилъ насъ, такъ что нельзя было ничего видѣть на два шага. Однако, мы продолжали идти впередъ, зная, что слѣдовало все подниматься въ гору, пока не достигнемъ вершины. Но горный склонъ былъ до того усѣянъ обломками утесовъ, что трудно было сказать, поднимались ли мы или опускались. Тутъ также было много горныхъ потоковъ и проваловъ, наполненныхъ водою; мы слышали вокругъ себя журчаніе и плескъ воды, но попрежнему подвигались въ темнотѣ, не зная, куда именно мы шли.
Вдругъ Томъ, шедшій рядомъ со мною, хотя я его не видалъ, громко вскрикнулъ и въ ту же минуту я услыхалъ сильный плескъ воды.
-- Что съ тобой, Томъ? воскликнулъ я.
Отвѣта не было. Я простеръ руки, надѣясь его найти, но тщетно. Я тогда подумалъ, что онъ вѣрно упалъ въ одинъ изъ проваловъ, наполненныхъ водою. Эта мысль меня обдала холодомъ, ибо я зналъ, что онъ не умѣлъ плавать. Но какъ мнѣ было ему помочь, когда я не видалъ далѣе своего носа и не могъ даже сказать, гдѣ онъ былъ? Я снова окликнулъ его, надѣясь, что онъ подастъ голосъ и тѣмъ укажетъ, въ какомъ онъ находится направленіи. Но окружающая тишина не прерывалась ни чѣмъ, кромѣ свиста вѣтра и журчанія воды. И такъ, мой другъ утопалъ въ двухъ шагахъ отъ меня, и я, отличный пловецъ, не могъ ничего сдѣлать для его спасенія. Мое положеніе было невыносимо! Трудно себѣ представить что-нибудь ужаснѣе'
Въ отчаяніи я сдѣлалъ два шага по направленію, гдѣ мнѣ казалось раздался плескъ воды, и, бросившись на землю, сталъ ощупывать края бездны. Она оказалась рядомъ со мною и подъ моими руками плескалась вода. Въ эту самую минуту я услышалъ подлѣ себя слабый вздохъ. Я простеръ руку наудачу и -- о, счастье!-- въ моихъ пальцахъ очутились волосы. Томъ всплылъ на поверхность и снова опустился бы на дно, еслибъ я не схватилъ его за голову. Еще минута, и онъ уже лежалъ на берегу бездны. Хотя я не могъ его видѣть, благодаря мраку, но я его чувствовалъ и былъ совершенно счастливъ. Я забылъ всѣ грозившія мнѣ опасности и отъ избытка радости громко разсмѣялся. Я настолько любилъ Тома и смотрѣлъ на него, какъ на будущаго своего зятя, что при мысли, что я его лишился, мнѣ стало страшно. Я остался бы одинъ-одинехонекъ въ изгнаніи, безъ товарища, отъ котораго я не имѣлъ тайнъ.
Томъ вскорѣ пришелъ въ себя, и единственнымъ послѣдствіемъ этой неожиданной ванны было то, что онъ промокъ до костей. Впрочемъ, было еще очень непріятное для насъ послѣдствіе: почти вся оставшаяся у насъ провизія находилась въ его карманахъ и выпала въ воду, когда я его вытаскивалъ, такъ что у насъ двоихъ остался только небольшой бутербродъ съ мясомъ..
Послѣ этого мы продолжали еще нѣсколько времени нашъ путь, но вскорѣ рѣшили, что не стоило идти далѣе наугадъ и, опустившись на землю, стали ждать, чтобъ туманъ разсѣялся. Это желанное событіе произошло долго послѣ разсвѣта и мы увидали, что намъ оставалось еще довольно далеко до вершины горы.
Очутившись, наконецъ, на вершинѣ, мы бросили нетерпѣливый взглядъ на Оксвичъ, лежавшій у нашихъ ногъ въ разстояніи четырехъ миль. Была суббота и, значитъ, базарный день, а такъ какъ было уже около полудня, то мы боялись отправиться прямо къ цѣли нашихъ стремленій, а нашли болѣе осторожнымъ отложить наше появленіе въ Оксвичѣ до слѣдующаго утра, когда на разсвѣтѣ тамъ будетъ менѣе народа. Однако, невозможно было найти сокровеннаго убѣжища на обнаженномъ склонѣ Кефи-Брина и потому мы поспѣшно опустились въ равнину, гдѣ полуразрушенныя отъ времени стѣны стараго замка Пенрисъ могли прекрасно укрыть бѣглецовъ. Намъ было очень непріятно оставаться еще день въ бездѣйствіи. Къ тому же, мы были голодны, такъ какъ вскорѣ покончили съ послѣднимъ бутербродомъ, и одежда у насъ была вся мокрая: солнце, какъ на зло, не показывалось изъ-за тучъ. Такимъ образомъ, мы провели весь день, лежа за старинными стѣнами замка, холодные, мокрые, голодные, раздумывая съ безпокойствомъ, отыскали ли мое ружье, началась ли погоня за нами и найдемъ ли на слѣдующее утро въ бухтѣ судно, которое согласилось бы взять насъ.
"Что я сдѣлалъ? думалъ я въ отчаяніи: -- за что я теперь очутился въ положеніи бѣглеца, обязаннаго скрываться отъ людей? Я ничего не сдѣлалъ постыднаго, ничего, чѣмъ бы я не могъ гордиться? Всѣ несчастія посыпались на мою голову потому, что я посмѣлъ поднять руку противъ вопіющаго зла и несправедливости! Если такъ со мною будутъ всегда обходиться въ Англіи, то лучше искать мнѣ новаго отечества въ Америкѣ, гдѣ, какъ я слышалъ, всѣ имѣютъ одинаковый голосъ въ дѣлѣ изданія законовъ, которымъ всѣ должны повиноваться".
Подобныя горькія мысли наполняли мою голову впродолженіи того долгаго дня, когда я, лежа на сырой травѣ, жаждалъ тепла, пищи, спокойствія. Единственнымъ нашимъ развлеченіемъ было дремать и, отъ времени до времени, смотрѣть черезъ щели въ стѣнѣ на новый сосѣдній домъ, обитатели котораго и не подозрѣвали, что такъ близко находились отъ нихъ двое изъ страшныхъ дѣтей Ревекки.
Однако, всему есть конецъ, и этотъ ужасный день прошелъ. Ночью мы отправились черезъ поляну на берегъ Оксвитчской бухты. Намъ теперь было необходимо вступить въ сношенія съ людьми для того, чтобъ навести справки о судахъ, выходившихъ въ море, и также, чтобъ достать пищи. Однако, не было никакой надобности показываться намъ обоимъ, и Томъ остался на берегу, а я одинъ, какъ только разсвѣло, отправился къ селенію, гдѣ уже жители начали показываться на улицѣ. Принявъ на себя самый небрежный, равнодушный видъ, я спросилъ у перваго попавшагося мнѣ человѣка, скоро ли ждутъ какія-нибудь суда, такъ какъ въ это время въ бухтѣ не было ни одного. Онъ отвѣчалъ, что въ Оксвитчѣ стоянка не безопасная, а потому суда рѣдко стояли тамъ болѣе одного прилива и что ранѣе нѣсколькихъ дней не ожидали никакого судна. Это извѣстіе непріятно поразило меня, такъ какъ мы не могли ждать нѣсколько дней, но еще было досаднѣе, что, по словамъ этого человѣка, наканунѣ ушло въ Девонширъ судно, нагруженное известнякомъ, и шкиперъ нуждался въ работникахъ. Такимъ образомъ, мы могли бы отправиться на этомъ суднѣ и теперь уже находиться въ мѣстѣ сравнительно безопасномъ, еслибъ не вынуждены были, благодаря туману, отложить на сутки свое прибытіе въ Оксвичъ. Но дѣлать было нечего; я сказалъ, что пришелъ издалека искать работы и просилъ указать мнѣ, гдѣ можно было купить пищи. Но этотъ человѣкъ и другіе, къ которымъ я обратился, смотрѣли на меня съ удивленіемъ, какъ бы не понимая, зачѣмъ я хочу покупать съѣстные припасы, и не довѣряли моему разсказу, такъ что я нашелъ всего благоразумнѣе намъ поскорѣе убраться изъ окрестностей Оксвича.
Возвратясь къ Тому, я передалъ ему неутѣшительныя вѣсти.
-- Такъ мы даромъ потеряли столько времени, сказалъ онъ нахмуривъ брови:-- и если мы желаемъ бѣжать моремъ, то намъ надо вернуться въ Момбльсъ, хотя онъ такъ страшно близокъ отъ Сванси. Какъ ты думаешь Эванъ, у насъ нѣтъ другого выбора?
-- Да, я съ тобою согласенъ, отвѣчалъ я: -- и полагаю, что намъ безопаснѣе идти берегомъ; тамъ, кромѣ птицъ и барановъ, насъ никто не увидитъ.
-- Подождать намъ до ночи или тотчасъ пуститься въ путь? Здѣсь на берегу не очень ловко спрятаться.
-- Какъ только всѣ обитатели селенія пойдутъ въ церковь, мы и отправимся въ путь. А теперь поѣдимъ; смотри, что я принесъ.
Я разложилъ на пескѣ купленную мною провизію и мы тотчасъ принялись за ѣду. День былъ прекрасный и, позавтракавъ, мы наслаждались, легка на спинѣ, солнечнымъ припекомъ, пока не заблаговѣстили въ Оксвитчской церкви. Тогда мы поспѣшно встали и, повернувъ на востокъ, вскорѣ достигли бухты Трехъ Утесовъ. Но тамъ, на берегу расположилось два семейства, выѣхавшіе пикникомъ на море. Конечно, мы могли бы пройти мимо нихъ, но мы такъ боялись, чтобы кто-нибудь не навелъ полицію на нашъ слѣдъ, что рѣшились обождать ихъ удаленія, скрываясь за утесами.
-- Дураки! промолвилъ Томъ:-- неужели они не могли расположиться нигдѣ иначе, какъ въ этомъ мѣстѣ. У Сванси также есть море и песчаный берегъ; нѣтъ, надо имъ ѣхать такую даль!
-- Можетъ быть, они хотятъ посидѣть на утесахъ, а близь Сванси нѣтъ утесовъ.
-- Очень нужны утесы. У нихъ есть въ Сванси домики для купанья и на ступенькахъ можно сидѣть удобнѣе, чѣмъ на утесахъ. Право, лучше имъ было бы оставаться дома и не мѣшать намъ.
Наконецъ, веселыя общества удалились, но они насъ такъ долго задержали, что, не надѣясь застать въ Момбльсѣ какое-нибудь судно, выходившее въ море вечеромъ, мы рѣшили отложить наше появленіе въ Момбльсъ до утра, когда мы могли сразу отправиться въ море, избѣгая долгаго пребыванія въ этой опасной мѣстности. Поэтому, пройдя бухту Трехъ Утесовъ, мы стали искать пещеры, гдѣ бы провести ночь, такъ какъ я слышалъ, что на этомъ берегу есть въ утесахъ нѣсколько большихъ пещеръ, а искать иного убѣжища мы не могли, изъ боязни встрѣтить кого-нибудь.
Послѣ долгихъ поисковъ, мы нашли среди двухъ большихъ, утесовъ маленькое отверстіе, въ которое едва могло проникнуть человѣческое тѣло.
-- Я посмотрю, что это за убѣжище, сказалъ я и съ большимъ трудомъ на четверенькахъ вползъ въ отверстіе.
Очутившись въ темнотѣ, я въ первую минуту ничего не видѣлъ вокругъ себя, но ощупалъ утесы по сторонамъ и убѣдился, что пещера была довольно большая. Потомъ я, мало-по-малу, поднялся и оказалось, что можно было стоять тутъ во весь ростъ. Я позвалъ Тома и гляза мои, привыкнувъ къ темнотѣ, теперь ясно разобрали, гдѣ я. Въ этой пещерѣ можно было помѣстить на землѣ около двадцати человѣкъ; высота же ея терялась во мракѣ. Каменныя стѣны блестѣли и съ нихъ тихо сочилась вода, которая, собираясь на землѣ, образовала нѣчто въ родѣ цистерны.
-- Ну, намъ придется здѣсь ночевать, сказалъ Томъ:-- но, признаюсь, это должно быть очень сырое, и вредное для здоровья мѣсто.
Конечно, это убѣжище было не очень привлекательное и мы выползли снова на свѣтъ Божій, расположившись, однако, близь самаго отверстія пещеры, такъ чтобъ, при малѣйшей опасности, можно было тотчасъ въ ней скрыться.
Судя по свѣту, было около семи или восьми часовъ вечера. Я вскорѣ задремалъ и видѣлъ во снѣ миссъ Гвенліану, Марту и Верхній Киллей, какъ вдругъ Томъ разбудилъ меня, одной рукой тряхнувъ за плечо, а другой закрывъ мнѣ ротъ, чтобъ я не закричалъ.
-- Какіе-то люди ходятъ на верху, промолвилъ онъ шепотомъ:-- я ихъ не видѣлъ, но слышалъ голоса. Не лучше ли намъ спрятаться?
Я согласился, и мы черезъ минуту были въ глубинѣ пещеры.
-- Какъ ты думаешь, они меня искали, Томъ? спросилъ я.
-- Не знаю; я не слышалъ ни слова изъ ихъ разговора, отвѣчалъ Томъ: -- но тутъ безопаснѣе. По счастью, снаружи все камни, а то на пескѣ были бы видны слѣды нашихъ ногъ.
Привыкнувъ снова къ темнотѣ, мы осмотрѣли стѣны пещеры и замѣтили, что онѣ шли уступами, такъ что, въ случаѣ появленія нашихъ враговъ въ пещерѣ, мы могли скрыться отъ нихъ, вскарабкавшись на высокіе выдающіеся камни.
Вскорѣ голоса раздались у самаго отверстія и мы даже могли разслышать ихъ слова. Мало-по-малу, оказалось, что это былъ отрядъ полиціи, посланный для поимки меня. Но они очень утомились и, повидимому, недоумѣвали, не сбились ли они съ моего слѣда.
-- Я не думаю, чтобъ онъ былъ гдѣ-либо здѣсь, говорилъ грубый голосъ:-- онъ ушелъ изъ Оксвича въ одиннадцать или двѣнадцать часовъ утра, значитъ, теперь уже далеко. Къ тому же, почемъ мы знаемъ, что онъ отправился въ эту сторону? Онъ можетъ быть углубился въ материкъ?
-- Нѣтъ, отвѣчалъ другой голосъ: -- онъ хотѣлъ выйти въ море и искалъ отходящаго судна, значитъ онъ долженъ держаться берега.
-- Человѣкъ, который говорилъ намъ о немъ въ Оксвичѣ, замѣтилъ третій голосъ:-- видѣлъ, что двое, а не одинъ перешли черезъ песчаный берегъ бухты.
-- Вотъ почему я и полагаю, что онъ видѣлъ не того, котораго мы ищемъ, отвѣчалъ первый голосъ:-- это просто безуміе охотиться за бѣглецомъ, не зная его слѣда; лучше вернемся и донесемъ, что не могли его найти.
-- Посмотрите, какое здѣсь странное отверстіе въ утесахъ, воскликнулъ четвертый голосъ: -- ужь не спрятался ли онъ въ этой пещерѣ?
Затѣмъ началось длинное разсужденіе о томъ, могъ ли я находиться въ этомъ убѣжищѣ и, повидимому, никто не хотѣлъ проникнуть въ пещеру. Наконецъ, одинъ изъ полицейскихъ вызвался заглянуть въ отверстіе, и мы съ Томомъ тотчасъ вскарабкались на выдающіеся изъ стѣнъ камни.
Прошло нѣсколько минутъ, и въ отверстіи показались голова, шея и плечи какого-то человѣка. Мы, привыкшіе къ темнотѣ, хорошо его видѣли, но онъ не могъ ничего разобрать.
-- Здѣсь такъ темно, что ничего не разберешь безъ факела! крикнулъ онъ во все горло:-- и какъ тутъ сыро! вѣроятно, много змѣй и ящерицъ. Я исцарапалъ себѣ всѣ руки и далѣе не пойду.
И онъ медленно попятился назадъ, громко пыхтя, почему мы догадались, что, вѣроятно, это былъ плотный мужчина.
Нѣсколько времени голоса еще раздавались и полицейскіе рѣшили, что не стоило дѣлать обыска пещеры, что, во всякомъ случаѣ, безъ факеловъ не было возможности въ нее проникнуть и что теперь была пора разойтись по домамъ. Потомъ голоса стали удаляться и мы были спасены до слѣдующаго утра.