Около полудня на слѣдующій день, я снова былъ въ окрестностяхъ Сванси, не останавливаясь ни разу, кромѣ нѣсколькихъ часовъ, которые проспалъ подъ стогомъ сѣна. Несмотря на объявшее мой умъ тупое оцѣпенѣніе, я все-таки понималъ, что если меня арестуютъ прежде, чѣмъ я увижусь съ миссъ Гвенліаной, то цѣль моего странствія не будетъ достигнута. Поэтому я миновалъ городъ Сванси и вообще избѣгалъ по всему пути человѣческихъ жилищъ и большія дороги. Наконецъ, я очутился на границѣ Пепфорскихъ владѣній, неузнанный ни однимъ человѣкомъ. Я перелѣзъ черезъ изгородь и побѣжалъ черезъ поля и луга прямо къ дому сквайра Тюдора.
Съ тѣхъ поръ, какъ я наканунѣ услыхалъ страшный разсказъ газеты въ Бриджендѣ, я двигался какъ лунатикъ во снѣ и сознавалъ только одно: что я долженъ во что бы то ни стало увидать миссъ Гвенліану, сказать ей, что я выстрѣлилъ въ ея отца, не узнавъ его и вымолить ея прощеніе. Эта мысль такъ всецѣло овладѣла мною, что мнѣ и не приходило въ голову, что мое намѣреніе можетъ не исполниться. Но теперь, находясь уже такъ близко къ цѣли моихъ странствій, я подумалъ, что миссъ Гвенліана, узнавъ о моемъ приходѣ, не захочетъ меня видѣть. Теряясь въ соображеніяхъ, я вдругъ остановился. Передо мною стоялъ одинъ изъ пепфорскихъ лѣсниковъ. Хотя это былъ совершенно новый, невѣдомый мнѣ человѣкъ, но онъ видѣлъ какъ я перескочилъ черезъ изгородь и, подозрительно взглянувъ на мою невзрачную запыленную наружность, спросилъ, что я тутъ дѣлалъ.
Эта неожиданная встрѣча меня очень смутила и я не зналъ, что отвѣтить.
-- Я не имѣю никакого злого умысла, сказалъ я, наконецъ:-- я иду только въ домъ сквайра; мнѣ надо поговорить о важномъ дѣлѣ съ молодой миссъ.
Вѣроятно, мой внѣшній видъ и смущеніе говорили противъ меня, потому что подозрѣніе лѣсника еще болѣе усилилось.
-- Нечего сказать, правдоподобная сказка, произнесъ онъ: -- люди, которые хотятъ войти въ домъ сквайра и поговорить съ молодой миссъ, идутъ большой дорогой, а не бѣгаютъ по полямъ и не ломаютъ изгородей. Гораздо вѣроятнѣе, что у тебя, голубчика, на умѣ кролики. Погоди, я посмотрю, сколько у тебя въ карманахъ ловушекъ.
Онъ схватилъ меня за шиворотъ и сталъ выворачивать мнѣ карманы. Я терпѣливо поддался этому обыску, въ надеждѣ, что убѣдившись въ неосновательности своихъ подозрѣній, онъ позволитъ мнѣ продолжать мой путь. Однако, къ величайшему моему изумленію, онъ не хотѣлъ пустить меня въ домъ сквайра и послѣ неудовлетворительнаго результата обыска.
-- Я не вѣрю, что у тебя есть дѣло до молодой миссъ, сказалъ онъ:-- пойдемъ съ мною и я тебя выпровожу за наши владѣнія. Я не хочу, чтобы всѣ бродяги свободно прогуливались по землѣ сквайра, только потому, что онъ умеръ. Ну, убирайся и не показывай болѣе сюда своего носа.
-- Нѣтъ, увѣряю васъ, мнѣ необходимо видѣть молодую миссъ, отвѣчалъ я съ жаромъ:-- я нарочно пришелъ издалека по важному для нея дѣлу. Я виноватъ только въ томъ, что сбился съ дороги и побѣжалъ по полю.
Лѣсникъ задумался, почесывая себѣ затылокъ. Онъ мнѣ не вѣрилъ и моя наружность, очевидно, ему не нравилась, но такъ какъ, въ сущности, я не просилъ ничего необыкновеннаго и не было причины меня прогнать въ шею, онъ, наконецъ, сказалъ, насупивъ брови:
-- Хорошо, если тебѣ необходимо видѣть молодую миссъ, то я тебя провожу до дома. Но если ты мнѣ солгалъ, то тебѣ, голубчикъ, не поздоровится.
И онъ пошелъ рядомъ со мною до Пепфоръ-гауза, пристально слѣдя за каждымъ моимъ движеніемъ. Войдя въ людскую, онъ послалъ сказать миссъ Гвенліанѣ, что какай-то человѣкъ желаетъ ее видѣть по важному дѣлу, и я сталъ дожидаться, пока меня позовутъ наверхъ.
Теперь, когда давно желанная минута свиданія настала, меня объялъ неописанный страхъ; я не зналъ, что ей сказать, не зналъ, какъ взглянуть ей въ глаза. Но вотъ дверь отворилась и она вошла въ комнату.
Я сразу увидѣлъ, что она меня не узнала, и хотя, во всю дорогу, я только и желалъ этого, но теперь слова замерли у меня на устахъ и мнѣ стало еще страшнѣе. Конечно, я очень измѣнился съ того времени, какъ она меня видѣла въ послѣдній разъ, и не могла же она постоянно думать обо мнѣ, какъ я объ ней. Я совершенно забылъ это маленькое различіе между нами и сердце у меня болѣзненно сжалось при мысли, что она меня не узнала. Что же касается до нея, то прекрасные каріе ея глаза блестѣли такъ же, какъ въ ту минуту, когда я остановилъ ея экипажъ на Киллейской дорогѣ и я всегда узналъ бы ее, хотя она выросла и похорошѣла. Она была очень блѣдна и грустна въ своемъ черномъ траурномъ платьѣ и на щекахъ ея виднѣлись слѣды недавнихъ слезъ; но она, повидимому, не хотѣла этого обнаруживать и, взглянувъ поспѣшно на меня при входѣ въ комнату, опустила голову.
-- Вы желаете меня видѣть? спросила она своимъ прежнимъ добродушнымъ голосомъ, который для меня былъ прелестнѣе всякой музыки.
-- Да, миссъ, отвѣчалъ я заикаясь:-- я, желаю...
Голосъ мой оборвался. Я забылъ все, что хотѣлъ ей сказать и мысли путались въ головѣ моей. Она терпѣливо ждала, пока я я оправлюсь отъ своего смущенія.
-- Неужели вы меня не узнали, миссъ? пробормоталъ я, наконецъ, самъ не зная, что говорилъ.
Она подняла свои глаза и посмотрѣла на меня пристально.
-- Нѣтъ, отвѣчала она:-- но голосъ вашъ мнѣ знакомъ и я, вѣроятно, васъ припомню, если вы мнѣ скажете ваше имя и откуда вы.
Я до того отупѣлъ, что счелъ необходимымъ отвѣтить на ея вопросъ:
-- Я Эванъ Вильямсъ изъ Верхняго Киллея и пришелъ, чтобы...
Она вздрогнула и отскочила отъ меня.
-- Убійца моего отца! воскликнула она:-- тише, ради Бога! Зачѣмъ вы пришли? Я не желаю васъ видѣть. Я не могу васъ выдать полиціи, но вы понимаете, что послѣ вашего преступленія между нами не можетъ быть ничего общаго.
Она повернулась и хотѣла уйти. Но какъ могъ я отпустить ее, не сказавъ ей того, для чего я пришелъ. Я бросился къ ней и схватилъ ее за платье, умоляя выслушать меня. Но она подумала, что я хочу прибѣгнуть къ насилію и закричала во все горло. Въ туже минуту въ дверяхъ появились лѣсникъ и лакей.
Отчаяніе теперь развязало мнѣ языкъ.
-- Я не зналъ, что это онъ, когда выстрѣлилъ, воскликнулъ я, но слова мои были заглушены криками лѣсника и лакея, которые оттащили меня отъ миссъ Гвенліаны.
Она ихъ не разслышала и ей показалось, что я ей угрожаю. Поэтому, она произнесла грустнымъ тономъ:
-- Такъ вы хотѣли поступить со мною такъ же, какъ съ моимъ бѣднымъ отцомъ. О, Эванъ! Я этого отъ васъ не ожидала!
Тутъ на сцену явилась миссъ Элизабета Тюдоръ.
-- Гвенліана! Гвендіана! воскликнула она:-- гдѣ ты? Не бойся, голубушка; но, говорятъ, злодѣй Эванъ Вильямсъ бродитъ вокругъ дома...
Она вдругъ умолкла, увидавъ меня среди двухъ слугъ.
-- Боже мой, неужели это онъ? прибавила она, и когда миссъ Гвенліана въ отвѣтъ кивнула головой, то продолжала:-- что онъ тутъ дѣлалъ? Пойдемъ отсюда поскорѣе, а то онъ, пожалуй, убьетъ и насъ. Какой онъ ужасный негодяй! Но Провидѣніе устраиваетъ все къ лучшему! Мы спасены, хотя все-таки лучше уйдемъ. Чарльсъ! воскликнула она, обращаясь къ лакею:-- держите его крѣпче, полиція сейчасъ явится. Не бойся, милая Гвенліана, продолжала она, снова повертываясь къ молодой дѣвушкѣ: -- какой-то человѣкъ, знавшій злодѣя, увидѣлъ его недавно въ паркѣ и предупредилъ о томъ полицію. Она ищетъ его повсюду и тотчасъ придетъ сюда. Этотъ человѣкъ поступилъ очень любезно, пославъ за полиціей и я его, конечно, вознагражу за это.
(Вѣроятно, старая дѣва забыла среди своего волненія, что была предложена награда за мою поимку и, конечно, желаніе заработать круглую сумму денегъ, а не сдѣлать ей любезность, руководило доносчикомъ).
-- Нельзя ли узнать, зачѣмъ онъ сюда явился, продолжала съ неудержимой быстротой миссъ Элизабетъ: -- но я убѣждена, что онъ хотѣлъ поджечь домъ и убить всѣхъ. По счастью, онъ не успѣлъ въ своемъ намѣреніи. Ты видишь, Провидѣніе, устраиваетъ все къ лучшему. Ты помнишь, Гвенліана, какъ я всегда тебя предупреждала противъ него. Я съ перваго раза видѣла, что изъ него хорошаго ничего не выйдетъ, да какъ и могло выйти, когда онъ не хотѣлъ учиться катехизису, не былъ крещенъ, никогда не ходилъ въ церковь и... и... Вонъ прошелъ мимо окна полисмэнъ. Да, сто разъ повторю, что Провидѣніе все устраиваетъ къ лучшему.
Она поспѣшно отворила окно и позвала полисмэна. Потомъ ушла изъ комнаты вмѣстѣ своей племянницей, а я остался въ рукахъ слугъ и полиціи.
Я былъ до того пораженъ всѣмъ случившимся, что находился въ совершенномъ оцѣпенѣніи и почти не замѣтилъ, когда полицейскіе надѣли мнѣ колодки на руки. Я былъ словно во снѣ и видѣлъ страшный кошмаръ, не имѣя силы проснуться.
Итакъ, я даромъ пожертвовалъ возможностью спасти себя бѣгствомъ. Я вернулся въ среду своихъ враговъ только для того, чтобы очиститься въ глазахъ миссъ Гвенліаны, и вотъ что изъ этого вышло. Она не слышала моихъ словъ и вообразила, что я хотѣлъ убить ее! Она ушла съ этой мыслью и я никогда ее болѣе не увижу. Я былъ арестованъ и, конечно, меня повѣсятъ. Тяжелая была моя судьба, очень тяжелая.
Еслибъ она только слышала мои слова и простила меня, то мнѣ не было бы такъ тяжело. Но теперь я долженъ былъ умереть на висѣлицѣ, и она никогда не узнаетъ правды.
Безъ сомнѣнія, это была не ея вина, и я могъ сердиться только на свою глупость и на свое нервное разстройство. Какой я былъ дуракъ! Но теперь этому уже нельзя было помочь! Послѣднія слова миссъ Элизабетъ Тюдоръ: "Провидѣніе все устроиваетъ къ лучшему", звенѣли въ моихъ ушахъ. Сотни разъ повторялъ я себѣ эти слова, и какъ-то тупо, безсознательно сталъ размышлять, справедливы ли они.
Дѣйствительно ли Провидѣніе все устроиваетъ? Конечно, не я и не мои друзья устроивали мою судьбу, потому что ничего не случилось такъ, какъ я надѣялся или желалъ. Быть можетъ, все это случалось именно такъ, а не иначе, потому что, какъ увѣряла старая дѣва, Провидѣніе все устроиваетъ. Но, значитъ. Провидѣніе не другъ мнѣ. Провидѣніе! Что значило это слово? И что имѣло противъ меня Провидѣніе? Но самое утѣшительное было то, что Провидѣніе, доведя меня до висѣлицы, уже теряло всякую власть на меня. Этимъ все кончалось. А было совершенно ясно, что Провидѣніе желало моей погибели и нарочно устроило такъ, что миссъ Гвенліана меня возненавидѣла, и что меня повѣсятъ. Но Провидѣніе было сильнѣе меня, слѣдовательно, напрасно было ворчать на него и лучше было бы думать о чемъ либо другомъ.
Но думать о чемъ либо другомъ, въ то время, было для меня невозможно и я повторялъ снова и снова: Провидѣніе устроиваетъ все къ лучшему. Неужели было къ лучшему, что я убилъ сквайра Тюдора, что миссъ Гвенліана меня ненавидѣла и что меня повѣсятъ? Для кого же это было къ лучшему? Не для меня, не для стараго сквайра и не для его дочери. Такъ это было, вѣроятно, къ лучшему для самого Провидѣнія. Иначе бы не говорили, что Провидѣніе устроиваетъ все къ лучшему.
Эти слова не выходили изъ моей головы и подъ тактъ ихъ я шагалъ по дорогѣ изъ Пепфора въ Сванси, подъ присмотромъ полиціи. Каждому слову соотвѣтствовалъ шагъ и, хотя я старался перемѣнить нѣсколько разъ темпъ и сбиться съ такта, но слова были сильнѣе меня и заставляли мои шаги сообразоваться съ ними.
Очутившись въ тюрьмѣ, и запертый въ одиночную келію, я думалъ, что эти страшныя слова оставятъ меня въ покоѣ. Но нѣтъ. Извнѣ, въ корридорѣ, находились большіе стѣнные часы и ихъ мѣрные удары повторяли упорно, безостановочно: "Провидѣніе устроиваетъ все къ лучшему".
Эти ужасныя слова до того овладѣли мною, что я не могъ ихъ забыть, не могъ отъ нихъ отдѣлаться. Верхній Киллей, Ревекка, Биль Джонсъ, миссъ Гвенліана, Томъ Девисъ -- все исчезло изъ моей головы. Я забылъ все, кромѣ словъ миссъ Элизабеты. Наступила ночь и я жаждалъ сна: такъ изнемогъ я нравственно и физически. Но я не могъ заснуть, пока проклятые часы повторяли эти роковыя слова. Я горѣлъ, какъ въ огнѣ и бѣшено метался на кровати. Вдругъ мнѣ вошло въ голову, что еслибъ я сталъ говорить эти слова въ слухъ, то заглушилъ бы часы. Я сдѣлалъ опытъ, но тогда, къ величайшему моему ужасу, я не могъ остановиться и долженъ былъ громко произносить эти слова въ тактъ ударовъ маятника. Я уже не думалъ болѣе объ ихъ смыслѣ, а механически произносилъ ихъ, желая только одного, поскорѣе кончить этотъ урокъ и отдохнуть.
Но тщетно жаждалъ я отдыха. Я не могъ остановиться и созналъ это. Пока часы продолжали идти и мой языкъ долженъ былъ шевелиться, произнося все тѣже слова. Лежа говорить безъ устали было тяжело и, чтобъ не задохнуться, я сѣлъ, и въ этомъ положеніи всю ночь безостановочно повторялъ, вытаращивъ глаза и не останавливаясь ни на минуту: "Провидѣніе... устроиваетъ... все... къ... лучшему".
Наконецъ, мрачные часы ночи исчезли и разсвѣло. Но свѣтъ не освободилъ меня отъ ужасной работы; судьба моя была рѣшена и я сознавалъ что никогда не перестану произносить эти слова, если кто-нибудь не убьетъ часы и не помилуетъ меня. Отчего же никто не хотѣлъ надо мною сжалиться? Вѣдь я просилъ не многаго, а эта милость дозволила бы мнѣ умереть и успокоиться. Я такъ усталъ, такъ умаялся отъ этой работы и, однако, она не могла кончиться безъ вмѣшательства какого-нибудь добраго человѣка.
А если никто не явится мнѣ на помощь? Это было бы ужасно! Мнѣ пришлось бы вѣчно произносить эти слова и я никогда не успокоился бы въ могилѣ, какъ всѣ другіе. И какъ на зло, удара маятника стали все чаще и чаще, а вмѣстѣ съ ними и я долженъ былъ все быстрѣе и быстрѣе произносить свои слова, чтобъ не отстать отъ часовъ. Это было ужасно трудно и я едва не сходилъ съ ума.
Когда первые лучи солнца проникли въ мою келью, я увидалъ, почему часы такъ быстро бѣжали. Сквозь стѣну теперь ясно были видны часы, стоявшіе въ корридорѣ и на нихъ двѣ сороки каркали безъ умолка въ тактъ маятника. Я нетолько видѣлъ внѣшность часовъ, но ихъ внутренность. Однимъ изъ колесъ былъ Смитъ, съ блѣднымъ, окровавленнымъ лицомъ, какъ я его видѣлъ на землѣ въ Фервудѣ, и онъ бѣжалъ все вокругъ, спасаясь отъ другого колеса. Этимъ другимъ колесомъ былъ Гью Ризъ, который гонялся за Смитомъ, стараясь нанести ему ударъ. Чѣмъ быстрѣе бѣжало колесо Смита, тѣмъ быстрѣе слѣдовало за нимъ колесо Гью, и теперь было ясно, почему удары маятника были такъ часты. Оба колеса казались такими смѣшными, что я громко бы захохоталъ, еслибъ имѣлъ на это время. Я не могъ перевести дыханія, такъ быстро надо было повторять мои слова.
Гоняясь другъ за другомъ, Смитъ и Ризъ все время что-то кричали. Сороки также произносили явственно слова. И, мало по малу, я разслушалъ ясно, что Смитъ съ Гью и сороки повторяли тоже самое, что я и часы: "Провидѣніе устроиваетъ все къ лучшему".
И мы всѣ повторяли эти слова, не останавливаясь ни на минуту и все скорѣе, скорѣе, потому что Смитъ и Гью бѣжали ужасно скоро, а это заставляло сорокъ, часы и меня выбиваться изъ силъ, чтобъ поспѣть за ними.