IX

На окраине Москвы, невдалеке от Тверской заставы, в глухом переулке одиноко стоял полуразвалившийся домик с двумя небольшими оконцами, в которых вместо стекол были пузыри. Он принадлежал старухе Марине, с незапамятных времен поселившейся в нем.

Кто была старуха Марина, откуда она появилась, -- никто из ее соседей не знал. По складу своего лица, по черным, несмотря на пожилые годы, волосам, и по выразительным глазам, не потерявшим своего блеска, она мало походила на русскую. Это скорее была жительница дальнего Востока, хотя по-русски она говорила без примеси какого-либо акцента.

Марина одевалась всегда в лохмотья и жила в своей хибарке не одна, а с внучкой -- стройной и красивой девушкой лет семнадцати, по имена Маруся.

Какого происхождения была Маруся, чья она дочь, тоже никто не знал. Лет шестнадцать тому назад Марина откуда-то принесла к себе в хибарку годовалую девочку, сама вскормила ее и ухаживала за своей внучкой, как самая нежно любящая мать, и в шестнадцать лет Маруся расцвела, как майская роза. Старая Марина любила свою красавицу, и Маруся платила ей тем же. Сама Марина одевалась чуть не в рубище, внучку же одевала, как купеческую девицу или боярышню.

Марина и ее внучка ни с кем из соседей не были знакомы, всех они сторонились, а равным образом и все жители околодка чуждались "старой колдуньи" и ее внучки.

Колдуньей Марину называли за то, что она хорошо умела ворожить и гадать о будущем, и слава о ее гадальном искусстве была большая. Очень часто около ее хибарки останавливались богатые кареты и рыдваны с ливрейными лакеями: Мариной не брезговали люди знатные и "великие люди мира сего", которым хотелось узнать про свою судьбу. Ездили к ней и боярыни, ревновавшие своих мужей и желавшие что-нибудь узнать про своих соперниц; бывали у нее и боярышни молоденькие, горевшие желанием скорее поразведать про своего суженого. Но не всех принимала Марина, и многим приходилось ни с чем отъезжать от ее ворот.

Однажды утром Марина отправила свою внучку на базар купить что-то из съестного, сама же стала топить печь и готовить кушанье. Прошло довольно времени, а Маруся все еще не возвращалась. Старуха стала беспокоиться и в конце концов решилась сама отправиться на поиски внучки. Однако, едва переступив порог своего жилища, она увидала Марусю, с бледным, испуганным лицом бежавшую к хибарке.

-- Бабушка, скорее ворота на замок, за мною гонятся, -- задыхающимся голосом проговорила красавица.

-- Кто гонится? -- спросила у внучки старуха Марина, запирая засовом ворота, а также и дверь в свою хибарку.

-- Какие-то парни. Домой я возвращалась переулками, где поближе, а тут и напали на меня каких-то трое озорников. Я от них бежать, они за мной и прохода не дают. Я кричать, звать на помощь, да, на беду, на улице народа-то нет. И плохо мне бабушка, пришлось бы, если бы на мое счастье не вступился за меня какой-то прохожий офицер. Озорники немного поотстали, а я с офицером дошла до нашего переулка и пустилась бежать. Парни-то хотели за мною, да офицер обнажил свою саблю, грозился, видно, зарубить их... Фу!.. никак духа не переведу!.. Страсть как измучилась.

-- Спасибо офицеру... А кто он? Не знаешь?

-- Не знаю! Собой нарядный, с лица пригожий, ласковый...

-- Ты бы спросила, кто, как звать...

-- И, что ты, бабушка! Уж время ли мне было о том спрашивать?

В этот момент в ворота хибарки послышался стук.

-- Бабушка, стучат... кто бы это? -- меняясь в лице, с испугом проговорила Маруся.

-- Чего ты в лице-то изменилась? Чего испугалась? Не бойся, я сумею защитить тебя, в обиду никому не дам! Пойду-ка узнаю, кто стучит в ворота.

-- Не отпирай, бабушка, не отпирай!.. Может, это стучат те парни, что гнались за мною.

-- Не бойся, Маруся, не бойся! В обиду я тебя не дам.

-- Сама я с тобой, бабушка, пойду к воротам.

Обе они вышли во двор.

-- Кто стучит? Что надо? -- не совсем ласково спросила Марина, не отпирая ворот.

-- Не сюда ли укрылась девушка, на которую недавно напали какие-то парни? -- послышался голос за воротами.

-- Бабушка, отпирай скорее, это -- он! -- задыхающимся от волнения голосом проговорила девушка, торопя Марину скорее отпирать ворота. -- Это офицер, что защитил меня от озорников; я по голосу его узнала. Да что же, бабушка, не отпираешь?

-- Отоприте, не со злом к вам пришел! -- послышался тихий голос за воротами.

Маруся отодвинула засов и отворила ворота. Она не ошиблась: у ворот стоял "ласковый" офицер, вступившийся за нее на улице.

Это был Левушка Храпунов. Прогуливаясь по Тверской, он случайно стал свидетелем, как полупьяные парни напали с пошлыми любезностями на проходившую с базара Марусю, вступился за девушку и наказал озорников, ударив их плашмя своей саблей. Необычайная красота Маруси произвела на Храпунова сильное впечатление; ему непременно захотелось узнать, кто эта девушка, и познакомиться с нею; он разглядел, в какие ворота юркнула красавица-незнакомка, и, разделавшись с озорниками, поспешил к тем же воротам.

Проходя глухим переулком, Храпунов встретил какого-то горожанина и спросил его:

-- Ты, добрый человек, не здешний будешь?

-- Здешний, ваша милость, в этом переулке у меня есть домишко, -- ответил ему горожанин.

-- Так ты, наверное, знаешь, кому принадлежит этот домишко и кто в нем живет? -- И Левушка показал на маринину хибарку.

-- Как не знать, господин честной? В этой хибарке живет колдунья, Мариной ее звать, и она как колдунья и гадалка и-и как славится!

-- Что же, она одна живет?

-- С внучкой.

-- Это не та ли такая красавица-девушка, так чисто одетая, что сейчас в ворота вбежала?

-- Она и есть, господин честной... Точно, колдуньина внучка с лица куда красовита. Одно слово, загляденье девка.

-- А как ее звать?

-- Марусей, сиречь Марьей... Но мы все ее русалкой называем. Уж очень она на русалку походит, особенно как свои косы распустит, что до самых пят доходят! Наденет на себя белый сарафан, распустит волосы, ну как есть настоящая русалка.

-- Спасибо, добрый человек, за сообщение, я пойду к колдунье. -- И Левушка направился было к жилищу Марины.

-- Ой, не ходи, господин честной, не ходи! Опутает тебя старая колдунья со своей внучкой-русалкой, околдует тебя... Лучше не ходи! -- предостерегал Храпунова горожанин.

-- Ни колдуний, ни русалок я не боюсь, -- с улыбкой ответил Левушка и направился к воротам Марины.

-- Эх, молодость, молодость! И до чего она доводит: ради красивой девки в колдуньино логовище пошел, -- посматривая вслед Храпунову, с соболезнованием проговорил горожанин.

-- Бабушка, вот этот господин спас меня на улице от озорников, -- поспешно сказала бабке Маруся, показывая на вошедшего к ним во двор Храпунова.

-- Спасибо тебе, господин офицер, большое спасибо, что внучки моей не дал в обиду! -- низко кланяясь Левушке, проговорила Марина. -- Если не побрезгуешь, то зайди в нашу хибарку!

-- Очень рад, бабушка! Устал я, так хоть немного отдохну у вас.

Храпунов переступил порог жилища; оно ничем не напоминало, что в нем живет старая колдунья с молоденькой внучкой-"русалочкой".

Хибарка Марины отличалась большой опрятностью; не было там ни филина, ни черного кота -- обычных атрибутов колдовства. В красном углу на полке стояли иконы в серебряных окладах; перед ними теплилась лампада; стены были чисто выбелены, пол тщательно вымыт. Посреди горницы стоял резной дубовый стол, а по стенам широкие скамьи, покрытые сукном. Перегородка разделяла горницу на две половины. Во второй горнице было так же чисто, как и в первой; там стояли две кровати с чистыми пологами и со стегаными одеялами; на одной спала Марина, а на другой -- Маруся; у нее кровать была покрыта атласным одеялом, а перина и подушки на лебяжьем пуху; тут же стояли и укладка, кованная железом, с нарядами Маруси, и поставец с посудой, в числе которой были серебряные кубки и братины.

-- Как у вас хорошо, какой порядок! -- осматривая горницу, с удивлением воскликнул молодой офицер.

-- Уж какое хорошо!.. В убожестве живем, -- скромно заметила Марина, усаживая нежданного гостя в передний угол, на почетное место, и обратилась к внучке: -- Ну что же ты, хозяйка молодая, сидишь молча, гостя желанного не угощаешь? Собери-ка закусить гостю дорогому, а я схожу на ледник бражки да медка принесу. А может, винца желаешь, господин офицер? И винцо у нас найдется хорошее...

-- Не хлопочи, Маринушка, пожалуйста, не хлопочи, -- проговорил Храпунов.

-- Ты знаешь, как и звать меня? -- удивилась старуха.

-- Знаю. Знаю также, как и внучку твою звать.

-- Ты, ты знаешь, как меня звать? -- удивляясь спросила Маруся у Левушки. -- Почему ты узнал, господин, как звать меня и бабушку?..

-- А я -- колдун, всезнайка, -- засмеялся Храпунов.

-- Тебе, батюшка, наверное, кто-нибудь из наших соседей сказал. Ведь так? Чай, меня колдуньей старой называли, а внучку -- русалкой?

-- Так, так.

-- И после таких слов ты в нашу убогую хибарку войти не побоялся? Смел же ты, господин!

-- Таким уж уродился.

-- Ну, я на время повыду, а ты, Маруся, не заставляй гостя скучать. -- И, сказав это, старуха Марина вышла.

-- Скажи, Маруся, ты давно живешь здесь с бабушкой? -- спросил у девушки Храпунов.

-- Давно, очень давно!.. Мне было только год, когда бабушка взяла меня к себе.

-- А отца и мать ты помнишь?

-- Нет, не помню.

-- Верно, отец и мать твои умерли?

-- Не знаю.

-- Так ты даже не знаешь, живы ли они? -- с удивлением спросил Храпунов. -- Разве Марина не говорила тебе?

-- Нет, не говорила.

-- И про то не говорила, кто твои родители?

-- Не говорила, -- отрывисто ответила ему Маруся, которой, очевидно, стали надоедать эти вопросы.

-- Странно, странно!

-- И странного ничего нет. Ведь я -- русалочка; какие же могут у меня быть отец и мать? Ты, господин, не веришь, что я -- русалка, не веришь? -- задорно спросила Маруся у Храпунова.

-- Не верю, не верю, -- с улыбкой ответил ей Левушка, не спуская влюбленных глаз с красавицы.

Маруся заметила это и самодовольная улыбка промелькнула по ее красивым губкам.

-- Смотри, господин, бойся меня, я русалка и могу утащить тебя в свое подводное царство.

-- Что же, Маруся, с тобою я с радостью пойду туда, да и всюду, куда ты поведешь!

-- Что? Или я уже прельстить тебя своей красой успела? -- прожигая Левушку страстным взглядом, спросила красавица.

-- Довольно одного взгляда на твою красу, одной твоей улыбки, чтобы полюбить тебя.

-- Вот так девка, сразу покорила парня... да еще какого! Офицера! -- громко рассмеявшись, проговорила Маруся и быстро стала собирать угощение.

На столе очутились пироги, жареный гусь, яйца, мясо и другое съестное.

Скоро вернулась с ледника и Марина, принесшая флягу с вином, жбан браги хмельной и ендову с медом.

С удивлением смотрел молодой офицер на стол, уставленный разными "яствами и питием".

"Такое угощение иметь давай Бог каждому! Ишь, понаставили! Живут в лачуге, а пьют и едят, как в палатах каменных. Странные, загадочные они люди, непонятные. Но я постараюсь отгадать эту загадку", -- подумал Левушка.

А в это время Марина обратилась к нему:

-- Ну, гость дорогой, прошу покорно хлеба и соли откушать. Маруся, что стоишь? Кланяйся, проси гостя.

-- Не угощай, хозяйка ласковая, я и без угощения стану пить и есть, -- проговорил Храпунов и принялся за пирог и за жирного гуся, запивая их брагой и вином, а затем вдруг, прекращая есть, воскликнул: -- Постой, постой, хозяюшка!.. Что-то лицо твое мне знакомо. Я где-то тебя видал. Да, да... Дай Бог памяти!.. Вспомнил, вспомнил!.. Я видел тебя в палатах Шереметевых во время обручения князя Ивана Долгорукова с Натальей Шереметевой. Ты была с цыганами, еще князю Ивану предсказала казнь... Ведь так?

-- Ошибся, господин, сроду я в Шереметевых палатах не бывала, -- тихо ответила Марина, заметно растерявшись.

-- Нет, нет, ты была там, я узнал тебя. Да ты не бойся: тебя я не выдам. А хорошо, что ты улизнуть тогда успела!.. Иначе плохо пришлось бы тебе.

-- Коли ты узнал, таиться не буду; правда, я тогда нечаянно попала в графские хоромы и жениху, князю Ивану, судьбу его гадала.

-- И князь Никита Трубецкой подучил тебя попугать Ивана Долгорукова, про казнь ему сказать. Ведь так?

-- Не знаю, с чего ты, господин, князя Никиту припутал. Он ничему меня не подучал, а если я молвила Ивану Долгорукову, что его ждет казнь лютая, то от этих слов я и теперь не отступаюсь. Недаром меня колдуньей называют. Слова мои вещие: они сбудутся, не минуются.

Пока Храпунов говорил со старухой. Маруся ушла за перегородку и скоро вышла оттуда в совершенно другом наряде: на ней был надет белый глазетовый сарафан, тонкой кисеи рубашка облегала ее чудный стан, длинные волосы были распущены и лежали пышными прядями на плечах. Она тихо подошла к Левушке и, положив ему руку на плечо, с улыбкою проговорила:

-- Русалка пришла за тобою... хочет вести тебя в подводное царство.

Храпунов обернулся, и крик восторга вырвался у него. В этом наряде Маруся была похожа не на русалку, а на чудное, неземное существо.