X

Храпунов стал бывать в хибарке Марины чуть не каждый день, так как страстно увлекся ее чудной внучкой. В Марусе было много таинственного, непонятного; по красоте и нежности своего лица, по обхождению и разговору она вовсе не походила на простую девушку, по всему видно было, что ее отец и мать были не простыми людьми.

Сама Маруся ничего не знала о своем происхождении, и хотя много раз спрашивала об этом у Марины, но последняя отвечала уклончиво и лишь однажды сказала:

-- Придет время, узнаешь. Все узнаешь.

-- Да когда же, бабушка, придет это время?

-- Теперь скоро придет, внучка милая, потерпи.

-- Об одном хоть скажи, бабушка: живы ли мои отец с матерью?

-- Отец жив, а мать... давно умерла, -- отрывисто ответила Марина и стала кутаться в свои лохмотья, приготовляясь уйти.

-- Но скажи мне, по крайней мере, как звали мою мать? Я стану молиться за ее душу.

-- Ее звали так же, как и тебя, то есть Марьей.

-- А как зовут моего отца? Хотя я и не знаю его, ни разу не видала, а все же, по Божьему закону, должна о здравии отцовском молиться.

-- Это я тебе не скажу, Маруся, да и молиться за него нечего: он не стоит твоей молитвы, не стоит, -- сурово проговорила старая Марина. -- Он -- знатный, важный барин, но злой и нехороший. Он бросил, совсем забыл о тебе. У него есть другие дочери, тех он любит. Да, да, он злой, сам знатен и богат, живет в палатах каменных, что дворец, а свою дочь -- тебя, Маруся, -- заставил жить в лачуге.

-- Но за что же отец не любит меня? Что я сделала ему? Ведь он меня не знает, как и я его.

Крупные слезы блеснули на красивых глазах Маруси.

-- Придет время, все, все узнаешь.

-- Бабушка, теперь мне и горько, и больно ждать!.. Лучше бы ты мне ничего не говорила.

-- И не сказала бы, если бы ты с вопросами не пристала. Ну да полно говорить об этом!.. Лучше скажи мне про офицера, который так часто повадился к нам ходить.

-- Что же про него мне говорить? -- вся вспыхнув, ответила Маруся.

-- Зачем он повадился ходить? Уж, конечно, не ради меня ходит он к нам, а ты пришлась ему по нраву. Влюбился он в тебя.

-- Что же... пусть его.

-- Сдается мне, внучка милая, что и ты его полюбила? -- с улыбкой промолвила старая Марина.

-- Не скажу, бабушка, что я Леонтия крепко полюбила, но все-таки он нравится мне, -- откровенно призналась Маруся. -- Он такой добрый, ласковый и собой пригожий. Не трудно и полюбить такого молодца.

-- Смотри, Маруся, берегись! Если офицер станет говорить, что любит тебя, -- не верь его ласковым словам, не поддавайся. Лживы все молодцы -- только и норовят, как бы честь девичью сгубить. А с этим Левонтием и еще осторожнее быть надо: недаром он с Долгоруковым Иваном дружит.

-- Так что же?

-- А то, что Долгоруковых как огня тебе бояться надо, они -- наши злодеи. И твой Левонтий с ними заодно, их единомышленник. Не любить тебе бы его надо, а бояться. А если до любви у вас дошло, пусть Левонтий женится на тебе.

-- Пара ли я ему, бабушка? Он -- офицер, дворянин, а я -- сиротинка безродная, -- с глубоким вздохом промолвила красавица Маруся.

-- Ты по своему роду, может, много выше его. Ну так вот помни мой сказ! Пойду я теперь, а ты, Маруся, смотри: придет твой офицер, подальше от него держись, много ему не доверяй.

-- Эх, бабушка, плохо же ты меня знаешь! Себя я помню и честь свою я берегу.

Марина вышла из своей хибарки, Маруся проводила ее, а затем, заперев ворота, вернулась в горницу.

Начинало темнеть. Девушка зажгла ночник и села, пригорюнившись, к столу.

Невеселые, нерадостные мысли бродили у нее в голове. Слова "твой отец и знатный, и богатый" запечатлелись у нее на сердце.

"Отец знатный, богатый... А кто же моя мать? Бабушка про то ничего не говорит. Только и сказала, что моя мать умерла и что звать ее Марьей. А кто была она -- я не знаю... Надо непременно поразведать, поразузнать. Правда, бабушка обещала сказать, но когда скажет? Легко ли ждать? За отца мне молиться не велела. "Он, -- говорит, -- злой и немало тебе наделал зла". Какой же отец учинит зло родной дочери? Нет, думается мне, что все мои наряды идут от отца, да и едим, и пьем мы сладко -- тоже на отцовы деньги. Ведь бабушке взять негде; наверное, отец нам помогает".

Тут размышления девушки были прерваны тихим стуком в ворота.

Маруся вздрогнула, но все же решила подойти к воротам и спросила:

-- Кто стучит?

-- Это я... я, Маруся...

Девушка узнала знакомый голос и отперла ворота.

-- Здравствуй, моя голубка! -- весело произнес Храпунов, входя в сопровождении Маруси в горницу.

-- Здравствуй, господин!

-- Что это значит, Маруся? Ты называешь меня "господином"?

-- А как же мне звать тебя?

-- Зови просто Левой, Леонтием.

-- Не подобает мне так звать тебя. Ведь ты мне не брат, не родич.

-- Я -- преданный тебе друг... даже больше: я -- твой жених. Хоть и не говорил я еще с тобой об этом, но уже давно порешил в душе стать твоим женихом!

-- Жених? Ты -- мой жених? -- притворно удивляясь, воскликнула девушка. -- Смеешься ты надо мною, смеешься! -- укоризненно добавила она, а сама чуть не задохнулась от радости при неожиданном предложении Левушки.

Она чувствовала, что ее сердце готово было выпрыгнуть из груди; вся она всеми помыслами тянулась к Левушке, так как искренне полюбила его, но в этот момент на нее все же оказывали влияние предостерегающие слова бабушки Марины, и она решила проверить искренность любви к ней Храпунова.

Между тем он, услышав ее замечание, с недоумением, в котором слышалась и укоризна, воскликнул:

-- Я?.. я смеюсь? Да что ты, Маруся?

-- Разумеется, смеешься. Да разве женишься ты на убогой сиротинке?

-- А ты одно скажи, Маруся: хочешь быть моей женою? По нраву ли тебе я? -- И Храпунов страстно взглянул на девушку.

Этот взгляд яснее слов сказал Марусе, что ее милый действительно искренне любит ее. Ее глаза вспыхнули, лицо зарделось нежным румянцем, и она, потупившись, смущенно произнесла:

-- Что спрашиваешь?

-- Ты меня любишь, любишь, Маруся? Ведь так? -- весь горя страстью, спросил Левушка.

-- Люблю... Разве можно не полюбить тебя?

-- А если так, то пусть перед Богом и перед людьми ты будешь моей невестой. Где твоя бабушка? Я и ей сейчас скажу об этом!..

-- Она скоро придет... Милый, милый, вижу, любишь ты меня честною любовью. А все же скажу, Левушка: не спеши на мне жениться. Обдумай, пара ли я тебе. Ведь ты меня совершенно не знаешь... Кто я? Чья дочь?

-- Я люблю тебя, Маруся, и этого довольно. Нет, голубка, свадьбу откладывать я не буду. Правда, про наш союз до времени никто не будет знать -- на царской службе я, и многое еще мне и на ней, да и в родной семье устроить надо, чтобы нам своим домком открыто да свободно зажить можно было, но мы все-таки повенчаемся где-нибудь в подмосковной церкви.

-- Боюсь я, Левушка, этой спешки!

-- Чего же медлить? Ты меня любишь, я тебя тоже, нам суждено принадлежать друг другу. Недели через две и будет наша свадьба. Откладывать надолго и нельзя, Маруся! Наш государь в Москве пробудет недолго: после венчания с княжной Екатериной он решил со всем двором в Питер ехать, и мне тогда придется тоже ехать...

-- И меня, Левушка, с собою возьмешь?

-- Неужели здесь оставлю? Уж и заживем же мы с тобою! Счатье-то, счастье какое у нас будет! -- с увлечением проговорил молодой офицер и крепко обнял Марусю.

Однако девушка ловко выскользнула из его объятий и, вся вспыхнув, проговорила:

-- Тороплив ты очень, Левушка. Ведь я еще -- не жена тебе.

-- Скоро и женою будешь.

-- Тогда и обнимай, а пока... -- И Маруся шаловливо сделала "нос" своему Левушке.

Он весело засмеялся, любовно глядя на девушку, а затем стал собираться уходить.

-- Пора мне, Маруся.

-- А ведь ты хотел бабушку дожидаться?

-- Спешить мне, голубка, надо. Завтра приду и с твоей бабушкой переговорю о нашей свадьбе.

-- Приходи, голубчик, буду ждать! А сегодня я провожу, Левушка, тебя. Уж очень не хочется мне расставаться с тобою!

-- Ох, Маруся, лучше не ходи... Как же одна ты будешь возвращаться?

-- Ведь не поздно, да и провожу я тебя не далеко, а может, и бабушку мы встретим.

Храпунов и Маруся вышли из хибарки, которую девушка заперла на замок.

На дворе был небольшой мороз. Только что настал вечер, и луна величаво выплыла из-за облаков, отражая бесчисленными бриллиантами свой свет на мерзлом снегу.

Влюбленные в разговоре и не заметили, как, пройдя глухой переулок, вышли на Большую Тверскую улицу. Вечер был заманчив, погода располагала к прогулке; Марусе не хотелось возвращаться домой, и она решила еще немного проводить жениха.

Пройдя несколько по Тверской, они услыхали сзади себя конский топот, веселый крик и, быстро обернувшись, увидали бешено скакавшую тройку лихих коней, запряженных в дорогие сани. В них сидел подгулявший князь Иван Долгоруков; он не то пел песню, не то так кричал, сам не зная зачем.

Эта неожиданная встреча была очень неприятна Храпунову: он знал дикий нрав князя Ивана Алексеевича в те моменты, когда тот предавался разгулу. Тогда князь Иван Алексеевич не знал удержа своему самодурству и, так как очень любил женское общество, не давал прохода ни одной приглянувшейся женщине или девушке, несмотря на то, что они были совсем незнакомы ему. Немало проделок такого рода числилось за ним, но все сходило ему с рук ввиду исключительной близости к императору. Левушке все это было известно; он испугался за свою Марусю -- за то, что князь Иван может причинить ей обиду, а потому, обращаясь к своей спутнице, быстро проговорил:

-- Маруся, укутай свое лицо, нас догоняет Иван Долгоруков, он наверняка узнает меня и, боюсь, привяжется ко мне. Увидит он твою красоту и Бог знает чего натворить может. Лучше, чтобы он не видал тебя!

Левушка не ошибся: когда сани поравнялись с Храпуновым и Марусей, князь Иван узнал своего приятеля и крикнул вознице, ударяя его в спину:

-- Стой, стой, дьявол!

Кони встали, и князь Иван, быстро выскочив из саней, подбежал к Храпунову.

-- Левушка, ты ли?.. Да и не один? Вот так скромник! Ну, показывай скорее свою кралю! -- громко крикнул он и, близко подойдя к Марусе, стал нагло осматривать ее. -- Как тебя звать, сударушка? Да что ты кутаешь свое личико? Небось не сглажу!

Князь Иван протянул было свою руку, чтобы приподнять с лица Маруси платок, которым она низко покрылась.

-- Оставь ее, Иван! -- громко проговорил Левушка, отстраняя руку Долгорукова.

-- Оставлю, когда разгляжу, что за кралю подхватил ты...

-- На, смотри, если тебе нужно, -- приподнимая со своего лица платок, сердито сказала Маруся, возмущенная этим приставаньем и, несмотря на предупреждения жениха, решившаяся дать отпор наглецу.

-- Ай, ай, какая красавица!.. Где ты такую подхватил, Левушка? -- с восхищением проговорил князь Иван. -- И не стыдно тебе? Что же ты от меня утаил, что у тебя есть такая краса?.. Боишься, что отобью? Да что же ты молчишь? Скажи, давно ли нашел такую кралю?

-- Князь, садись в сани и поезжай своей дорогой, а нас оставь. Завтра я тебе обо всем расскажу, а теперь не тревожь нас, -- резко промолвил Храпунов.

-- Оставить вас? Ни за что на свете! Нет, приятель скромник, теперь от вас я не отстану, куда вы, туда и я. Ну, чего хмуришься, Левушка? Скорее знакомь меня со своей сударушкой, не то отобью!..

-- Ох, князь, не ошибись: едва ли тебе отбить меня у Левушки придется, -- проговорила Маруся, и гневом сверкнули ее красивые глаза.

-- Ой, ой! Да ты, как видно, из бойких! Люблю таких! Брось Левушку, садись со мною в сани!

-- А про невесту свою, графиню молодую, видно, забыл?

-- Невеста невестой, а ты полюби меня, молодца! Право, полюби!.. В накладе не будешь.

-- Опомнись, князь! Видно, ты много выпил вина, не помнишь, что говоришь, -- упрекнул Храпунов приятеля.

-- Сколько я выпил, до этого тебе дела нет, а вот твою сударку я отобью у тебя. Эй, девица-красавица, поедем со мною!.. Не поедешь по доброй воле, силою увезу! -- И князь Иван хотел было схватить Марусю.

-- Прочь! Не тронь! -- не своим голосом крикнул Храпунов и с такой силой оттолкнул Долгорукова, что тот не устоял на ногах и полетел в снег.

Пока он вставал и отряхивался от снега, Левушка с Марусей быстро повернули назад, к хибарке Марины. Храпунов не мог теперь оставить одну девушку и решил проводить ее до дома.

Долгоруков, посылая вслед влюбленным проклятия и площадную брань, вскочил в свои сани и приказал кучеру шагом ехать за ними. Он задумал выследить, где живет Маруся, в то же время с бешенством думая:

"Ну, погоди, Леонтий, отобью я у тебя кралю!.. Твоего поступка со мною я не позабуду, и за него ты мне поплатишься... Ты смел поднять на меня свою руку? Ну, погоди же!.. Теперь ты мне -- не друг, а лютый недруг".

-- Что нам делать, Маруся? Ведь Долгоруков следит за нами... он хочет узнать, где ты живешь, -- с беспокойством сказал возлюбленной Левушка.

-- Что же? Пусть! Он мне не страшен, -- спокойно ответила девушка.

-- Ну, стало быть, ты не знаешь, что такое Иван Долгоруков! Ведь он -- сила, большая сила! Он ни перед чем не остановится, для него не существует никакой преграды.

-- За меня, Левушка, не бойся. Пойдем в горницу. Наверное, бабушка пришла. Там мы и подумаем, что и как делать.

-- Мне не хотелось бы, Маруся, чтобы Долгоруков знал, где ты живешь...

-- Говорю, за меня, пожалуйста, не бойся! Я сумею постоять за себя, сумею встретить князя с таким почетом, что сразу отобью охоту у него незваным ходить в гости! -- громко проговорила Маруся и вошла с Храпуновым на свой двор.

В хибарке был виден свет; Марина вернулась. Она обеспокоилась, узнав об этой неприятной встрече и выходке Долгорукова; однако за воротами было все спокойно -- очевидно, князь Иван удовлетворился тем, что узнал, где живет "краля" Левушки, и уехал.

Молодые влюбленные тоже скоро позабыли о нем, слишком важный момент произошел в этот день в их жизни -- ведь они решили навеки принадлежать друг другу. Все их помыслы были заняты предстоящим бракосочетанием; Левушка сообщил Марине об этом, и она радостно благословила его и внучку.