Перешеек в северной части полуострова был низкий и песчаный. Дул резкий ветер.
Петр прошел от одного берега до другого, придерживая рукой треуголку и считая шаги. Два рыбака-финна, указавших это место, Змаевич и Волков шли за ним следом, проверяя счет. Вышло тысяча двести саженей.
Сев на камень, Петр долго смотрел на пустынный залив Рилакс-фиорд, потом оглянулся назад, в сторону бухты Твермине, и спросил спутников:
— Перетащим, а?
Бригадир Яков Волков утвердительно кивнул головой.
— А леса здесь хватит, — сказал он. — Настелим помост, сделаем катки— и всё.
— Дело держать надо в секрете, — сказал Змаевич.
— Для этого, — подхватил Петр, — велеть жителей деревни переписать поименно и сказать, чтоб никуда не уходили. Поставить караул. Особенно стражу поставить здесь, у места спуска галер… Смотреть прилежно, чтобы неприятель не мог знать, что у нас делают.
Петр взглянул еще раз на залив и, повернувшись, зашагал обратно.
Утром, чуть забрезжил свет, на лесистых островках и на полуострове ударили первые топоры. Следом, как дятлы, застучали сотни других.
Пехотинцы и моряки рубили лес. Треща, падали мачтовые сосны. Их тут же распиливали на бревна и обтесывали. Из бревен настилали дорожку, сооружали катки.
Работали не покладая рук. Петр Михайлов подавал всем пример. Он подрубал деревья, таскал бревна, ругался и шутил.
На скалах и вокруг деревни Твермине стояла стража, дозоры обходили побережье.